2 октября

Мы прилетели в Пермь, на матч с Молотом, одним из обитателей дна таблицы. Клуб присутствует в новостях, не столько по поводу того, что они делают на льду, сколько из-за того, что с ними происходит вне льда. Согласно газетным сообщениям, около трех недель тому назад один из руководителей клуба улетел на Кипр в отпуск, с 450000 долларов, и не купил обратный билет. Хоккеистам не платили зарплату с начала сезона, но они все же продолжают играть за мизерные деньги, и вот эта новость катастрофична для команды, из года в год борющейся за выживание в элитной лиге.

Мы выиграли 4–0, показали очень солидную игру. После матча мы с Игорем, переводчиком, отправились в город поесть пиццы. Когда мы шли по городу, посреди дороги остановился автобус, из него выскочил водитель, выбежал ко мне на тротуар и попросил автограф, при этом все пассажиры автобуса пристально смотрели и гадали, кто я такой и что происходит. Со мной такое случается впервые.

4 октября

Приехав в Москву на матч с легендарным ЦСКА, мы остановились в гостинице прямо у ворот спортивного центра армейского клуба. Я собирался направиться с Игорем в спортивно-сувенирный магазин во дворце спорта, посмотреть, что там продают, как вдруг хорошо одетый мужчина остановил меня и представился. Это был Вячеслав Анисин. Я спросил: «72?» — и в ответ он поднимает руку с перстнем, сделанным в память о Суперсерии против Канады, об этом великолепном, историческом поединке, который в одночасье принес российскому хоккею авторитет на мировой сцене. Анисин говорит по-английски достаточно, чтобы сказать: «Да, это я, '72». Если посмотреть фильм о серии 72 года, можно увидеть, что он был яркой молодой звездой той команды, он и Лебедев, им было по двадцать лет, они играли за национальную сборную, и он был очень горд этим достижением. Фостер Хьюит (известный в Северной Америке комментатор времен В.Синявского и Н.Озерова — прим. пер.) помучился с произнесением его имени. По его словам, Анисин и его партнеры по тройке доставили много «головной боли» канадской команде. Его сын — тоже отличный игрок, играет за команду ЦСКА пятнадцати- и шестнадцатилетних хоккеистов и, очевидно, будет действительно хорошим игроком.

Очень многие хоккеисты той команды-72 имеют проблемы, связанные со здоровьем и низкими пенсиями, но Анисин — явное исключение. Он хорошо одет. Выглядит, как огурчик, ни фунта лишнего веса. Увидев его лицо, любой мог бы сказать, что он — из тех парней, кто любил физические нагрузки. Некоторые из других членов той команды, как Мальцев, например, сейчас выглядят очень старыми. В тот приезд к Спартаку ко мне подошел Юрий Ляпкин. Я встречался с ним ранее, в Японии, когда мы оба работали там тренерами. Конечно, он тоже сверкнул мне своим перстнем '72 года. Но когда смотришь на Ляпкина, видишь человека со многими годами и километрами за спиной.

В одном из концов дворца ЦСКА висит с полтора десятка баннеров, символизирующих свитера некоторых из самых известных хоккеистов. Любопытно, что некоторые номера встречаются не один раз. Там представлены Фирсов, Петров, Третьяк, Рагулин, Фетисов и другие, но пока нет Крутова и Макарова, что странно, учитывая получение обоими Золотых Клюшек лучших хоккеистов сезона в России и членство обоих в сборных командах, многократно выигрывавших олимпийские турниры и мировые чемпионаты. Тренировочный центр ЦСКА находится всего в одной остановке метро от спортивного центра Динамо, что явно усиливает соперничество между ними.

После серии побед мы выступили плохо и проиграли 4–3, завершив выездное турне на минорной ноте.

5 октября

Сегодня, чуть позже, на другой стороне планеты пятнадцатью матчами регулярного чемпионата начинается сезон в НХЛ, и это имеет большое значение для нашей лиги. Дацюк уехал в НХЛ две недели тому назад, подписав с Детройтом контракт, который принесет ему гораздо меньше, чем он заработал бы, оставшись здесь. Ковальчук технически числится в составе Химика, но клуб уже объявил, что на следующей неделе он уедет в Нью-Йорк, чтобы повидаться со своей подругой, только что родившей их дочь. Если Ковальчук сыграл бы после сегодняшнего вечера хоть один матч в Суперлиге, ему было бы запрещено играть в НХЛ в этом сезоне. Публично он продолжает настаивать, что вариант в России реален, если Атланта не даст ему контракт, который он хочет, но никто здесь не думает, что он вернется из Америки. Он будет использовать угрозу остаться в России как рычаг давления, но когда переговоры достигнут решающей стадии, он предпочтет вариант с Атлантой.

6 октября

Разговаривая сегодня с Игорем Королевым, я узнал кое-что новое: как он в детстве оказался в московском Динамо, а не в ЦСКА. Игорь жил в пригороде Москвы, в 45 минутах езды от города. В те времена скауты московских клубов отыскивали перспективных детей и поощряли их приезжать на испытательные сборы, в возрасте около десяти лет. На такие испытания могло приехать до сотни ребят, и в конечном итоге это количество урезалось до двух-трех десятков. Я подумал, что Динамо могло получить его в результате такого массового «выброса товара», но все было гораздо проще.

Поскольку он был столь юн, родители сами привозили его на первые тренировки. Спортивный центр Динамо был на одну остановку метро ближе, чем ЦСКА, к их дому. В этом было одно преимущество. Второе состояло в том, что по пути в ЦСКА ему пришлось бы, выходя из метро с баулом и клюшкой, переходить Ленинградский проспект, одну из самых оживленных улиц в Москве. Его мама сказала: «Пойдешь в Динамо, потому что туда добираться безопаснее».

В те времена большинство лучших хоккеистов России оказывались у Виктора Тихонова в команде ЦСКА. Исключениями были другие московские клубы: Динамо — команда тайной полиции, или КГБ; Крылья Советов — команда военно-воздушных сил; и Спартак — народная команда, команда трудящихся. Между этими четырьмя клубами была неформальная договоренность не трогать хоккеистов друг у друга. ЦСКА мог прибрать к своим рукам хоккеистов вне Москвы, только призвав их на военную службу. Как, например, в случае с Игорем Ларионовым, который вырос в Воскресенске и, как только достиг определенного возраста, был призван в армию, причем команда Тихонова могла взять его себе, даже если он не хотел этого. Большинство игроков ЦСКА воспитывались в собственной хоккейной школе, но клуб также призывал хоккеистов из немосковских регионов, что часто и предопределяло разницу в выступлениях — между победами и поражениями.

Королев доволен, что играет у нас, но если бы его воля, я думаю, он бы еще поиграл в этом сезоне за Toronto Maple Leafs. Меня по-прежнему впечатляют он и Юшкевич. Они — как старые боевые кони, прошедшие многие дороги, очень эффективные для нас хоккеисты. Правда, я не уверен, что именно думает наше руководство о решении их подписать. Думаю, если они выдержат физически весь сезон и помогут нам выиграть, это заставит руководство пересмотреть свое отношение к ветеранам. Ноги у Юшкевича стали тяжелее, чем когда-либо, но он берет своей головой, боевитостью и доведением себя до нужных кондиций. Он пребывает в отличном состоянии, как только что отчеканенная монета, за исключением левой ноги, дела с которой реально плохи. Но он сыграл во всех наших матчах и не пропустил ни одной тренировки.

Недавно Юшкевич заблокировал бросок по воротам, при этом шайба попала ему в лицо. После отскока шайбы мы подхватили ее и забили победный гол. Вот такой он хоккеист. Лежит на льду в одном конце площадки, у него идет кровь. Судья мельком смотрит на него, не догадывается, насколько травма серьезна, не останавливает игру, и в стремительной контратаке мы забиваем. Я записал этот эпизод на видео, потому что это был просто чумовой блокшот. Бог ты мой! Он не успевал закрыть игрока, но бросился под шайбу и остановил ее своим лицом. Я думал, что не увижу его в течение некоторого времени, но на следующий день кто, вы думаете, пришел на тренировку? Юшкевич! И он выглядел чудовищно. Дети, увидев его на улице, убежали бы со страху прочь. Он был похож на персонажа из фильма ужасов, со всеми этими швами, шрамами и перекошенным лицом. Он — удивительный человек. Такого же типа, как Скотт Стивенс. Любит играть и любит тренироваться.

Уже три года, как он вернулся в Россию, и глубоко в душе я думаю, он все еще был бы не прочь попытаться вернуться в НХЛ. В последний свой сезон в НХЛ он сыграл за три разные команды — Florida, Los Angeles и Philadelphia, и, думаю, пошла молва, что он, при всей своей боевитости, стал «одноногим» хоккеистом, что, возможно, легче скрыть в этой лиге, чем в НХЛ.

Два года назад Юшкевич играл в Ярославле, локаутный сезон — в Череповце, а сейчас он — у нас (2008 г. — вернулся в хоккей, в новосибирскую Сибирь, прим. пер.). Мы как-то недавно говорили с ним об изменениях, которые он видел за свою карьеру, и он сказал: «Хоккей здесь сильно изменился в плане маркетинга. Появились группы поддержки, строятся новые дворцы. Все эти косметические дела привносят новое и отличное от того, что было раньше. Но фундаментальные для хоккеистов вещи остались точно такими же». Он добавил: «Вот ты не повышаешь голос, но все другие тренеры в лиге орут на своих игроков, как и раньше. Они обращаются с тобой, как с быдлом, и выжимают из тебя все до последней капли. В этом смысле не изменилось ничего. Нам платят гораздо больше денег, чем раньше, но обращаются с нами по-прежнему». Интересно: в НХЛ у меня репутация жесткого и агрессивного. В России, вдруг, я стал умеренным.

10 октября

Одному из Викторов — Сухову, моему второму помощнику — сегодня исполнилось пятьдесят лет, по этому поводу было застолье, где от каждого ожидался тост в честь новорожденного. И я сказал свой, на ломаном русском, на максимуме своих возможностей. Я все больше думаю о том, что сказал Юшкевич о российских тренерах и их обращении с хоккеистами. Он считает, что хоккеисты готовы к такому жесткому обращению и просто не обращают на него внимания — за годы у них выработалась устойчивость и выросла «толстая кожа». Ведь до сих пор можно часто видеть, как тренер жестко отчитывает игрока на скамейке.

Я верю в необходимость быть прямым и твердым, но редко когда дохожу до точки взрыва. Фактически, лишь два раза в своей энхаэловской карьере я обрушивался на сидящего на скамейке хоккеиста, один раз это был Игорь Уланов, второй — Сергей Макаров, оба русские. Поверьте, и чувство юмора мне не чуждо. Как тренер я стараюсь довести до хоккеистов, помимо того, что делать, то, почему надо это делать, по той причине, что они будут лучше выполнять задание, если будут понимать теоретическое обоснование тактики и системы игры. К тому же, в тренерском деле всякий раз, когда ты полагаешься на переводчика, следует помнить, что картинка (т. е., видеоклип) стОит тысячи слов. Когда перевод наших видеозанятий делает Королев, ответная реакция хоккеистов и результат таковы, что ясно — мысль доводится четко и ясно. По очевидным причинам, это имеет центральное значение для того, что я пытаюсь здесь делать.

Одним из самых больших новшеств для любого тренера (североамериканского — прим. пер.), работающего в Европе (с этим я встречался и в Германии) является то, насколько мало от тебя зависит выбор твоего тренерского штаба. В НХЛ, или в рамках программы работы с национальной сборной Канады, ты сам подбираешь себе помощников точно так же, как подбираешь команду — находя тренеров с конкретной специализацией, так чтобы коллективными усилиями были охвачены все важные аспекты: тактика, видео подготовка, сыгранность хоккеистов и т. д. Наш штаб состоит из шести тренеров, что гораздо больше, чем привычное для меня количество. Самое трудное в работе с большим штабом — это заставить каждого почувствовать, что все они вносят свой вклад в общее дело. Я поручил каждому тренеру по одному важному заданию, но я люблю сам быть при живом деле, поэтому нелегко найти что-то каждому. К счастью, у троих из них имеются административные обязанности, в дополнение к их прямой тренировочной работе на льду, так что им есть чем заниматься.

В тренерском штабе существует определенная иерархия. Например, именинник, Виктор Сухов, является третьим человеком, после Федора Канарейкина, моей правой руки, и Виктора Королева, второго помощника. Сухов никогда не играл в элитной лиге, но здесь его уважают за бомбардирские успехи тех времен, когда Магнитогорск играл во второй лиге. Он — прямая противоположность описанному Юшкевичем типичному российскому тренеру. Приятный человек, с замечательной улыбкой, он — прототип «игроцкого» тренера, с удовольствием работает после тренировки с хоккеистами над их навыками в атакующей игре. Он также составляет наши маршруты поездок, организует проживание и регистрацию в отелях, подачу автобусов на выездах и контролирует циклы силовых упражнений, устанавливаемые тренером по общефизической подготовке.

Канарейкин играл за Спартак и Крылья Советов, а в начале 1990-х федерация хоккея дала ему разрешение играть в Австрии, при этом три четверти его зарплаты уходило федерации. В те времена это была обычная практика, способ собирать дополнительные средства для федерации путем «сдачи хоккеистов в аренду» иностранным клубам. Федор в достаточном объеме говорит по-английски, хотя недостаточно, чтобы эффективно управляться с переводом. Это жизнерадостный, открытый человек, со сверхпозитивным настроем. Я еще не видел его рассерженным. Может быть, в России сердиться — исключительная прерогатива главного тренера. Федор очень хорошо знает лигу, и это очень мне помогает. Мы часто садимся обсудить что-либо, я излагаю ему какие-то свои тактические идеи, а он высказывает свое мнение на предмет того, как они, на его взгляд, могут сработать.

Виктор Королев (не родственник Игоря Королева) — бывший вратарь, который, парадоксально, не хочет работать с вратарями, из-за чего мы летом взяли тренера для вратарей. Королев предпочитает тренировать игроков всех амплуа и он очень энергично работает на тренировках. Он любит подключаться к выполнению упражнений и придавать им «тренерского сопротивления», чтобы сделать упражнение более похожим на реальную игровую ситуацию, и это хорошо, за тем исключением, что ему часто приходится за это платить столкновениями и падениями. Его увлеченность и преданность делу восхитительна, но ему на самом деле необходимо надевать шлем! Он вошел в тренерский штаб еще при Мареке Сикоре, ведет нашу статистику и обеспечивает меня данными по итогам наших матчей.

Тренер по вратарям, Юрий Шундров, играл за киевский Сокол. К нашему коллективу присоединился уже после начала тренировочных сборов. Я помню, как он несколько раз играл за русские «сборные клубов», которые приезжали на матчи в Канаду, когда я тренировал национальную сборную команду. Как вратарь Юрий был рисковым хоккеистом, полагавшимся на интуицию. У него был очень агрессивный стиль игры, в противоположность большинству российских вратарей, не особенно выходивших из ворот. Я надеюсь, что Юрий не будет учить наших вратарей играть в своей бывшей манере, потому что, в сравнении с ним, Жак Плант, славившийся своими выходами за пределы дуги вратарской площадки, выглядел бы неподвижным. Шундров на наших ледовых тренировках говорит и делает мало. У него есть три «тренерские» позы: а ля Кен Драйден, опираясь на клюшку; поза, при которой он держит клюшку за спиной, прислонившись к борту, и поза Мыслителя, когда он подпирает свой подбородок руками, склонившись над бортом. Все три производят впечатление, что он ждет — не дождется окончания тренировки.

У меня есть самые сильные подозрения в отношении последнего члена нашего тренерского штаба — Виктора Гудзика, тренера по общефизической подготовке, который, кажется, гордится своими методиками в области восстановления. Меня они, однако, удивляют. Он раздает таблетки и делает уколы, о которых, похоже, никто особо ничего не знает — за исключением того, что они, кажется, не противоречат политике лиги в части допинг-контроля. В Северной Америке клубные врачи обычно координирует всю программу общефизической подготовки, посттравматического восстановления и выздоровления, в то время как в России, похоже, наш врач, массажисты и тренер по ОФП работают независимо друг от друга. Во время летних сборов наши массажисты беспокоились по поводу некоторых тяжелоатлетических упражнений, назначенных Гудзиком, опасаясь, что эти упражнения приносят больше вреда, чем пользы, но они не озвучили свои опасения, даже при том, что в результате им пришлось бы иметь дело с возможными травмами. Я стараюсь не вмешиваться в эту сферу, так как знаю, что эта сторона российского хоккея уходит корнями в старые советские традиции и, вероятно, не подлежит изменениям, чтобы я ни сказал или сделал. Тем не менее, пара моих хоккеистов предупредила меня быть начеку в отношении сильного увлечения Гудзика фармакологией. Откровенно говоря, он еще и играет в политику, слишком много, к моему неудовольствию. Стоит отметить, что его не было с нами на июльском сборе в Германии, потому что он не мог получить визу — что-то связанное с какими-то веществами, которые он то ли ввозил, то ли вывозил из Германии несколько лет тому назад, из-за чего попал в список «невъездных». И, наконец, наш врач Михаил Новиков, или СуперДок, как я его называю. За многие годы он накопил огромный ортопедический опыт, но его специализацией была, хотите — верьте, хотите — нет, гинекология. Вот так вот, мы — чисто мужской коллектив, и нашим штатным врачом является гинеколог. О некоторых вещах, вероятно, просто не надо задумываться.

12 октября

Мы прилетели чартером в Сибирь — в город Новокузнецк, находящийся севернее Монголии, на подлете увидели первый снег, лежавший на возвышенностях. Наступает зима. Я не ожидал ее столь быстрого прихода. На пробежку я вышел в шортах и тем самым привлек к себе не один долгий взгляд. Начать с того, что бег трусцой не слишком распространен в России, а уж бег по снегу, должно быть, беспрецедентен.

В эти дни в российских хоккейных кругах много говорят о том, что тольяттинская Лада, одна из лучших команд лиги, во время десятидневного ноябрьского перерыва, когда откроется очередное трансферное окно, может урезать свой состав. Даже в России, где уже ничто не должно бы меня удивлять, никто особенно не верит, что такое может случиться. Газеты пишут, что автозавод, выпускающий автомобили Лада, предпочел бы инвестировать в автогонки Формула 1, что, в некоторой степени, логично, поскольку касается его основного бизнеса. Говорят также, что клуб может вскоре уволить главного тренера — Петра Воробьева. Два сезона тому назад, к Рождеству было уволено восемь тренеров. В этом плане ситуация выглядит похожей на НХЛ.

Величкин, наш ГМ, находится на этом выезде вместе с нами, и перед сегодняшней игрой он захотел поговорить с командой и напомнить, что сегодня — день рождения Рашникова, победа была бы хорошим подарком. Мы пообедали в ресторане дворца спорта, а затем, в разгар нашего приватного видеоразбора, по пути на свой обед через наше помещение прошли несколько новокузнецких хоккеистов. Мало остается вещей, которые смогут удивить меня.

Рашников будет доволен, потому что мы выиграли 6–2.

17 октября

После победы над Новосибирском со счетом 4–1 мы вылетели сегодня в Москву; все несколько возбуждены перед игрой с действующим чемпионом — Динамо. Это будет последняя игра первого круга. Согласно принципу составленного расписания, команда встречается с каждой командой один раз, и затем, во втором круге, команды играют между собой еще раз, в обратном порядке. Мы играли с Динамо на домашнем турнире в конце августа, но с тех пор мы с ними не встречались. Команда остановилась в отеле Украина, на входе в который имеется охрана точно как в аэропорту. Вы входим, они просвечивают наш багаж, затем мы проходим через сканнер-металлоискатель. Федора Канарейкина с нами нет. Он остался в Магнитогорске из-за высокого кровяного давления, врачи хотят положить его в больницу на обследование.

18 октября

Ну, и денек. В семь вечера у нас матч с московским Динамо, а до игры — время небольшого «простоя» во дворце. Разговаривая через переводчика со своими помощниками, я спросил: «Какие у нас планы после игры, в смысле поесть?» Предстояла полуторачасовая поездка от арены до аэропорта, и я предположил, что мы возьмем с собой еду в автобус. Да, так и есть. Я сказал: «Отлично. Что именно берем?» Они ответили: «Из Макдональдса.» «А, фаст фуд, нормально, думаю — сойдет. Когда будем забирать?» Ответ: «Не беспокойтесь, уже забрали.»

Я спросил: «Что? Сейчас только пол-пятого, а вы уже закупили еду? Где она?» У нас есть в Москве человек, работающий на клуб. Если вы — команда не из этого города, у вас бывает в Москве человек, занимающийся отелями, снаряжением и пр. В общем, нашего зовут Роман. Я спрашиваю: «Где Роман хранит эту еду?» «В багажнике своей машины.» Теперь представьте: время — полпятого дня. Матч закончится в полдесятого-десять. «Вы понимаете, что речь идет о 5–6 часах? Что еда чуток остынет? Разве нельзя было договориться забрать еду после игры, отправить за ней кого-нибудь на такси? Макдональдс находится всего в нескольких кварталах от арены». Но, когда я сказал это, на меня посмотрели как на инопланетянина. «Зачем посылать такси за едой?» Я говорю: «Чтобы она была горячей и свежей». Но нет, это невозможно.

После игры мы сели в автобус, и у каждого на сидении был такой маленький пакет с едой из Макдональдса — холодной, как камень. И — никаких проблем. Ни единой жалобы. Я сижу и жду — кто-то же должен что-нибудь сказать. Говорю переводчику: «Игорь, если кто- то что-то скажет, дай мне знать». Но нет — мы выиграли в драматичной борьбе, все были так рады этой победе, что и холодная еда прошла на ура. Так что, мы ехали на автобусе по городу и ели самые холодные гамбургеры и картофель фри, какие когда-либо приходилось пробовать. Я просто не мог понять, почему не сделать все это по-другому? Было достаточно времени, после матча, чтобы Роман съездил и забрал еду. Но они делают это по-своему. Потому что хотят делать по принципу: сделал-забыл. Это — один из нюансов, которые я здесь подметил. Они хотят только, чтобы дело было сделано и не висело над душой, и чтобы можно было на время матча уйти, покурить где-нибудь или заняться еще чем-нибудь в этом роде.

Двое из моих помощников курят, и они постоянно схиливают на перекур. Обычно, по окончании периода они приходят ко мне в тренерскую, мы с пару минут обсуждаем ход игры, и затем они исчезают перекурить. Иногда — на дольше, чем следовало бы. Тогда я начинаю беспокоиться — когда же они вернутся? — ведь я хотел обсудить с командой пару моментов. В конце концов, я иду в раздевалку, закрываю дверь и начинаю говорить с хоккеистами. Естественно, когда дверь закрыта, они уже не входят. Иногда я буквально запирался от помощников, оставляя их за дверью, потому что не мог дольше ждать. Но они приспособились. Курить не бросили, но теперь вдыхают целую сигарету за пару затяжек. И на льду события разворачивались тоже «будь здоров». У нас были проблемы с судьей, пришлось пару раз выдержать игру в меньшинстве 5х3 в основное время. Мы сняли вратаря при счете 2–1 и сравняли на последней минуте. Затем, за десять секунд до сирены рефери выписал нам еще один штраф, в овертайме мы играли не 5х4, а 4х3, но выдержали и это меньшинство. И тут забил Малкин, мы выиграли 3–2.

С двумя голами и одной передачей Малкин стал звездой шоу. Тренер Динамо является также тренером олимпийской сборной России, и, если у него были какие-либо сомнения по поводу Малкина, сегодня они должны были исчезнуть. У Евгения была серия из пяти игр подряд, в которой он не смог заработать ни очка. Серия случилась в то время, когда у него было повреждено плечо, но дело не только в этом. Как и любой другой молодой хоккеист, он, когда шайба не шла в ворота, все больше и больше сбивался на индивидуальную игру и, в результате, у него получалось все меньше и меньше. Кроме того, думаю, его отвлекал факт начала сезона в НХЛ: Александр Овечкин уже был в Вашингтоне, а он — все еще в Магнитогорске. Я внимательно наблюдал за ним на тренировках и не видел ничего недостающего. Правда, он не был так жизнерадостен и открыт, как обычно. В последних трех матчах, однако, он вернулся к своей игре. Он снова стал делиться шайбой и играть в свой хоккей. По окончании первой трети чемпионата он — реально лучший игрок лиги.

Всего мы сыграли семнадцать матчей и закончили первый круг на первом месте, с рекордными показателями 11-2-2-2 и 39 очками. Здесь начисляется три очка за победу, два — за выигрыш в овертайме, одно — за ничью или проигрыш в овертайме, и ноль очков за поражение в основное время. В НХЛ для выявления победителя матча регулярного сезона проводятся серии буллитов (в плэйофф — нет). Здесь — наоборот. В плэй-офф бьют штрафные броски, а в регулярке допускаются и ничьи. Просто еще один пример различий.

19 октября

Я попросил одного из наших клубных водителей прокатить нас с Линдой на другой берег Урала, чтобы поближе рассмотреть металлургический комбинат. Получилось, как путешествие во времени. Все задания — постройки 1930-х годов, покрыты многолетним слоем пыли от сталеплавильного производства. Сталепрокатные станы — чудовищных размеров, снаружи они выглядят как давным-давно прожившие свои лучшие времена. Внутри, как мне рассказывают, все иначе. Видимо, для производства более высоких марок стали используется компьютеризованное оборудование, и продукция завода пользуется большим спросом.

Изначально территория Магнитогорска была заселена много веков тому назад башкирами, которые выращивали скот на берегах реки. Русские пришли сюда двести лет тому назад, первоначально — с военными целями. В середине 18 века на склоне горы, названной ими Магнитной, они обнаружили залежи богатой железной руды и начали ее добывать, используя труд преимущественно крепостных. В конце концов, деревня Магнитная стала моноотраслевым городом. Во время гражданской войны между Красной и Белой Армиями развитие приостановилось, но, после прихода к власти, Иосиф Сталин переместил в регион более десяти тысяч поселенцев, которые начали строить город и металлургический комбинат. Со временем залежи руды были истощены, теперь и руду, и уголь для домен привозят из других областей России.

Из нашей квартиры видны клубы выбросов, поднимающиеся в атмосферу, и невольно задумываешься — а какого качества был здесь воздух до того, как стали осуществляться экологические мероприятия. Как мне рассказали в ответ на мои вопросы, эти мероприятия в последние годы были сокращены на треть. Иногда мы спим с открытыми на ночь форточками и просыпаемся от запаха коксующихся углей, когда ветер меняется. На наружных подоконниках лежит черная пленка, и мы заметили, что воротники рубашек и свитеров очень быстро загрязняются.

22 октября

Сегодня, после кошмарного перелета с суточной задержкой в московском аэропорту, в Магнитогорск приехал мой старинный друг Бьорн Киндинг. У нас два дня шел снег, аэропорт был закрыт в течение всей пятницы и большей части субботы. Такое количество снега не привело бы к закрытию никакого аэропорта в остальном мире, но здесь — привело. Наш переводчик Игорь сказал, что это происходит ежегодно: первый снегопад застает всех врасплох. Бьорн привез Линде посылку с ингредиентами для предрождественской выпечки. Он швед, но большую часть времени в последнее десятилетие прожил в Канаде. Его жена тренирует фигуристов в эдмонтонском клубе Royal Glenora. Бьорн поработал на федерации хоккея Канады и Японии, а сейчас готовит для шведских тренеров отчет о развитии детско- юношеского хоккея в России. Он пробудет здесь восемь дней, а жить будет в нашей крохотной квартире.

Геннадий Величкин переговорил со мной о привлечении из фарма нескольких игроков, один из которых — его сын Игорь. В данный момент в команде все здоровы, и даже запасные жестко конкурируют за попадание в состав, поэтому я ответил ему отказом менять что-либо в данный момент. Чувствую, это будет проблемой на протяжении всего сезона. Конечно, он хочет, чтобы мы побеждали, но еще он хочет, чтобы мы побеждали с его сыном в составе. Проблема в том, что Игорь Величкин не готов выступать в нашем стартовом составе, по крайней мере, пока у нас не начнутся травмы. Заходы Величкина нервируют моего помощника, Федора Канарейкина, потому что его сын Леонид, играющий в системе московского Динамо, вынужден зарабатывать себе место тяжелым трудом. Раз за разом Федор говорит мне, что никогда не «молвил словечко» для продвижения карьеры своего сына. То, что его так беспокоит давление Величкина по этому вопросу, вероятно, для меня хорошо. В лице Федора у меня будет союзник, если в течение сезона давление возрастет.

24 октября

Сегодня начинается второй круг чемпионата Суперлиги, и, согласно его обратному порядку, мы начинаем дома матчем с московским Динамо — командой, у которой мы только что выиграли в Москве. Вчера, после 8-дневного пребывания в больнице по причине неравномерного сердцебиения, выписался Федор Канарейкин. Лучшего момента и не придумать — его сын Леонид является защитником в Динамо, а Федор уже пропустил первую игру нашего двухраундового поединка с действующим чемпионом. Мы снова выиграли — 4–2. Дворец был заполнен, и болельщики были в восторге. Еще недавно всё, что они знали об этих знаменитых московских командах, они узнавали из газет или телевидения. А теперь они могут лично видеть их, живьем, и победы над этими командами для них много значат. Было много разговоров об Олимпиаде. Владимира Крикунова, тренера Динамо, на послематчевой пресс-конференции спросили, есть ли среди возможных кандидатов в сборную кто-либо из магнитогорских хоккеистов. Он ответил весьма уклончиво: «У нас есть сформированный список, и ничего не поменялось». Этот список, по-прежнему — тайна, но мы считаем, что в расширенном варианте олимпийского списка есть Малкин, Кайгородов, Атюшов и, возможно, Чистов.

К этому моменту, когда мы начали вторую треть чемпионата, я пробыл здесь достаточно времени, чтобы на скамейке начать немного говорить по-русски. Это очень помогает. В раздевалке я перемежаю русские и английские слова. Я знаю русские эквиваленты слов «breakout» (отрыв) и «passive forechecking» (пассивная оборона в зоне нападения), поэтому часто в состоянии довести свою мысль на ломаном русско-английском. Но долгие разговоры с игроками я вести не могу, для этих целей мне нужны Игорь, или Дмитрий, или кто-нибудь из англоговорящих парней.

Если бы мне пришлось тренировать только на английском языке, меня понимали бы человек десять, включая обоих наших вратарей, плюс четверо парней в обороне: Бульин, Юшкевич, Варламов и Бойков. В атаке поскудней. Игорь Королев говорит бегло. Кайгородов немного говорит, но недостаточно. У Гусманова, Чистова и Александра Савченкова с английским порядок. Кайгородов по-настоящему работает над своим английским, и его уровень растет. Он еще не дошел до цели, но уже прошел большое расстояние. Что касается Малкина, не вижу никаких признаков улучшения его владения английским. Похоже, он понимает что-то из того, что я говорю, но большей частью смотрит на переводчика. Так что, этот рубеж Малкин не перешел. Я пока не собираюсь беспокоить его по этому поводу, но добьюсь, чтобы он начал работать над этим после Рождества. Он — всего лишь молодой человек, в настоящее время получающий удовольствие от игры в хоккей. На тренировки приходит с улыбкой на лице, выходит на лед, и ему это просто интересно. В НХЛ новички все одеваются в фирменные костюмы; их вкусы быстро перестраиваются на дорогие, утонченные вещи, и сами они обретают лоск. Ну, а Малкин — это такой парень, который носит синие джинсы, теннисные туфли, бейсболки. У него нет лоска. Он — как выросший на ферме паренек, и именно таким он приедет покорять НХЛ. Вы увидите немного неотесанного юношу, но полюбите его, потому что с ним легко общаться, и он просто хороший малый.

28 октября

Сегодня из Москвы с коротким визитом приехала съемочная группа кабельного канала CTV. Когда Линда услышала об их приезде, она попросила Эллен Пинчук, репортера группы, привезти нам немного свежих овощей. Эллен привезла с собой четыре кочана салата. Мы начинаем беспокоиться, так как дело идет к тому, что с похолоданием и приходом зимы в продовольственных магазинах будет очень маленький выбор овощей. Сейчас предлагается по паре видов капусты и помидоров, огурцы и крупная пупырчатая морковь, не очень вкусная, и приготовление салата становится более затруднительным. Сыграли домашний матч с Новокузнецком. Выиграли 2–1 при довольно посредственной игре. Затем съемочная группа CTV привезла нас в наше любимое место — пиццерию, которую я обнаружил вскоре после приезда сюда. Для меня это была важнейшая находка.

Мы ехали в центр города на пресс-конференцию, и я увидел такую эту вывеску — Baskin-Robbins — кафе-мороженого, но рядом была и абсолютно новая вывеска «Pizza House». Я говорю Игорю: «Заверните сюда, сходим-посмотрим, что там такое». Мы вошли внутрь, и я узнал, в чем дело. Человек, владевший этим Baskin-Robbins, решил, что зимой надо бы заняться параллельным бизнесом, потому что с похолоданием продажи мороженого упали, и он переделал половину помещения в пиццерию. Я просто онемел от счастья, когда мы попробовали пиццу, потому что она была великолепна. В ней всё было на мой вкус: сыр хорошего сорта, тонкая корочка, все, как во многих пиццериях, в которых я побывал по всему миру. До тех пор мало что из увиденного мной в Магнитогорске сильно меня впечатляло, но эта пиццерия смогла. Мы ходим туда раз в неделю, а если Линда в отъезде, я хожу туда чаще, и, правда, пицца великолепна.

Поначалу мне приходилось объяснять, что я хотел, и это было трудно, потому что никто из работавших там людей не говорил по-английски. В первые несколько посещений я объяснялся языком жестов и использовал свой карманный словарик, выяснил, как сказать «ветчина», «сыр» и т. п. Теперь, когда я прихожу в заведение, все происходит автоматически. Я подхожу, улыбаюсь. Меня спрашивают, хочу ли я malinky, что значит маленькую, или bolshoi, т. е. — большую. Я всегда хочу bolshoi. Они знают, что пришел Coach King, и, поскольку им известно, кто я такой и чем занимаюсь, меня просят дать автограф и т. п.

С годами я научился различать хорошую и плохую пиццу — чему виной аномальный связанный с хоккеем образ жизни, подобный горению свечи с обоих концов. Приходится ездить в какие-то маленькие города в любой провинции Канады или в Европе, и поздно вечером после игры остается немного мест, где можно поужинать. Многие фаст-фудовские заведения уже закрыты, но пиццерии обычно закрываются позже. Поэтому еще на заре своей тренерской карьеры я обнаружил, что, когда мне с коллегами приходилось искать, где поесть — куда бы тебя не занесло, в любом городке есть работающая допоздна пиццерия.

31 октября

Сегодня Бъорн Киндинг уехал домой. Когда мы с ним вошли в лифт на нашем восьмом этаже, двери закрылись, но лифт не сдвинулся с места. Мы оказались в ловушке, вместе со всем багажом. А, поскольку сразу после его отъезда я собирался пробежаться, мобильник свой не захватил. К счастью, через несколько минут Линда, заметив, что нас внизу нет, и в такси никто не садится, поняла, что гулкие звуки ударов, доносившиеся до нее, исходили от нас двоих, запертых в кабине лифта. Она позвонила нашему переводчику, тот пришел, переговорил с диспетчером, и они, в конце концов, открыли двери и починили лифт. Мы с Бъорном не могли ждать, потому что он должен был успеть на свой рейс, и мы пошли вниз пешком, неся багаж и смеясь все восемь этажей пути.