Виталий Александрович, учитель труда школы-интерната N10 города Чу, с удивлением смотрел на только что появившуюся на лежащем на столе стекле матовую линию. Линия эта была не очень ровной, но выглядела как след хорошего алмазного стеклореза, притом, что задел он стекло случайно, и не стеклорезом, а острым углом хорошо отполированной пластины из конструкционной стали. Взял в руку эту пластину и с небольшим нажатием провел тем же углом по стеклу, появилась ещё одна такая же черта, только более ровная.
Странно, не должна обыкновенная сталь резать стекло. Может быть что-то не так с этим стеклом? Пошарив по мастерской, нашел небольшой стеклянный осколок и прочертил линию поперёк всего осколка, прижал одну часть к столу и нажал на другую, стекло развалилось на две части точно по линии разреза.
Оглядевшись, увидел на монтажном столе обрезок стального уголка и попытался прочертить им линию на стекле, как и следовало ожидать, ничего, кроме визга железа по стеклу, не вышло. Ещё одна попытка с более сильным нажатием привела к тому, что стекло просто лопнуло.
Вспомнил историю этого плоского куска металла, вроде бы один из учеников закаливал его, и что, дозакаливался до твёрдости алмаза в стеклорезе? Кстати, алмаз, Виталий Александрович достал из шкафчика с инструментами стеклорез и, мысленно извинившись перед своим бывшим учеником, провёл с нажимом черту по зеркальной поверхности стальной пластины. Эффект был нулевым, то есть не только никакого следа не появилось, но и звука практически не было.
Ещё несколько попыток не принесли ничего нового. Вот тут учитель труда озадачился по-настоящему, у него в руках кусок стали, имеющий твёрдость алмаза, ну, или около того, причём получен он простейшей кустарной обработкой, а откуда возьмётся иная в условиях его мастерской? И посоветоваться-то не с кем, хотя… Да, пожалуй, кроме Станислава Сергеевича никто в нашем богом забытом городе ничего толкового сказать не сможет. Закрыв мастерскую, он направился к дому пенсионера-геофизика, которому иногда изготавливал под заказ нужные железки.
Не пришлось даже подниматься на второй этаж, искомое лицо сидело на скамейке перед своим домом.
— Добрый вечер, Станислав Сергеевич!
— Здравствуй, Виталий! Случайно мимо проходил или решил меня навестить?
— Я по делу, вопросы у меня, ну и навестить, конечно, тоже.
— Задавай свои вопросы.
Виталий Александрович рассказал про алмазной твёрдости железку и свои попытки её “исследования”. Вердикт был простой — невозможно. Решили идти в мастерскую прямо сейчас, пока ещё не слишком поздно. Вдвоём повторили те же испытания в расширенном варианте, кроме алмазного стеклореза использовали напильник, тонкое сверло, всё с неизменным результатом, точнее без всякого результата.
Станислав Сергеевич обратил внимание на зеркалоподобную поверхность, не в том смысле, что хорошо отражает, а в том, что на металлическую поверхность нанесено очень тонким слоем похожее на стекло покрытие: Сейчас бы хороший микроскоп, а ещё лучше провести рентгеноструктурный анализ.
— Ага, микроскоп из нашего кабинета биологии, только с почти равным успехом можно воспользоваться лупой. А насчёт этого самого анализа, так я даже не знаю, что это такое, — приземлил полёт мысли школьный учитель.
— И ещё один момент, поверхность кажется мне очень гладкой, трудно оценить степень чистоты обработки. Каким способом она была достигнута? — было очевидно, что геофизик заметно обескуражен. Можно попробовать капиллярную дефектоскопию. Растворитель и краситель здесь имеются?
— Есть бензин, керосин, скипидар и красители тоже есть.
Увы или ура, но никакие дефекты поверхности выявлены не были.
— Слушай, Виталий, откуда вообще взялась эта пластина?
— Изначально она изготовлена для меня на спор слесарем тепловозного депо, я её использовал как эталон плоскости, потом один ученик с кривыми руками поцарапал поверхность, а другой, с прямыми, с помощью напильника поправил. Позже он её то ли закаливал, то ли науглероживал.
Расходились уже почти ночью, решили спокойно подумать и вернуться к вопросу завтра. Следующий день ничего нового не принёс и геофизик пообещал поговорить со специалистами. Лучший из знакомых ему специалистов, а в молодости и друг, с которым он в последний раз виделся в Красноярске, жил и работал с 1962-ого года в Москве. Адреса его у пенсионера не было, единственной возможностью связи был рабочий телефон, и Станислав Сергеевич заказал двадцатиминутный междугородний звонок с переговорного пункта городского почтамта на следующее утро по московскому времени.
К двенадцати часам был на переговорном пункте, но работник телефонной станции сообщила, что вызываемого абонента нет на месте, если он будет ждать, то следующая попытка вызова через 30 минут. Пришлось подождать около часа, когда очередной вызов увенчался успехом.
— Алло, алло!
— Да, слушаю вас.
— Анатолий Иванович Белов?
— У телефона.
— Это Станислав Сергеевич тебе звонит.
— Слава, это ты? — после секундной заминки отозвался собеседник.
— Это я, не узнал ты меня, Анатоль, богатым буду.
— Слышно плохо, откуда звонишь, не из той ли глуши, куда забрался три года назад?
— Да, Толя, из неё, родимой. Как приехал к больной матери, так и остался после её смерти, здесь и на пенсию вышел. А ты как?
— Нормально, по-прежнему завкафедрой работаю, здоровье, правда, немножко барахлит. Живём вдвоём с женой, дети все поразъехались. Может, заедешь ко мне в гости?
— Может и заеду, тут такое дело, мне в руки попал странный кусок железа размером 30 на 40 на 10 мм.
— И что в нём странного?
— Понимаешь, он стекло не хуже алмаза режет и поцарапать его тем же алмазом не удаётся.
— Это не шутка?
— Нет, не шутка, всё так и есть и заранее говорю: я абсолютно трезв.
— На бред похоже…, хотя есть один вариант, на нём нет алмазного напыления?
— Вот здесь я однозначное “нет” сказать не могу, но, исходя из истории предмета, не может там быть никакого напыления, да и внешне совершенно не похоже.
— Что за история?
— Изготовлена эта пластина старым слесарем из конструкционной стали и использовалась учителем труда как эталонная плоскость. Потом один из школьников заметно поцарапал её, а другой поправил, просто сточив слой, затем он же проделал науглероживание поверхности. Вот, собственно, и всё.
— Ты хочешь сказать, что после обычного науглероживания конструкционная сталь приобрела твёрдость алмаза? Сам-то веришь в это?
— Не верю, но приобрела.
— Звучит любопытно, хотя, скорее всего, есть какое-нибудь простое объяснение, и знаешь что, приезжай в любом случае, ну и железку прихвати с собой.
— Хорошо, диктуй адрес.
— Предварительно дай телеграмму, я тебя встречу.
14-ого сентября 1966 года в Москве было тепло и встречающий гостя из южного Казахстана москвич одет был легко, тем более, что подъехал к Павелецкому вокзалу на машине. После взаимных приветствий поехали на квартиру к Белову, о размещении старого друга где-нибудь в гостинице не могло быть и речи.
Уже дома после взаимных расспросов и рассказов Станислав Сергеевич передал пресловутую стальную пластину. Не удержавшись, Анатолий Иванович тут же проверил её на осколке стекла, затем попробовал царапнуть алмазом, получил известный результат.
После внимательного осмотра привезённого предмета он выглядел удивлённым: Ничего не понимаю, по твёрдости действительно похоже на алмаз, но никаким напылением здесь и не пахнет, структура выглядит совершенно однородной, как будто алмаз расплавили и залили им стальную поверхность, визуально я не вижу дефектов.
— Мы проверяли красителем, также никаких дефектов не обнаружили.
— Ну что ж, ты и в самом деле меня заинтересовал и озадачил, необходимо провести исследования в наших лабораториях.
Следующие несколько дней Станислав Сергеевич гулял по Москве, дважды проехался на метро, заходил и на работу своего друга в институт стали и сплавов, где экспериментаторы терзали привезённую им пластинку. Наконец Анатолий Иванович смог рассказать о первых результатах: Поверхность на глубину около двух миллиметров представляет собой углеродно-железный композит высокой прочности, причём на самой поверхности с небольшим количеством примесей углерод сверхвысокой твёрдости, но не алмаз, структура иная.
— Что имеется в виду под словами “сверхвысокой твёрдости”?
— Это означает твёрже алмаза, или, как минимум, не уступает ему по твёрдости.
— Ты намекаешь, что существует новая, ранее не известная аллотропная модификация углерода?
— Именно так.
— Так это же настоящее открытие!
— До открытия там ещё как до неба. Пока только понятно, что имеются устойчивые структуры на основе шестиугольника, чтобы понять какие именно, нужны дополнительные исследования и масса времени. Также чрезвычайно интересен уровень обработки поверхности. Макрогеометрическое отклонение от плоскости отсутствует, точнее, доступными нам способами определить его не удаётся.
Шероховатость поверхности не определяется ни щуповым ни оптическим методом, то есть эта “железка” имеет 14-ый, практически недостижимый, класс чистоты поверхности. И отсюда проистекают вопросы: кто её сделал и как сделал? Я помню, что ты мне говорил по телефону до поездки в Москву, не мог бы рассказать подробнее?
— Слесарь, который изначально эту вещь изготовил, умер несколько лет назад, остался только работавший над ней позже школьник. Зовут его Витя Белов, ему сейчас 16 лет, он должен закончить 9 классов и учиться в 10-ом. Я с ним даже знаком, он бывал у меня дома, но вот уже больше года, после окончания 8-ого класса, ко мне не заходил.
— Интересно было бы с ним пообщаться, потому что способ, который ты мне описал, к такому результату привести никак не мог. Единственное, что мне приходит в голову — ни слесарь, ни мальчик руки к этой пластине не прикладывали, она просто в нынешнем готовом виде откуда-то попала к первому из них, а затем по цепочке ко мне.
— Учитель труда уверял, что царапина точно была и после обработки учеником исчезла, а поверхность приобрела зеркальный вид.
— Желательно было бы снова поговорить с трудовиком и, совсем хорошо, если бы он привёл на переговоры этого ученика.
— Попробую заказать переговоры через школу, у меня есть телефон учительской.
Пока удалось связаться с Виталием Александровичем и пока он искал своего бывшего ученика ушло ещё несколько дней. Результат был таким — учитель труда однозначно настаивает на своей версии. Что касается школьника, то после окончания 8-ого класса его родители вместе с ним переехали в Москву, то ли для того чтобы лечить ему травмированную ногу, то ли вовсе за протезом для этой ноги. Правда, удалось узнать ФИО родителей и, соответственно, отчество переехавшего ученика — Валерьевич.
Дождавшись пришедшего с работы завкафедрой, Станислав Сергеевич передал ему результаты переговоров.
— И как его теперь найти, обзванивать все средние школы? Так их, наверное, как бы не под тысячу. Многие откажутся давать по телефону эту информацию, а объезжать тысячу школ даже не смешно. Кроме того существуют ещё училища и техникумы.
— Вряд ли он окажется в училище или техникуме, восьмилетку он закончил на все пятёрки. И был гораздо более быстрый вариант…
— Подожди, я, кажется, понимаю, что ты имеешь в виду — отец и горсправка.
— И мать тоже. Увы, этот вариант я уже отработал по обоим родителям, пусто.
— Чёрт возьми, не объявлять же его через органы во всесоюзный розыск, да и имя и фамилия у него “редкие”, наверное, даже у нас в институте есть такие, — Анатолий Иванович был явно раздосадован.
— Насчёт розыска это конечно перебор, хотя зависит от серьёзности вопроса. У нас есть ещё и отчество, когда ты сказал “редкие”, я вспомнил действительно редкую способность этого мальчика, абсолютное чувство направления.
— Что ты имеешь в виду?
— Он всегда чувствует направление на север и сейчас я вспомнил, что он спрашивал у меня, что такое артефакт.
— Любопытно, впрочем, это как раз работает на моё предположение, что предмет достался школьнику в готовом виде, если, конечно, он понимает, что такое артефакт.
— Ну что ж, я больше не вижу, какой здесь от меня может быть толк, пора собираться домой, рад, что привёз эту вещь не зря.
— Не то слово, но там ты можешь попробовать что-нибудь выяснить о происхождении этой штуки, да и о мальчике тоже, вдруг там остались какие-нибудь родственники или друзья, знающие о его местонахождении.
Вернувшись после сельхозработ в Москву, Витя немедленно отправился домой в Красногорск, до начала занятий оставалось три дня, а ему нужно было озаботиться получением паспорта.
Дома отметили задним числом впервые прошедший вне семьи день рождения, расспросили о прошедшей работе, впечатлениях от группы. Студент сообщил также, что заработал за вычетом расходов на питание больше 150-и рублей.
На следующий день передал в паспортный стол необходимые для получения паспорта документы и вернулся в столицу обустраиваться в общежитии. В комнате на четырёх человек кроме кроватей имелись четыре тумбочки, стол со стульями и встроенный шкаф. Из четырёх кроватей были уже заняты две, расположенные у окна, Витя занял третью, около входной двери, но ту, которая прикрывалась дверным полотном, когда дверь открывалась.
Оба соседа были из одной с ним группы и знакомы по элеватору — Коля Денисов из села Спирино под Новосибирском и Саша Соловьёв из Казахстана, четвёртого жильца их комнаты пока не было. Наш герой считал, что с соседями ему повезло, оба парня были работящими и он имел на них виды в плане подработки, если и четвёртый окажется не хуже, то в наличии готовая рабочая бригада.
Занятия начались с выборов старосты, комсорга и профорга, от всех этих “почётных должностей” Вите удалось отбояриться. Назначили им и куратора группы — преподавателя с кафедры “Производство чистых металлов и полупроводниковых материалов”, заведующим которой оказался Витин однофамилец.
Пошли студенческие будни, лекции, практические занятия, контрольные, коллоквиумы, предметы на первом курсе были в основном общеобразовательные, и учёба не доставляла Вите никаких трудностей, он даже в качестве иностранного языка стал изучать английский, так как немецким владел на вполне приличном уровне.
В том, что до конца семестра сможет достаточно для сдачи экзаменов изучить английский, не сомневался, сейчас он мог, при желании, запомнить что угодно с первого раза.
В один из дней всю мужскую часть их группы отправили на медкомиссию от военкомата для получения приписного свидетельства призывника, хотя наш студент был на год моложе остальных парней группы, его отправили вместе со всеми.
Медкомиссия началась с раздевания до трусов и измерения роста и веса, у Вити оказалось 179 см и 75 кг. Нельзя сказать, что все процедуры этой комиссии ему понравились, несмотря на уважительные и даже завистливые взгляды некоторых призывников и то, что его пару раз похвалили: стоматолог, которая сказала, что она первый раз за последнее время видит такие идеальные зубы и председатель комиссии, который привёл Витю в пример, сказав, что именно так должен выглядеть настоящий солдат.
К зимней сессии наш студент подошёл со всеми сданными ещё в начале зачётной недели зачётами и со сносно освоенным английским, правила он запомнил практически все, словарный запас тоже не оставлял желать лучшего, а вот произношение было довольно корявым, но оно постоянно улучшалось, как и восприятие английской речи на слух.
Перед сессией заведующий кафедрой “Производство чистых металлов и полупроводниковых материалов” провёл заседание кафедры, одним из пунктов которого был отчёт кураторов учебных групп. Кураторы по очереди рассказывали о происшествиях, серьёзных ЧП к счастью не было, о текущей успеваемости студентов.
Когда подошла очередь куратора группы полупроводниковых материалов и приборов, он озвучил дежурную информацию и рассказал о студенте, который поменял иностранный язык для изучения: В школе он изучал немецкий, здесь начал с нуля учить английский и вполне преуспел, сейчас знает его, пожалуй, лучше меня, кстати, ваш однофамилец, Анатолий Иванович.
— Как зовут этого студента? — убаюканный монотонными докладами и погружённый в свои мысли завкафедрой неожиданно заинтересовался сообщением.
— Виктор Белов.
— А с отчеством?
— Сейчас посмотрю в списке группы… Валерьевич. Виктор Валерьевич Белов.
— Не мог бы ты пригласить его ко мне в кабинет? — было видно, что Анатолий Иванович явно заинтересовался.
— На какое время?
— Чем раньше, тем лучше, можно сразу после заседания кафедры.
— Тогда я пойду, поищу его?
— Да, конечно.
Вызов к заведующему кафедрой Витю удивил, но нисколько не насторожил, поскольку никаких прегрешений он за собой не помнил.
Стук в дверь, вопрос можно ли войти, приглашение.
— Здравствуйте, Анатолий Иванович, вы меня приглашали?
— Здравствуйте, Виктор. Да, приглашал, у меня есть к вам один вопрос — вы действительно всегда чувствуете направление на север? — хозяин кабинета отметил мгновенно изменившееся лицо юноши, мелькнувшую настороженность, сменившее его выражение напряжённой работы мысли, принятое решение.
— Извините, но почему вы задаёте мне такой странный вопрос?
— Мне об этом рассказал Станислав Сергеевич, — отвечая, Анатолий Иванович уже понял, что перед ним тот самый школьник.
— Да, вас не обманули, это так и есть, — Витя осознал, что его догнали старые хвосты, непонятно было лишь одно, о чём ещё знает сидящий за столом учёный, и одновременно почувствовал облегчение, что Ефремов и Жиров тут не причём.
— Он передал мне один предмет, над которым, по его словам, вы работали. Здесь меня тоже не обманули?
— Я не знаю о каком конкретно предмете идёт речь, если можно, уточните, пожалуйста.
— Хорошо, речь об эталонной стальной плоскости, которую вы восстанавливали после повреждения.
— Теперь, кажется, понимаю о чём вы говорите, но для полной уверенности хотел бы её увидеть.
— Сейчас не получится, она находится в лаборатории на исследовании, но вы могли бы изготовить ещё один такой образец?
— Если это то о чём я думаю, то, наверное, да, — Витя, с одной стороны успокоился, так как вопрос стоял не о том, чего он больше всего опасался, с другой стороны, странно, чем так могла заинтересовать академика заурядная стальная болванка.
— Ладно, как только можно будет показать этот предмет, куратор вашей группы вас оповестит, тогда и решим, что делать дальше. Согласны?
— Конечно, только мне нужно сначала сдать сессию, не хотелось бы по этой причине быть отчисленным из института.
После ухода студента Анатолий Иванович некоторое время обдумывал только что закончившийся разговор, похоже, парень искренне считает, что эту пластину изготовил именно он. По крайней мере, теперь все доступные исходные находятся в моём распоряжении, а вот в ходе исследований возникли серьёзные проблемы, в том числе и теоретические, желательно сделать квантово-химические расчеты устойчивой объёмной многоатомной молекулы углерода, также совершенно непонятен способ её практического получения. Вероятность того, что школьник случайно наткнулся на этот способ, совершенно ничтожна.
В это же время Витя тоже размышлял над произошедшим разговором. Самое главное, чем целого академика заинтересовала эта поделка? Вообще-то вопрос стоит шире, что делает рецепт цементация, ведь он так и не удосужился как следует в этом разобраться.
Пожалуй, сейчас самое время этим заняться, а то, что обработанный нож находится сейчас в Красногорске не беда, всё равно в общежитии трудно остаться одному, это, кстати, стало уже его немножко напрягать. Решено, еду домой и займусь там ножом, тем более, что все зачёты получены и остаток недели мне тут делать особо нечего. Купил по дороге вкусняшек и отправился на электричку.