Цвет моих глаз напрямую зависит от того, сколько я сегодня вешу. Иногда они становятся серебристо-серыми, в цвет утреннего тумана, стелющегося над канадским озером в тот самый момент, когда над горизонтом поднимается солнце, отражаясь в воде золотистыми бликами. В другое время мои глаза приобретают уродливый цвет помоев – отвратительно мутных и густых от жира, смытого со всех сковород, кастрюль, тарелок, вилок и ножей, оставшихся после воскресного семейного обеда.

В зависимости от того, сколько я вешу, мои волосы бывают или каштановыми, напоминая густой жидкий шоколад, поверхность которого сверкает и переливается в отблесках пламени, или тускло-коричневыми, как библиотечный ковер, постеленный на пол в далеком 1972 году, – линялый, тонкий и безжизненный, затоптанный подошвами тысяч дешевых туфель и школьных ботинок.

В зависимости от того, сколько я сегодня вешу, моя грудь бывает или налитой и округлой, своей аппетитностью вызывая ассоциации с первобытной самкой, или дряблой и обвисшей, вяло болтающейся над ребрами, с растяжками и темными пятнами на сухой безжизненной коже.

Я люблю или ненавижу себя в зависимости от того, сколько сегодня вешу.