Утром Алевтина проснулась в прекрасном настроении: всю усталость как рукой сняло и в качестве послевкусия осталось приятное чувство выполненного долга. Она была очень довольна собой, потому что практически все было куплено. Часть заказа будет доставлена к вечеру, и только три необходимые ей бутылки прибудут через два дня. По этой причине у нее сегодня образовался совершенно свободный день, который они со Светкой решили посвятить своему расследованию.
Сарафан в подсолнухах стал жертвой грабителя, поэтому вчера девушка прикупила по случаю не менее эффектную вещицу. Это был брат-близнец пропавшему сарафану. Тот же фасон: открытые плечи, толстые шлейки, над грудью резинка, а дальше — абсолютная свобода. В сильную жару такой наряд был просто спасением. А расцветка была даже лучше — он был кумачово-красным в крупный белый горох. Увидев себя в зеркале, Алька обомлела. От красоты, разумеется. Надев все те же сланцы, страшно довольная собой, она поспешила на встречу к Пустозвоновой.
— Ох, ты же ж! — ахнула Светка. — Это ты в чем же? Где ты успела такое чудо оторвать?
Только не говори, что его тебе порекомендовали стилисты Остапова.
— Не скажу, конечно, не они. Это я сама, — сказала Алька с гордостью.
— А ты еще помнишь, куда мы сейчас идем? Куда ж ты попрешься с красной рожей и в такого же цвета сарафане? Зачем тебе лекарства с таким-то здоровьем? Кровь с молоком!
— А толку ходить туда с болотными волосами? И без этого нужную информацию выяснили, толку-то притворяться. Ты посмотри, как здорово, — и Алька крутанулась в новом сарафане, подняв вокруг себя маленький ураганчик.
— Ладно, может и твоя правда, поехали.
Припарковавшись около ставшей уже знакомой клиники «Эскулап», подруги уверенным шагом зашли внутрь здания и подошли к регистратуре. На стекле висел перечень услуг с ценами.
— Люди добрые! Как на людском горе-то наживаются! — кликушествовала Светлана. — Глянь-ка, консультация клинического онколога — 3800 рублей, консультация химиотерапевта — 7000 рубликов, а консультация профессора — аж 8600. Это что ж это такое делается?!
Очередь одобрительно загудела, заохала, завозмущалась.
— И что такое «консультация»? А вот если я только спросить хочу, это что? Консультация? И я почти 4000 должна отслюнявить? Вот хорошо устроились! — не могла успокоиться Пустозвонова.
Алька залилась краской и дернула подругу за рукав, пытаясь ее утихомирить.
— Женщина, что вы шумите? — высунулась из окошка регистратуры хорошенькая мордашка. — Я сейчас охранника позову.
— А вот и зовите вашего охранника. Измывайтесь над бедной девушкой, — Светка кокетливо вытащила из кармана носовой платочек и прижала его к глазам.
— Не надо охранника, нам бы только спросить, — Аля локтем отодвинула подругу в сторону.
— Вы бы не выступали, женщина, — не обращая внимания на Алевтину, обратилась регистраторша к Светке, — а лучше бы тут прочитали, правее.
Личико спряталось. Вместо него высунулась изящная ручка и ткнула наманикюренным пальчиком в какое-то объявление. На нем жирным шрифтом было написано: «Внимание! Только в „Эскулапе“ первичная консультация врача-онколога бесплатно».
Светка прочитала объявление, сунула платок в карман и по-деловому сказала:
— Запишите нас, девушка, на эту самую, первичную. Вдвоем.
Очередь попыталась было возмутиться, но Светлана уже сунула свой паспорт в окошко.
С договорами в руках подруги отправились к доктору Зотиковой.
— Рёва, а давай я сначала одна зайду, а если не получится, потом ты пойдешь. Двоим она может побояться продать — вдруг мы из полиции или из налоговой службы. А одинокая женщина не должна вызывать опасение.
— Хорошо, — прошептала Алька, — я тогда пропущу вперед себя пару-тройку человек.
Примерно через час подошла очередь Пустозвоновой. Доктор Зотикова была занята тем, что самозабвенно писала в карточке предыдущей пациентки. Дописав одну страницу, она перевернула лист и продолжила на второй.
— Слушаю, больная, на что жалуетесь? — вопрос был скорее формальным, потому что на Светлану доктор не взглянула. Отложив дописанную карточку, она схватила еще одну, лежащую сверху, и приготовилась писать там.
— Имя, фамилия? — и она посмотрела на титульный лист истории болезни.
— Пустозвонова я, доктор, — с достоинством представилась Светлана.
Елизавета Петровна кивнула, и с новой силой застрочила на первой странице взятой карточки.
— Слушаю вас, говорите, — повторила Зотикова.
— Я тут плохо себя почувствовала и обратилась к знакомой целительнице, — начала самозабвенно врать Светка.
Доктор оторвала взгляд от исписанного листка и озадаченно посмотрела на пациентку.
— А целительница мне и говорит… У вас, говорит, Светлана Иосифовна, пока, говорит, со здоровьем все в порядке. Но вы на грани. Просто на грани. И хорошо бы, говорит, вам пропить курс «Онколайфа». И лучше не тот, который в аптеках продается, а другой, — сказала Светлана, заговорщически понизив голос и поиграв бровями.
Доктор отложила ручку в сторону и подозрительно сощурила глаза.
— О чем вы? — резко спросила она.
— Ну другой, который из Белоруссии. У них же там все натуральное, качественное, — Света заискивающе хохотнула. — Ну, вы меня понимаете. Из Белоруссии привозят и здесь распростаняют. У вас моя знакомая так покупает. Евдокия Фомина. Она да Анна, золовка ее. Они мне и рассказали.
— Женщина, вы сама уйдете или мне вызвать охрану? — Зотикова сняла очки и стала брезгливо разглядывать Светлану.
Этот взгляд и взбесил сыщицу.
— Давайте, вызывайте охрану! Пусть она посмотрит, чем вы тут занимаетесь! Я всего лишь бедная женщина, которая хочет купить лекарство подешевле, так, как покупают другие. И Фомину в свидетели призову.
— Да кто такая эта ваша Фомина? Вы что, издеваетесь?
Светлана встала, гордо вскинула голову и с насмешкой, уходя, кинула:
— Сдается мне, что это вы издеваетесь. А сами все понимаете. Ну да ладно, мы еще встретимся.
После фиаско Пустозвоновой подруги долго шептались в конце коридора, пока не придумали, как вести себя Альке. Решено было действовать старым, как мир, способом. Прийти к Елизавете Петровне и просто без обиняков сказать: «Здравствуйте, я от Фоминой».
Что они и сделали. Через минуту после того, как Алька вошла в кабинет доктора, оттуда послышался разъяренный рев, и вслед выскочившей Веревкиной выбежала Зотикова с карточкой больного в руках.
— Бежим, — крикнула Алька, и подруги дали стрекача. Остановились они лишь во дворе клиники. Пару минут не могли отдышаться и вымолвить ни слова. Постепенно дыхание стало ровнее, и они обрели дар речи.
— Эх, мы явно сделали что-то не то, — сказала Светка, доставая из сумки зеркальце. — Как теперь мы сюда снова сунемся, ума не приложу.
— Да никак мы сюда больше не сунемся. А если и сунемся, то к другому врачу. Послушай, а может, эта врачиха правда ничего не знает?
— Ну как это не знает?! Нам же Минина, соседка Фоминой, ясно сказала, что сбывает лекарство именно она, Зотикова… Не, ну как это понимать? Вот мы вместе неслись через всю лечебницу, ты красная, как рак, а у меня хоть бы какой румянец на щеках выступил! — возмутилась Светлана, разглядывая себя в зеркальце.
— Да не нужен тебе румянец, у тебя аристократическая бледность, не то, что у меня.
— Не говорите, Алевтина Сигизмундовна, очевидных вещей. На счет аристократизма ты права, меня просто этот вопрос занимает еще со школы, когда меня дразнили «зеленкой». А тут и жара, и пробежка, я подумала, может что-то за послешкольные годы изменилось?
— Свет, — виновато проговорила Алька, — а, может, зайдем куда-нибудь перекусить? А то я как понервничаю, так лошадь могу схомячить.
Не успела Пустозвонова открыть рот, чтобы достойно ответить подруге, как из клиники выскочила медсестра, которая сидела на приеме вместе с Зотиковой. Подбежав к Светлане, она сунула ей в руку какую-то бумажку и скрылась за дверями «Эскулапа».
Записка содержала только одно предложение: «Кафе „Рондо“ в 15.00».
— Вот видишь, лед тронулся! Хоть какие-нибудь сведения, но мы точно получим. Ну что, сейчас 13.00. Еще два часа до встречи. Предлагаю перекусить, раз на тебя напал жор, затем наведаться к Фоминой и вытрясти из нее все, что она знает. А потом сходить в это самое «Рондо».
— Хорошо, Светочка, как скажешь, только давай скорее покушаем.
В ближайшем кафе подруги взяли по миске оливье, томатному соку, кофе и пирожному. Затем бодро направились к уже знакомому дому. Алька предложила на этот раз воспользоваться лифтом.
— Пешком, Рёва, только пешком, — решительно сказала Светлана и вошла в подъезд.
Аккуратно переступая через валяющиеся банки, сыщицы стали подниматься на шестой этаж. Так как дело было после перекуса, Алька все время ныла и останавливалась отдохнуть. Светка ругалась на чем свет стоит, но вынуждена была отдыхать вместе с подругой.
Они снова безуспешно звонили в дверь Фоминой, но никто не спешил ее открывать. И если в прошлый их приход за дверью слышалось шуршанье, то на сей раз стояла тишина.
— Ну что, пошли к Мининой? Узнаем, разузнала ли она что-нибудь у Евдокии. Обещала же.
Минина открыла дверь сразу, едва сыщицы коснулись звонка. Выглядела она обезумевшей: глаза вытаращены, рот приоткрыт, а волосы, казалось, стояли дыбом. Старушка молча смотрела на девушек и вдруг стала грузно оседать. Светлана подхватила ее под мышки, и Софья, словно этого и ждала, окончательно расслабилась и рухнула на пол, утаскивая за собой помощницу.
— Ты что, издеваешься? — вытаскивая из-под Мининой застрявшую ногу, возмутилась Светка. — Что ты стоишь, рот раззявив? Помогать думаешь?!
Алька отмерла и бросилась подруге на помощь. Вдвоем они дотащили Софью до дивана и с трудом на него затянули. Сами сели рядом на пол и попытались отдышаться.
— Ты что-нибудь понимаешь? Как такой худой человечек при обмороке становится тяжелым, как гиппопотам? — Светка запрокинула голову, удобно устроив ее на стоящий рядом с диваном журнальный столик.
Алька только молча покачала головой.
— Представляешь, Рёва, а если бы ты вдруг потеряла сознание, то пришлось бы вызывать эвакуатор, — и Пустозвонова истерически захохотала. — Ой, не могу, смотри при Остапове не упади в приступе любовной неги. А то он заработает себе пупочную грыжу, поднимая тебя.
— Знаешь что, — задохнулась от возмущения Алька, — свинья ты после этого, а не подруга, свинья и горгона мерзкая. Навуходоносор двуногий. Зеленка красноносая.
Алька поднялась во весь свой исполинский рост и нависла над Светкой утесом. Та попыталась встрепенуться, но Алька осадила ее суровым рыком: «Сидеть!». Светка пару секунд побыла в растерянности, и этого ей хватило, чтобы прийти в себя.
— Ах это я-то «зеленка красноносая»? Я?! А ты знаешь, кто ты? Ты тогда — поганый мухомор! Даже сарафанчик такой надела, чтобы не вводить людей в заблуждение.
— Вот так вот, значит? Сарафан мой приплела? Завидуй молча, тебе такой никогда не иметь, — подбоченилась Алька.
— Да уж конечно, слава богу, у меня вкус есть.
— Что?! — Алька захохотала. — Ты и вкус — вещи несовместимые.
Неизвестно, чем бы закончилась перепалка, но только Минина застонала и открыла глаза. Подруги кинулись к ней.
— Что ж вы это прям в обморок-то хлопнулись?! Мы так перепугались! Может, водички принести или стопку коньячку лучше? — Светка тянула пострадавшую за руку, пытаясь ее поднять.
Через минуту к ней присоединилась Алька, и им удалось усадить Софью, подложив ей под бока подушки.
Алевтина бросилась на кухню и включила чайник. В шкафчике она нашла сахар и лимон. Быстро заварив чаю, она вернулась в комнату.
Минина отхлебнула глоток и откинула голову на диванную спинку.
— А может «скорую» вызовем, а? Я 03 наберу, и они будут тут как тут, — суетилась Аля.
— Ой, стойте, девчонки, — Минина оторвала голову от дивана и отхлебнула еще чаю, — тут надо 02 вызывать. Только боюсь я.
По ее усталому лицу потекли слезы.
— Что такое, почему 02? Это же полиция. А зачем нам полиция? — Светка взяла из рук Софьи чашку и шумно втянула в себя остатки чая.
— Я вам сейчас расскажу. Мало горя на мою голову, только-только стала получше себя чувствовать, только с деньгами полегче стало, только жить после болезни начала, и на тебе… — она снова горько заплакала.
— Ой, хватит вам плакать, — Алька села рядом и приобняла страдалицу за плечи. — Расскажите, что могло с вами случиться страшнее вашей болезни.
Минина достала из кармана носовой платок, шумно высморкалась и завела свой рассказ.
— Как я с вами вчера встретилась, так все время думала, как бы мне деньжат немножко заработать, да лекарство подешевле купить. И почему Фомина и не болеет, и деньги зарабатывает, а я… Ну чем я так провинилась перед Господом?! Почему одним все, а мне ничего?
— Как это вам «ничего»? — возмутилась Алька. — У вас и квартира есть, и выздоровели вы. А Фоминой нечего завидовать, у нее вон внук-то какой, сами же рассказывали.
— Ну это-то да, — сказала Софья удовлетворенно, — внук у ней оторва. Но это к делу не относится. Думаю я, значит, думаю, ночь не сплю, как думаю. А сегодня, где-то час назад, решила сходить к Евдокии и поговорить с ней. Пришла я, значит, звоню в дверь, звоню, а никто не открывает. Меня такая злость охватила, ну, думаю, опять эта пройда бегает, денежки зарабатывает. А у меня же ключ от ейной двери имеется, вот я дверь-то ключом и собиралась открыть.
— Ну, и что дальше? — подруги, забыв про распри, дружно вытянули шеи в сторону рассказчицы. — Что вы хотели там найти?
Минина заерзала на месте, опустила глаза и чуть слышно пробормотала:
— Так я это… думала, может, чего найду, ну, документы там всякие. Вы ж просили разузнать все.
Девушки переглянулись, и Пустозвонова, подсев к Софье, затараторила:
— Вы все правильно сделали — открыли квартиру, и что дальше?
— Значит, сбегала я домой за ключами, тыркаю, тыркаю ими в дверь Евдокии, а она не открывается. Я дверь от злости пнула, а она открытая стоит. Ну, я и вошла, тем более что дверь открытая. А дальше, девоньки, я там такое увидела, такое… — Минина стала подвывать. — Я там увидела Фомину… мертвую!
Она стала раскачиваться, обхватив голову руками.
— Ну вот, дорасследовались. Поняла?! — Светка вытаращила глаза. — Следующими будем мы! Понимаешь, свидетелей всегда убивают! А мы свидетели! Только рассказали про Фомину, а ее — бац! — и прибили.
Пустозвонова взволнованно кричала, размахивая крупными, прямо мужскими ладонями. В юности она немного комплексовала по этому поводу. А потом придумала для себя, что такие руки бывают только у самостоятельных женщин, и успокоилась.
— А чего это вы, девочки, расследуете? — Минина перестала плакать. — Кому про Фомину рассказали? А? Я что-то не поняла.
Светка растерялась, но только на секунду.
— Да нет, это вы нас не так поняли, мы фигурально выразились. Расследование — это то, что мы пытаемся про лекарства да про скидки узнать.
— А как это она мертвая? — перевела тему Алька. — Совсем что ли? Насмерть?
— Да насмерть, совсем насмерть. Она сидела, голову свесила на бок, и губы такие синие-синие. Короче, убили ее. Вот страсти какие, наверное, внучок ейный бабку и порешил.
— А почему сразу убили? Может, у нее сердечный приступ? Что вы тень на плетень наводите? Мы уже неизвестно что и подумали, — Светка с осуждением поджала губы.
— Да ничего и не приступ, — Минина выпрямилась с чувством оскорбленного достоинства. — Там из нее кровищи натекло, страсть прямо.
— Ну так что ж вы до конца не рассказываете, о самом главном молчите? Все недомолвками, и про кровь и ни слова, — Светка аж ногой дрыгнула от нетерпения.
Минина попросила еще чаю и, наконец, рассказала все подробно. Зайдя в квартиру, она первым делом отправилась на кухню. У Фоминой там висел специальный шкафчик для лекарств, а так как вопрос касался именно их, то София решила «пошуровать», как она выразилась, в первую очередь там. Не найдя ничего интересного, она направилась в комнату.
То, что она там увидела, заставило ее онеметь от ужаса. В кресле сидела ее соседка, Евдокия Фомина, свесив голову на грудь, а около кресла была целая лужа крови. Минина ринулась прочь из опасной квартиры, вбежала в свою, закрылась на все засовы. И сидела там, дрожа от страха, пока не пришли ее новые знакомые.