— Сколько?

— Брайан рассчитывает получить пятнадцать штук или даже больше.

Я невольно отметил про себя, что Винс говорит о Брайане в настоящем времени, хотя если учесть, что он сам удушил его три дня назад, тот никак не мог остаться в живых.

— Пятнадцать штук? Не так уж много.

Винс отвернулся от баранки и посмотрел на меня.

— Для банка — может быть. Но это не банк, мать твою, а простой грузовик. Понял? Фургон с хрустящими хлебцами для завтрака! Так, значит, для тебя пятнадцать тысяч за простую работенку на одно утро — слишком мало? По-моему, это лучше, чем получить в зубы.

Я почувствовал, что это вполне реальная альтернатива.

— Он не сказал, что там?

— Он сам не знает. Какой-то товар стоимостью пятнадцать штук, который прибыл из Кале поездом в половине девятого. Взять его — проще простого.

Винс втолковывал мне все это так, словно я был мелким воришкой. Что грузовик не будут охранять, чтобы не привлекать внимания; там только водитель, а груз стоит всего пятнадцать штук потому, что это лишь часть партии товара. Он не сказал мне ничего нового. Операции Джона Брода я знал не хуже, чем он сам. Джон перевозил товар по всей Европе, причем всегда частями (лучше потерять один из десяти грузовиков стоимостью пятнадцать тысяч, чем всю партию). Но Винс долдонил об этом минут двадцать, не меньше. Пусть его! Пока он меня учит, ему не придет в голову мне угрожать — или же задуматься о том, почему он должен мне пригрозить.

— Брайан даже не намекнул, что в грузовике? — спросил я, выслушав проповедь.

— Нет, мать твою! Я же сказал тебе! Ты что — не веришь? — рявкнул он.

— Просто спрашиваю.

— А зря! Я, черт возьми, тебе уже сказал один раз. Если этого мало — значит я сука!

Иногда Винс говорит разумные вещи.

— Кстати, это могут быть наркотики.

— Насколько я знаю, это могут быть старинные ножные протезы! Но что бы там ни было, товар стоит пятнадцать штук, и больше меня ничего не волнует!

— Насколько надежна его информация?

— По-моему, абсолютно надежна. Брайан в этом не сомневался.

— А ты откуда знаешь?

— Он же рассказал нам про ювелира, верно? А значит, его информация не подлежит сомнению.

— С какой стати он тебе рассказал? Ведь от этого дела ему ничего не перепадет. Так зачем?

— По-твоему, минута без целлофанового мешка на голове ничего не стоит? Я бы на его месте выложил все, что знаю. Для него это была выгодная сделка! Тебе так не кажется?

Винсу надо было стать продавцом. Он обладал природным талантом убедить вас, что, покупая кота в мешке, вы совершаете лучшую сделку в жизни. Хотя, боюсь, в случае бедняги Брайана так оно и было.

— Слушай! Давай сначала уведем товар, а потом сыграем в вопросы и ответы! — прорычал он.

— Без проблем! Я просто хотел узнать, что почем.

Мы немного посидели молча. Винс определенно затаил на меня злобу, поскольку закурил, даже не предложив мне сигарету. Ребячество, да и только! Ну подумайте: что я такого сделал? Задал пару вопросов о деле, которое в случае неудачи грозило мне отсидкой до седых волос. Неужели это так непростительно? Я искоса глянул на Винса и увидел на его лице хмурую сосредоточенную гримасу, которая была мне очень хорошо знакома. Он еще не достиг стадии бормотания себе под нос, однако до нее было недалеко. А там уже только один шаг до: «Ты у меня получишь, подонок!» Но не сегодня. Игра продолжается.

— Без Сида? — спросил я.

— Без Сида. Это работа для двоих, поэтому не стоит отдавать лишнюю долю ни за что, ни про что, — сказал он. — Причем не просто долю, а еще с прибавкой.

Под «прибавкой», насколько я понял, он имел в виду расходы Сида. Наш водитель всегда получал чуть больше, чтобы покрыть затраты, хотя это было совершенно справедливо. Во всяком случае, с моей точки зрения. Видите ли, я, Гевин и Винс пользовались одними и теми же пушками и прочими инструментами для каждой операции, в то время как Сиду приходилось подготавливать все заново. Машины, которые он угонял, не становились перекрашенными, отремонтированными и пуленепробиваемыми с трех сторон сами по себе, верно? Их делал такими Сид. Я заметил, с какой завистью Винс смотрел на небольшую кучку денег, покрывающих расходы Сида, каждый раз, когда мы делили добычу. Но он впервые заговорил об этом вслух.

— Знаешь что? — сказал он так, будто собирался открыть мне секрет. — Мой предок всегда говорил мне: не доверяй рыболовам.

Почему? Если человек любит удить рыбу, он что — линь какой-нибудь?

— Сид надежный парень, — сказал я Винсу. — Свой в доску.

— Думаешь? — фыркнул он.

При всем моем желании я не мог придумать, в чем упрекнуть Сида. Конечно, он всегда держался особняком, но в нашем деле это скорее плюс, чем минус. Мне кажется, Сид сохранял дистанцию именно по той причине, что с такими психами, как Винс, опасно сближаться, поскольку они часто нападают на тех, кто ближе всего. В конце концов я просто спросил:

— А что Сид, по-твоему, сделал не так?

Винс повернулся, бросив на меня неприязненный взгляд.

— Он ни разу никого не пристрелил.

— Это плохо?

— Послушай! Если нас когда-нибудь прищучат, кто, по-твоему, расколется первым? Ты убивал людей, я тоже, а потому мы будем молчать. Мы с тобой — два сапога пара.

Мне очень не понравилась мысль о том, что в глазах закона два-три человека, которых я лишил жизни, будут приравнены к толпам (ну, может, не совсем толпам) невинных, убиенных Винсом без малейшего зазрения совести.

— А Сид никого не грохнул, так что он — слабое звено.

— Естественно, он никого не грохнул! Он же сидит за рулем!

— Это не важно. У него всегда с собой пушка, а работу делаем мы.

— Чего ты от него хочешь? Чтобы он высунулся в окошко машины и пальнул наугад, заработав таким образом очки?

— Я не говорю, что он должен в кого-то пальнуть. Я просто сказал, что он никого не прикончил. И если нас посадят за мокруху, то его — только за превышение скорости.

Я чуть было не рассмеялся. Остановило меня то, что Винс действительно верил в эту чушь.

— Ты не хуже меня знаешь, Винс, что если во время ограбления я кого-то замочу, нас всех привлекут за убийство, независимо от того, кто сидел в машине и у кого была пушка. Даже если ты в тот момент умолял меня не стрелять!

— Да, копы так говорят. Но кто им верит?

— Это правда, Винс, — сказал я ему. — Вспомни Джона Таннера! Его посадили за убийство, а он даже не был в том здании, где оно произошло.

Я говорил чистую правду. Джон Таннер стоял на стреме, в то время как его кузен забил несчастного ночного сторожа железным прутом насмерть — и все ради нескольких фунтов из сейфа компании. Кстати, судя по репортажам, когда Таннера обвинили в убийстве, он рассмеялся, поскольку был уверен, что копы все перепутали и пытаются свалить на него чужое дело (кузен как-то запамятовал сказать ему, что прикончил беднягу сторожа). А за ограбление, как считал Джон, ему дадут не больше трех лет. Он уже отсидел двенадцать.

— Говорю тебе, его нужно кровью повязать.

— Ну что ты мелешь? Сид — настоящий профессионал, он никогда нас не выдаст.

— А я тебе повторяю, что буду доверять ему гораздо больше, если он кого-нибудь пришьет. — Не успел я ответить, как Винс продемонстрировал мне всю глубину своего безумия: — Мы можем это организовать. Заманим кого-нибудь в лес, дадим Сиду пушку — и пускай убивает.

— Что?!

— Мы оба это делали, мать твою! И я хочу, чтобы Сид тоже запачкал ручки! На следующей неделе мы кого-нибудь найдем.

— Кого?

— Не важно, все равно. Схватим любого прохожего на улице и замочим его.

— Ты с ума сошел, Винс! Людей не убивают просто так, за здорово живешь. Тогда мы уже не налетчики, а серийные убийцы.

— Всего одного человека! Я хочу, чтобы он грохнул кого-нибудь только один раз! Мы выроем ему яму, закопаем — и концы в воду.

— Нельзя убивать ни в чем не повинного человека, Винс!

— Почему? Их же миллионы!

Я прекратил этот спор, пока Винс не начал представлять в яме, засыпанной землей, меня самого. Проблема, однако, была нешуточная. Если Винс спятил настолько, что думает о такого рода страховках, он определенно придет к решению заткнуть Сиду рот более надежным способом, чтобы тот уж точно не проболтался. А когда он разделается с Сидом, придет и мой черед. Кроме того, я вдруг подумал: а может, ему это не впервой? Может, он уже заграбастал спозаранок какого-нибудь несчастного почтальона и отволок к яме в лесу?

Вполне вероятно.

Винс больше не говорил на эту тему, хотя, без сомнения, продолжал думать о том, какие еще возражения я приведу. Но он у нас такой продвинутый парень, что вряд ли был бы способен их понять. Следующие двадцать минут ползли, как черепаха, и я почти не нервничал, как обычно перед работой, поскольку не мог отделаться от размышлений о плане Винса. Странно, однако в его идее была своя логика, и я понимал ход его мыслей. Но принять его логику я не мог. Я убивал людей, но с каждым из них отчасти умирал и сам. Банально, конечно, но таковы почти все истины.

Грузовик отъехал от вокзала часов в девять. Большая машина, типа мебельного фургона, с надписью «Грузовые перевозки Кистоун» на борту. Мы стояли чуть впереди и, когда грузовик проехал мимо, последовали за ним по дороге в Лондон. Сидеть на хвосте было ни к чему, так что мы немного притормозили и затерялись в потоке утреннего транспорта.

Минут через сорок пять фургон въехал на грузовую автостоянку сразу за Эшфордом. Мы плавненько подкатили поближе, остановились сзади и, как только шофер вылез из машины, натянули на лица маски.

Последний шаг из кабины, очевидно, показался старому борову вечностью, поскольку Винс звезданул его по башке налитой свинцом дубинкой и запихнул под кузов.

Внезапно я услышал два голоса и торопливые шаги, быстро приближающиеся к нам. Подняв глаза, я увидел ярдах в десяти двух типов. Они скакали к нам во всю прыть, как пара кавалеристов. В кои-то веки я отреагировал быстрее Винса и остановил их на расстоянии, равном половине длины фургона.

— На колени! Живо! — крикнул я.

Они немедленно повиновались, даже не поленились сцепить на затылке руки.

— Не стреляйте! Все нормально. Берите груз, мне плевать, — сказал старший.

Одежда, да и ладони у них были слишком чистенькие для шоферюг. Очевидно, это люди Брода пришли за товаром.

— Груз не мой, мне без разницы, я не хочу неприятностей, — продолжал талдычить старший.

Винс потрепал меня в знак одобрения по плечу и встал за пленниками.

— Убери руки с затылка, дедок, — сказал он старику, подняв дубинку.

— Только постарайся одним ударом, — попросил тот.

— Нет проблем, — буркнул Винс, с размаху обрушив ему на голову дубинку и отправив бедолагу в мир иной.

Напарник старикашки, значительно моложе него, понял, что у нас сегодня в меню, и запаниковал.

— Не бейте меня! — взмолился он, пытаясь встать с колен.

Винс схватил его за плечо и швырнул назад.

— Не дергайся! — рыкнул он. — А теперь убери с башки руки.

— Нет, прошу вас, не бейте меня! Я никому ничего не скажу!

— Сними свои чертовы грабли с башки, — приказал Винс, схватив его за руку.

— Пожалуйста, не бейте!

— Да убери же руки! — крикнул я, сунув ему ствол под самый нос.

Винс схватил его за руки и потянул, но добился лишь того, что упрямый юнец потерял равновесие и рухнул наземь.

— Не бейте меня! — визжал он, пока мы пытались оторвать его пальцы от черепушки. — Я не хочу, чтобы меня били!

— Будь мужчиной, — сказал я ему.

— Нет! — крикнул он. — Отпустите меня!

Винс снова поставил его на колени и врезал дубинкой по косточкам пальцев. Парень инстинктивно отдернул руки, открыв Винсу макушку. И тем не менее потребовалось еще два или три удара, чтобы вышибить из него дух, поскольку он извивался, как червяк. Что самое невероятное, мы умудрились проделать все это, не насторожив ни единой души на всей автостоянке. Дальнобойщики! Что с них взять? Их не интересует ничего, кроме жареной картошки и спортивной колонки в газете.

Мы закатили трупы под два других грузовика и стянули маски.

— Садись за баранку и давай за мной. Милях в шести отсюда есть укромное местечко, там мы и разгрузим это дерьмо, — сказал мне Винс, и через минуту мы уже были на шоссе.

Я вел грузовик за Винсом по извилистым проселкам, пока мы не добрались до заброшенного тракта, уходившего в лес. Винс выпрыгнул из-за баранки, открыл ворота, и мы оба поехали вверх по косогору. Через несколько сотен ярдов Винс остановился на небольшой прогалине и вылез из тачки. Я развернул фургон и подал его назад.

— Давай займемся грузом. Пошуруй там. Если найдешь что-нибудь ценное, крикни мне, — велел Винс.

Мы сбили висячие замки, распахнули дверцы. Потом вместе запрыгнули в кузов и начали рвать коробки, которыми он был заставлен до самого потолка. В коробках оказалась посуда — горшки, чайные чашки и тарелки, завернутые в пупырчатый целлофан. Но то, что мы обнаружили в глубине кузова, было невероятно. Первым на это наткнулся я — и обругал себя самыми матерными словами.

— Мать твою, Винс, иди сюда! Ты только посмотри!

Винс молнией рванул ко мне и глянул на мою находку.

— Анг-лия? Мы Анг-лия? — повторял найденный мною груз.

— Что за черт? — пробормотал Винс, срывая остатки упаковки с загорелого морщинистого лица. — Чего ты тут делаешь, араб вонючий? Жалкий воришка!

Винс схватил его за шею и потащил к дверце.

— Черт! Тут еще один! — сказал я, раскурочив следующую упаковочную раму.

Винс подскочил и повернулся, между тем как тип у него за спиной продолжал демонстрировать свои познания в английском:

— Анг-лия? Мы?

— Давай его сюда, — сказал мне Винс, отшвырнув свою добычу с такой яростью, что вконец растерянный иммигрант вылетел через дверцу и со смачным шлепком приземлился на новой родине. — Пригляди-ка за этим чучелом, чтобы оно не слиняло под шумок. А я посмотрю, сколько там еще зайцев.

Винс, словно разъяренный бык, ринулся в глубь кузова. Как только перед ним появлялось новое лицо, он давал иммигранту пинок под зад, и тот вылетал ко мне. Вскоре перед нами оказалось восемь беспрерывно лопочущих созданий, пытавшихся спросить по-румынски, где тут свободные дома.

— Заткнитесь! — крикнул им Винс, влепив стоявшему ближе всех такую оплеуху, что тот грохнулся наземь.

— Ля-ля-ля, бу-бу-бу, — ничуть не смутившись, продолжали лепетать они.

— А ну, молчать! — рявкнул он снова.

Когда и это не помогло, Винс вытащил из кармана пушку и стрельнул несколько раз в воздух, а потом — им под ноги. Зайцы немного отпрянули и сбились в кучку, не сделав только одного — они не замолчали.

— Дипломатик иммунити, — повторял один из них снова и снова, в то время как остальные просто твердили: «Пли-и-из!»

— Анг-лия! Мы! — продолжал внушать нам спикер, пока Винс не двинул ему по носу.

— За кого они нас принимают? За иммиграционную службу или легавых?

— Скорее всего, — кивнул я. — Очевидно, копы в их стране обращаются с ними именно так.

— Ладно. Постой здесь и постереги их, а я пойду поищу товар, — сказал Винс, запрыгивая обратно в фургон.

— Вот товар, Винс, — произнес я, показывая на новых подданных Ее Величества. — Эти люди и есть товар.

Винс подозрительно зыркнул на меня.

— Что за хрень ты несешь? Кому нужно покупать таких недоумков?

Я переглянулся с иммигрантами, а затем снова уставился на Винса, начавшего отдирать с пола кузова доски. И лишь через двадцать минут отчаянных поисков он неохотно смирился с истиной.

— Не верю! — заявил он, устало прислонившись к дверце фургона. — Я просто… Просто не верю.

К этому времени груз умолк, недоверчиво сверля нас взглядами.

— На кой он провозит это дерьмо контрабандой?

Вопрос был, конечно, риторический. Люди — очень выгодный для нелегального ввоза товар. Две тысячи фунтов с рыла, которые иммигранты порой копили всю жизнь. А когда деньги уплачены, дальнейшая судьба груза никого не колышет. Заловят его или он пойдет ко дну — перевозчикам плевать, поскольку люди сами по себе ничего не стоят. Хотя, если вы все-таки доставили их в страну, им потребуется работа и жилье, а следовательно, из них можно выдоить еще денежек, особенно если у вас есть сеть потогонных мастерских и подпольные ночлежки. Трудно поверить, но это вполне устраивает людей, покупающих себе дорогу в рабство.

И не важно, сколько из них умирают в пути, сколько перехватывают по дороге или ловят месяца через два и депортируют — с Востока по-прежнему льется непрекращающийся поток людей, готовых рискнуть всем, чтобы получить шанс назвать Англию родным домом.

Однако даже если им удается поселиться здесь, на мировых чемпионатах они по-прежнему болеют за Камерун или Албанию — короче, за свою прежнюю родину. Поди пойми человеческую природу!

— Я спросил, на кой он провозит это дерьмо контрабандой, Крис! — повторил Винс.

Только тут до меня дошло, что вопрос все-таки не риторический.

— Чтобы бабки сшибить, зачем же еще? Легкая нажива. Слушай, поехали отсюда, а?

— Хорошо. Только знаешь, по этому тракту все-таки хоть и редко, но ездят. Давай я отгоню фургон за угол и сброшу, там его никто не найдет. Встретимся у ворот, — сказал Винс, помахав мне рукой.

С тех пор я повторял в уме эти фразы сотню раз, пытаясь понять, содержался ли в них какой-нибудь намек на то, что было у Винса на уме. Меня измучило чувство вины от того, что я потерял бдительность и вовремя не оценил опасность ситуации. Но тогда я не думал ни о чем. Мне осточертели все сегодняшние накладки, осточертели лес и Винс. Я хотел только одного: поскорее вернуться домой и забыть этот день — но оказалось, что он останется у меня в памяти до гроба. А если существует ад, то и дольше.

Я просидел в легковушке у подножия холма минут двадцать. Наконец Винс запрыгнул на сиденье, хлопнул дверцей и велел мне трогать. Через пару минут, выкурив сигарету, я посмотрел на Винса и увидел, как он, глядя в зеркальце, вытирает с лица пятна крови.

— Что это? — спросил я.

— Кровь, конечно. Брызгает, зараза, во все стороны! — небрежным тоном отозвался он.

— А почему ты весь в крови?

Не успев задать этот вопрос, я уже понял, каким будет ответ. Я молил про себя Бога, чтобы Винс сказал, что упал или порезался, но в глубине души прекрасно знал: он этого не скажет.

— Мне пришло в голову, что пакистанцы могли проглотить чего-нибудь перед дорожкой. Героин, к примеру, или бриллианты. Поэтому я вскрыл одного из них. Но ты был прав — в нем ни черта не оказалось.

Я снова и снова переживаю тот момент, словно наяву: неожиданное потрясение от осознания того, что я оставил восемь ни в чем не повинных людей на произвол маньяка в глухом лесу. Я испытал такой шок, что у меня кровь отхлынула от лица и перехватило дыхалку. Как я мог не почуять опасность? Винс вовсе не собирался прогонять их на все четыре стороны. Они же потенциальные свидетели! Ненадежные, нелегальные, не успевшие толком понять, что они свидетели… Все это не важно! Они представляли собой угрозу. А поскольку жизнь человеческая для Винса ничего не стоит, он даже не задумался ни на минуту.

— А где остальные? — спросил я.

— Не волнуйся, их никто не найдет.

— Где они?

— В фургоне, где и были.

— А где фургон?

— Футах в сорока под водой, судя по всему. Там на вершине холма есть старая шахта. Проверив желудок этого типа, я просто подъехал к краю шахты — и все дела.

Он повернулся ко мне и успокоил:

— Да ты не дрейфь, там стенки отвесные, а на дне столько ила, что их найдут через несколько лет, не раньше. Если вообще найдут. Так что следы мы замели, хотя день пропал впустую.

Пропал впустую?

Я еще утром решил никогда больше не работать с Винсом. Но теперь вдруг понял, причем без малейших колебаний, что должен убить этого злобного психопата.