Экскурсовод был говорлив. Он бредил белыми ночами. Но, высшим долгом опечален, Твердил про озеро Разлив Нева в течении своём По-прежнему была державна, Быки мостов срезая плавно Тяжёлым серым остриём. А я смотрел, как Всадник Медный Уже который век, помедлив, Вздымает лошадь на дыбы В зените царственной судьбы. Только лошадь и змея — Вот и вся его семья… Он очи грозные ярил, Полкам даруя смерть и славу! И мчался там, у стен Полтавы, Не царь — архангел Гавриил! Дождь скулы лошадей хлестал… И опечаленный Мазепа К усищам гетманским нелепо Марии прижимал уста… На сером камне Всадник Медный Остановил свой бег победный, Усища медные вонзив В свинцовость петербургских зим. Только лошадь и змея — Вот и вся его семья… …Наш гид из ворота плаща Читал стихи — их знает всякий… А мы глядели на Исакий, Провинциально трепеща. Меня в гостинице ждала Одна изящная брюнетка, Которую прозвал я метко: «Адмиралтейская игла»… И мы ушли… А Медный Всадник Не смог покинуть бедный садик, Где уготовано ему Царить извечно одному… Только лошадь и змея — Вот и вся его семья…