Авиалайнер прибыл в лондонский аэропорт в два тридцать пополудни. Полдороги я проспала, но была слишком возбуждена, чтобы как следует отдохнуть. Согласно инструкциям мистера Лавендера, в аэропорту меня должен был встретить представитель фирмы «Сатч и Кларк», представляющей интересы моего покойного дяди. Я не имела никакого понятия о том, кто именно это будет, но полагала, что он — вне всякого сомнения, это должен быть мужчина, — поискав глазами, сразу же обнаружит ошеломленную, может даже несколько испуганную, американскую школьницу.

Мне было несколько не по себе от перспективы оказаться одной в незнакомом месте и оставалось только надеяться на то, что представитель фирмы «Сатч и Кларк» объявится достаточно быстро. Я прошла в главный терминал, почти испугавший меня своими гигантскими размерами. Вокруг сновали толпы бесцеремонных, толкающихся людей, и я металась из стороны в сторону, подобно опавшему листу, затянутому в воздушный вихрь. Взяв себя в руки, я отошла к билетной кассе, где попала под подозрительный взгляд клерка, видимо понявшего, что меня никто не встречает. Вероятно, надо было попросить сделать объявление о том, что прилетевшая из Монреаля Вера Блейк ожидает у такого-то места, но я только улыбнулась клерку и спросила, не могу ли постоять здесь несколько минут.

Направившаяся ко мне женщина была одета в консервативного вида твидовый костюм и строгого фасона шляпку. Походка ее была мужской, строгой и деловой, а прямая прическа заставляла вспомнить фильмы времен Второй мировой войны. На шее женщины висела цепочка с прикрепленными к ней очками. Подняв их и осмотрев меня со всех сторон, она подошла поближе.

— Мисс Блейк? — Голос ее был низким и звучным. — Меня зовут Эстер Тааб. Я секретарь мистера Кларка из фирмы «Сатч и Кларк». Вы уже получили свой багаж?

— Нет, — робко ответила я.

— В таком случае нужно сделать это немедленно. Вперед! Нечего терять время!

Эстер Тааб погнала меня к багажной стойке, и через несколько минут, получив чемоданы, мы уже шли к автомобильной стоянке.

Чтобы поспевать за ней, мне приходилось почти бежать. Засунув чемоданы в багажник, она жестом указала мне на сиденье по левую сторону автомобиля. Сидеть на «неправильной» стороне казалось мне очень странным, и я попыталась было пошутить по этому поводу, но мисс Тааб не нашла в этом ничего смешного. Собственно говоря, она лишь бросила на меня косой взгляд.

Пока мы ехали к вокзалу, Эстер Тааб, державшая руль так крепко, как будто боялась, что он выскользнет у нее из рук, не сказала ни слова. Вцепившись в подлокотники сиденья, я тщетно пыталась выглядеть непринужденно.

Припарковав машину возле вокзала, Эстер Тааб вытащила из сумочки конверт с билетами и, проверив, все ли в порядке, объяснила, какой поезд мне нужен, откуда и в какое время он отходит. Подозвав носильщика, она поручила ему мои чемоданы.

Не успела еще я со своими вещами оказаться вне машины, как секретарь мистера Кларка нажала на педаль газа и маленький автомобильчик затерялся в оживленном уличном движении. Может быть, она и попрощалась со мной, но я этого не услышала.

Купив журнал, я провела оставшиеся до отъезда два с половиной часа за чтением и, когда объявили мой поезд, первой заняла свое место в купе, способном вместить шесть человек средней комплекции. Удостоверившись в том, что мой багаж сгрузят в Ветшире, я снова было взялась за журнал, но в это время дверь открылась и в купе вошел красивый белокурый молодой человек лет двадцати четырех и, расплывшись в широкой белозубой улыбке, быстро осмотрел меня с головы до ног. Он был высок, худощав, немного сутулился и носил длинные волосы и бачки. Одет молодой человек был на английский манер — на мой взгляд, довольно стильно, но несколько кричаще.

— Ну и ну, вот так удача! — присвистнул молодой человек и, положив свою сумку на полку над головой, уселся прямо напротив меня с веселым и довольным выражением на удлиненном лице.

Я уткнулась в журнал и, ощущая на себе его взгляд, лихорадочно пыталась припомнить кое-какие наставления мисс Сандерс.

— Ишь ты, какие мы строгие! — прокомментировал он через несколько минут. — Эй, это я вам. Нас ведь тут только двое, так что если бы я говорил не с вами, то, значит, с этими чертовыми стенами, не правда ли, милочка?

Я с трудом сдержала улыбку. Порывшись в карманах, молодой человек вытащил оттуда визитную карточку и протянул мне.

— Меня зовут Фарнсворт Ипсли. Вот моя визитная карточка, все чин чином.

Взглянув в его жизнерадостное лицо, я опустила глаза на карточку.

— Смотрите-смотрите, — не отставал он. — Вон там, справа: Фарнсворт Ипсли. Видите, написано, что я актер. Так оно и есть.

Припомнив все, что говорила мисс Сандерс об ужасной репутации актеров, я вновь углубилась в чтение. Буквы расплывались у меня перед глазами, но приходилось играть свою роль, хотя я все время чувствовала на себе его взгляд.

— Что, в первый раз видите актера, милочка? — Его настойчивость становилась назойливой, хотя, надо признаться, такое внимание к моей особе было мне приятно. — Моя специальность киношка. Когда удается заполучить роль, конечно. Иногда появляюсь и на сцене. И, без сомнения, вы видели меня в журналах мужской моды, если, разумеется, когда-нибудь удосуживались заглянуть в них. — Несколько смутившись, он прокашлялся. — Хотя вряд ли, совсем не похоже, чтобы вы этим интересовались. Да и не удивительно. — Он немного помолчал, а затем продолжил: — Пару раз даже удалось попасть в рекламу сигарет и дезодоранта для подмышек. В последней пришлось позировать в майке. — Ипсли говорил об этом с большой гордостью, и, похоже, его задело мое равнодушие.

Я вытащила из кейса молитвенник, надеясь на то, что это заставит его прекратить болтовню.

Однако я ошиблась.

— Видали святошу, она считает, что на актеров надо смотреть сверху вниз. Нет, подумать только. — Он издевательски рассмеялся. — Нет, это надо же, читать молитвенник в поезде… Особенно когда в одном купе с тобой сидит парень недурной наружности.

Покраснев как рак, я почувствовала себя настолько неловко, что взмолилась про себя о том, чтобы Господь послал в купе еще какого-нибудь пассажира.

— Если вы ничего не имеете против, я предпочла бы почитать. Будет просто замечательно, если вы займетесь своими собственными делами.

Засунув свои большие руки в карманы, Фарнсворт Ипсли наклонился вперед, так что его колени почти коснулись моих.

— Вот что я вам скажу, мисс, — многозначительно произнес он. — Мне вроде как привалили кое-какие деньжата, так что не пойти ли нам выпить по этому поводу?

Когда я никак не отреагировала на его предложение, он развернулся и плюхнулся на сиденье рядом со мной.

— Может быть, вы меня не слышали, милочка? — Фарнсворт склонился почти к самому моему уху. — Если надумаете, я куплю вам что-нибудь освежающее. Немного выпивки…

— Мистер Фарнсворт, — перебила его я и, захлопнув книгу, строго взглянула ему в глаза.

— Мистер Ипсли, если хотите, чтобы все было чин по чину.

— Хорошо. Мистер Ипсли, мне, кажется, придется сообщить вам, что я дала обет воздержания, — солгала я. — Буду весьма признательна, если вы прекратите этот разговор. Я собираюсь молиться. — Разговаривая таким образом с назойливым актеришкой, я от всей души надеялась, что мне удалось перенять манеру мисс Сандерс.

— Вот тебе раз! — Фарнсворт прищелкнул пальцами. — С такой-то мордашкой! Но есть еще время отказаться от этой глупости. Я когда-то снимался в одной киношке, так там в сценарии были две монашенки. — Он многозначительно прокашлялся.

— Меня это не интересует. — Поднявшись, я пересела в дальний угол купе.

Фарнсворт поднялся было, собираясь последовать за мной, но в это время дверь открылась и в нее боком протиснулась очень крупная женщина. Актер уселся обратно и негромко присвистнул.

— О Боже, что за день! — объявила женщина и, взглянув на Фарнсворта, решила сесть рядом со мной.

Закатив глаза в притворном ужасе, актер откинулся на спинку дивана. Дама с неудовольствием взглянула на его туфли на высоких каблуках. Ее взгляд красноречиво свидетельствовал, что она вообще невысокого мнения о молодом поколении. Недовольно проворчав что-то, женщина повернулась ко мне и улыбнулась.

Поезд тронулся. Пришедший за нашими билетами проводник, видимо будучи человеком семейным, тоже отнесся к Фарнсворту с некоторым подозрением.

— Далеко вы едете, моя дорогая? — спросила меня женщина, когда проводник ушел.

— В Ветшир, — ответила я.

Бросив на Фарнсворта очередной неодобрительный взгляд и повернувшись ко мне, соседка объявила:

— А я до самого конца, до Виндингема. Это значительно дальше Ветшира, в глубине страны. Ветшир ведь на самом побережье, знаете? Сплошные скалы и тому подобное… — С видимым неодобрением такого пейзажа она брюзгливо передернула плечами.

Поезд замедлил ход и остановился на первой из многочисленных станций. Через несколько минут он вновь тронулся и не успел еще набрать скорость, как дверь открылась и в купе вошел мужчина средних лет в очках с очень толстыми линзами и большими моржовыми усами на длинном лице. Сняв шляпу, он поклонился моей соседке и мне, продемонстрировав при этом прекрасную седую шевелюру, и бросил неодобрительный взгляд на развалившегося на сиденье Фарнсворта. Актер подобрал ноги, и мужчина сел рядом с ним.

— У нас тут, кажется, собралась приятная компания. — Голос его показался мне отдаленно знакомым, хотя говорил он с сильным оксфордским акцентом. — Разрешите представиться, меня зовут Алан Тоби Айнсворт. Еду недалеко, но почему бы не провести время с приятностью, не так ли?

— Добрый вечер, — ответила толстая леди. — Меня зовут Гелиотроп Ронмейер, я еду в Виндингем.

Услышав имя корпулентной леди, Фарнсворт хихикнул, а я с трудом сохранила серьезное выражение лица.

— А вас, мисс?

— Мисс Блейк, — ответила я как можно вежливее.

— А я знаком кое с кем из Блейков, — сказал Фарнсворт Ипсли и внимательно посмотрел на меня. Во взгляде его угадывалась заинтересованность. — Если кому интересно, вот моя визитная карточка. — Быстро махнув карточкой, так что вряд ли кто-нибудь успел что-нибудь рассмотреть, он уронил ее мне на колени. — Маленький сувенир на тот случай, если праведная жизнь надоест вам, мисс Блейк.

— Вы американка, мисс Блейк? — спросил мистер Айнсворт, расправляя газету. Чувствовалось, что, несмотря на ранее сделанное заявление, настроение его начинает портиться.

— Собственно говоря, да, — ответила я, пытаясь разобраться в своем впечатлении от мистера Айнсворта.

Он поймал мой взгляд.

— Не удивительно ли? — по-девичьи хихикнув, вмешалась Гелиотроп Ронмейер. — Какое совпадение. Моя сестра живет в Денвере, штат Аризона, а может быть и Нью-Мексико. Все время забываю.

— Это в Колорадо, — поправила ее я. — А я с самого севера страны, из Вермонта.

— Неужели? — произнесла она, демонстрируя полнейшее отсутствие знаний по географии Соединенных Штатов Америки.

Случайно встретившись взглядом с Фарнсвортом, я заметила, что мы оба нашли это смешным. Он рассмеялся, а я улыбнулась, с трудом удержавшись, чтобы не прыснуть.

Алан Тоби Айнсворт поднял газету, держа ее очень близко к лицу. Гелиотроп Ронмейер, подсев к окну, наблюдала за проносящимися мимо огнями, Фарнсворт поднялся и жестом попросил меня подвинуться. Я машинально сделала это, и он сел рядом. Визитная карточка упала с моих колен на пол. Нагнувшись, он поднял ее и протянул мне.

— Лучше положите ее в кейс, лапочка, если не хотите потерять.

Я машинально употребила ее в качестве закладки в молитвеннике.

— У вас ведь, наверное, есть имя, милочка? — спросил Фарнсворт почти вежливо.

Мистер Айнсворт быстро опустил свою газету и бросил на нас беспокойный взгляд.

— Да, меня зовут Вера, — ответила я.

— Так вы Вера Блейк?! — воскликнул Фарнсворт так, словно мое имя было ему хорошо известно.

Однако я сразу же поняла, что это игра. Просто он хотел убедить меня в том, что мы знакомы. Мисс Сандерс предупреждала нас и о подобной возможности.

Фарнсворт подтолкнул меня коленом.

— Почему бы нам не пойти в вагон-ресторан и не выпить по чашечке чая?

— Спасибо, но я не хочу.

— А, я и забыл, что вы из этих чертовых американцев. Предпочитаете кофе или что-нибудь газированное. — Фарнсворт казался совершенно серьезным.

Я повернулась, чтобы взглянуть на Гелиотроп Ронмейер. Губы ее были поджаты, а глаза прищурены. Всем своим обликом она демонстрировала презрение к Фарнсворту и без слов предупреждала меня ни в коем случае не принимать его предложение.

Обратившись к молодому человеку, я сухо сказала:

— Еще раз благодарю, мистер Фарнсворт, но мне не хочется пить.

— Ипсли.

— Мистер Ипсли, — поправилась я покраснев и пододвинулась поближе к Гелиотроп Ронмейер.

По-видимому, он наконец понял бесполезность своих попыток, поднялся и подошел к двери.

— Если передумаете, милочка, я буду в вагоне-ресторане. — Открыв дверь, Фарнсворт повернулся к мистеру Айнсворту. — Оставляю их на вас, старина. — Шутливо подмигнув, он закрыл дверь за собой.

По правде говоря, меня это позабавило.

— Наглый молодой негодяй, — заметил мистер Айнсворт и, зашуршав газетой, поднес было ее к лицу, но передумал. — Британская законодательная система несколько неповоротлива, знаете ли, иначе существовали бы законы, позволяющие ограждать приличных людей от подобных грубиянов. — Что-то в его замечании показалось мне знакомым, но, прежде чем я поняла, что именно, он продолжил: — Мне сходить через остановку, но если бы я мог, то не стал бы этого делать. Надеюсь, этот прохвост не причинит вам неприятностей.

Мы с Гелиотроп сказали, что тоже надеемся на это. Алан Тоби Айнсворт опять зашуршал газетой и углубился в чтение.

Сразу после того, как поезд миновал следующую остановку, он поднялся, поклонился нам с Гелиотроп, сердечно улыбнулся и покинул купе. Через несколько минут поезд начал замедлять движение.

— Что ж, теперь купе в нашем распоряжении, — заметила Гелиотроп, когда после почти двадцатиминутной задержки поезд тронулся снова. — Надеюсь, что этот Фарнсворт вернется не скоро. Он сказал вам, чем занимается?

— Не уверена, — ответила я, сдержав улыбку.

— Можете не сомневаться, дорогая, если он снова позволит себе что-нибудь подобное — я ведь видела, как он прижимался к вам коленом, — Гелиотроп Ронмейер сумеет защитить вас. На всякий случай я ношу с собой в сумочке баллончик со слезоточивым газом. Хотя пока он мне ни разу не понадобился. Наверное, мне просто повезло, но все же… Так что, дорогая, вы только дайте мне знать, если он начнет нарушать приличия… Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. В наши дни леди, путешествующая в одиночку, никогда не знает, на кого наткнется. Боюсь, что дальше пойдет еще хуже, один Бог знает, до чего они дойдут. Вся эта рок-музыка и электроника. Не знаю, к чему они хотят прийти, но догадываюсь, и это обстоятельство вгоняет меня в краску.

Мне с трудом удалось сдержать смех, но было ясно, что ее беспокойство носит вполне искренний характер. Поблагодарив Гелиотроп, я вновь погрузилась в чтение. Видя, что я занята, неугомонная соседка занялась разгадыванием кроссворда.

Несколько следующих часов мы провели вдвоем, время от времени возобновляя разговор. Потом Гелиотроп задремала.

Поезд шел страшно медленно, с частыми и долгими остановками, во время которых что-то все время загружали и разгружали. Время тянулось бесконечно.

Гелиотроп проснулась и, увидев, что мы по-прежнему вдвоем, спросила:

— Этот Фарнсворт так и не возвращался?

— Нет.

— Ох, — вздохнула она, — какое облегчение. Я боялась, что пропустила момент… то есть не оказалась вовремя под рукой, чтобы прийти к вам на помощь, дорогая.

Я поблагодарила ее за такую заботу.

— Мужчинам доверять нельзя, все они дьяволы, — сказала она, напомнив мне мисс Сандерс, и довольно хмыкнула. — Должно быть, он просто доехал до своей станции.

— Если это так, — заметила я, — то он забыл свою сумку. Вон там, на полке.

Фарнсворт Ипсли так и не вернулся в купе.