Наутро около онкоклиники «Эскулап» остановилась белая «девятка», из которой вышли две барышни самого странного вида. Одна была высокая, крупная молодая женщина, одетая в тесноватые черные брюки подозрительно мужского кроя. Зеленая футболка с принтом из готических букв и вампирского лица удачно сочеталась с волосами темно-зеленого цвета. Ее спутница была чрезвычайно худа, крупным был лишь нос. На девушке, несмотря на жару, был темный плащ и почему-то берет.

Взяв друг друга под ручку, они двинулись в клинику.

— Нам необходимо записаться на прием к вашему лучшему врачу. И только не надо нам подсовывать всяких там врачей, которые другим больным не нужны. Нам требуется самый лучший.

Светлана Пустозвонова, а это была она, всунула голову в окошко регистратуры и подмигнула молоденькой регистраторше.

— Вы меня понимаете, запишите нас к самому лучшему врачу, а уж мы вас отблагодарим, — Светка снова подмигнула.

— Женщина, вы что? Соблюдайте правила приличия, уберите голову из окна. И не надо меня благодарить, у нас все врачи прекрасные, к ним со всех концов страны едут, у них заслуги всякие, а вы…

— А что мы? — спросила Светлана, высовывая голову наружу, — мы ничего. Мы хотим записаться к такому врачу, который лекарства хорошие выписывает, а не дешевку всякую.

— Знаете что, женщина, — вскочила регистратор, — это просто возмутительно, что вы такое говорите. К нам не так-то просто попасть на прием. Пришли тут, понимаете, качаете права, а на ближайшую неделю мест нет.

— А мы тогда к главврачу пойдем, — закусила удила Светка, отбиваясь от Алевтины, которая испуганно пыталась оттащить ее от стойки регистратуры.

— Ой, да сколько угодно! Испугали!.. Пожалуйста, второй этаж, двенадцатый кабинет, — и регистратор плотно закрыла перед ними окошко.

— Вот ведь зараза, — сплюнула от досады Светка, — пошли, что ль, к главному.

— Да ты что, — горячо зашептала ей Алька, — ты что, в образ вошла и не вышла?! Что мы ему скажем, чума ты.

— Ты меня, Веревкина, лучше не нервируй. На месте разберемся. Иди за мной, да помалкивай. К обычному врачу пойдем. А то главный, может, и не в курсе творящихся дел. На втором этаже оказалось много народа, люди стояли, сидели, переговаривались между собой. Общее настроение, царящее в клинике, можно было оценить, как подавленное.

Подруги присмирели, заняли очередь и аккуратно сели на свободные места.

Прошло довольно много времени, прежде чем Алька обратила внимание на тихий разговор сидящих рядом с ней женщин.

— А я тебе говорю, что это надо к ней самой обращаться, потому что остальные врачи дали тебе рецепт в зубы и вперед в аптеку. А там только успевай отслюнявливать рублики немереные. А она сама позвонит куда надо и попросит за тебя. Моя Анька-золовка так покупала. Почти за полцены получается. Но только сама туда не суйся. Скажешь мне, а я уж все сделаю, — шептала полная тетка с «химией» на голове.

— Ну ты сама посуди, как может быть так дешево, если в аптеке совсем другая цена, — недоверчиво покачала головой ее собеседница в старомодном платье с «крылышками».

— Ты головой не крути, а лучше подумай, какую наценку ставят в аптеках. А? Небось, по тыще процентов накручивают. А человек помогает таким, как мы, у которых лишних денег нету. Там привозят откуда-то, вроде из Белоруссии, вот оно дешевле и получается.

И она свой процент имеет, и нам хорошо. Только она не каждый раз может позволить купить по-дешевке, другой раз и через аптеку придется шпарить.

— А как я у нее попрошу, чтобы мне тоже дешевле было? — заволновалась дама с «крылышками».

— Я же тебе говорю, что кому попало она ничего делать не будет. Все только через меня, — напустила на себя значительности тетка с «химией». Но увидев оскорбленное лицо своей визави, наклонилась к той и жарко что-то зашептала прямо в ухо.

Как Алька ни пыталась разобрать дальнейший разговор, до нее доносились только отдельные слова, одно из которых было то, что заставило ее сердце биться чаще. Речь шла об «Онколайфе».

— Ну, давай, покеда. Потом звони мне, если хочешь, можешь сразу Аньке-золовке позвонить, — тетка тяжело встала, поправила юбку, прилипшую к ее телесам, и, тяжело переваливаясь, направилась к выходу.

Алька дернула следом.

— Ты куда? — зычно крикнула Пустозвонова. — Давай назад.

Но Алевтина уже неслась во всю прыть за толстухой. Та оглянулась на топот за своей спиной и ускорила шаг. Алька опомнилась, усмирила галоп и, делая вид, что ищет нужный ей кабинет, стала усиленно крутить головой по сторонам, краем глаз пытаясь держать преследуемую тетку в поле зрения. Тетка спустилась на первый этаж и встала у окошка регистратуры. Алька остановилась, как вкопанная, за углом. Она втянула в себя, насколько это было возможно, живот и осторожно выглянула из укрытия. В это время на нее сзади налетела Светка и сразу заорала:

— Ты что творишь, Веревкина?! Ты знаешь, что в войну дезертиров и паникеров расстреливали? Я тогда тоже умываю руки, пойду, приведу себя в порядок и делай тогда, что хочешь.

— Да тихо ты, — Алька прижала Светку к стенке так сильно, что та аж крякнула. — Я на след напала, а ты орешь. Тсс!

И она в двух словах пересказала подслушанный разговор.

Когда они выглянули из своего убежища, оказалось, что интересующая их женщина уже переходила на другую сторону улицы. Подруги бросились за ней.

— Только не пойму, что ей говорить, — задыхаясь, пропыхтела Веревкина.

— А тебе и понимать-то не надо, горе луковое. Все самой решать придется, — и, увидев, как объект преследования дошел до подземного перехода, заголосила на всю улицу:

— Женщина!!! Это вы сто рублей потеряли? Да не вы, — махнула она ринувшимся было к ней товаркам, — а вы. Вы, вы, с пакетом.

И Светка остановилась, схватившись за бок.

Бабища с химией на волосах и потертым пакетом в руках, на котором были нарисованы доллары, остановилась и недоверчиво двинулась в сторону Светки.

— Это я что ли потеряла?

— Нет, я, — огрызнулась та, все еще держась за бок.

— Ну да, я потеряла, — оживилась тетка. — Со мной такое случается.

— Тогда, гражданочка, отойдемте в сторону, нечего привлекать внимание, — и Пустозвонова, подхватив ее под руку, потащила на ближайшую скамейку.

— А вы, свидетельница, что стоите? Ждете специального приглашения? — гаркнула она уже на Альку.

Когда они все втроем уселись на лавку, Светка достала сто рублей и помахала ими перед носом растерянной женщины.

— Значит, представьтесь и рассказывайте, при каких обстоятельствах вами была потеряна энная сумма денег.

— Я это… Евдокия я, Фомина. Только я энную сумму не теряла, я сто рублей теряла.

Вот этих, — и Евдокия Фомина протянула руку к купюре.

— Подождите, гражданочка. Где и при каких обстоятельствах вы их потеряли? — взгляд Пустозвоновой был строг, но справедлив.

— Дык, я это, всегда с собой ношу их, а сегодня в магазине глядь, а их нету.

— А вот гражданка Анна Семенович, — и Светлана кивнула в сторону Веревкиной. Та приосанилась, втянула живот и выпятила грудь. — Так вот, гражданка Семенович в качестве свидетельницы утверждает, что вы выронили эту купюру в поликлинике.

— Да, точно, — хлопнула себя по лбу хитрая бабища. — Там и выронила. Сидела с соседкой болтала, она бедой своей со мной делилася, вот и не заметила, как денежки тю-тю.

— Ой, что-то вы меня хотите с толку сбить. Надо было у вас особые приметы денег расспросить, ну да я вам верю. Скажите спасибо свидетельнице, Анне Семенович. Она вас запомнила. Но для порядку сообщите адрес ваш и соседки.

— Так вон в том доме мы и живем, — ткнула в сторону ближайшей высотки Фомина. — Я на шестом этаже, а соседка моя, Софья Минина, аккурат надо мной, на седьмом, значит.

— Ладно, — сурово сдвинув брови, сказала Светлана. — Возьмите и больше не теряйте, — она резко приложила руку к берету, — честь имею.

И, развернувшись на пятках, двинулась назад, в сторону поликлиники.

Алька, едва Евдокия отошла на приличное расстояние, рухнула на соседнюю скамейку и зашлась смехом. Успокоить ее не могли ни Светка, со злобным видом отчитывающая ее, ни удивленно поглядывающие на нее прохожие, ни пацаны на велосипедах, показывающие на нее пальцем и крутящие около виска.

Отсмеявшись, она совершенно обессилено поднялась на ноги и двинулась вслед за ворчащей «чтоб я еще когда-нибудь…» Светкой к ее автомобилю.

— Ты можешь мне объяснить, что было смешного в том, как я выбила признание у этой Фоминой? — налетела на Веревкину подруга. — Вот завтра будет время, мы все у нее и выпытаем, как это они лекарства мимо аптеки покупают.

От расправы Алю спас телефонный звонок. Звонила Марго, которая ледяным тоном сообщила, что ее ждут через час в салоне красоты на Вернадского.

Светка сразу оживилась и тоном, не терпящим возражений, сообщила, что они едут вместе.

— Сначала заедем в кафешечку, там неподалеку есть очень приличная и недорогая забегаловка. Ты меня кормишь и отдаешь мне мои сто рублей. А потом я иду с тобой в салон. И даже не вздумай возражать. Совершенно непонятно, кого там из тебя без меня сделают.

— Света, я буду в руках профессионалов, это один из лучших салонов, Остапов уже все оплатил.

— Не, ну ты абсолютная свинья. «Остапов уже все оплатил», — передразнила она Альку. — Во-первых, за всем этим стоит его секретарша, Чушкина. А у нее наверняка нет никакого вкуса. Разве может женщина со вкусом быть Чушкиной? А во-вторых, ты что, совсем не думаешь про подругу? Ту, которая особого назначения!

— Чего? — Алька вытаращила глаза. — Какого назначения?

— Эх ты, никакой романтики в тебе нет. Книжки читать надо. У Устиновой есть роман

«Подруга особого назначения». Там такие страсти, такая любовь, — Светка мечтательно закатила глаза.

Добравшись до кафе, Алька почувствовала зверский голод. Она взяла себе огромную чашку кофе, омлет и три пончика с повидлом. Светка ко всему прочему добавила еще и пару тефтелей.

— И как в тебя столько влезает? — промычала с набитым ртом Алевтина. — Если бы я ела как ты, то была бы тумбой. А ты вон какая глиста.

— Кто глиста? Это я глиста? — раздался вопль Пустозвоновой. — Да я тростинка, модель, нимфа, можно сказать. Не то, что некоторые.

И она с победным видом посмотрела на замершую с пирожком во рту Веревкину.

— Да конечно, ты — модель, красавица, — испуганно пробормотала Алька, дожевывая третий пончик и запивая его последним глотком сладкого кофе.

В салон они вбежали, опоздав на пять минут. Мастер Антон с приторной улыбкой наблюдал, как Алька втискивает свое тело в узкое парикмахерское кресло, и еще пару раз переспросил, действительно ли она является Алевтиной Сигизмундовной Веревкиной, сотрудницей «Сатори», для которой фирмой оплачен ряд эксклюзивных услуг. Антон долго перебирал в руках ее волосы, пропускал их сквозь пальцы, на свет рассматривал цвет. Если он и был удивлен, то вида не показал.

Светка скромненько, в качестве группы поддержки, мялась рядом, но на то он и солидный салон, чтобы ожидающего усадили в удобное кресло и предложили кофе с конфетами.

Через три часа ошеломленная Алевтина наконец выбралась из женского рая. Рядом семенила Светка, подобострастно заглядывая подруге в глаза.

— Ну, ты вообще! Как тебе идет этот цвет! И главное, не поймешь какой, с одной стороны посмотришь — рыжий, с другой — коричневый, с третьей — золотой. Какие переливы! А стрижка! А ногти, я никогда не подозревала, что у тебя красивая форма лунок! А макияжик-то! Любо-дорого посмотреть. Простенько и со вкусом. А теперь куда, Алечка, в бутик «Соломея»? Я мигом тебя домчу.

— Я с тобой туда не пойду, а то опять позора из-за тебя не оберешься, — начала было Алька, в душе которой зрел бунт против подруги. Но бунт как зародился, так и погиб под напором Светкиных аргументов.

— А чего я такого-то сделала? Подумаешь, аристократка нашлась. Ну, выкрасили меня до кучи. Так ведь ты же VIP-клиент, услуги оптом взяла, а випам за опт явно положена скидка. А я и не просила особенно ничего, просто после тебя черпачок с краской остался? Остался. А у тебя три цвета — вот с трех цветов и мне на голову хватило. Чего дуться-то, я же ухудшала свой вид из-за тебя. Целыми днями с тобой ношусь, про мужа забыв, не приготовив ему, родимому, борщика с котлетками. А вдруг он взбрыкнет?

— От тебя взбрыкнешь, — пробурчала Алька, — сколько уж лет не готовишь, не стираешь, а сегодня ему шлея под хвост попадет?

— А ты в мою семейную жизнь-то не лезь. Вот заведешь себе мужика, тогда и будешь командовать, да замечания делать. Все, приехали. Выходи, «Соломея» ждет не дождется.

Возле входа в бутик подруг встретила безукоризненная Марго. При виде Альки она удивленно подняла брови, но ничего по поводу новой прически не сказала.

— Здравствуйте, — жеманно протянула Светлана. — Я подруга Алевтины и ее личный имиджевый консультант.

— Заметно, — протянула Чушкина. — Сегодняшний наряд лично вы отбирали?

Не дожидаясь ответа, Марго чеканящим шагом вошла вглубь магазина. Подруги ринулись за ней.

— Свет, — дернула ее за рукав Алька, — а чего она по поводу моего наряда говорила?

Майка как майка, зеленая, брюки черные, туфли и сумка черные. Все сочетается.

Ответить Светлана не успела, поскольку в этот момент к Алевтине подбежали несколько человек, которые поворачивали ее, поднимали ей руки, обмеряли, прикладывали к лицу какие-то наряды, отвешивали их в сторону, брали другие, снова прикладывали.

«Вот бы Огурцов увидел, как тут надо мной кудахчут. Поржали бы вместе. А Остапов бы наверняка оглядел меня придирчиво и поднял бровь», — подумала Аля.

Забрав ворох одежды и Алевтину в придачу, процессия удалилась в примерочную, оставив Светку наедине с кофе и тирамису.