Брендон Трэнт подвез меня к самому входу в особняк. С самого утра небо заволокло тучами, день был пасмурным и не обещающим ничего хорошего. С моря дул легкий ветерок; чувствовалось, что в любой момент может пойти дождь. Накинув на себя свитер, я стояла на широком бетонном крыльце, скрытая за большой колонной, и смотрела на то, как ведомая Брендоном Трэнтом машина завернула за огромный дом.

Движимая любопытством, я спустилась по ступенькам и, пройдя по подъездной дорожке, очутилась у фонтана, окруженного газонами. Воды не было, и бассейн фонтана был совершенно сух. Мой взгляд скользнул вдоль восточного крыла дома. Очевидно, там, за столовой, были и другие комнаты, может быть кладовые или еще что-нибудь в этом роде.

И тут я заметила, что из окна третьего этажа за мной кто-то наблюдает. Увидев, что его присутствие обнаружено, наблюдатель быстро отошел в глубь комнаты. С того места, где я стояла, круглой башенки восточного крыла видно не было, ее загораживал дом, однако с большего расстояния она хорошо просматривалась. Над западным крылом возвышалась большая квадратная башня. Интересно, где находится ведущая туда лестница?

Решив обогнуть восточное крыло, я вдруг увидела Брендона Трэнта, выходящего из гаража, явно переделанного из каретного сарая. Гараж примыкал к дому и, вероятно, сообщался с помещениями для слуг.

Завидев меня, Брендон Трэнт остановился на мгновение, а потом поспешно скрылся за задней дверью дома. Я обратила внимание на его необыкновенную подвижность. Он напомнил мне танцовщика. Мисс Сандерс как-то раз сводила нескольких воспитанниц, в том числе и меня, на балетный спектакль в Монреале. До этого я никогда не была в театре. Впечатление от спектакля было настолько сильным, что в течение нескольких лет я мечтала стать балериной. К несчастью, на это у меня не было средств. Жаль, что я тогда не знала, насколько богат дядя Алекс. Может быть, если бы он узнал о моем желании, то заплатил бы за обучение.

После исчезновения Брендона Трэнта мне расхотелось идти дальше. Вместо этого я вернулась к крыльцу, но, собравшись было подняться по ступенькам, вдруг решила посмотреть, что находится с другой стороны дома.

Я прошла мимо небольшого крыльца, ведущего на примыкающую к гостиной террасу. Стоящая на террасе мебель была покрыта на зиму чехлами. Крыльцо окружали ряды кустарника, далее, за кипарисовой аллеей, находился розарий, за которым виднелся коттедж садовника.

Надо было возвращаться. Дойдя до крыльца, я поднялась по ступенькам и вошла в огромный холл. Там никого не было, и, решив заглянуть в гостиную, я чуть было не наткнулась на выходящего оттуда Орена.

— Как погуляли, кузина Вера? — спросил он.

— Замечательно, — ответила я и, не зная толком что сказать, вдруг вспомнила слова Зенит.

— Когда вы собираетесь охотиться на куропаток, кузен Орен?

— Охотиться на куропаток? Господи, дорогая, я не охотился на них по крайней мере лет десять, — воскликнул он. — У меня для этого слишком слабое здоровье.

Слова Орена удивили меня. Неужели Зенит солгала? Я огляделась вокруг, желая убедиться, что мы здесь одни, но решила не вдаваться в подробности. Орен Квайл относился ко мне довольно дружелюбно, и я намеревалась попробовать укрепить это отношение.

— О, просто я подумала, что вы, должно быть, любили поохотиться на куропаток вместе с дядей Алексом.

— Александер Блейк в роли охотника на куропаток — это нонсенс, — рассмеялся Орен.

— Разве?

— Господи, вы, что, совсем не знали старика?

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Потому что Александера, между нами говоря, вряд ли можно было назвать спортсменом. Нет, кого угодно, только не Александера!

— А вы хорошо знали дядю Алекса?

— Мы никогда не были слишком близки, но знали друг друга достаточно хорошо, — загадочно заявил Орен. — Правда, я женился на Зенит поздно, мне было уже за сорок. Условием вступления в наследство по завещанию моей матери была моя женитьба. И я об этом не жалею, но Александер никогда бы не позволил запугать себя подобным образом.

Услышав, как где-то хлопнула дверь, я почти втолкнула Орена в гостиную. Нас могли прервать в любой момент, поэтому нужно было сменить тему разговора.

— Меня очень интересуют находящиеся в доме картины. Можете ли вы рассказать мне о них?

Оказалось, что портрет в полный рост, висевший над камином, изображает мою бабушку. Она была красивой женщиной, и я узнавала в ней черты сходства со своим отцом.

Остальные картины в гостиной в основном были пейзажами, если не считать изображения деда и его брата в бытность их еще мальчиками. Портрет выглядел старым, кое-где потрескавшимся, даже рама вся облезла. Рассматривая этот двойной портрет, я заметила вокруг него светлую кайму, как будто на этом самом месте долгие годы висела другая, большая по размерам картина, но не ничего не сказала по этому поводу.

— А вы знаете, чьи портреты висят в коридоре на втором этаже? — спросила я, после того как мы обошли комнату и Орен выложил мне то немногое, что знал.

— И да и нет, — почти извиняющимся тоном ответил он. — Большинство из этих портретов изображают Блейков предшествующих поколений.

— Пойдемте, расскажете мне о тех, которых знаете. — Я взяла его за руку.

Несколько помедлив, но не слишком сопротивляясь, Орен последовал за мной.

Оказавшись на балюстраде, он воровато взглянул вниз, как бы боясь оказаться обнаруженным.

Освещение в коридоре было скудным, но позволяло различать лица. Он назвал два или три знакомых ему имени.

Мы остановились перед портретом очаровательной женщины, под которым сегодня стояла ваза с астрами.

— Мне кажется, что она самая симпатичная из них, — сказала я.

— Так оно и есть, — согласился Орен, окидывая взглядом портрет. — Это сестра вашей бабушки. Не то Арабелла, не то Амелия… Словом, что-то в этом роде.

— Тетя Агата? — спросила я, наблюдая за его реакцией.

— Да, конечно. Полагаю, так оно и есть. — Он повернулся и бросил на меня вопросительный взгляд.

Я торопливо объяснила, что узнала тетю Агату по многочисленным рассказам отца, который любил ее больше всех остальных родственников.

— Это странно, — заметил явно озадаченный Орен, — ведь Агата умерла еще до рождения вашего отца и Александера. — Он опять задумался. — А может быть, тогда во время аварии погибла не она, а какая-нибудь другая сестра вашей бабушки. Александер когда-то рассказывал мне об этом, но у меня такая слабая память.

— А, вот вы где! — воскликнула появившаяся в арочном проходе Зенит. — Вижу, что вы с Ореном отлично поладили, Вера. — Она излучала дружелюбие и очарование.

— Кузен Орен показывал мне портреты, — вежливо объяснила я, стараясь принять как можно более невинный вид.

— На вашем месте я бы не слишком доверяла памяти Орена, моя дорогая, — проговорила Зенит, властно беря меня под руку.

— Но, дорогая… — Орен попытался было возразить, но передумал.

— Тебя, кажется, ищет Алистер, Орен.

— Правда? — Орен с беспокойством взглянул на жену. — Тогда пойду узнаю, что ему нужно.

Повернувшись, он быстро зашагал по коридору и скрылся из виду.

— Орен прекрасный человек, — начала Зенит, увлекая меня в направлении моей комнаты, — но у него есть свои маленькие слабости. Например, когда Орен не знает ответа на поставленный вопрос, то имеет обыкновение фантазировать, придумывая невесть что и делая вид, что он в курсе дела, хотя это совсем не так.

— Неужели?.. — Я рассмеялась.

— Можно мне войти ненадолго, Вера, и немного поболтать с вами? — спросила она возле самой двери.

— Разумеется. Я собиралась пригласить вас.

Отпустив мою руку, Зенит вошла следом и, закрыв за собой дверь, подошла к зеркалу. Вынимая из кейса крокодиловой кожи молитвенник, я заметила, что она не спускает с меня глаз. Закурив сигарету, Зенит повернулась ко мне, выпустив при этом облачко дыма.

— В разговоре с вами Орен упоминал о своих планах поохотиться на куропаток?

Она застала меня врасплох. Едва удержавшись, чтобы не покраснеть, я перевела дух и изобразила на лице широкую улыбку.

— По-моему, нет. А почему вы спрашиваете?

— Да так просто. Стало интересно, о чем вы могли с ним так долго разговаривать.

— Собственно говоря, ни о чем. Просто хотели узнать друг друга получше.

— Он рассказывал что-нибудь обо мне?

— Нет, только то, что женился на вас, когда ему было уже за сорок.

— А почему ему пришло в голову рассказывать вам об этом?

— Понятия не имею. Это получилось как-то само собой. — Я легла на постель, подперев подбородок руками. — Мне понравился Орен. Надеюсь, мы втроем станем хорошими друзьями.

— Но мне казалось, что мы и так хорошие друзья.

— Конечно, Зенит. Я просто хотела сказать… Не знаю, как это объяснить…

Я чувствовала, что она расставляет мне какую-то ловушку. Необходимо было соблюдать крайнюю осторожность, поэтому я решила, что лучше всего для меня будет передать инициативу разговора Зенит.

— Я понимаю, — сказала она, усаживаясь напротив меня. — Боюсь, что атмосфера этого дома делает нас несколько загадочными для вас.

— Загадочными?

— Не обращайте внимания; может быть, я просто неудачно выразилась, — с веселым смехом ответила Зенит. — Боюсь, что это прозвучало в духе ранней Агаты Кристи. Просто сегодня у меня не все в порядке с нервами. Извините.

— Ничего страшного. — Она играла со мной в кошки-мышки, но я вовсе не собиралась быть мышкой. — А как далеко отсюда Сомерсетшир?

— Сомерсетшир? Почему вы об этом спрашиваете?

— Просто любопытствую.

— О, два часа на машине, если веду я, и два с половиной, если сквайр, — ответила Зенит со смешком. — Он более осторожен. Кстати о поездках на автомобиле. Насколько я знаю, вы сегодня ездили куда-то?

— Да, ездила.

— Что ж, это явно пошло вам на пользу, — заметила она, затянувшись сигаретой. — Должно быть, с каким-нибудь мужчиной?

— Это доктор Уолтерс.

— О, так вы все-таки связались с ним? — спросила Зенит, не выказывая никакой реакции.

— Нет, он по собственному почину решил вернуть мне мой кейс. — Должно быть, мое лицо приобрело при этом мечтательное выражение. — Он самый… — Я запнулась, брови кузины поползли вверх, а лицо ее приобрело озабоченное выражение. — В чем дело, Зенит?

— Так, значит, вы не слышали того, что рассказывают о докторе Уолтерсе?

— Кто рассказывает?

— Видите ли, это все слухи, и если честно, то не знаю, сколько в них правды, но из достоверных источников мне стало известно, — Зенит потянулась за другой сигаретой, — что ваш доктор Уолтерс слывет большим донжуаном, в некотором роде негодяем, если вы понимаете, что я имею в виду. — Не отрывая от меня взгляда, она вставила сигарету в мундштук и прикурила. — Как я понимаю, вы не одобряете подобного поведения?

— Не знаю. Я никогда не задумывалась над этим. У меня мало опыта общения с мужчинами, вернее, если быть точной, совсем нет, — со вздохом ответила я.

— Ох уж эти американцы! — рассмеялась Зенит, видимо желая сменить тон разговора. — Наверное, я несколько старомодна.

— Честное слово, Зенит, меня совершенно не волнуют эти слухи. — Я приняла сидячее положение. — Если бы вы знали Клайда, то поняли бы, о чем я говорю. Он действительно самый чудесный и привлекательный мужчина из всех, которых я когда-либо видела. И джентльмен до мозга костей.

— Не думаю, чтобы джентльмен, имеющий серьезные намерения, стал бы целовать почти незнакомую девушку. — На какое-то мгновение она напомнила мне мисс Сандерс. Было ясно, что Брендон Трэнт рассказал ей обо всем.

— Выражаясь вашим стилем, ох уж эти англичане! — рассмеялась я, стараясь, чтобы мой смех звучал как можно более естественно. — Я сама захотела поцеловаться с доктором Уолтерсом, и мне пришлось почти принудить его к этому. — Одна из девушек в Брейсвелле привела однажды подобный довод мисс Сандерс, и мы потом долго смеялись над этим.

— Вы? — Зенит глубоко затянулась. — Это несколько странно слышать в свете вашего заявления об отсутствии опыта общения с мужчинами. Вы не находите, Вера?

Так вот в чем дело?! Она собирается сыграть на моей неопытности. Наверное, я сделала ошибку, признавшись ей в своей абсолютной некомпетентности в этом вопросе.

— Ну, опыт — дело наживное, — как можно небрежнее заметила я. — Кое-что я все же знаю о мужчинах. Из книг, кинофильмов, от подруг, наконец.

Очевидно, не готовая продолжать разговор, Зенит поднялась с кресла и, взглянув на часы, придумала какой-то повод, чтобы уйти. Запирая за ней дверь, я вспомнила, что забыла купить в деревне задвижку.

Из головы никак не выходили разговоры с Зенит и Ореном и предупреждение тети Циннии насчет блондинки. Я попыталась было читать, но вновь и вновь мысленно возвращалась к недавнему прошлому, а в особенности к портрету двоюродной бабушки Агаты.

К пяти часам уже совсем стемнело, и я прилегла отдохнуть, хотя и не собиралась спать. После угощения у тети Циннии мне пришлось отказаться от принесенного Стеллой Комсток чая, однако по непонятной причине меня все-таки клонило ко сну.

Но не успела я закрыть глаза, как кто-то попробовал повернуть ручку двери. Я быстро села на постели. Поскольку дверь была закрыта, последовал решительный стук. Подойдя к двери, я открыла ее.

— Кузина Вера, — раздался глубокий голос Алистера Мэхью, — могу я с вами поговорить?

— Да, Но о чем?

— Дело деликатное, — вежливо сказал он. — Не разрешите ли войти?

Впустив Алистера, я предложила ему присесть, но он предпочел стоять.

— Как мне стало известно, кузина Вера, — Алистер стоял так, что горб на его спине был почти незаметен, — вы встречались с неким доктором Клайдом Уолтерсом.

— А если даже и так? — вызывающе спросила я.

— Видите ли, моя дорогая, его едва ли можно назвать подходящей компанией для такого ребенка, как вы, — почти прошипел Алистер.

— Кузен Алистер, — решительно возразила я, — поймите, что я уже не ребенок. И если не возражаете, то своей личной жизнью я предпочитаю распоряжаться сама.

— Но я возражаю, кузина Вера, — гневно воскликнул он. — Согласно желанию мистера Леонарда Сатча из фирмы «Сатч и Кларк», я и другие ваши родственники несем ответственность за ваше благополучие. И нам будет более чем неприятно, если ваш, мягко говоря, флирт с доктором Клайдом Уолтерсом окончится неприятностями.

— Флирт?! — возмутилась я.

— Вы находитесь в Англии, кузина Вера, — отрезал Алистер. — Может быть, у вас, в Соединенных Штатах, моральные ценности уже не столь крепки, но мы, британцы…

— На что вы намекаете?

— Вам не подобает целоваться с джентльменом на манер обыкновенной шлюхи. Или, — продолжил он с непристойной усмешкой, — это и есть ваша истинная натура?

Произнося эти слова, он приблизился ко мне почти вплотную. Не знаю, что на меня нашло, но я дала ему звучную пощечину. Отпрянув назад, Алистер бросил на меня взгляд, полный ненависти.

— Это было глупо с вашей стороны, кузина Вера, — процедил он сквозь зубы, — весьма глупо. Я никогда не забуду этого маленького оскорбления и не прощу его вам. Но вы предупреждены насчет Клайда Уолтерса. Самое умное с вашей стороны будет никогда больше с ним не встречаться.

И, прежде чем я успела ответить ему соответствующим образом, Алистер Мэхью вышел из комнаты и дверь за ним захлопнулась.

Некоторое время я ошеломленно смотрела на нее, потом торопливо закрылась на замок. Как посмел этот человек бросить мне в лицо подобные обвинения? Но тут я вспомнила слова тети Циннии и пожалела о случившемся. Не сыграла ли я этим ему на руку?