Вениамин Петрович Подберезкин лежал на шезлонге, который предварительно оттянул в тень. Эта жара могла убить кого угодно, поэтому немудрено, что он, катаясь полдня на машине без кондиционера и с закрытыми окнами, получил тепловой удар. Провалявшись три дня в больнице, он, наконец, был отпущен домой. Остапов заявил, что выходить на работу Подберезкину пока рано, лучше сначала восстановить здоровье. Чем Вениамин Петрович и занялся.

И вот уже второй день ничего не делал, а только лежал в тени роскошного сада своего загородного дома. Вообще-то, настоящие размеры и богатство особняка не афишировались. На работе знали, что у Вениамина Петровича есть обычный дачный участок где-то за городом, но на самом деле это была самая настоящая усадьба. Здесь можно было бы жить постоянно, но далековато добираться до работы. Да и вдруг кто заедет в гости или по рабочим делам. А этого Подберезкину не хотелось.

Не хотел он, чтобы кто-нибудь видел, как живет простой порученец, пусть и успешного предпринимателя, пусть и получающий более чем приличную зарплату. Потому как дом, а тем более такой дом, ни на какие хорошие зарплаты построить невозможно. Рядом у Вениамина Петровича имелся еще один участок, на котором стояла небольшая хижина с мансардой. Это на случай, вдруг все-таки кто-нибудь поинтересуется, где он проводит выходные. Вот тогда и будет предъявлен участок в шесть соток, крохотная банька и милая хатка в 90 квадратных метров.

А сейчас Вениамин Петрович отдыхал и набирался сил. И все бы хорошо, если бы не жена. Она не хотела менять свой привычный ритм жизни из-за того, что муж находится не на работе. И поэтому, как обычно, отправилась с подругами на шопинг.

— Посуди сам, как я могу сидеть с тобой дома, если мне совершенно нечего надеть. На улице жара, а значит, вещь более одного раза на себя натянуть нельзя. Ты согласен со мной, пупсик?

— Нет, уважаемая Оксана Игоревна. Не согласен. Это кто же носит вещи по одному разу?

— Ой, ты совсем меня не понимаешь, как с тобой разговаривать?! Я же сказала, что один раз наденешь, и надо стирать или в химчистку относить. А в это время что носить?

Оксана оторвала взгляд от зеркала. Затем снова посмотрела на свое отражение и, видимо, осталась довольна.

— Таких веревочек, которые ты носишь в качестве одежды, у тебя полным-полно.

— Боже мой! — супруга картинно поднесла руки к щекам. — Ты вообще не интересуешься моими делами. Ты ни разу не понимаешь куда эти, как ты сказал «веревочки» надо надевать. Короче, я еду в город по магазинам. Если задержусь, то останусь ночевать в городской квартире.

— И вообще, — продолжила она без перехода, — когда мы уже всем покажем этот наш замок? Я хочу не прятаться здесь, а устраивать приемы.

— Я же тебе говорил, мне нужно еще месяцев девять, от силы год, а потом уже можно будет и легализоваться.

— Ты с ума сошел, папик?! Я же старею, еще год, и мне уже будет 26. А когда же жить? — голос жены задрожал от едва сдерживаемых слез.

Вениамин Петрович хотел, было, утешить супругу, но в последний момент удержался. Она стала раздражать его: ее примитивные страстишки, ее непомерные траты. И даже ее идеальная ухоженность начала вызывать протест. Оксана явно перебарщивала с инъекциями: губы стали похожи на вареники, скулы увеличились, отчего глаза казались крохотными, а ботокс лишил лицо мимики, сделал похожим на маску.

Уж с его деньгами можно найти жену посвежее, да и помоложе…

Но пришлось пообещать, что к Новому году загородный дом будет предъявлен народу. И вот теперь, когда мадам Подберезкина уехала, он лежал и ломал голову, как выполнить обещание, данное жене. Через год-полтора это было бы не сложно, но к новогодним праздникам… Нужно было что-то срочно придумать, иначе супруга не вытерпит и расскажет об усадьбе сама.