Когда я пришел в себя, то уже не был на Луне или среди леса рук, а все голодные змеи куда-то уползли. Я лежал в кровати.

– Не разговаривай, лучше выпей глоточек воды, – донесся до меня голос из угла.

Я повернул голову, прищурился, и передо мной вырисовалась человеческая фигура. Очень резко вырисовалась, я даже зажмурился, чтобы не было так больно.

– Вот, прими нурофен, – сказал Барыга Мартин, положил мне в ладонь таблетку и сунул под нос стакан с водой.

Я запил таблетку, сделал еще пару глотков, потом откинулся обратно на подушку, охнул, всхлипнул и спросил Мартина, где, собственно, нахожусь.

– В моей квартире. Твои приятели приволокли тебя ко мне вчера вечером. У вас в школе случился пожар, помнишь?

Я отмотал ленту на несколько часов назад и обнаружил, что место вчерашних воспоминаний занимают самые невообразимые кошмары. Метнувшись к почтовому ящику у себя в голове, я успел как раз вовремя, чтобы последней почтой отправить заявление о провалах в памяти.

– Как я сюда попал? Что произошло?

– Говорю же, твой приятель Крыса отбуксировал тебя ко мне, – объяснил Мартин.

– А почему не в больницу?

Мартин наклонил голову набок и зацокал языком, давая понять, что я и сам знаю ответ на свой вопрос.

– Наверное, тргда полиция потребовала бы вернуть золотишко.

Невидимые призраки вылили мне на макушку несколько невидимых ведер невидимой ледяной воды. Разумеется, инстинкт самосохранения подсказал мне, что нужно от всего отпираться, но Мартин успокаивающе поднял ладонь и заверил, что Крыса уже посвятил его во все подробности.

– Не волнуйся, я догадался, что это вы, еще до того, как твой дружок открыл рот. Увидел репортаж в новостях, ну и…

Да и кто бы это мог быть, кроме вас! Грабители-школьники? Я ни секунды не сомневался.

– Почему же ты ничего не рассказал?

– Кому, копам? Считаешь меня стукачом? Нет, трепать я не собираюсь. Мог бы, конечно, но не стану, не такой я человек. Вообще-то вы молодцы. Надо же, что удумали! Просто фантастика, – похвалил Мартин, и я не сдержал довольной улыбки.

– Ага, фантастика. Даже еще круче.

Я бросил взгляд на прикроватную тумбочку, где стояли часы, и понял, что с момента ограбления прошли целые сутки. В следующую секунду дверь приоткрылась, и в нее просунулась башка Крысы.

– Я услышал, как вы разговариваете… Ты как, нормально? Как голова?

– Болит. А плечи… – Обожженные плечи саднили и были намазаны какой-то мазью, которая перепачкала все простыни. – Блин, какого…

Вслед за Крысой в дверь просунули головы Четырегхлазый, Трамвай и Бочка. В конце концов они вошли и столпились у моей кровати.

– Где остальные? – спросил я.

– Наверное, в больнице, – пожал плечами Крыса. – Понаехала куча машин, и «Скорых», и пожарных, и полицейских, и всех увезли. Когда нагрянули копы, мало кто из ребят попытался сделать ноги.

– Вообще-то некоторым действительно надо было в больницу; например, Ореху и Лягушатнику достаюсь по первое число. Но мы с Крысой и эти двое чувствовали себя нормально, поэтому быстренько смылись, – добавил Трамвай.

– А я? Я ведь тоже был в отключке. Почему вы меня не оставили? – недоуменно спросил я, потирая черепушку, которая раскалывалась от боли.

– Это все Крыса, – ткнул пальцем Трамвай.

– Ну да, ты же знаком с Мартином, вот мы и решили притащить тебя к нему, чтобы он спрятал нас и все такое.

– Так значит, вы всю дорогу меня несли, только чтобы Мартин всех спрятал?

– Мы тебя не несли, ты шел на своих двоих. Спотыкался и бормотал какую-то ерунду, но шел. К тому же ты один знал, где живет Мартин. Пришлось подводить тебя к половине домов в квартале, пока ты наконец не сообразил, куда ИДТИ.

– Ну вы, блин, даете. А вдруг у меня что-нибудь серьезное? – простонал я.

– Да? А если бы тебя замели? Между прочим остальных вовсю трясут копы. В смысле тех, кого отправили в больницу, – сообщил Трамвай.

– Откуда знаешь?

– Сказали по телику. Наших уже привязали к ограблению, – мрачно произнес Бочка и гнусаво процитировал: – «Произведены аресты, несколько подростков дают показания полиции».

– Бампер, мы в глубокой заднице, – захныкал Крыса (впрочем, он всегда хныкал). – Что будем делать? Нас вот-вот найдут.

– Не знаю. А куда делся Грегсон и его компашка?

– Сгорели, – выдохнул Четырехглазый.

– Чего-чего? – переспросил Мартин. Услышав известие, он разнял скрещенные на груди руки и отслонился от стены.

– Сгорели, – повторил Очкарик.

– Ну да, пять минут назад передали, что в школе нашли их останки. Не останки, а так, угольки, – подтвердил Трамвай.

– Херня, – презрительно сплюнул Мартин и ринулся через комнату, чтобы включить телевизор.

– Да нет же, правда. Я сам слышал, – настаивал Четырехглазый.

– Пять миллионов фунтов и мое правое яичко говорят за то, что эти мошенники живы-здоровы и чувствуют себя куда лучше вас, – фыркнул Мартин. – Готов отдать и левое яичко, если копы найдут на пепелище хоть одну монетку.

Мартин однако ошибся. На первом этаже пожарные обнаружили большой сундук с внушительным куском расплавленного золота. Как сказали в новостях, масса этого куска приблизительно соответствовала весу украденного, хотя старина Джон Суше, ведущий новостного выпуска, сильно удивил нас, поведав, что стоимость клада оценили всего в две сотни кусков, а вовсе не пять лимонов, которые Грегсон собирался за него выручить.

– Может, пять миллионов давали за монеты, как за штучки из глубокой старины? – предположил Мартин. – Нутам, историческая ценность и прочая фигня.

Телеведущий согласился с версией Мартина, а потом на экране появился синий задохлик из Академии наук, который загробным голосом объявил о том, что нация понесла неизмеримую потерю. По-моему, умник слегка переборщил, учитывая, что монеты откопали в Раннэме всего год назад, и последние пару тысяч лет нация так или иначе без них обходилась.

– Ну и ну, – прищелкнул языком Трамвай.

– Я тебя умоляю, – скорчил гримасу Мартин. – Ставлю левое яичко на то, что расплавленное золото не имеет никакого отношения к кладу.

– Ты уже ставил свое левое яичко, – напомнил Крыса. – Второй раз ставка не принимается.

– С чего ты так уверен? – подозрительно спросил я Мартина.

– Читать умею – коротко ответил он и указал на стеллаж с книгами.

– «Ремесло насилия», «История мафии», «Шергар». Похищение чемпиона», «Автобиография вора», «Протоколы

ФБР»… хм-м… – Я наугад вытаскивал книжки с полки.

– О, вот эта – отличная вещь. Уйма интересного про криминалистику.

В библиотеке Мартина было, пожалуй, больше сотни книг, начиная с «Ограбления Бринкс Мэт» и заканчивая «Йоркширским потрошителем». Он методично просматривал одну за другой и зачитывал примеры, дабы проиллюстрировать свою теорию о том, что Грегсон подкинул несколько слитков низкосортного золота, рассчитывая стряхнуть копов со своего хвоста.

– Даже если не удастся полностью сбить полицию со следа, этот ход поможет замутить воду, – заявил Мартин, показывая мне картинки, на которых было изображено расплавленное золото.

– Бросить двести тысяч на отвлекающий маневр? – не доверчиво нахмурился Трамвай. – Не многовато ли?

– Ну, не знаю. На сколько тянула ваша доля?

Волоски у меня на шее мгновенно встали дыбом (точнее, обгорелые кончики волосков – то, что осталось после пожара), но мне все равно не верилось, что Грегсон мог пойти на такую подлость. Хочешь сказать, он умышленно пытался нас убить, чтобы не выплачивать долю?

– Вот именно, а еще – чтобы избавиться от свидетелей.

Как ты там говорил, Крыса? Грегсон считал, что не стоит заводить целых шестнадцать свидетелей из-за ЛИШНИХ двухсот кусков? А если убить шестнадцать зайцев разом? – предположил Мартин, протягивая мне очередную книжку подзванием «Резня в День Святого Валентина». – Таковы правила игры «по-взрослому».

– Но это же настоящее скотство! Неужели кто-то способен на такое? Нет, только не мистер Грегсон, – возразил побледневший Крыса. Губы у него дрожали так же, как обгорелые былки у меня на шее. – Я ведь никому бы не сболтнул…

Мы еще долго обсуждали «за» и «против» поджога школы вместе с шестнадцатью подростками, и к концу дискуссии все пятеро из нас был и готовы устроить то же самое Грегсону, Шарпею, Фодерингштайну и даже двуличной стерве мисс Говард. Четырехглазый трясся от ярости, таким я его еще никогда не вддел. Наш Очкарик бормотал себе под нос грязные ругательства и придумывал самые страшные варианты мести (разумеется, огнем) бывшим преподам, хотя злился он скорее из-за того, что они без разрешения побаловались с любимой игрушкой.

И вообще, Грегсону в любом случае был нужен козел отпущения, чтобы повесить на него поджог, а кто подходил на эту ролъ лучше, чем наш знаменитый очкатый Герострат? По-видимому, Четырехглазый пришел к тому же выводу.

– Но ведь на пожаре нашли их тела. Трупы. Как ты это объяснишь? – обратился он к Мартину.

– Я могу только предполагать, доказательств у меня нет.

Мартин перешерстил свою библиотеку и достал книжку, которая называлась «Пропавшие без вести: в списках погибших». Речь в ней шла о самых страшных убийцах двадцатого века и о том, как они избавлялись от тел своих жертв.

– Вот послушайте: «Глава шестая. Могильный бизнес», – зловещим голосом начал читать Мартин, хотя за последние сорок восемь часов мы и без того натерпелись страху.

Глава посвящалась кладбищам, разрытым могилам, гробам с двойным дном, и т.д. и т.п. В ней подробно рассказывалось, как нечистые на руку владельцы похоронных бюро помогали преступникам прятать трупы жертв, а некоторые даже отдавали тела безнравственным ученым и медикам для подпольных опытов – разумеется, за хорошие деньги.

– Вполне вероятно, Грегсон знал, где можно достать тела.

Четыре посторонних трупа плюс шестнадцать ваших, кусок расплавленного золота, и пожалуйста – дело закрыто, ваша честь! – прокомментировал Мартин, театрально захлопнув книжку.

– Что?! Но как… зачем… где… – хватал ртом воздух Крыса, а мне с каждой секундой становилось яснее, что Мартин недалек от истины.

Грегсон настаивал, НАСТАИВАЛ, чтобы сборщики выгребли все до последней монетки, до самой крошечки. Почему это было столь важно? А вот почему: если монеты исчезнут полностью, полиции не с чем будет сравнить расплавленное золото, обнаруженное в Гафине. Никто не сможет с уверенностью сказать, что это не раннэмекий клад.

Более того, если Четырехглазый не устраивал поджога (а он клянется, что не устраивал), кто тогда его совершил? Виновато замыкание в электропроводке? Ага, и как раз в последний день нашего пребывания в школе. Может, кто-то что-то напортачил во время нашей лихорадочной уборки? Может, Фодерингштайн заснул с толстой праздничной сигарой в зубах? Или два светляка решили заняться сексом поблизости от канистры с бензином, в которой, как на грех, оказалась дырка?

Допустим, допустим. Последняя гипотеза была настолько же правдоподобной, как и предыдущие.

Нет, чем больше я об этом думал, тем больше соглашался с Мартином.

Грегсон навесив на окна решетки. Грегсон запер на замок дверцу люка. Грегсон устроил поджог. Грегсон хотел, чтобы никто из нас не ушел из Гафина живым.

Да, Грегсон все это сделал. Возникал вопрос: что мы сделаем с Грегсоном? Весьма примечательно, что в итоге нам помог не кто иной, как один из бывших «птенцов» Гафина.

– Привет, Рыжий. Как делишки в Мидлсбро?

– Кто это?

– Бампер.

– Бампер… Бампер?! Ах ты, козел! И у тебя еще хватает наглости звонить мне после той подлянки, которую ты подстроил! – заорал Рыжий, вероятно, стоя в кабинете директора.

Мартин набрал номер школы в Мидлсбро, представился отцом Рыжего, попросил позвать «сына» к телефону и передал трубку мне.

– Погоди, не кипятись. Есть разговор. Тебе понравится, отвечаю.

Рыжего пришлось еще немного поуговаривать, но когда я перешел к сути дела, он весь превратился в слух. Конечно, сначала я объяснил про драку, потом про Грегсона и в общем-то про все остальное. Выслушав мой рассказ об ограблении, Рыжий очень расстроился, что ему не довелось поучаствовать в таком отпадном мероприятии, и тогда я заверил, что у него еще есть время вступить в игру.

– Партия не закончена, братишка.

– Чего тебе от меня надо?

– Поговори со своим стариком. Он у тебя коп и может связаться с теми, кто ведет следствие. Скажи, что за вознаграждение мы готовы поделиться кое-какими сведениями.

Рыжий презрительно фыркнул, но я сказал, что копы дадут за нашу информацию что угодно.

– Попытайся договориться с ними, ладно?

– С какого перепугу я должен тебе помогать?

– А почему бы и нет? Или ты чересчур занят? И потом, разве тебе не интересно хоть каким-то боком принять участие в преступлении века?

Я знал, что он клюнет. Не каждый же день случаются такие вещи! У Рыжего появился реальный шанс прославиться или, как минимум, несколько дней побыть в центре внимания, выступая в роли единственного посредника между всемирно знаменитыми Музейными Грабителями и полицией. Рыжий получал возможность ввинтиться в событие, которое потрясло всю страну. Ну скажите, какой дурак откажется записать такой факт в собственную биографию?

– Черт с тобой, попробую.

Мы не ошиблись: копов очень интересовала наша информация, хотя мы не собирались ничего говорить до тех пор, пока не получим твердых гарантий. Увы, предоставлять гарантии копы определенно не захотели и передали, чтобы мы «кололись, на хрен, иначе будет хуже». Так по крайней мере сказал Рыжий (мы общались только через него). В любом случае все сводилось к одному: «Вам нечего нам предложить, поэтому сдавайтесь, не то наживете на свою задницу еще больше проблем».

– А как насчет монет? Что они запоют, если золото у нас? – поинтересовались мы через Рыжего.

– Да нет у вас никакого золота. Копы – извини, пап, я имел в виду полицейские – уже нашли его.

– Фиг там нашли. Все, что у них есть, – микроскопические крошки, а раннэмского клада нет как нет.

Я разобрал на заднем фоне приглушенные дебаты, после чего Рыжий снова приложил трубку к уху.

– Говоришь, раннэмские монеты у вас?

– Не важно. Отвечай на вопрос: что мы получим в обмен на золото?

На том конце вновь развернулась жаркая дискуссия, и мне пришлось скормить автомату еще несколько десятипенсовиков.

– Короче, парень, который тут сидит, пообещал, что, если вы вернете золото, вас будут судить как несовершенно летних, а не как взрослых преступников.

– –И все? – возмутился я.

– Блин, Бампер, а тебе что надо, торжественный парад с серпантином и конфетти, мать твою? Вы ограбили музей?

Ограбили. Сам знаешь, несовершеннолетним дают гораздо меньший срок. Чего еще ты добиваешься?

– Все равно не слишком-то щедро. А как же неизмеримая потеря для нации? – зашел я с другой стороны, но копы уперлись насмерть.

– В общем, либо так, либо никак, – передал Рыжий.

-Ладно, мы согласны.

– Хорошо. Золото у вас?

– Перезвоню позже, – ответил я и положил трубку.

Мартин сказал, что нам нужем представитель, и добровольно вызвался на эту роль. Зачем именно нужен представитель, я не знал, но Мартина это не волновало. Остаток вечера он с энтузиазмом посвятил расчетам, какую сумму потребует от музея в качестве комиссионных посредника и сколько будет брать с репортеров за каждое интервью. Когда Мартин закончил подсчитывать собственную выгоду от возврата золота, мы вернулись к вопросу о том, как его, то бишь золото, собственно, вернуть.

– Вы должны знать, где оно, – медленно произнес Мартин. – Хотя бы примерно. Грегсон что-нибудь рассказывал о себе? Думайте.

Мы подумали. –Неа…

Не может быть. Из каких он краев? Куда ходил по вечерам? Женат? Кому собирался продать монеты? Неужели и словечком не обмолвился?

-Нет.

– Он говорил, что учился в Мидлсбро. И сидел в тюрьме Паркхерст, – вспомнил Трамвай.

– Уже кое-что. Когда он отбывал срок? – спросил Мартин.

Ответа на этот вопрос мы не знали.

По большому счету, мы даже не были уверены, что Джона Грегсона на самом деле зовут Джоном Грегсоном. Скорей всего он взял себе фальшивое имя, а что толку искать человека, которого не существует…

– Напрягите мозги, должна же быть какая-то зацепка.

Мы напряглись. На ум ничего не шло.

– И как же вы собираетесь выследить его и найти золото?

– Не знаю, – сказал я. – Слушай, Мартин, ты ведь жулик, у тебя есть связи.

– Бампер, я не жулик! То, что я несколько раз скупал у вас мелочевку и продавал приятелям, еще не делает из меня мафиози. Ради всего святого, я простой почтальон!

– Че, правда? – вытаращил глаза Крыса. – Почему же ты тогда не на работе?

– Потому что великие Музейные Грабители, черт их дери, приперлись ко мне посреди ночи и спросили, нельзя ли у меня перекантоваться, – съязвил Мартин. – Пришлось позвонить на работу и соврать, что заболел.

– Значит, ты не настоящий барыга?

– Конечно, нет. Срубил сотню фунтов, и все дела.

Для меня это стало жутким, вселенским разочарованием. Я-то считал Мартина самым крутым чуваком на Земле, ловким мошенником-профессионалом, который знает все ходы и выходы, и чье имя открывает любую дверь. Я-то думал, он известный бандит или рэкетир, а он всего-навсего по дешевке скупал у нас барахло, и его знакомство с преступным миром ограничивалось книжками. Мартин был самым обычным, заурядным, среднестатистическим парнем, который решил, что у него появилась возможность немного улучшить свою серенькую жизнь. Какая невероятная досада…

– Ладно, не важно, – сказал этот идиотский почтальон. – Шевелите извилинами. Вспоминайте, вспоминайте, пригодятся любые факты.

Крыса неуверенно поднял руку.

– Ну? – рявкнул Мартин через пять секунд напряженного ожидания.

– Да нет… ерунда, – буркнул Крыса.

– Выкладывай.

– Говорю же, фигня.

– Выкладывай!

– Так, ничего значительного.

– Через пять секунд я в мажу тебе в челюсть, усек? Пять, четыре, три…

– Честное слово, полная фигня. Сам не знаю, с чего я вдруг подумал…

– Два…

– Хорошо, хорошо, я скажу. Только имей в виду, ты сам просил вспомнить любую мелочь.

– Имею. Говори.

– Нет, на самом деле мелочь. Это насчет мистера Шарпа. Я кое-что про него знаю.

– Что именно?– зарычал Мартин,

– Он болеет за «Милуолл». – Крыса виновато втянул голову в плечи, и на вопрос Бочки, все ли это, еле слышно пробормотал: – Я же предупреждал…

– Наоборот, это важный факт, – встрепенулся Мартин. – Очень важный. Он серьезный болельщик?

– Да, просто помешан на своей любимой команде. Это действительно важно? – просиял Крыса, преисполнившись гордости, но вскоре опять нахмурил лоб. – А почему?

– Потому. Если ты когда-нибудь перестанешь искать упоминания своей звездной персоны на первых страницах газет и заглянешь на последнюю, то узнаешь, что в эту субботу «Милуолл» играет против «Чарльтона» на стадионе «Берлога», и любой уважающий себя фанат «Милуолла» сделает что угодно, л ишь бы не пропустить этот матч. Если Шарп жив, он придет на стадион. Найдем его – значит, найдем и Грегсона. Найдем Грегсона, отыщем золото.

Итак, у нас появилась ниточка. Пусть слабая, непрочная, но все же ниточка. Мы взяли след,

К сожалению, «Берлога» была далеко не маленьким стадионом, и посмотреть субботний матч с «Чарльтоном» помимо Шарпея собирались еще несколько десятков тысяч болельщиков. Мы не оставляли надежды выцепить его в толпе, однако Мартин возразил, что полагаться на удачу не стоит.

– В толпе мы его непременно потеряем. Нужно точно знать, где он будет находиться.

Я даже не представлял, каким образом это можно сделать, и считал, что шансы у нас нулевые. Мартин сказал, что нам неплохо бы заглянуть в шарпеев сезонный абонемент.

– По крайней мере, будем знать, какой у него сектор, а если забронировано место на трибуне, то и место.

– Но как мы узнаем, что написано в абонементе? – недоуменно спросил Крыса.

Мысль опять подал Мартин. Нужно выяснить, сказал он, кто занимается распространением сезонных абонементов и в обмен на взятку получить информацию.

Наш вдохновитель провел полдня на телефоне, но ничего не добился. На следующий день (в среду) Мартин отправился на стадион, где ему чуть не разбили голову. В то время группировки футбольных фанатов по всей стране враждовали между собой особенно остро, и любой, кто пытался что-то разнюхать, очень сильно рисковал здоровьем. Чересчур любопытных типов в футбольных и околофутбольных кругах ой как не любили, – по большей части шпионами оказывались копы, фанаты из стана соперников, переодетые репортеры из воскресных «желтых» газет или просто хулигны, провоцирующие стычки. Сами понимаете, ждать  любезности от работников стадиона не приходилось.

Мартин пришел домой и лег на диван, приложив к щеке кусок сырого мяса.

– Не повезло?

– Угу. Предлагал чуваку двести фунтов, а он ни в какую.

За две сотни уже не купишь самые ерундовые сведения, дожили!

Через полчаса Мартин поджарил свой компресс и пригласил нас разделить трапезу; как ни странно, желающих не нашлось. Крыса спросил, не называл ли Мартин фамилии Шарпея и не сболтнул ли продавцу абонементов, в связи с чем разыскивает этого человека, но Мартин заверил нас, что ничего подобного не упоминал.

– Значит, в субботу пойдем на стадион, – вздохнул Трамвай

– Не обязательно, – сказал я. – Информацию можно достать иначе, только понадобится приманка.

– В смысле?

– Если не привлекают деньги, как насчет секса?

Мартин невесело рассмеялся.

– Бампер, эти типы – настоящие скоты. Я давал им, две сотни, а мне чуть не проломили башку. Как по-твоему, что они со мной сотворят, если я предложу у них отсосать?

– Да не ты, дубина! Найдем девицу. Цыпочку вроде мисс Говард, с большими сиськами. Она пойдет в контору стадиона, сделает, что надо, и принесет нам сведения. Ну, как?

Мартин поразмыслил и согласился, что хотя теоретически идея неплоха, в ней есть одна маленькая загвоздка.

– Какая?

– Я – мужик, да и вы не девчонки.

– Ну, у тебя же есть кто-нибудь на примете.

– У меня? С чего ты взял?

– Как с чего? Ты ведь взрослый, значит, должен водить знакомство с телками, которые занимаются такими делам!

– Ага, как в киношках, – поддакнул Бочка.

– Нет у меня таких знакомых, парни, – отрезал Мартин. – Мне самому не с кем перепихнуться, а вы хотите, чтобы какая-нибудь цыпочка ради моих красивых глаз согласилась трахнуться с мутным типом, на которого я укажу пальцем.

– Ей необязательно… того-этого, – вставил я.

– Да что ты говоришь!

– Вовсе необязательно, – уперся я. – Можно просто…просто…

– Подрочить, – услужливо подсказал Крыса.

– Извините, ребята, я не знаю ни одной девицы, которая согласилась бы сделать мне подобное одолжение. Печально, но правда. Может, вы с кем-нибудь договоритесь?

– Мы?! Нам по пятнадцать лет.

– А мне двадцать девять, и в приятелях у меня толпа тинейджеров. Так кто должен водить знакомство с цыпочками?

– Погодите, – вдруг выпалил я. – По-моему…

Все выжидающе глядели на меня, пока я додумывал свою мысль. Прокрутив в голове все «за» и «против», я пришел к выводу, что, возможно, она и согласится, если ее как следует заинтересовать. Да, риск огромный, однако в последние недели мы только и делали, что рисковали. Будет одной попыткой больше, какая разница.

– Да, я знаю девушку, которая нам поможет, – твердо сказал я и снял телефонную трубку.

– Думаешь, сработает? – спросил Трамвай Мартина.

– Пожалуй. Если знакомая Бампера – по-настоящему грязная шлюха.