За белой стеной монастырских черешен Плыл месяц, на ниточке тонкой подвешен. Серебряный шарик на тоненькой нитке Качался в ночи у скрипящей калитки. Шляхетные губы сжимая, корила В саду Самозванца гордячка Марина. А он её гладил зрачком исступлённо… И в воздухе пахло Москвою спалённой. И в воздухе пахло великою смутой, Ромашкой, травою и дикою рутой. Он грудь целовал ей, шелка разгребая. Жгла губы ему её кровь голубая. «Корону! Корону!» — молила Марина. И каплями крови горела малина. …Полки собирались у польской границы, Когда открывала Марина ресницы. И слуги несли ему в кружке рассолу, Сочувственно глядя: Наследник престола!» Он тихо скулил: «Эх, водчонки хотя бы…» …А там, на Руси, уже плакали бабы…