Тран-Фирексийская война.

День второй: Битва за Нуль Сферу

С вершины горы, затянутой тучами, Нуль Сфера казалась гигантской жемчужиной. — Мое создание, которое увенчает меня славой, — нашептывал себе Явгмот. Со своего военного корабля он внимательно следил за тем, что делается внизу.

По правде говоря, Нуль Сферу построил Гласиан. Но теперь и сам Изобретатель, и все созданное им принадлежало Явгмоту. Владыка и Повелитель Фирексии получил способность проникать в мозг человека и узнавать его мысли. Он понимал истинную и страшную суть Нуль Сферы. Гласиан мог бы использовать ее, чтобы получить власть над Империей. Все зависело лишь от его доброй воли. У Явгмота таких нравственных проблем не возникало: он не оперировал понятиями «добродетель», «совесть», «вина» и прочей ерундой.

Вытянув вперед руку, он представил себе, как его пальцы сжимают Нуль Сферу.

Внешняя поверхность гигантского металлического шара не была однородно гладкой и представляла собой конструкцию из многочисленных решеток, вентиляционных Выходов и наружных лестниц.

Нижняя половина покоилась на дне глубокого кратера и удерживалась массивными подпорками. В ней располагалась мощная антенна, улавливающая тонкие энергии небес, в то время как верхняя часть, оборудованная таким же устройством, собирала и фокусировала тяжелые и мощные энергии, испускаемые скальными породами. Внутреннее пространство Сферы было разделено вертикальными пластинами на бесконечное количество полостей, что давало возможность каждую секунду, каждую долю секунды засекать любую электрическую дугу в любой точке континента. Это позволяло контролировать все искусственные структуры в Империи Транов, а значит, иметь власть над ними. В этом и заключалось чудо работы Гласиана.

Лишь армии Явгмота находились вне досягаемости Сферы.

Обернувшись, Повелитель Фирексии подозвал одного из офицеров.

Женщина-командарм, облаченная в бронированный жилет, свободные шаровары и высокие ботинки с окованными металлом носами, не заставила себя ждать. Отдав честь, она резко опустила покрытую серой кожей мускулистую руку и оскалилась сразу двумя рядами неестественно длинных клыков.

Явгмот махнул в сторону перевала:

— Гарнизон, охраняющий Сферу, дислоцирован здесь, за этими скалами. По моим сведениям, там человек пятьдесят. Вооружены как обычно. В принципе, этого вполне достаточно, для того чтобы удерживать узкий перешеек довольно долго. Ваша задача — высадиться чуть ниже и захватить гарнизонные укрепления как можно быстрее. Ясно?

— Ясно, Повелитель, — ответило клыкастое чудовище, вытягиваясь по стойке смирно.

— Второе: я хочу, чтобы гарнизон был уничтожен полностью. Ни один транский солдат не должен проникнуть в Сферу. Там должны находиться только механики-изобретатели. Это тоже ясно?

— Ясно. Разрешите выполнять?

— Выполняйте.

Взмахом руки Явгмот подозвал командующего вооруженными силами Халциона.

— Теперь вы. Ваша задача заключается в обеспечении безопасности захваченных в плен механиков. Соберите их в центре управления Сферой и охраняйте, как заложников, пока я не подойду.

— Слушаюсь, мой Повелитель.

— Сам я поведу отряд подрывников. Готовьте группу новобранцев! — Наконец Явгмот оторвался от сферы и перевел тусклый взгляд на команду: — Пусть каждый проверит свое оружие.

Оба высших офицера поклонились и поспешили В свои подразделения, а бывший целитель направился Ь рубку воздушного судна. Команда, состоящая из серокожих фирексийцев и одетых в серебристые доспехи стражников Халциона, замерла в ожидании. Все они были беспощадными, решительными солдатами и профессиональными верхолазами. На ремнях их альпинистского снаряжения болтались силовые камни и взрывные устройства.

Явгмот проверил свою амуницию, поудобнее подогнал многочисленные ремни и с нежностью поглядел на новое, недавно созданное взрывное устройство. Осторожно подхватив обойму силовых кристаллов, он побаюкал ее на руках, словно мать малолетнее дитя. Все было готово. Пришло время начинать атаку.

Военный корабль выполнил сложную летную фигуру, описав в воздухе дугу, и стал снижаться. Он казался Крошечной точкой на фоне бесконечного проволочного каркаса Сферы. Судно сделало вираж и спикировало. Земля стремительно приближалась.

У основания Сферы, между опорами, находилась платформа, защищенная высокими, с внешней стороны почти отвесными стенами. За ним и располагался охранный гарнизон. Вытесанное прямо в скале, сооружение казалось довольно внушительным.

Явгмот увидел, как солдаты транов подали сигнал тревоги и спрятались в укрытии. По обеим сторонам платформы вращались две бомбарды устаревшего образца.

— Цель прямо по курсу. Уничтожьте эти орудия! — приказал Явгмот. — Огонь!

Стволы летательного судна выпустили по два снаряда. Воздух вокруг пушек, установленных на военном корабле Явгмота, буквально закипел.

Правая бомбарда плавилась, словно свечной воск, прямо на глазах. Мертвые тела защитников Сферы горели. Позиции транов густо обстреливались зарядами силовых кристаллов. Крепостной вал задрожал и начал оседать.

С борта летающего корабля было хорошо видно, как крошатся скалы, превращаясь в раскаленный добела песок, открывая внутренние переходы укрепления и мечущихся в ужасе транских солдат.

За спиной Явгмота раздался победный смех, но сам главнокомандующий не присоединился к веселью подчиненных.

Одна бомбарда все еще была цела и, несмотря на то что конструкция ее давно устарела, представляла серьезную опасность.

В тот самый момент, когда воздушное судно пошло на разворот, в его борт ударило несколько зарядов. Некоторые пробили фюзеляж, и теперь из него вырывались струйки горячего пара. Остальные угодили прямо в моторный отсек. Двигатели заскрежетали, и корабль накренился. По трапам и палубам забегали механики, задраивая один отсек за другим. Корпус дрожал, будто в предсмертной агонии. Стало ясно: от катастрофы воздушную каравеллу отделяет всего несколько минут.

— Снайперы! Взорвите наконец эту бомбарду! — в ярости кричал Явгмот. — Приказываю всем занять свои места в спасательных шлюпках и покинуть корабль!

Командарм фирексийцев и ее солдаты эвакуировались последними. Они скользили по обшивке, словно ящерицы, хватаясь за борт всеми четырьмя конечностями. Наконец массивный киль судна врезался в землю, поднимая волны песка и каменных осколков, и со стоном замер под самой Сферой.

Передовые отряды стражников и фирексийцев уже бежали по платформе, направляясь к выложенной из булыжника стене.

Но разбившееся судно еще могло послужить нападавшим. Главнокомандующий оставил у лучевых пушек по артиллерийскому расчету, а сам погрузил свою команду в две летающие спасательные шлюпки, оснащенные новейшими минометами. Отдав швартовы, Явгмот с удовлетворением прислушался к ровному гудению двигателя и дал команду на взлет. Не успели оба судна стартовать с палубы, как над ними разорвалось несколько силовых камней.

Присвистнув, Явгмот бросил взгляд на бомбарду, словно его гнев мог уничтожить ее.

Но траны целились вовсе не в них. Одна из бортовых лучевых пушек разлетелась на куски, шар пламени вырвался из-под обшивки судна. Артиллеристы сгорели заживо.

Не желая разделить их участь, канониры соседнего орудия яростно отстреливались, и вскоре в стене, за которой скрывался гарнизон защитников Нуль Сферы, образовался второй пролом.

На сей раз Явгмот торжествующе засмеялся вместе с остальными и помахал женщине-канониру, сделавшей удачный выстрел. Она махнула в ответ, но в следующую секунду ее фигура исчезла в дыму новых разрывов. Пламя поднялось к небесам, едва не облизав борта шлюпок.

— Полный наверх! — скомандовал Явгмот.

Двигатели взвыли от непосильной работы, оба крошечных судна устремились к небесам, вырвались из зоны обстрела и взяли курс на Сферу.

— Прекрасно. — бывший целитель разглядывал остов своего погибающего корабля. В огромных пробоинах бушевали потоки пламени. Вокруг валялись трупы фирексийцев, стражников и транов. Дым заволакивал поле боя. — Прекрасно.

* * *

А в гарнизонном укреплении царил ад. Лучевые пушки судна не смолкали ни на минуту. Первыми же разрядами была повреждена система освещения, и все погрузилось в темноту. Но вскоре очередным залпом в стене пробило брешь, и дневной свет, раскрашенный отблесками пожара, ворвался во внутренние помещения крепости, освещая изрешеченные осколками тела погибших. Живые пытались отстреливаться, шатаясь от нестерпимого жара, исходящего от раскаленных камней. Покрытые кровью и копотью, защитники Сферы представляли собой довольно жалкое зрелище.

Но мужества им было не занимать. Многие пытались выбраться через проломы в стене и броситься в атаку, чтобы подавить огонь лучевых пушек. Стены укрепления дрожали, как боевой барабан под ударами молота. Обломки скал сыпались на головы солдат, Обезумевшие, они бежали к судну, но погибали под шквальным огнем один за другим. Уцелевшая бомбарда продолжала расстреливать поверженное судно. Несколько бортовых орудий уже замолчало, и это вселило надежду в сердца транов. Явгмот лишился своего флагманского корабля и не сможет улизнуть. Осталось найти его самого. Со страшным скрежетом и протяжным воем остов судна накренился набок. Через пробоины в палубе стало видно, как уцелевшие члены команды разбирают механизмы, извлекая из них силовые камни, которые являлись готовыми зарядами, способными самостоятельно выбирать цель.

Несколько снарядов, пущенных бомбардой, попали в оружейный отсек. С оглушительным треском взорвался правый борт каравеллы.

Солдаты транов ликовали. Эти фирексийцы сгорят заживо, поджарятся как на сковородке! Но они не убегали — эти фирексийцы, — они наступали. Около двадцати темных теней приближались к крепости. Они казались гигантскими ящерицами, быстрыми и проворными. Передвигаясь мелкими перебежками, прячась в воронках, за камнями или телами погибших, они ловко избегали разрывов.

А что это у них на плечах? Доспехи? Шипы? Рога? Клыки? Что это за шлемы на них? Кажется, что они сделаны из костей и кожи. Да ведь это не шлемы — это головы. Что же это за чудовища?

— Огонь! — не своим голосом кричал командир гарнизона, пытаясь вывести из замешательства своих солдат. — Разрывными, огонь!

Одна из пуль угодила фирексийцу прямо в живот. Кусок рваного металла вошел в тело, повертелся там и вылетел из спины. Серокожий воин не упал, даже не стал двигаться медленнее. Он продолжал делать свое дело. Как и остальные. Ворвавшись на позиции транов, ящероподобные твари смели солдат, словно порывом ветра. Причем они даже не были вооружены речами или самострелами. Они сами были оружием. Когти, зубы, рога, жала рвали плоть защитников Сферы в клочья. Янтарные кожаные мешочки с шипением разбрызгивали кислоту. Пол бункера в мгновение сделался скользким от крови. Монстры спотыкались о части разорванных тел. Воздух наполнился кровавыми парами. Вскоре уже некому было оказывать сопротивление.

Фирексийцы могли гордиться своей работой. Командарм осмотрела поле недавнего боя и разразилась торжествующим смехом.

* * *

А тем временем другой отряд фирексийцев спускался по поверхности Нуль Сферы.

Обе шлюпки пришвартовались на ее вершине. Дальше все пошло по тщательно продуманному Явгмотом плану. Десантники крепили карабины к верхним балкам и легко скользили по шелковым тросам вниз, к центральному уровню Сферы. Каждый выполнял свою задачу, каждый двигался со спокойствием профессионала. В строго рассчитанное время все оказались на своих местах.

Зацепившись за решетку вентиляционного коллектора, Явгмот отсоединил от ремня сверкающий силовой кристалл.

Камень светился какой-то таинственной внутренней мощью. Мириады фасеток служили ключами к этой огромной силе.

— Когда Гласиан смотрит на эти камни, он видит машины и механизмы, — прошептал главнокомандующий. — Когда Ребекка смотрит на них, она видит храмы в Небесах. Когда я смотрю на эти камни, я вижу мир, который подчиняется только мне.

С неспешным благоговением он поднес камень к металлической конструкции. Кристалл прилип к ржавеющей поверхности. Ни один смертный, даже сам Явгмот, не смог бы теперь его оторвать. Даже богам это было не под силу. Двигаясь вдоль центральной линии Нуль Сферы, он зафиксировал еще восемь таких камней.

Было проще простого похоронить сферу в кратере. Он и его команда сначала установят подобные устройства на поддерживающих опорах и лишь затем присоединятся ко всем, кто находился сейчас внутри, в центре управления.

Скользя по тросу, Явгмот удовлетворенно улыбался. Издали Нуль Сфера казалась жемчужиной. Но теперь, вблизи, она оказалась похожей на его любимую Фирексию.

* * *

— Мы требуем, чтобы нам объяснили, что происходит. — Старшая дежурной смены механиков, молодая блондинка, оказалась единственной, у кого хватило смелости высказаться.

Все прочие вжались в свои кресла, стоящие широким полукругом у огромного пульта управления, на котором перемигивались многочисленные лампочки. Механиков, приведенных из других помещений Сферы, посадили на корточки вдоль стены. Им даже не связали руки. Им вообще не причинили вреда. Пока не причинили. В помещении повисла тишина. Переговорные Трубки на панели пульта молчали. Молчали и внезапно Вторгшиеся захватчики.

— У Явгмота нет никакого права... — снова начала блондинка.

— У Явгмота есть все права, — прервал ее незнакомый голос.

Высокий мужчина неспешно прошелся от двери к Пульту управления, погладил пальцем несколько лампочек и развернулся к пленникам. Ни у кого не оставалось сомнений в том, кто только что вошел в помещение.

— Я захватил Нуль Сферу. Она моя, — насмешливо улыбался Явгмот.

Женщина нервно вздрогнула и отпрянула от властелина Фирексии, но вскоре взяла себя в руки.

— Захватить-то вы ее захватили, но удержать ее вам не удастся. Империя пошлет сюда армию, и тогда...

— К тому времени, как сюда доберется армия, здесь не будет никакой Сферы.

С ее губ уже готов был сорваться вопрос, когда внизу раздался страшный гул многочисленных взрывов. Отражаясь от стен кратера, он заставил вибрировать каждую металлическую деталь огромного сооружения. Пол покачнулся. Глаза молодой женщины широко распахнулись.

— Вы разрушаете ее?

— Нет, — с улыбкой произнес Явгмот. — Я просто беру ее себе.

* * *

Медленно, но неумолимо, словно воздушный шар, гигантская серая жемчужина оторвалась от взорванных опор и начала подниматься к небесам, влекомая мощью прикрепленных по всей длине ее окружности силовых камней.

Но, к сожалению, никто не стал свидетелем этого исторического события, этого величественного зрелища. Внизу, на земле, были только трупы солдат гарнизона, стражников Халциона и фирексийцев. Никто так и не увидел, как новое светило, Нуль Сфера восходит над Доминарией.

 

Глава 9

За семь лет до Тран-Фирексийской войны

За неделю город заметно привели в порядок. Отмыли от крови мостовые, вставили на место выбитые окна и двери, похоронили погибших. И всю эту неделю горожане собирались на Бульваре Советов, толпились на ступенях Дворца, взбирались на крыши окрестных домов и даже в наполовину законченный Храм. Все знали, кто остановил бунт, и каждый хотел быть как можно ближе к Спасителю города. Это было время его Вознесения. На седьмой день назначили собрание старейшин, с тем чтобы целитель Явгмот, новый гений города, занял место в Совете, освобожденное страдающим Гласианом.

Процессия, состоящая из старейшин, направлялась Вниз по Бульвару Советов. Вежливые аплодисменты Сопровождали их медленное шествие. Наконец появился и сам Явгмот. Его встретили мольбами, восхвалением поклонением. Словом, его приветствовали, как бога. Заметно поредевшие в результате мятежа отряды едва могли сдержать людей. Стражники соорудили нечто вроде изгороди из древков алебард и изо всех сил старались оттеснить толпу. Но горожане поглядывали на блюстителей порядка и их тупые алебарды с нескрываемым презрением, ведь те оказались неспособными противостоять взбунтовавшимся неприкасаемым. Что на самом деле удерживало напирающих зевак, так это клинки, прикрепленные к ремню Спасителя. Именно эти мечи в руках Явгмота и его бравых солдат-целителей спасли город от уничтожения. Мечи и новый способ лечения, изобретенный новым гением Халциона.

Ребекка ждала начала церемонии внутри Дворца Советов. Она прошла туда вместе с прочими руководителями города и заняла свое место. Внешне она выглядела спокойно и сдержанно, но душу ее раздирали противоречивые чувства. Она никак не могла обрести внутреннего равновесия. Стоило Ребекке увидеть Явгмота, как низкие страсти, как она называла основной инстинкт, которому подчиняются люди, не просто овладевали ею, а охватывали все ее тело от пальцев ног до корней волос. В сердце ее горело непостижимое, непреодолимое желание. Изо всех сил она старалась втянуть в себя воздух, которым дышал Он, почувствовать аромат Его тела. Руки ее ныли от желания заключить Его в объятия. Пальцы ее стремились зарыться в Его иссиня-черную шевелюру. Откуда эти предательские желания и приятная, неведомая ранее болезненная истома? Почему столь непростительные чувства захватили ее как раз в тот момент, когда найдено лекарство, способное излечить ее мужа? Ребекка убеждала себя в том, что испытывает к Явгмоту не более чем благодарность за спасительное лечение, но в глубине души прекрасно знала, что в желаниях ее тела намного меньше чистоты, чем в том объяснении, которое она для себя придумала.

Излечение... Пока Гласиан был истощен и едва не прощался с жизнью, Ребекка не могла оставить его. Но если он выздоровеет... Впрочем, к чему весь этот абсурд? Нет, Ребекка никогда не оставит мужа, ни больного, ни здорового. Она давала обет, а обет нарушать нельзя, даже если у тебя есть на то веские причины. Это... это плотское высвобождение чувственных энергий до добра не доведет. Явгмот разбудил низменные страсти во всех горожанах. Она должна сопротивляться этому. Они все должны.

Явгмот прокладывал себе дорогу через переполненный Зал Советов. Улыбающиеся старейшины приветствовали его стоя.

Ребекка тоже поднялась и почувствовала, как подгибаются ее колени. Казалось, Явгмот обладает способностью высасывать энергию из окружающих, а сам становится сильнее.

Медленно и величаво, как предписывал этикет, он пересек Зал и начал подниматься по ступеням главного подиума. Остро отточенные мечи на его ремне негромко позвякивали, церемониальные одежды ниспадали широкими складками до самых ступеней. На груди блестело ожерелье из силовых камней, предназначенное для того, чтобы многократно усиливать голос, делая речь доступной слуху каждого в толпе.

Явгмот начал свое выступление: — Неделю назад наш город был захвачен. Можно сказать, что он был затоплен собственным прошлым. Люди, которые заполонили наши улицы, жгли наши дома, убивали наших братьев и дочерей, были вовсе не пришельцами из чужого, враждебного мира. Все они граждане Империи Транов. Неделю назад мы встретились с такими людьми, какими все мы были тысячу лет назад. Раньше мы, а они и по сей день жили в невежестве и темноте, страдали от голода, войн, страха смерти, жестокости и болезней, нас порабощали низменные страсти. В течение тысяч лет мы постепенно освободились от всего этого и начали свое восхождение. Мы вознеслись.

Неделю назад жители подземелий тоже попытались начать свое восхождение. Они карабкались вверх, прочь от темных желаний, голода и лишений, желая войти в наш город. Они стремились сюда главным образом из-за той самой проказы, которая уложила в постель нашего гения Гласиана и безудержно свирепствует в пещерах. И у них нет ничего — ни здоровья, ни даже надежды. Они ворвались к нам, ненавидя нас за все то, чего мы достигли, за наше восхождение. Они могли бы убить нас всех.

А что же стража, гордость Халциона? Какой толк содержать теперь военную силу, однажды изгнавшую с этих земель гномов, эльфов и гоблинов? Века мира размягчили их настолько, что они не могут противостоять даже больным, голодным, безоружным нищим из пещер у нас под ногами. Но один вид оружия все-таки оказался спасительным для нас. — С этими словами Явгмот опустил руку в складки мантии.

Старейшины подались вперед, стараясь разглядеть знаменитый меч, решающий аргумент в битве с прокаженными. Но вместо меча великий целитель показал народу и миру пузырек с какой-то жидкостью.

— Вот наша надежда и наше величайшее оружие против страхов и ужасов прошлого. Она может вытащить нас из темноты невежества и голода, насилия и войн, как в настоящий момент она помогает нам победить болезнь. В этой склянке сыворотка, способная защитить больных проказой от воздействия магических камней. Она спасет Гласиана и любого другого зараженного горожанина. Она спасет наш Храм Транов и наш славный город. Она спасет даже проклятых, ибо даст им надежду.

В ответ на его слова разразились громкие овации, прерываемые криками восхищения. «Явгмот! Явгмот!» — скандировала толпа.

— А в этой склянке, — целитель улыбнулся и пока зал на собственный череп, — в этой склянке плещется надежда на окончательное исцеление. Я найду препарат, способный вылечить горожан полностью, создам лекарство, которое избавит нас не только от проказы, вызванной излучением силовых камней, но и от любого недуга. Я найду средство не только от болезней, но и от слабости, от сумасшествия и старости, от развращенности и порочности, от всего, чем может страдать человеческая плоть. Все эти заболевания суть не что иное, как напоминание о той темноте и невежестве, в коей мы когда-то пребывали. Будущее лекарство излечит не только ваши тела, души, умы, оно повлияет на природу человека как смертного существа. Обещаю вам сделать не меньше, чем сказал.

Голос его эхом отзывался от стен зала. Обыватели молчали, пораженные грандиозностью обещаний. Все взгляды были устремлены на пронизанную светом, кажущуюся волшебной склянку, наполненную надеждой на рай, почти такой же надеждой, какую давал им Храм Транов. Явгмот поднимал пузырек все выше и выше. Новый гений мог лечить неизлечимые болезни, мог мановением руки прекратить восстание, положить конец войне. Казалось, он может абсолютно все. И ему верили.

Люди радостно рассмеялись. Волна счастливого смеха переполнила зал, вырвалась на улицы и докатилась до самых городских стен. Только Явгмоту было теперь под силу успокоить обывателей. Он выбросил вперед руку, давая понять, что снова будет говорить.

— При помощи содержимого этой склянки и своего меча я обеспечу безопасность города и Империи в целом. Я добавлю в сыворотку каплю страха, который удержит прокаженных в Пещерах. Совет поручил мне работать в комитете по подготовке реформы армии и стражи. Генералы, никогда не участвовавшие в настоящих сражениях, будут смещены. Их место займут молодые солдаты, уже успевшие понюхать пороху. Кроме того, все армейские подразделения пройдут переподготовку и научатся искусству ведения войны в современных условиях при помощи новейших видов оружия. Проще говоря, я верну нашим вооруженным силам их былое могущество. Если для того, чтобы удержать проклятых внизу, одной надежды недостаточно, их удержит страх.

Старинное здание сотрясали овации.

— А теперь, добрые жители Халциона, когда я поделился с вами своими планами, я хочу попросить у вас поддержки. Как самый молодой член Совета Старейшин, я буду командовать силами вооруженными и силами медицинскими и сделаю все, чтобы мы выполнили свое великое предназначение. А теперь я должен идти. Я дал обещание другим людям, которые нуждаются в исцеляющей силе надежды. Я обещал принести в Пещеры Проклятых столько надежды, чтобы ее хватило всём, даже самым заблудшим. И теперь я отправляюсь вниз, чтобы они не могли подняться к вам.

Гул одобрения и восхищения последовал за заключительными словами Явгмота. Целитель разбудил силы, равные тем, что некогда подтолкнули обывателей Халциона к восхождению на Небеса.

* * *

То, что происходило в Пещерах Проклятых, мало отличалось от действа наверху. Все знали, что Явгмот спускается к отверженным. За столетия, проведенные под землей, неприкасаемые научились измерять течение времени биением собственного пульса и разливами подземных морей. Даже самый последний, ничтожный обитатель пещер знал, что неделя истекла и что все они должны получить причитающееся им спасение. Даже те, кто лежал пластом, не в силах пошевелиться из-за проказы, все сильнее затягивающей их в мир небытия, надеялись на спасение. По правде говоря, именно они надеялись особенно отчаянно.

Когда в главной шахте показался свет, крик радости вырвался из сотен глоток потенциальных смертников, собравшихся в центральной пещере. Звук этот мощной волной прокатился по извилистому проходу, наполняя все ниши и коридоры, неся весть всем страждущим. Крик переходил в шепот и снова возрастал до крика. «Он идет! Он спускается!» — передавалось из уст в уста. А затем слова смолкли. Они не могли выразить чувств, переживаемых неприкасаемыми. Достигнув карантинной пещеры, весть заставила прокаженных плакать и смеяться одновременно. Сейчас, совсем скоро, появится Явгмот, и с ним придет спасение.

Свет в главной шахте с каждой секундой становился все ярче. Сверху, с головокружительной высоты в темные глубины невежества снисходил Спаситель.

Ребятишки карабкались по склизким стенам, горя желанием увидеть легендарного Явгмота. Говорили, что сами руки его источают энергию здоровья. Кое-кто из недавних бунтарей тоже карабкался вверх, чтобы сопровождать прославленного целителя, прикоснуться к его одеждам и, быть может, получить освобождение от болезни. Другие шептались о восьмифутовом мече Явгмота, о глазах, горящих силой и страстью, и о том, что он уничтожит любого, кто встанет на его пути. Говорили, что у него есть собственная специальным образом обученная и хорошо вооруженная армия, что она состоит из добровольцев, фанатично преданных Спасителю Явгмоту, и что по сравнению с ними регулярные войска Империи Транов больше похожи на команду прачек.

Почему бы этому не быть правдой? Большинство горожан струсили и запаниковали, встретившись с разъяренными повстанцами. Явгмот же не был трусом. Он не был похож на остальных. И чем больше говорили о нем жители подземных пещер, тем больше фантастических качеств ему приписывалось.

И только Джикс не разделял всеобщего ликования, настаивая на том, что Явгмот не более, чем обычный человек, причем совершенно лишенный сердца. Тогда что заставляет бессердечного человека лечить прокаженных нижнего мира, спрашивали его. К чему бессердечному человеку прикасаться к неприкасаемым?

Он был уже близко. Золотая корона света становилась ярче и раскачивалась все сильнее, по мере того как темная фигура спускалась в шахту. Спаситель казался жителям подземелья гигантом — высокий, одетый в широкие одежды. И самое главное — за его спиной они увидели внушительных размеров рюкзак.

— Он принес ее! Он принес сыворотку!

— Посторонитесь! Освободите проход! — кричал Джикс, отталкивая соплеменников и расчищая Явгмоту путь.

Наконец толстый трос скрипнул в последний раз, Явгмот приземлился среди отверженных и перевел дыхание. Спуск с тяжелым рюкзаком явно утомил его.

Неприкасаемые замерли, разглядывая целителя. Суровый и решительный, он все же не был похож на человека, способного стать жестоким тираном. Но даже если бы это было и так, ничто уже не имело значения, кроме содержимого его рюкзака.

— Итак, ты спустился. — Джикс шагнул к Спасителю. Вокруг них воцарилось напряженное молчание. Неприкасаемые ловили каждое слово.

— Да, я пришел, — раздраженно ответил Явгмот. — Скоро мы пустим по шахте лифт. Спускаясь по веревке, я смог принести сыворотки примерно на сотню больных.

— Сотню?! — воскликнул Джикс. — Этого не хватит и половине нуждающихся.

— В этом препарате повышенное содержание действующего вещества. Почти концентрат, — пожал плечами эскулап. — И вообще, я дважды чуть не разбился, пока добирался к вам.

— Но здесь не хватит на всех! — в отчаянии возразил Джикс.

— Я вернусь и принесу еще, — уверил Явгмот. — Хватит на всех. Сегодня каждый зараженный получит свою дозу.

Это известие тут же облетело отверженных, сгрудившихся у основания шахты, и недовольное шипение сменилось вздохом облегчения.

— Чтобы сегодня же вернуться наверх, я должен иметь возможность сразу же взяться за работу. Отведите меня в пещеру, где проходят карантин.

Джикс кивнул. Остальные пытались повторить его движение, но сделали это чуть медленнее, так что кивок выглядел как почтительный поклон.

— Следуй за мной, — пригласил главарь неприкасаемых.

Толпа тут же расступилась. Двое мужчин зашагали по узкому проходу, сопровождаемые многочисленными взглядами широко распахнутых глаз.

Большинство проклятых были довольны уже простой возможностью созерцать божество, спустившееся из верхнего мира. Некоторые тянули худые, бледные руки, чтобы коснуться хотя бы края одежд великого целителя. Другие назойливо пытались вцепиться в него. Таких толпа сама отшвыривала в сторону, и они тонули в людском водовороте.

На половине пути к карантинной пещере Явгмот /обратился к Джиксу и ко всем, кто его слышал:

— Я знаю, почему вы решили захватить город.

— Мы сделали это из мести, — спокойно отозвался Джикс. — Мы напали, потому что город уничтожает нас И пришло время отомстить.

Явгмот великодушно улыбнулся:

— Не только. Есть более важная причина, не так ли? Ты напал на Гласиана раньше, чем узнал, что магическое производство приближает вас к гибели. Это Не было местью, это не было жаждой реванша. Что ты сказал Гласиану, когда ударил его?

— Я сказал: добро пожаловать в компанию проклятых.

— Точно, — подтвердил целитель. — Но это не значит, что вы ненавидите жителей Халциона за то, что они наслаждаются благоденствием и красотой, великолепием и обилием солнечного света. Это значит, что вы ненавидите их за то, что они лишили всего этого вас. Они относятся к вам как к конечности, зараженной гангреной, которую надо отделить от здорового тела и отбросить прочь.

На это Джикс ничего не ответил. Явгмот был совершенно прав.

— Некогда эти пещеры были частью города. Потом они стали колонией для преступников. Люди не оставались здесь навсегда. Они падали сюда с небес, отрабатывали здесь, в темноте, свои грехи, а затем снова поднимались наверх. Вот почему вы напали сначала на магическое производство, а потом и на город — чтобы снова подняться.

— Да, — завороженно прошептал Джикс.

— Да, это правда, — согласно закивали неприкасаемые.

— Но я спустился не только для того, чтобы вылечить вас, — объявил Явгмот, — но и для того, чтобы помочь вам подняться наверх. Я построю мосты между нашими мирами и выведу вас к солнечному свету одного за другим. Это место не должно больше оставаться адом. Ему предстоит стать не меньше чем нравственным лазаретом. Отныне его роль будет заключаться в том, чтобы лечить тела и души тех, кто сюда попадет, способствовать их моральному выздоровлению.

Слова Явгмота очаровали неприкасаемых. И только Джикс сохранял холодный рассудок. Воспоминания о скальпеле в этих безжалостных руках были еще слишком яркими.

— Ты думаешь, тебе позволено являться к нам и соблазнять нас лучшей жизнью и надеждой на рай? Ты считаешь себя богом? — грубо прервал речь целителя Джикс.

Сгрудившиеся рядом жители пещер вздрогнули. По глазам сограждан предводитель понял, что они начали выходить из оцепенения, в которое их погрузили обещания Явгмота.

— Я думаю, что все мы являемся богами. И в каждом из нас, даже самом отсталом, есть божественная искра, и солнце, греющее людей наверху, не отвергнет эту искру.

Наконец процессия прибыла в карантинную пещеру. Явгмот огляделся по-хозяйски, махнул в сторону неглубокой ниши и сбросил свой рюкзак на пустую койку.

— Я буду работать здесь.

Установив на каменном уступе лампу, питаемую энергией силового камня, он начал раскладывать медицинские принадлежности: скальпели, иглы и пузырьки с сывороткой.

— Ты нашел лекарство от лепры, — Джикс навис над целителем, — и спустился в пещеры, чтобы обеспечить нас сывороткой. Да, мы признательны тебе. Мы должны благодарить тебя, но не боготворить и не поклоняться. Я вижу тебя насквозь и знаю, что ты пытаешься украсть и присвоить себе сердца этих людей.

Явгмот даже не поднял головы. Он продолжал спокойно распаковывать свои свертки.

— Кто из ваших богов обещал вам столько же, сколько я? Если я могу вылечить твоих сородичей, вывести их к свету и предложить им райскую жизнь, пусть уж лучше они, черт бы их подрал, считают меня богом.

Ноздри Джикса трепетали.

— Ты величайший дьявол в этом дьявольском городе.

Новоявленный Спаситель поднял глаза и пригвоздил Джикса взглядом, словно булавкой:

— Если дьявол — единственное существо, согласившееся иметь с тобой дело, ты должен служить дьяволу. Причем служить преданно и верно. Держи язык за зубами. В противном случае тебе не хватит сыворотки.

— Лучше я скажу правду о тебе и умру, чем буду жить и лгать людям.

— Мы оба знаем, что на самом деле ты так не считаешь, — вздохнул Явгмот. — Но у меня нет времени испытывать тебя. Если ты откажешься служить мне, никто здесь не получит лекарства.

— Тогда я снова подниму восстание.

— Никто не пойдет за тобой. Им нужна сыворотка, а у тебя есть только злость.

Джикс уже собирался ответить, как из-за его спины послышался хриплый детский голосок:

— Можно мне получить лекарство прямо сейчас? Можно, господин Джикс?

Отверженный обернулся и увидел бледное мальчишечье лицо, наполовину изъеденное гнойниками. Длинная очередь прокаженных уже выстроилась вслед за ребенком и простиралась, куда хватало взгляда, вплоть до дальних пещер.

— Так можно ему, господин Джикс? — насмешливо глядя на главаря, спросил Явгмот.

Джикс опустил голову:

— Да, малыш. Входи. Это наш Спаситель Явгмот. Он вылечит тебя. Скажи, как ты благодарен ему за то, что он спустился к нам.

 

Глава 10

Явгмот спасал Халцион. Эта мысль завладела умами всех обывателей. Оказывается, раньше никто и не догадывался, какая страшная угроза нависла над городом, как он нуждался в немедленной помощи, которую может оказать только Явгмот. И только у него имелся четкий план мероприятий по спасению здоровья жителей столицы.

После того как целитель получил одобрение и помощь Совета, были выпущены и распространены листовки, информирующие горожан о первых симптомах Заражения проказой. Даже еще не умеющие читать маленькие дети декламировали их текст наизусть.

«Жители Халциона! Враг среди нас. В городе свирепствует смертельная болезнь, причиной которой стало продолжительное нерегулируемое излучение, исходящее от силовых камней. Носителем инфекции может Стать любой из нас. Будьте бдительны. Наилучшей защитой от этого заболевания является его ранняя диагностика. Распознавание болезни на ранних стадиях поможет предупредить сотни новых заражений.

Симптомы заболевания: быстрая утомляемость, повышенная возбудимость, неврозы, заторможенность реакций, спутанность сознания, бред, частичная или полная потеря памяти, нарушение аппетита и сна, депрессия, Головная боль, шум в ушах, повышение температуры, лихорадочные состояния, сухость во рту, сердцебиение, боли в мышцах и суставах, головокружение, боли в области живота, тошнота, рвота, изжога, диарея, запор, кожные высыпания в виде прыщей и зуда, судороги, спазмы дыхательных путей, длительно незаживающие раны и гнойно-воспалительные заболевания кожи, отеки суставов, глубокий некроз тканей, покраснение и потеря чувствительности отдельных конечностей или участков тела, отеки слизистых оболочек носоглотки.

Мы обращаемся ко всем, кто обнаружил любой из вышеперечисленных симптомов у себя, у членов своей семьи, у друзей или соседей, и просим сообщать об этом Явгмоту, председателю Совета по здравоохранению.

В свою очередь, Явгмот обязуется посетить каждого нуждающегося лично, осуществить диагностику и дать необходимые инструкции, дабы избежать распространения инфекции, а там, где это необходимо, контролировать ход лечения.

Долг каждого — принять участие в оздоровлении города.

Только сплотившись и объединив наши усилия, мы одержим победу».

Прочитав это воззвание, один из старейшин остроумно заметил, что Явгмот перечислил чуть ли не все признаки, по которым человек может быть признан живым. Другой добавил, что, провозгласив намерение вылечить все морально-нравственные недуги, Явгмот как раз и составил их список.

Так или иначе, но обращение к народу посредством листовок было признано вполне приемлемым, и Совет Старейшин негласно даровал Явгмоту право общаться с горожанами любым способом, к которому он впредь сочтет нужным прибегнуть. Ответом целителя на критику было изменение самого тона воззваний. Вежливое «просим сообщать» было заменено на «обязаны сообщать» Кроме того, финал документа пополнился следующими предложениями:

«Горожанам настоятельно рекомендуется наблюдать за своими близкими, домочадцами и соседями, особенно за теми, кто избегает общения, носит скрывающую тело одежду, ведет себя подозрительно, отвергает предложения пройти обследование на предмет обнаружения инфекции. Такое поведение свидетельствует о том, что человеку есть что скрывать, и само по себе является прямым симптомом заболевания. О таких людях следует незамедлительно сообщать городским властям».

Те, кто не разделял воззрений новоявленного Спасителя, вынуждены были перейти на шепот. Оппозиционеры не только почувствовали себя объектами неодобрительного внимания, но и обнаружили, что взгляды, которые они проповедуют, не встречают понимания среди основной массы горожан, принявших и полюбивших Явгмота. А законы политической жизни таковы, что, сколь долго народ будет любить того или иного политического деятеля, столь долго его будут поддерживать избираемые этим народом старейшины. Гласиан и его друзья-изобретатели, к которым совсем недавно благоволила политическая элита города, неожиданно оказались без всякой общественной поддержки. Разговоры об изгнании Явгмота мгновенно прекратились. Да и кто мог бы теперь позволить себе отправить в ссылку нового гения Халциона? Техникам и изобретателям оставалось только ждать часа, когда общественное мнение, которому наскучит Явгмот, обернется к кому-нибудь другому.

Тем временем сообщения о состоянии здоровья горожан рекой потекли в Совет по здравоохранению. За первую неделю было получено сто пятьдесят сообщений о подозрении на проказу, Явгмот лично .посетил Каждого потенциального больного. Его неизменно сопровождали Ксод и еще несколько целителей. Они уже не были просто наблюдателями. Теперь каждый из них знал все о приготовлении и применении чудотворной сыворотки. Явгмот, о котором говорили, что его руки одинаково умело держат и скальпель, и меч, сознательно культивировал новый образ своих соратников и заметно преуспел в этом.

Большинство из тех, кого навестили медики, не были заражены проказой. Лишь у некоторых обнаружились признаки зловещего заболевания, да и то на ранней стадии. Таким оказывали необходимую медицинскую помощь. Инфицированные, в свою очередь, давали обязательства избегать физического контакта с другими людьми, принимать солевые ванны, дабы исключить возможность распространения заразы, и каждые две недели сообщать о состоянии своего здоровья в письменном виде. Была и третья, самая малочисленная, группа горожан, у которых было выявлено дегенеративное изменение тканей, многочисленные гнойники и длительно не заживающие язвы. Этих Явгмот приказывал полностью изолировать от окружающих и сажал в карантин. При этом некоторые оставались дома, а прочие помещались в лазарет, оборудованный в подземных пещерах.

Большинство пациентов оставались благодарны Явгмоту за внимание и полностью одобряли его научные изыскания. Даже несмотря на то, что разработанная им медицинская программа давала целителю право не только входить в любой дом и единолично назначать лечебные мероприятия, но и решать, кому оставаться наверху, а кому отправляться в нижний мир. Несчастными чувствовали себя только те, кого отправляли в пещеры, и их близкие. Все прочие; их соседи, горожане, да и граждане всей Империи, — вздохнули с облегчением.

Сообщения о случаях заболевания продолжали поступать. Явгмот и подготовленная и вдохновленная им армия целителей приобретали все большее влияние. Сам он работал день и ночь, успевая обследовать пациентов, контролировать процесс их лечения, проводить научные эксперименты, неустанно твердя, что он пытается найти лекарство, способное избавить народ транов от проказы раз и навсегда. Вскоре Явгмот поручил своим помощникам наблюдать тех, кого он уже осмотрел, но первоначальный осмотр, оценку состояния пациента, диагностику и определение индивидуального курса лечения всегда проводил лично.

— Я хочу поговорить с каждым, — повторял он, — Каждому пожать руку, узнать, кто он, чем занимается и в каких условиях живет, Я не могу ограничиться простой констатацией факта, жив человек или умер.

Это высказывание казалось довольно двусмысленным. Те, кто поддерживали Явгмота, утверждали, что В нем проявляется глубокое сочувствие к согражданам. Оппоненты же шептали по углам, что Явгмот ставит разные диагнозы, в зависимости от того, является пострадавший его последователем или недоброжелателем, просеивает людей, избавляясь от тех, кто мог бы препятствовать его стремлению к власти, что он поддерживает лишь тех, кого он мог бы превратить в союзников. Они шептали и шипели, но не могли ничего сделать, иначе бы попали на медицинский допрос к человеку с жестким взглядом стального цвета глаз.

Однажды, когда глава Совета по здравоохранению Направлялся в дом человека, приславшего донос, его догнала Ребекка.

— Не найдется ли у вас свободного времени?

— В ближайшие месяцы нет, — угрюмо отшутился Явгмот.

— Мой муж никак не идет на поправку. После приема сыворотки все больные выздоравливают, а Гласиан продолжает слабеть и чахнуть.

— Для меня это тоже загадка, — быстро отозвался целитель, сверяя номер дома с тем, что был обозначен в его списке, и кивнул целителям: — Мы пришли.

— Почему все, кроме моего мужа, выздоравливают? — продолжала допытываться Ребекка.

— Гласиан и так получил в три раза больше сыворотки, чем прочие пациенты — Председатель совета взялся за деревянное кольцо и постучал. — Доза, превышающая норму в четыре раза, может стать летальной. Он демонстрирует некоторые признаки выздоровления в первый час после приема препарата, а затем снова возвращается в свое обычное состояние. Очевидно, долгое и интенсивное облучение полностью разрушило его иммунную систему.

— Но многие неприкасаемые были в значительно худшем состоянии. И все они выздоравливают. Почему с моим мужем все происходит наоборот?

— Он никогда и ни в чем не походил на остальных, — усмехнулся Явгмот.

— И что из этого следует?

Дверь открылась, и на пороге появился пожилой мужчина. Редкие клочки седых волос обрамляли его лысый череп, он подозрительно щурился, оглядывая визитеров, судорожными движениями запахивая рваный засаленный халат.

— Чего вам?

Явгмот улыбнулся, пустив в ход один из своих проверенных взглядов — взгляд, излучающий доверие.

— Я глава Совета по здравоохранению Явгмот. — С этими словами он опустил глаза, будто сверяясь со списком, а на самом деле давая хозяину дома время осознать важность предстоящей беседы со столь легендарной персоной. — Мы получили сообщение, касающееся некоей Дезры, которая, судя по всему, может быть заражена проказой.

Старик пошире распахнул перед посетителем дверь и сделал приглашающий жест.

— Видите ли, я ее муж. Именно я написал это сообщение. В последнее время жена чувствовала себя утомленной и ощущала постоянное головокружение. Но теперь ей лучше, и...

— Но мы уже пришли, — прервал его Явгмот, указывая на группу целителей за своей спиной. — Я пришел. Осмотр займет всего несколько минут.

У старика нервно задергались пальцы.

— Но... она даже не знает... ей ничего не известно... она не знает, что вы пришли...

— Мы никого не оповещаем заранее о своем визите. — Эскулап решительно шагнул внутрь.

С удивительным для своих лет проворством хозяин дома взбежал по лестнице.

— Пожалуйста, пожалуйста, сюда, вот сюда... — суетился он, указывая дорогу.

Явгмот медленно поднимался по ступеням. За ним, осматриваясь по сторонам, последовала Ребекка. Деревянная лестница, должно быть, уже давно отметила свой вековой юбилей, ступени скрипели, с потолка сыпалась штукатурка, стены темнели от многочисленных водяных подтеков. Архитектор, так много времени проводившая в своем хрустальном Храме, даже не могла предположить, что в Халционе еще существуют такие обшарпанные трущобы. За ней вошел Ксод и еще четверо целителей.

— Сколько приборов в вашем доме работает от силовых камней? — строго спросил Явгмот.

— Ни одного. Совсем ни одного. У нас даже нет самодвижущегося кресла, — заикаясь просипел хозяин. — Неужели мы стали бы жить здесь, если бы могли себе позволить иметь такие приборы? Ха-ха-ха!

— А у вашей жены есть украшения из таких камней? — настаивал Явгмот.

— Д-да... кажется, несколько есть. Всего ничего — Кольца, браслеты, кулоны. Она любит такие безделушки. Но она неплохо себя сейчас чувствует. Она из тех, кто обладает иммунитетом. Я слышал об этом. Некоторые люди не заражаются. Моя Дезра такая.

Старик толкнул одну из дверей и пригласил визитеров войти. Взглядам целителей открылась крошечная комнатка. Расстеленная вдоль одной стены циновка была завалена грязным бельем, окна занавешивали протертые в нескольких местах простыни, сквозь которые просвечивали силуэты осколков разбитого стекла. Никакой мебели, пол в крошках и засохших объедках, запах плесени и запустения.

Несколько экстравагантный вид помещению придавало большое круглое зеркало, прислоненное к грязной, покрытой сальными пятнами стене, а прямо перед ним на пыльной тряпке, некогда бывшей куском дорогого красного бархата, переливалась и сверкала горка драгоценностей.

Второй экстравагантностью была сама Дезра.

Абсолютно голая, если не считать ожерелья, молодая девушка, на вид не больше двадцати, склонилась над своими украшениями. Блики света, отражающегося от многочисленных граней драгоценных камней, скользили по ее юной, прекрасной коже.

Подняв на вошедших ярко-синие глаза, Дезра в смущении поспешно натянула на обнаженное тело шелковые одежды. Казалось, она смотрела каждому прямо в душу. Во взгляде ее было одновременно нечто вызывающее и манящее. Наконец ее внимание сосредоточилось на Явгмоте.

— Простите мне мой вид. — В голосе девушки слышался живой интерес. — Муж сказал, что избавится от всех, кто только посмеет подойти к нашей двери.

— Он и попытался это сделать. — Целитель подошел к пациентке и опустился на колени.

Сопровождавшие его медики тут же принялись раскладывать свертки с инструментами для осмотра.

— Мы пришли, получив сообщение о том, что у вас обнаружены признаки проказы.

— Я догадываюсь, кто донес на меня, — Дезра бросила гневный взгляд на мужа, — Карон изо всех сил пытается избавиться от меня. Он считает, что я ему слишком дорого обхожусь. Но время от времени он сам не может сдержаться, чтобы не купить мне какую-нибудь безделушку, и действительно, убеждается в том, что я слишком дорого стою. За то, что он вызвал вас, Г ему придется дорого заплатить.

Явгмот равнодушно кивнул.

— Он говорит, что в последнее время вы чувствуете усталость, вялость и головокружение. Это так?

Дезра лениво нанизывала кольца на тонкие пальчики.

— И у вас начнется головокружение, если вы будете заперты в четырех стенах, в полном одиночестве, дожидаясь, когда Карон вернется домой. Он не разрешает мне выходить из дома одной, только под руку с ним. Понимаете, для него я не более чем безделушка. Он боится, что если я выйду из дома одна, то любой мужчина вроде вас сможет похитить меня.

— Есть ли у вас какие-нибудь признаки проказы: отеки, опухоли, покраснения, сыпь?

Нечто настораживающее промелькнуло в ее горящем взгляде, нечто похожее на страх.

— Посмотрите сами.

Дезра скинула платье и бросилась на циновку. Взгляды целителей скользили по ее телу, по ее шелковистой коже. Через несколько секунд она перекатилась на другой бок, позволяя осмотреть себя целиком.

— Я не вижу никаких признаков изменения тканей, — промямлил Ксод, делая вид, что заносит в опросный лист какие-то пометки.

— Довольна, одевайтесь, — положила конец осмотру Ребекка. — Мы достаточно полюбовались на вас.

— Вы видели, что у меня есть и чего у меня нет, и только, — медленно одеваясь, заметила девушка.

Карон протиснулся сквозь группу целителей и накинул на плечи жене ветхую простыню.

— Довольно. Вы все видели. Теперь уходите.

— Секундочку, — произнес Явгмот. -~ Еще несколько вопросов. Вы когда-либо находились в контакте с лицом, зараженным лепрой? Возможно, это случилось во время бунта?

— Нет. Бунты — это единственная возможность порадоваться, что меня держат взаперти, — ответила Дезра, — Чудовища. Они на нас нападают, а мы их лечим. Зачем? Я видела кое-кого из этих людей, вернее, скелетов-альбиносов, которые разгуливали по городу. Не могу поверить, что вы позволили этим монстрам находиться среди нас!

— Одна из моих помощниц как раз оттуда, из пещер нижнего мира, — сказал Явгмот, указывая на женщину с изможденным, бледным лицом, держащую в руках упаковку с сывороткой. — Но ни у одного из тех, кому я позволил находиться среди горожан, нет и намека на болезнь.

Дезра уперлась в бледную женщину тяжелым, злобным взглядом:

— Простите, но я полагала, что проклятые должны оставаться проклятыми. В Халционе и без них расплодилось достаточно уродливых людей.

— Понимаете, у нее много недостатков, — виновато улыбаясь, проговорил Карон, — но той болезни, следы которой вы ищете, у нее нет.

— Мне кажется знакомым это ожерелье. Можно взглянуть? — Ребекка протянула руку к девушке.

— Вы целители или охотники за драгоценностями? — воскликнул старик. Было видно, что он заметно нервничает.

— Подойди поближе, крошка, — просюсюкала Дезра, не забывая при этом поднять повыше грудь. — Если желаешь, можешь вдоволь насладиться этим восхитительным зрелищем.

— Дайте мне его, — ровным голосом произнесла Ребекка и хотела было прикоснуться к украшению, но Явгмот перехватил ее руку.

— Осмотр закончен.

— Нет, — покачала головой архитектор. — Я узнала это ожерелье. Оно составлено из драгоценных камней, способных создавать подвижные динамические иллюзии, полевые эффекты, изменяющиеся в соответствии с меняющимися внешними условиями. Это одно из изобретений моего супруга.

— И что же это значит?

— Она не является тем, чем кажется.

Ребекка высвободила свое запястье из сильных пальцев Явгмота, стремительным движением ухватилась за ожерелье и сорвала его с шеи молодой женщины. С громким вскриком Дезра впилась ногтями в руку Ребекки, в эту секунду простыня скользнула на пол, и вместо юной красавицы перед взглядами целителей предстала болезненно тучная семидесятилетняя старуха. Безобразные складки жира нависали над распухшими от артрита суставами, а дряблая серая кожа сплошь была покрыта кровоточащими нарывами. Почерневшее, заживо гниющее мясо сочилось сукровицей. Резкий запах разложения мгновенно наполнил комнату. Дезра изо всех сил пыталась подняться и отобрать ожерелье, но обрюзгшее больное тело больше не подчинялось ей.

Явгмот оттолкнул Ребекку и выбил ожерелье из ее рук, но старуха все же успела до крови оцарапать ее локоть.

— Спирт! Сейчас же! Немедленно! — воскликнул целитель.

Ксод выхватил из саквояжа склянку, откупорил ее и плеснул на рану. Архитектор едва не потеряла сознание от горячей боли, закусила губу и, пошатнувшись, уткнулась в плечо Явгмота.

— Нейтрализатор! — распорядился глава Совета по здравоохранению.

Молодой человек, по виду недавний житель пещер, уверенно выступил вперед и выстрелил из арбалета. Стрела, пропитанная снотворным, вонзилась в тело Дезры. Старуха повалилась на груду украшений, ее грузное тело перекатилось к зеркалу, опрокинуло его и через секунду оказалось погребено под осколками.

— Дезра! О Дезра! — Карон опустился на колени и пытался разгрести осколки. — Что вы наделали? Что вы натворили?

— Уберите его, — бесстрастным голосом командовал Явгмот. — Удалите осколки, обработайте порезы, приведите ее в чувство. Приготовьте три дозы сыворотки. Соблюдайте максимум осторожности.

— Дезра! Дезра! — не унимался старик. Его оттащили к противоположной стене. — Вы погубили ее!

— Это вы надругались над ней, — резко развернувшись, прорычал Явгмот. — Вы хотели видеть перед собой лишь раскрашенный манекен, а не реальную женщину. Это вы покупали ей драгоценности, которые ее же и уничтожили. Введите ему проверочную дозу, — кивнул он ассистенту-женщине, как раз закончившей вводить лекарство искалеченной старухе.

Ксод и еще двое медиков крепко держали Карона за руки, а целительница уверенным движением освободила шприц от лишнего воздуха и вонзила иглу в височную артерию. Старик все еще пытался сопротивляться и выкрикивать проклятия. Тогда женщина просто-напросто заткнула ему рот куском белой материи.

— Это всего лишь контрольная доза сыворотки, тест на проказу, — объяснил Явгмот. — Если вы заражены, кожа тотчас станет черной. Если нет, вы здоровы.

— Никаких признаков заболевания, — констатировала неприкасаемая, вынимая иглу и прикладывая тампон. — Тест дал отрицательный результат.

— Поздравляю, — небрежно бросил Явгмот. — У вас иммунитет. Но вашу жену мы вынуждены забрать и поместить в палату для прохождения карантина. Она представляет опасность для всего города.

В глазах Карона мелькало безумие.

— Я пойду с ней. Мне все равно. Я пойду с ней.

— Но драгоценности придется конфисковать. Она не будет молодой и красивой, — предупредил его Явгмот.

— Мне все равно. Если камни заразили ее, если ее. Заразил я... я никогда не покину ее.

— Пусть идет, — махнул рукой главный целитель. — Помогите ему собрать вещи. Ксод, сходи за командой санитаров с носилками. Пациентка не может передвигаться сама. Именно поэтому она и проводила все время взаперти.

Молодой медик отпустил старика, и тот медленно, будто во сне, пополз по полу, собирая драгоценности.

— Если я не могу забрать это с собой, то... что же с ними будет? Они останутся здесь до нашего возвращения?

— Нет, помещение должно быть полностью стерилизовано. Нельзя оставлять ничего. Вы сдадите драгоценности на хранение государству, а вернувшись, получите все обратно. В ваше отсутствие здесь разместятся те, кому выпало счастье подняться из пещер. Этот дом станет началом их новой жизни.

— Что?! Не можете же вы просто забрать жилье у одного человека и отдать его другому?!

— Могу, и сделаю это. В ближайшее время вам оно не пригодится. Но подумайте, что это всего лишь небольшая компенсация за то, что долгое время вы подвергали опасности жизни многих горожан. А сейчас поторапливайтесь. Скоро придут санитары. Вы спуститесь в пещеру в течение ближайшего часа.

Ребекка взглянула в суровое лицо целителя.

— Надеюсь... у меня есть иммунитет, как вы и предполагали.

Явгмот бережно обнял ее за плечи:

— Не беспокойтесь. Вы получите самое лучшее лечение. За вами будут ухаживать так же, как за Гласианом.

— Спасибо вам за все, что вы сделали, — вздохнула Ребекка. — И особенно за то, что вы не отсылаете Гласиана в пещеры. Я знаю, что он слишком слаб, чтобы оставаться в городе. Но, если вы все-таки решите от править его вниз, мне придется последовать за ним.

Заглянув в стальные глаза главного целителя, женщина так и не смогла понять, о чем тот сейчас думает.

— Я знаю, — проговорил Явгмот.

 

Глава 11

Для сообщения с лазаретом, развернутым в Пещерах Проклятых, глава Совета по здравоохранению приказал установить целую систему подъемников. Десятки проходческих машин вгрызались в землю, расширяли уже существующие и строили новые шахты. Наконец в центральной штольне была запущена огромная платформа, перемещаемая при помощи бесчисленных тросов, блоков и кабелей. Громоздкое уродливое сооружение, созданное механиком Дунгасом, не отличалось особым изяществом, свойственным изобретениям Гласиана. Но это было и не важно. Теперь Дунгас служил Явгмоту.

Когда к шахте прибыла первая партия пациентов, подъемник уже был наполовину загроможден грузом древесины. Шестеро мужчин, три женщины и подросток разместились на крошечном свободном пятачке почти вплотную к тросам.

Платформа тряслась и качалась, грозя в любой момент сорваться или сбросить своих пассажиров. В конце концов это и произошло. Во время движения подъемник сильно накренился, один из мужчин не удержался на ногах и оказался между платформой и стеной Шахты. Не знающая жалости машина мгновенно раздавила его.

* * *

Джикс и еще несколько неприкасаемых угрюмо рассматривали окровавленные останки. Сверху доносились визг и скрежет подъемного механизма, сыпались щепки и осколки камней. Наконец показалась сама платформа. В нескольких метрах от земли она вздрогнула и, сорвавшись с торов, рухнула на пол пещеры. Нехитрые пожитки, которые ссыльные прихватили с собой, разлетелись в стороны. Груз сорвался с крепежей и завалил пассажиров. Клубы пыли заполнили пещеру.

— Уберите весь этот хлам! — кричал Джикс. — Помогите им выбраться.

Скрипя зубами, он откинул несколько досок, освобождая тела раненых. Двое мужчин были без сознания. Их отволокли к стене. Неприкасаемые помогли подняться женщине, но вскоре выяснилось, что при падении она сломала лодыжку и не может ходить. Остальные, отделавшиеся ушибами и царапинами, выбрались сами и, поддерживая друг друга, направились в карантинную пещеру.

Среди окровавленных обломков подъемника Джикс обнаружил одну любопытную записку:

«От председателя Совета по здравоохранению Явгмота его доверенному лицу, партнеру и коллеге Джиксу.

Приветствую тебя!

Прошу разместить этих пациентов, представляющих серьезную опасность для здоровья горожан, в карантинной пещере насколько возможно удобно.

Присланные доски должны быть использованы для оборудования спальных мест. Гвозди и необходимые инструменты прибудут со следующей партией. Город возьмет на себя обеспечение лазарета матрасами, простынями, подушками, продовольствием, одеждой, а также всем, что может понадобиться при уходе за больными.

В то же время все, что будет посылаться в пещеры, может послужить наградой для тех, кто сотрудничает тобой и помогает тебе. Постарайся добиться лояльности и от остальных.

В качестве компенсации за неудобства и хлопоты, причиненные жителям пещер, я прошу освободить следующих десять человек (список прилагается). Каждого кандидата я отбирал лично, принимая во внимание тот вклад, который он или она внесли в развитие города. объяви им, что жилье для них уже готово и что они станут сотрудниками моего личного медицинского подразделения. Поздравь их от моего имени. Завтра прибудет очередная группа пациентов. С ними передам новый список отверженных, которых следует отправить наверх.

Кроме того, завтра придет большой груз продовольствия, призванного улучшить рацион питания больных, да также всех прочих жителей пещер.

Благодарю тебя за верную службу. В конце недели пришлю достаточно большой объем сыворотки.

Явгмот».

Джикс смял листок и уставился на забрызганные кровью ДОСКИ.

— Несколько спальных мест Явгмот уже оборудовал. Славные постельки, ничего не скажешь.

* * *

Полгода назад это было всего лишь предположением, :тройной теорией. Теперь эта теория получила математически выверенное доказательство. Халцион будет спасен. Он доказал это — силовые камни содержат не только огромное количество энергии, но и огромные пространства, а достаточно мощный камень может вместить в себя целый мир

— Я — гений Халциона.

Гласиан помедлил, взволнованно глядя на груды листов, усеянных математическими формулами. Колонки цифр перемежались логическими доказательствами и диаграммами.

Он творил в светлые промежутки между приступами боли и следовавшей за ними потерей сознания. Математические доказательства упрямо переходили с листа на лист, несмотря на то что рука, писавшая их, дрожала, а иногда и теряла чувствительность. Некоторые формулы были выведены только наполовину, это означало, что в следующий момент Гласиан валился на кипу бумаг, впадая в забытье.

Сосредоточенно размышляя над своей работой, просматривая прошлые записи, он часто наталкивался на блестящие логические повороты мысли, на нетривиальные аргументы, которые не успел развить. Это было похоже на предательство, как если бы другой Гласиан мешал ему продолжать исследования.

Тем не менее, несмотря ни на амнезию, ни на физическое одряхление, ему удалось создать одну из самых блестящих теорий.

Великий Изобретатель разработал модель мира, в которой физические и временные параметры реальности искажались под воздействием потока энергии. И тогда она, эта реальность, начинала как бы заманивать энергию в ловушки, заставляя ее двигаться по кругу, а не по прямой. При этом потоки энергии замедляются и сгущаются до такой степени, что можно говорить о формировании материи. И наоборот, чтобы превратить материю в энергию — как случается при зарядке или создании силовых камней, — необходимо «распутать» искривления реальности, то есть создать пространство. Выходит, что при зарядке кристаллов можно получить огромный запас энергии путем развертывания широких полос пространства. Первоначально Гласиан полагал, что введение любой материи в это пространство заставит ее снова сжаться. Теперь он знал, что любая новая материя несет с собой собственное сжатое пространство. Следовательно, крупный силовой камень содержит огромное пространство, куда можно ввести материальные объекты и даже людей. То есть внутри таких камней можно создавать новые миры.

— И я знаю, кто будет архитектором этих новых Вселенных, — повторял Гласиан.

Он даже разработал принципы организации пространства внутри таких камней. В кристаллах сферической формы оно будет организовано в виде концентрических сфер с источником энергии в самом центре. Внутри такого многоуровневого мира сотни людей смогут существовать, Наслаждаясь сияющей красотой и безопасностью. А внутри камней своего Храма Ребекка сможет построить целый город. Наконец-то ее мечта сбудется: теперь достигшие высшей ступени никогда не опустятся вниз.

Оставалось разрешить последнюю задачу — найти тропинку в эти обширные пространства. Гласиан настойчиво работал над этой проблемой в течение всего последнего месяца. Трижды он чуть было не рассказал все Ребекке, но каждый раз сдерживался, желая преподнести свое открытие в полном блеске.

«...энергия деформирует пространство и время, значит, нужно найти способ сгладить... это откроет путь сквозь кристаллическую материю... впрочем, нет, взрыв, «Который последует в результате, может разрушить и кристалл, и его обитателей, и все вокруг», — пробормотал Гласиан, перечеркнул написанное и сжал лист дрожащем кулаке. Господи, как ему постигнуть эту тайну взаимодействия пространства и массы? Как нащупать туда тропку? Как отыграть у Явгмота город, который раньше славил его, Гласиана? Как вернуть Ребекку?..

Очнувшись через некоторое время, он обнаружил, за окном уже стоит ночь. Кто-то снял с его колен кипу исписанных листков и аккуратно сложил их на ближайшем столике, опорожнил сосуды, куда по трубочкам стекала его урина, обложил его подушками и заботливо укутал плечи одеялом.

— Кто, черт возьми, это сделал?! — прорычал Гласиан.

Из-за стеллажа, заполненного склянками с сывороткой, показался Ксод.

— Вы сказали, что работать на сегодня уже закончили.

— Ничего подобного я не говорил, — возмутился изобретатель. — Я был близок к прорыву. Я просто задремал на минутку.

Опустив зажатый в руке скальпель, Ксод удивленно поднял брови:

— Не совсем так. Вы попросили меня отвезти вас к жене, а потом сказали, что выполнили всю работу на сегодня и что вы хотите спать.

— Что ты мелешь? Где моя жена?

— Разве вы не помните? Я только что взял...

— Мне плевать, что ты только что сделал. Я спрашиваю: где моя жена? Я хочу ее видеть!

— Она в соседней комнате, — недовольно фыркнул Ксод, — ужинает.

— Так отвези меня к ней!

— Дайте мне хотя бы вымыть руки. Я анатомировал кота.

— Вези!..

— Конечно, конечно... — молодой целитель едва заметно улыбнулся, обошел вокруг кресла, поправил прикрепленные к спинке трубки и склянки и подтолкнул Гласиана к двери.

По пути изобретатель подхватил со столика рукопись.

— Мне надо кое-что показать ей. — Его голос выдавал сильное волнение.

— Я знаю, — спокойно ответил Ксод. — В прошлый раз вы тоже так говорили.

— В прошлый раз?

— Считаю своим долгом предупредить, ваша жена ужинает не одна.

Еще из коридора Гласиан разглядел две тени, дрожащие в неровном свете, и услышал приглушенные голоса.

— Помните женщину, которую мы нашли несколько месяцев назад, ту, с ожерельем... Можно сказать, что вы и, Гласиан проделали тот же трюк с целым городом, окутав его иллюзиями, превратившими старую, обрюзгшую женщину в юную красавицу, в то время как внутри нее все продолжало гнить и распространять заразу.

— Вы действительно так считаете? — раздался голос Ребекки.

— По сути дела, что есть Храм Транов, как не гигантское ожерелье, испускающее обманчивое сияние на город?

— Простите за вторжение, — извинился Ксод, вкатывая в лабораторию кресло с Гласианом, — но ваш муж снова попросил привезти его к вам. Ребекка сидела за столом, накрытым на две персоны освещенным полусгоревшими свечами. Напротив нее устроился Явгмот, позади которого в топке мусоросжигателя, почти как в камине, мерцал огонь. Больничная лаборатория превратилась в место романтического свидания. И Гласиан поймал их прямо на месте преступления.

Словно по команде оба прервали беседу и обратили на изобретателя нарочито вежливые и, как ему показалось, насмешливые взгляды. Ребекка приподняла бровь. Привет, Гласиан, — устало проговорила она. — Ты хотел видеть меня?

— Что ты делаешь? У тебя обед при свечах с этим... этим...

— Давай обойдемся без «этого». — Ребекка скомкала и швырнула салфетку на свою тарелку. — Мы все обсудили с тобой двадцать минут назад.

— Что обсудили?

— Ты ведешь себя так, словно у тебя раздвоение личности.

Явгмот понимающе кивнул:

— Да. Не совсем типичное поведение для прокаженного. Я и не думал....

— Заткнись, — вскипел Гласиан. — Обед при свечах?! — кричал он на жену. — И это тогда, когда я здесь, рядом, чуть ли не в соседней комнате?!

Ребекка опустила голову, стараясь обрести спокойствие.

— Я пригласила тебя на этот обед еще неделю назад, — медленно проговорила она. — Ты сказал, что не придешь, если...

— Если на нем буду присутствовать я, — вмешался Явгмот.

— Заткнись! — Гласиан был вне себя от злости.

— Но его я пригласила прежде, чем ты высказал свои условия. Я лишь хотела поблагодарить уважаемого целителя за усилия, которые он прилагает в борьбе с твоей болезнью...

— Усилия в борьбе???

— Явгмот работает день и ночь, чтобы твое состояние...

— Вот именно! — кипятился Гласиан, — чтобы оно ухудшилось. Смею предположить, моя дорогая, что и ты теперь работаешь по ночам вместе с ним. Наверное, перед сном вы подолгу обсуждаете мое состояние?

Ребекка побледнела.

— На что ты намекаешь?

— Разве не понятно?! Поменять одного гения на другого! Выбросить вон прокаженного старика, чтобы сойтись с его же палачом!

— Гласиан, — шепотом предупредила Ребекка, — остановись, прежде чем скажешь то, о чем потом будешь жалеть.

— Я никогда не говорю ничего, о чем потом мог бы пожалеть.

— Ты прав! — Явгмот вскочил со своего места, — И посмотри на себя! Обозленный параноик! В целом мире у тебя есть только один человек, который о тебе заботится, но и его ты отвергаешь. И это плата за дружбу и верность?!

— Ну, все. Достаточно. Прекратите вы, оба, — воскликнула Ребекка. — Мы уже вели этот спор двадцать минут назад. Обед закончен. Теперь покажи то, что ты хотел показать.

Гласиан насупился и покачал головой, словно обиженный ребенок.

— Ксод, отвези меня обратно.

— Все как в прошлый раз, — вздохнул молодой че9ловек и взялся за спинку кресла.

— Подожди, — остановил его Явгмот. — Я не хочу, чтобы и в следующий раз нам снова испортили трапезу. Я не хочу, чтобы нас снова прервали.

— Ты больше не будешь обедать с моей женой! — Взвился Изобретатель. — Ксод, отвези меня.

— Ксод останься, — настаивал целитель. Наклонившись, он выхватил рукопись. — Ах вот оно что... — Кивая, Явгмот просматривал листок за листком и передавал их Ребекке. — В самом деле гениально. Он обнаружил, что каждый силовой камень содержит в себе огромное пространство. Посмотри, вот логическое доказательство, а вот расчеты...

— Отдай! — закричал Гласиан, беспомощно хватая пальцами воздух. — Ксод, забери у него мои бумаги!

Молодой человек двинулся было к Явгмоту, но тот жестом остановил его.

— Здесь... вот... эскизы зданий, которые вы можете построить внутри этих пространств, — обратился он к архитектору, — любой из камней вашего Храма может Вместить в себя десятки тысяч таких домов, миллионы людей — целый Халцион вместе с пещерами и окрестностями на расстоянии двух сотен миль от города.

Подняв взгляд от бумаг, Ребекка с восхищением посмотрела на мужа:

— Гласиан, это потрясающе!

— Отдай мне бумаги! Как ты сумел это все понять?

— Ты сказал, что разрабатываешь собственное лекарство, — пожал плечами Явгмот. — Понятное дело, мне просто стало любопытно. Ты много спишь, мне даже не понадобилось рыться в твоих бумагах. Все твои новые расчеты всегда были у меня перед глазами.

— Вор! — в негодовании вскричал Гласиан. — И всегда был вором! Ты крадешь чужие идеи и выдаешь их за свои!

— Только взгляните на все это, — любовалась Ребекка. — Города внутри городов!

— Есть лишь одна проблема, — улыбнулся Явгмот. — В эти пространства нет ни входа, ни выхода.

— Отдай мои бумаги! — Гласиан вырвал листы из рук своего мучителя и швырнул в топку мусоросжигателя. Бумага мгновенно почернела и взвилась хлопьями пепла.

— Нет! — закричала Ребекка. Голыми руками она принялась выхватывать из огня горящие страницы. — Зачем ты это сделал?

— Вы не достойны моей работы. Весь город не достоин моей работы, — прошипел Гласиан. — Ксод, увези меня отсюда!

— С удовольствием, — ответил молодой человек и толкнул кресло к двери.

Пока Ребекка спасала обгоревшие листы, Явгмот шагнул вперед и прошептал в самое ухо Изобретателя:

— Я скажу тебе кое-что, над чем тебе придется поломать голову, когда ты будешь искать дорогу внутрь этих камней. Если плоскость образуется всякий раз, когда кристалл заряжается, возможно, и сам камень может заряжаться, втягивая в себя существующее пространство. Найдя вход, ты сможешь понять, каким образом можно вместить в него целые миры. Это будет оружие Страшного суда. Как и у всех твоих открытий, у этого есть обратная — убийственная в буквальном смысле слова — сторона.

— Поехали! Поехали! — кричал Гласиан. — Ксод, увези меня наконец отсюда! Увези меня!

Выпрямившись, Явгмот скрестил руки на груди и рассмеялся, глядя на удаляющегося гения.

— Подойдите ко мне! — позвала Ребекка. — Помогите мне спасти то, что еще можно спасти.

Целитель равнодушно пожал плечами: — Мы спасли все, что смогли. Об остальном не беспокойтесь. Я запомнил многое из его записей. Не зря же я гений Халциона.

* * *

В ту ночь Гласиан очнулся в своей постели. У горизонта уже светлело. Он не мог вспомнить, как его укладывали в кровать. Последнее, что припоминалось, это то, как он сидел в своей лаборатории, ожидая, чтобы Ребекка и Явгмот побыстрее закончили ужинать и пришли посмотреть на его работу. Еще он помнил, что был очень зол на них обоих.

Его работа!

В тусклом свете утра Гласиан все же смог разглядеть, что на столике возле кровати нет бумаг с расчетами. Кто бы ни укладывал его вчера в постель, он, видимо, забыл его рукопись на рабочем столе.

Изобретатель выпростал одну руку из-под одеяла, нащупал палку и изо всех сил принялся колотить по изголовью кровати. Ему, инвалиду, которому хватает сил только на то, чтобы дышать, пришлось стучать в течение нескольких долгих минут, прежде чем дежурный целитель соизволил проснуться и подойти к нему.

Им оказался Ксод, заспанный и взъерошенный.

— Что еще? Что на сей раз?

— Пойди и принеси мои записи.

— Какие записи? — устало вздохнул молодой человек.

— Те, над которыми я корпел полгода, идиот.

— Ох, нет, только не это. — Ксод закатил глаза.

— Что «не это»? Принеси мне мои бумаги!

— Так вы же их сожгли.

— Что?!

— Ну вчера, в лаборатории. Вы бросили их в мусоросжигатель.

— Ах ты лживое чудовище! Где они? Куда ты их спрятал?

— Никуда я их не прятал. Спросите у Явгмота! Спросите у своей жены наконец!

— Вы все сговорились!

— Кстати, они собрали все, что осталось. Мало что удалось спасти.

— Не могу поверить! Да вы просто хотите уничтожить меня! Явгмот хочет украсть мои идеи и убить меня!

— Это совсем не так...

— Чудовища! Проклятые чудовища!

 

Глава 12

Это уже не было простым летающим креслом. Когда-то Гласиан создал конструкцию летательного аппарата, а Ребекка помогла разработать внутренний дизайн, тщательно изучив устройство лонжеронов И парусов, распорок и пропеллеров. Теперь она сидела в кабине этого корабля рядом с Явгмотом.

— Я и не знала, что вы летчик, — сказала она, любуясь живописными ландшафтами бассейна реки Лозанон. Широкая плодородная долина вела к одноименному городу и простиралась дальше, до самого моря.

— Управлять воздушными судами я научился в Ямураа. Двести тысяч квадратных миль, заселенных немногочисленными племенами. И единственная возможность относительно быстро попасть из одного места в другое — летательный аппарат. — Он подрегулировал один из десятка рычагов, увенчанных набалдашниками разной величины и форы. Это было сделано для того, чтобы машиной можно было управлять не глядя. — Конечно, те суда ни в какое сравнение не идут с этими. Нынешние легче и маневренней, да и управляются матрицами силовых камней размером с ноготь мизинца. Да, те были совсем другими.

В составе воздушного флота транов имелось всего несколько кораблей, подобных этому. Большую часть летательных аппаратов Халциона составляли огромные неуклюжие грузовые дирижабли, наполняемые горячим воздухом или газом. Лишь немногие из них были снабжены маломощными пропеллерами. Военные суда дислоцировались на базах, расположенных вдоль границ Империи и использовались для воздушных ударов при отражении нападений варварских племен. Тяжелые бомбардировщики и истребители редко приближались к Халциону.

Судно, на котором они путешествовали сейчас, считалось самым современным и входило в элитную эскадрилью сверхскоростных аппаратов, построенных на средства столицы транов. Основной задачей этой эскадрильи была скорейшая доставка старейшин из одного конца Империи в другой в том случае, если им предстояло принять участие в заседаниях советов городов-государств, связанных с критическими ситуациями или введением чрезвычайного положения. Каждый такой аппарат мог взять на борт до тридцати человек и небольшой груз продовольствия. Корабль держался в воздухе за счет выступающих из центральной части корпуса изогнутых дугой крыльев и двух вакуумных сфер, расположенных в хвостовой и носовой частях судна. Эти крылья и окрашенная серебряной краской обшивка делали его похожим на акулу с широко раскрытой пастью. Огромная скорость и маневренность только усиливали впечатление.

Обычно для подавления восстания в какой-нибудь из провинций элитной эскадрилье достаточно было просто появиться над городом или селением — такое жуткое впечатление она производила на бунтовщиков. Но в последнее время эти летающие акулы совершали всего один-два вылета в год — восстания вспыхивали все реже, в Империи царили мир и спокойствие.

На сей раз судно было поднято в воздух вовсе не для подавления бунта. Причиной стала распространяющаяся в государстве проказа. Халцион рассылал своих посланцев по всей Империи.

— Вскоре мы увидим Лозанон, — сказал Явгмот, ловко орудуя рычагами. — Красивое место. Пальмы, тропические леса. Восхитительно. Те, кто осваивал эти земли, начинали с осушения болот и на их месте возводи ли здания, а там, где не могли до конца избавиться от воды, ставили дома на сваях. Вам будет интересно на это взглянуть. Вы ведь говорили, что хотели бы изучить архитектуру на всей территории Империи.

— Архитектура Империи... Да... Именно поэтому я и полетела с вами, — кивнула Ребекка, словно убеждая сама себя. По правде говоря, у нее имелось несколько причин для подобного путешествия, и изучение архитектурных особенностей провинции было в их ряду последним.

Она согласилась на поездку потому, что Гласиан уже почти два месяца пребывал в коме. В известной степени это было последствием шока, пережитого после сожжения рукописи. Бессонные ночи возле кровати мужа вконец расшатали нервы Ребекки. Снова и снова складывая обгоревшие обрывки, она пыталась восстановить гениальный труд, вслух читала то, что можно было разобрать, пока не выучила наизусть. Ребекка расспрашивала Явгмота, записывала все, что ему удалось запомнить, но этого было недостаточно. Ничто не помогало вернуть ей ее мужа. Гласиан уже не был способен ни двигаться, ни говорить. Лишь изредка он собирался с силами, которых хватало лишь на то, чтобы открыть глаза и невнятно пробормотать какое-нибудь слово.

Однажды Явгмот сказал ей: «Пойдемте со мной». И эти три слова стали главной причиной, по которой Ребекка согласилась лететь с ним. Он просил ее об этом. Просил оставить наконец постель полуживого мужа и провести пару месяцев рядом с ним новоявленным гением, неустанно трудясь на благо и во спасение Халциона и всей Империи.

Спасение Империи. Вот цель, с которой Явгмот предпринял эту поездку.

После того как целитель выявил несколько случаев застарелой проказы у старейшин Совета, все поняли: лепра перестала быть болезнью бедных. Вскоре выяснилось, что некоторые из заболевших, не разделяющих идей Явгмота, в свое время отказались от обследования и медицинской помощи. А теперь было слишком поздно. Этот факт привел в панику всю Империю. Старейшины единогласно проголосовали за то, чтобы Совет по здравоохранению организовал специальные лечебные центры в семи городах-государствах.

Во главе каждого центра должны были встать целители, подготовленные лично Явгмотом. Четырнадцать таких специалистов находились сейчас на борту летающего судна.

Остальных сотрудников планировалось набрать из числа опальных евгенистов, знакомых с основами не магической, а физиологической медицины — диагностикой, фармакологией, хирургией, и способных обучить местных специалистов не только принципам врачевания, но и технике проведения опросов населения, сбору и обработке статистических данных и, что самое важное, способам подавления восстаний, причиной которых была проказа.

Местным лекарям предстояло стать и целителями, и воинами. Через два месяца обучения каждый город-государство будет иметь свои специальные военизированные подразделения медиков.

Чтобы не совершать повторных инспекционных поездок, Явгмот решил одновременно приступить и к проведению военной реформы. Совет наделил его полномочиями преобразовать слабую, коррумпированную гвардию и армию Империи Транов.

Таким образом, Явгмот определил для себя две цели — медики и солдаты.

— Взгляните. Это что... дельта? — спросила Ребекка, указывая вниз.

Под крылом летательного судна, среди зарослей ив и высоких кипарисов, полноводная река несла свои потоки через широкое русло в цветущую долину, где раскинулся довольно крупный город. Множество огней отражалось в коричневой воде, словно подмигивая своим двойникам. От грязных набережных на окраине отходили узкие улочки, застроенные небольшими зданиями с круглыми крышами. У самой воды, среди пальм, теснились хижины из тростника, возведенные на сваях.

Ребекка рассмеялась. Она не могла вспомнить, когда в последний раз смеялась настолько раскованно.

— Что вас так рассмешило? — Явгмот повернулся к ней и тоже улыбнулся.

— Архитектура Империи, — от смеха на ее глазах даже выступили слезы, — прекрасные формы, превосходным образом вписанные в ландшафт, приспособленные для проживания в водном бассейне. Можете ли вы представить себе эти неопрятные, косматые дома-чудовища на улицах Халциона?

— Да, пожалуй, они уж очень близки к природе.

— Здесь слишком болотисто, — сказала Ребекка, вытирая слезинку. — За домами, подобными этим, ожидаешь увидеть лишь рои комаров да мусорные свалки.

Явгмот переместил пару рычагов.

— Да уж, здесь вы не заставите меня приземлиться.

По мере приближения к центральным городским кварталам стали видны и более современные постройки. Природные материалы: тростник, пальмовые ветви, бамбук, глина и дерево — уступали место камню и стеклу. Коричневый, желтый и красный цвета сменялись белым и серебристо-серым. Но традиционные для этой местности архитектурные формы все же сохранялись и, облагороженные, даже повторялись в силуэтах куполов и соборов.

Наконец летательный аппарат достиг центральных кварталов, пролетев над строгой линией белокаменных зданий.

— Похоже, я зря смеялась. Здесь есть чему поучиться. Какие интересные архитектурные находки... — покачала головой Ребекка.

Явгмот чуть отпустил рычаг, и его рука, теплая и сильная, опустилась на колено спутницы.

— Если в Лозаноне я мог бы предложить вам только посмеяться над ветхими постройками, то здесь я смогу предложить море удовольствий.

* * *

Карантинная пещера была переполнена.

— Прелестные кроватки, — уныло процедил Джикс.

Из верхнего мира продолжали поступать строительные материалы для оборудования все новых и новых спальных мест, а вместе с ними — зараженные ссыльные. Согласно чертежам, присланным Явгмотом, Джикс и его помощники соорудили широкие полки-койки, прикрепленные одна за другой вдоль стен огромной пещеры.

Представление главы Совета по здравоохранению о том, как должны содержаться пациенты, было простым и незатейливым: больные лежат в пещере рядами. Каждая койка имеет небольшой скат в сторону стены. Нижняя часть тела пациента остается обнаженной. Нечистоты выводятся при помощи специального желоба, проложенного между стеной и койкой. Раз в неделю специальная бригада обмывает пациентов и ополаскивает их койки. Явгмот считал это великолепным нововведением.

Джикс считал это ужасающей бесчеловечностью. Люди страдали не только от гнойных нарывов и молниеносно распространяющихся инфекционных заболеваний, вызванных антисанитарными условиями. Грубо оструганные доски кололи их тела занозами, неподвижное лежание вызывало образование пролежней.

Несколько раз в день появлялись санитары. Они черпали из огромного котла прогорклую мясную похлебку и вливали ее в рот больным сквозь распухшие, растрескавшиеся губы. В пещере постоянно висели влажные зловонные сумерки.

Пациенты обязаны были немедленно сообщать о смерти ближайших соседей. Для больных это означало больше пространства и больше мясной размазни. Санитары перевязывали тела веревками, цепляли их специальными крюками, какие используются на бойнях, включали механизм конвейера, закрепленный на потолке, и таким образом транспортировали трупы в соседнюю пещеру.

Случалось, что покойников не убирали. То ли некому было сообщить об их смерти, то ли у санитаров до всего не доходили руки. Тела начинали разлагаться, распространяя жуткую вонь, на некоторых пировали крысы, оставляя после себя лишь гнилые кости и волосы.

Раз в неделю в нижний мир привозили сыворотку. Раз в день выдавали порцию мясной похлебки. Бесчеловечность.

Если бы Джикс снова решил поднять восстание, Явгмот просто-напросто прекратил бы снабжать его собратьев медикаментами. Карантинная пещера превратилась бы в очередную братскую могилу. Если Джикс покорится и примет условия Явгмота, эти несчастные будут продолжать влачить свое жалкое существование и на поверхность сможет подняться следующая партия узников.

«Лучше жить в жестокости, чем умереть во славе». Это стало девизом всей жизни Джикса. Именно благодаря этой философии он не погиб четыре года назад после нападения на гения Халциона. Именно поэтому он не убил Гласиана, не убил Ребекку, отозвал бунтарей обратно в пещеры и стал слугой своего врага. Все прежние идеалы меркли под леденящим взглядом смерти. Идея самосохранения помогла Джиксу выжить, но сделала его как две капли воды похожим на своего жестокого хозяина.

К нему подбежал посыльный. Это был мальчик, прибывший в нижний мир с первой группой больных, когда произошла авария в шахте. Он сам сделал себя помощником Джикса, всегда крутился рядом и был чертовски услужлив. Хотя... Джикс даже не знал его имени.

— Прибывает еще одна группа. Бревна и прокаженные, — отчеканил парнишка. Однажды он услышал, как называет ссыльных Джикс, и ввел свою, стандартную терминологию. — На сей раз двадцать три.

— Черт бы побрал этого Явгмота! Нам негде их размещать.

— Нам не за что ругать главного целителя, — беспомощно пробормотал паренек.

— «Не за что»? Это он отправил тебя сюда, мой мальчик. Он проклял тебя.

Простодушная улыбка тронула губы ребенка:

— Он один может спасти меня, как он спас других. Верхние пещеры пустеют. Он ведет людей к свету.

Джикс уже не раз слышал подобные высказывания, произносимые тоном религиозного заклинания. Культ Явгмота зародился примерно год назад. Согласно новому верованию, главный целитель объявлялся Спасителем.

— Каждый, кто выходит отсюда в верхний мир, поднимается по горе трупов.

— Но по мере того как пустеют верхние пещеры, мы можем заселять их больными. Мы можем сделать их карантинными. Тогда появится место для сотен новых прокаженных.

— Да, неплохая идея, — тяжело вздохнув, ответил Джикс.

* * *

Медицинские центры были теперь организованы во всех семи городах-государствах Империи Транов. Их возглавляли четырнадцать специалистов, еще тридцать евгенистов были возвращены из ссылки, и местные жители учились у них лечить и воевать.

Среди горожан выявлялись все новые и новые случаи инфицирования лепрой. Огромное количество механиков, ежедневно работающих с силовыми камнями, расплачивались за это болезнями. Самые старые и опытные изобретатели страдали более тяжелыми формами заболевания, чем их подмастерья. Те, кто некогда отправил евгенистов в ссылку, теперь зависели от их милости. Поспешно построенные карантинные лагеря были переполнены блестящими учеными.

Лагеря эти охранялись подразделениями обновленных, реформированных вооруженных сил.

Высшие чины имперской гвардии и армии транов подверглись жестокой чистке. На их места выдвигались молодые честолюбивые офицеры, прошедшие глубокую идеологическую обработку и проповедовавшие новую военную доктрину. Они подчинялись непосредственно Совету Старейшин и, естественно, Совету по здравоохранению, то есть самому Явгмоту.

Предполагалось, что новые вооруженные силы будут работать рука об руку с бригадами целителей, чтобы уберечь население Империи от врага внешнего и внутреннего.

Граждане, пребывавшие до сей поры в благодушном неведении, теперь подозревали опасность чуть ли не в каждом рукопожатии. Угроза, нависшая над нацией, оборачивалась для Явгмота все большей популярностью, если не всенародной любовью.

Он слыл Спасителем не только в Халционе, но и в Лозаноне, Сеононе, Вингтоне и Ньороне. Его заслуги превозносили целители, воины и обыватели. Он везде был нарасхват.

Для Ребекки эти два месяца оказались долгой, но желанной передышкой. Она бродила по самым широким и длинным бульварам главных городов Империи, посещала старинные святилища, храмы, соборы и дворцы. Как-то раз, любуясь потоками света, обнимающими колонны одного из древних храмов, вдохнув воздух, которым некогда дышали лучшие люди ее страны, она почувствовала единение с прошлым, с великой историей Империи.

Ребекка пыталась поделиться этими впечатлениями с Явгмотом, но времени на беседы у них почти не было. Поговорить они могли только во время перелетов из одного города в другой. Да и то обычно Явгмот увлеченно рассказывал о своей программе укрепления и сохранения здоровья нации, о надеждах на будущее народа, который однажды пренебрег им и отправил в изгнание.

Наконец, когда они летели домой, Ребекка решила, что ей повезло и выпал счастливый случай.

Под крылом летательного судна раскинулся великолепный горный ландшафт. Высокие сосны сбегали вниз с заснеженных вершин в изумрудные долины. Чистые прозрачные потоки струились между скал, а ниже, там, где сквозь зелень уже проглядывала черная плодородная земля, перемигивались с ветром серебристые осины.

— Красиво, не правда ли? — вздохнул Явгмот. — Вот чего я хочу для моего народа. Благоденствия и изобилия. Но не в переполненных зараженных городах, а здесь, на природе, в естественной гармонии с миром. Вот он, рай земной...

— А знаете, чего хочу я? — Ребекка прервала грозящую стать бесконечной тираду спутника. — Все это время, изучая прошлое, я заглядывала в будущее. Я осматривала древние склепы и видела воздушные замки. Теперь я знаю, что они вполне могут стать реальностью. Храм Транов может стать вселенной во вселенной. Я хотела бы кое-что показать вам. — Она открыла папку с набросками. На первом был изображен Явгмот. Пронзительный взгляд, массивная челюсть, широкие плечи, обозначенные уверенными штрихами, в том стиле, в каком она рисовала бюсты старейшин. — И вот, — быстрым движением Ребекка достала следующий лист, на котором целитель представал в образе древнего императора, — или вот этот. — На третьем наброске облик Спасителя Империи был вписан во фриз с портретами восьмерых патриархов Империи Транов, в незапамятные времена вступивших на девственный материк. — И вот. — На послед нем рисунке он выглядел почти богом, держащим на раскрытой ладони несчастных, скорченных смертных — своих сограждан.

Каждый из набросков Явгмот удостоил долгим, внимательным, но одним-единственным взглядом и вернулся к созерцанию пейзажа.

— Вы видите? — требовала ответа Ребекка. — Вы видите то, что видела я?

Его губы сжались в тонкую жесткую линию.

— Вы осмотрели слишком много памятников.

— Нет, я видела больше, чем просто памятники. Я видела будущее. А будущее — это вы.

Явгмот набрал в грудь воздуха и прищурился.

— Я не знаю, что вам ответить, — наконец выдохнул он.

Ребекка выручила собеседника. Перегнувшись через подлокотник, она одарила его долгим полновесным поцелуем, ощущая тепло его губ, наслаждаясь его дыханием.

— Что вы делаете? — мягко отстранил ее Явгмот.

Женщина пыталась поймать взгляд обожаемого кумира.

— То есть?..

Казалось, он вот-вот зальется румянцем смущения. Великий, безжалостный Явгмот зарделся.

— Горы. Надо быть осторожным... какая-нибудь вершина может неожиданно появиться под самым крылом...Не хочу рисковать. — Он сделал паузу и улыбнулся. — Не хочу рисковать будущим...

Ребекка выпрямилась в кресле. Она чувствовала себя так, словно ее разрезали и выпотрошили прямо на пол...

— Хорошо бы поскорее добраться до города, — продолжал Явгмот. — У меня появились кое-какие соображения, мне необходимо обсудить их с вашим мужем.

...а потом вытащили ее сердце и начали поджаривать на медленном огне.

 

Глава 13

Ребекка спешила по коридору больницы, чувствуя, как от волнения сердце стучит прямо в горле. Она так устала от перелета, что по прибытии в столицу ею владело одно желание — лечь в постель и проспать не меньше недели. Но как только они приземлились, ей сообщили, что Гласиан в сознании. Оказалось, он вышел из комы сразу после того, как Явгмот И Ребекка отправились в путешествие, и во время их отсутствия был очень занят.

Она вбежала в главную лабораторию. Кресло, кровать, стол, бумаги мужа — все исчезло. Ей пришлось осмотреть еще две палаты, прежде чем она нашла Гласиана. Похудевший настолько, что скорее напоминал бледную тень человека, гений Халциона сидел в новом модифицированном передвигающемся кресле, сосредоточенно и вдохновенно рисуя схему какого-то механизма. На небольшом приставном столике рядом лежали инструменты и измерительные приборы. Толстая белая Повязка стягивала его слабую грудь, изо рта торчала Трубка, через которую воздух, нагнетаемый мехами, поступал в легкие, другая обеспечивала постоянный приток сыворотки в кровь. Подбородок поддерживался металлическим каркасом, закрепленным вокруг шеи. Вмонтированный в подлокотник кресла небольшой силовой камень, питающий энергией механизмы, вспыхивал множеством огоньков, издалека напоминающих крошечные свечи, какие принято ставить перед образом страдающего бога, бога-мученика.

Целая команда гоблинов суетилась вокруг, проверяя и регулируя устройства, поддерживающие жизнь хозяина. Они даже не взглянули на вошедшую Ребекку, зато Гласиан поднял глаза и пристально посмотрел на жену.

— А... Ребекка, — произнес он спокойно, затем сделал долгую паузу, ожидая, когда воздух поступит через трубку в легкие, — ты вернулась из своего... небольшого... путешествия.

Женщина слегка покраснела от смущения и опустилась на колени перед креслом мужа.

— Прости, любовь моя. — Она прикрыла рот и нос полой плаща. — Я ухаживала за тобой два месяца, пока ты был в коме. Это убивало меня не меньше, чем тебя.

— Это не убило меня... как ты видишь. Я знал, что ты рядом, и почувствовал, когда ты ушла. И сразу понял, где ты.., и с кем...

— Совет командировал нас в провинцию. Явгмот занимался... — попыталась оправдаться Ребекка, но Гласиан прервал ее:

— Да знаю я, чем он занимался... создавал подразделения личной армии по всей Империи... Он хочет захватить власть в стране...

— Захватить власть? Кто? Один целитель?

— Да, захватить власть над Империей, над миром, над всем... над тобой...

— Явгмот не делал ничего предосудительного, — поджала губы Ребекка.

— Не находишь ли ты странным, что я пришел в сознание... сразу после того, как он уехал?.. Как только некому стало разбавлять сыворотку и подсыпать в нее снотворное... когда здесь остались только его подхалимы... я сразу очнулся.

— Это паранойя...

— Но у меня тоже есть соратники... Ученики, подмастерья... в Халционе, да и в других городах... Некоторые из них уже стали старейшинами... И гоблины, здесь и на магическом производстве... они все еще подчиняются мне... Пока у меня есть это... — он поднял испачканную чернилами руку, сжимавшую перо, — у меня тоже есть собственная армия... Первое... эти механизмы. Их создали мои гоблины. Кстати, они делают для меня больше, чем... любая сыворотка... Они дышат для меня и за меня, они поддерживают во мне жизнь... Сейчас я работаю над одним механизмом... который будет стимулировать работу моего сердца...

— Но все эти машины не могут вылечить ни твоего тела, ни твоей души.

— Разве это имеет значение? Я пришел в сознание, чтобы осуществлять новые проекты... Только взгляни... это воин-богомол... Конструкция старая, а вот вооружение я разработал современное... острые как бритва челюсти.., когти-косы, гибкий стальной живот и жало... Совет уже сделал заказ на производство пятидесяти штук. Я послал... учеников в столичную гильдию мастеров... Другие города-государства тоже скоро начнут их строить... У меня тоже будет собственная армия. Члены Союза Изобретателей знают... что Явгмот шарлатан. Они будут создавать воинов по моим чертежам... Эти механизмы приводятся в действие принципиально новой конфигурацией камней...

— Конфигурация камней? Воины-насекомые? — воскликнула Ребекка, в изумлении качая головой. — Посмотри на себя! Ты сам превращаешься в особую конфигурацию камней, в воина-насекомого!

— А кем еще я должен быть? — закричал Гласиан в ответ. — Никем?!. Или мне предназначено просто развалиться на куски?.. Я все еще гений Халциона. Я все еще твой муж. Ты не можешь просто так выкинуть меня в нижний мир, в груду отбросов, как вы делаете это со всеми прочими больными...

— Выбросить в груду отбросов?

— Я собираюсь бороться с ним за тебя. Я собираюсь бороться с Явгмотом и с самой смертью... что в общем-то одно и то же.

— Гласиан, ты не в себе. Ты видишь вещи не таки ми, какие они есть на самом деле.

— Я? Я никогда не был так близок к истине, как сейчас. — Он протянул руку, чтобы погладить жену по волосам, но Ребекка отпрянула.

Это взбесило Гласиана.

— Пойми же, наконец!.. Я единственный, кто понимает, что происходит... и кто понимал все с самого начала...

Молодая женщина поднялась и направилась к двери.

— Да, моя любовь. Ты единственный.

* * *

— Он разбавляет сыворотку, — настаивал Джикс, оглядывая заставленный свечами стол в глубине пещеры.

Примерно через месяц после первого появления Явгмота в пещерах состояние Джикса стало ухудшаться. Он чувствовал, как из-под пропитанных сукровицей повязок, скрывающих его лицо, сочится гной, а кожа в буквальном смысле расползается на куски.

Но по мере того как разлагалась его кожа, крепла и его воля. Каждый день он по двенадцать часов ухаживал за больными и немощными и еще три часа посвящал беседам с неприкасаемыми в верхних пещерах. Они подпускали его к себе, только если он обещал, что не будет снимать повязки и притрагиваться к кому бы то ни было из них. Только при соблюдении этих условий неприкасаемые соглашались его слушать.

— Явгмот разбавляет сыворотку. Она больше не лечит. Состояние многих заметно ухудшается, люди умирают сотнями.

Сгрудившиеся вокруг стола обитатели пещер опустили глаза и угрюмо замолчали.

— Он просто истребляет нас, как вы не понимаете!

— Он не истребляет нас, а дает свободу, — ответила за всех женщина с отекшим серым лицом.

— С тех пор как он позволил последней группе выйти _на поверхность, прошло много месяцев. И тем не менее каждый день очередные десять-пятнадцать зараженных прибывают сюда для прохождения карантина. С тех пор как последнему неприкасаемому позволили выйти на свет, сюда поступила одна тысяча двадцать три пациента.

— Теперь нас нельзя называть «неприкасаемые»,-решительно поправила его женщина, гордо одернув на себе лохмотья. — Сам Явгмот объявил это слово вне закона.

— Все мы неприкасаемые. Разве вы сами этого не видите? Явгмот забрал из пещер наверх всех, кого мог использовать для своих целей, всех, кем он мог безнаказанно помыкать и держать в рабстве. Остальные будут гнить вместе с нами.

Среди отверженных послышался ропот недовольства.

— Опасно произносить такие слова, — заметила бледная женщина.

— Опасно ничего не замечать, — парировал Джикс. — Он убьет всех нас.

— Чего вы хотите от нас? — раздался молодой голос, принадлежащий кому-то, кто предпочел остаться в тени.

— Восстать. Я хочу, чтобы мы восстали.

— А как насчет стражи?

— Я знаю сотни обходных путей. Я могу вывести вас в город.

— Вы можете вывести нас наверх? — переспросила женщина. В голосе ее звучала заинтересованность. — Вы можете тайно провести нас в Халцион?

— Да. И, оказавшись в городе, мы захватим лазарет, возьмем Явгмота и Гласиана в заложники и потребуем для себя сыворотки. А еще мы потребуем освобождения из пещер всех здоровых людей.

— Ну хорошо, вы проведете нас в город, — женщина задумчиво потерла подбородок, — но сможете ли вы предоставить безопасное место, где мы будем прятаться, пока не найдем работу, а потом и постоянное жилье?

— Нет! — прервал ее Джикс. — Я говорю вам о революции.

— А мы говорим о жизни, — сказал молодой человек, — о возможности выбраться из пещер. Если Явгмот не поведет нас к свободной жизни, почему мы должны поверить, что это сделаете вы? Мы не хотим убивать и умирать. Мы хотим жить. Лучше жить в жестокости, чем умереть во славе. Разве вы не спасете нас?

— Да... Да, конечно... спасу, — вздохнув прошептал Джикс.

* * *

— Они словно крысы заполнили все канализационные коллекторы, а некоторые уже проникли в город, — обратилась к Совету старейшина Халциона Джамет. Высокая статная женщина, облаченная в красное шелковое одеяние, стояла на своем возвышении, гордо расправив плечи, и казалась воплощением власти. — Как мы сможем узнать, кто из них находится здесь на законных основаниях? Некогда альбинизм был достаточным основанием для ареста. Теперь неприкаса... простите, какой термин здесь следует употребить? Теперь проклятые живут среди нас. Ваша программа освобождения, Явгмот, не выдерживает критики...

— Как вы знаете, мадам, — прервал ее Явгмот, — четыре месяца назад программа освобождения была приостановлена. Те, кому мы разрешили подняться наверх, имеют документы и обеспечены жильем и работают на благо города. На остальных мы можем устроить облаву. Выделите мне средства и людей, и я это сделаю.

Гул недовольства пополз по залу Совета.

— Эти вторжения являются результатом того, что мы вынуждены разбавлять препараты, — продолжал Явгмот. — Ограничения в финансировании не позволяют мне ввести стопроцентную сыворотку каждому больному, находящемуся в пещерах. Для ее производства необходимы компоненты, содержащиеся в драгоценных металлах, а это дорого. Но главное заключается в том, что если беженцы могут пробраться в город, значит, смогут и повстанцы. И они поднимутся, если я не получу достаточно средств.

Всеобщее недовольство переросло в возмущение.

— Но даже в этом случае бунты будут повторяться. Все мы помним то, что случилось в последний раз. Следующее нашествие будет во много раз более жестоким. Проказа заполонит наши улицы. В прошлый раз я прекратил восстание, опираясь на помощь тридцати плохо вооруженных целителей. На этот раз мне потребуется хорошо обученная и экипированная стража. Я предлагаю уважаемому Совету утвердить меня командующим вооруженными силами на случай следующего нападения бунтовщиков.

— Позвольте уточнить, — вмешалась Старейшина Халциона. — Вы требуете больше денег и людей, чтобы избежать следующего восстания, и командование над вооруженными силами в случае, если это восстание все-таки произойдет. Я правильно вас поняла?

— Если вы не хотите принять мои условия, я могу переместить свою лабораторию в Лозанон. Там эпидемическая ситуация ухудшается с каждым днем. Я уже озвучил условия, на которых согласен сражаться со всеми бедствиями ради вас. Если вы не хотите снабдить меня всем необходимым, вам лучше поискать другого Спасителя.

Старейшина Джамет побледнела так сильно, что сама стала похожа на одну из проклятых.

— Хорошо, что этот вопрос голосуется только старейшинами Халциона. В противном случае наши друзья из других городов-государств могли бы предложить условия, которые соблазнили бы Явгмота и заставили бы его покинуть столицу. Будучи главой старейшин Халциона, я имею право решать подобные вопросы и поддерживаю идею увеличения ассигнований на нужды Совета по здравоохранению. Пусть говорит тот, у кого есть противоположное мнение.

Зал Советов хранил мертвое молчание.

* * *

Двадцать шесть раз за последние месяцы Джикс выводил проклятых из пещер в верхний мир. Благодаря ему спаслись более ста двадцати человек. Для выхода на поверхность он выбрал крутую горнорудную шахту, которая ни разу нигде не пересекала магическое производство Гласиана.

Проникнув из шахты в заброшенный коллектор на окраине города, Джикс вел проклятых по канализационным каналам, проложенным под мостовыми к зарешеченным водостокам, в поисках безопасного укрытия, где они могли отдохнуть и набраться сил после тяжелого подъема.

На сей раз все шло по-другому. Это было двадцать седьмое восхождение Джикса в качестве проводника: проклятое число девять, взятое трижды. Он чуял нутром: наверху его ждет смерть.

Джикс напряженно рассматривал сквозь решетку пустынную узкую аллею, вдоль которой с обеих сторон топорщились острые колья деревянной изгороди. Было достаточно поздно и темно, чтобы не опасаться случайных прохожих. Слева темнела цистерна с дождевой водой, а значит, людям будет чем утолить жажду. Чуть поодаль возвышалось здание зернохранилища, в переходах и подвалах которого можно без труда найти безопасное место для ночлега.

Лучше и придумать нельзя, но что-то останавливало Джикса, какая-то заноза тревоги засела в его голове.

— Думаю, вам не стоит выходить, — прошептал он пятерым несчастным, замершим за его спиной. — Что-то здесь не так.

— Что — не так? Там кто-то есть? — спросил один.

— Что-то не то, но я не могу понять, в чем дело.

— Тогда отведи нас к другому выходу,

— Нет, этот самый лучший. Дело не в месте. — Джикс прислушался. — Слишком тихо. Подозрительно тихо, — прошептал он.

Остальные тоже затаили дыхание и прислушались.

— Ты хочешь, чтобы мы просидели здесь до завтрашнего утра? — не выдержал один из отверженных.

— Или спустились вниз вместе со мной.

— Вниз? Мы карабкались вверх пять часов, и ты хочешь, чтобы мы вернулись?

Джикс покачал головой:

— У меня есть предчувствие, что, если вы выберетесь сегодня ночью на улицу, через эту решетку, или через любую другую, вы погибнете.

— Лучше я умру, стараясь спастись, чем поверну назад.

Молодой человек проскользнул мимо Джикса, приподнял край решетки и, поднатужившись, отвалил ее в сторону. Он выполз на мостовую и, обернувшись к остальным, произнес громким шепотом:

— Выходите! Вдохните воздух свободы!

Один за другим отверженные покидали канализационный сток. Джикс придерживал решетку, наблюдая, как пятеро беглецов спрятались в тени изгороди. Они двигались так, как привыкли двигаться в низких переходах пещер. Но в их сутулых, готовых вот-вот расправиться плечах, в горящих надеждой глазах читалась радость близкой свободы.

— Удачи вам, — прошептал Джикс.

Едва он успел опустить решетку водостока, как все пятеро были убиты. Пять кинжалов сверкнули в лунном свете, и в воздухе разлился отчетливый запах свежей крови. Тела беглецов распластались по булыжной мостовой. Из темноты выступили убийцы. Но это были не стражники. Ловкие и молчаливые, сотрудники специального подразделения Явгмота убивали без ненависти и злобы. Они просто делали свою работу. Спокойно и профессионально.

— Это не он, — произнес один из них, небрежно опуская на мостовую голову мертвой женщины.

— И это не он, — отозвался другой.

— Из этих никто не имеет признаков проказы, — донесся голос третьего убийцы. — Вы уверены, что их руководитель заражен?

— Да, уверен. — Джикс тут же узнал Явгмота. — Как я уверен и в том, что он затаился поблизости в какой— нибудь канаве.

— Прикажете спуститься и выловить его?

— Нет. Вы его не поймаете. Кроме того, он мне полезен, ибо предсказуем. Он будет приводить других, мы будем уничтожать их, а Совет будет выделять нам все больше денег и солдат. Да... Он нужен мне живым, а эти пятеро, первые плоды нашей военной кампании, полезны мне мертвыми. Совет будет удовлетворен.

Джикс слышал каждое слово. Скорчившись в канаве водостока, он затаил дыхание и боялся пошевелиться, чтобы плеск воды не выдал его присутствия. Дождавшись, когда убийцы уйдут, забрав с собой трупы, он провел рукой по шее и увидел, что капли, которые затекли ему под рубаху, были не дождевыми. Это была кровь.

 

Глава 14

Явгмот и Ребекка прогуливались по недостроенному Храму. Архитектор указала вверх, приглашая спутника полюбоваться своим новшеством — парящим над основанием каркасом, составленным из силовых камней. Темная днем, тонкая сеть из кристаллов впитывала в себя солнечные лучи, а по ночам ярко светилась, озаряя Храм, да и сам город, отгоняя тьму, призраков и дурные мысли.

— Нам больше не нужны ни луна, ни звезды. Храм станет нашим светилом. Он способен освещать все улицы вплоть до самых окраин. — Ребекка сделала паузу, печально разглядывая свой изящный силуэт, повторяющийся в мириадах сверкающих граней. — И возможно, когда ночью в городе станет светлее, операции вашего подразделения будут менее кровопролитными.

Явгмот подошел ближе, и его тень затуманила прекрасные отражения.

— Часто мы просто вынуждены убивать их. Это лишь самооборона. Они первыми нападают на моих людей.

— Знаю, — вздохнула Ребекка. — Вы сражаетесь на необъявленной войне, и, как в любой другой, в этой войне есть свои убитые и раненые. Я лишь хотела убедиться в том, что вы не стали ее жертвой.

Явгмот вопросительно изогнул бровь:

— Если вы беспокоитесь о здоровье вашего мужа, то теперь оно зависит главным образом от гоблинов и созданных им аппаратов. Если мне суждено умереть...

— Нет, я говорю не о Гласиане... Впрочем... Конечно, я беспокоюсь о его здоровье... Его параноидальные иллюзии... эта армия помощников, его расколотый ум... После нашего возвращения его состояние явно ухудшилось. Только несколько гоблинов и я понимаем его. Конечно, я обеспокоена. — Женщина прошлась по храму, нервно теребя пальцы. Было видно, что ей трудно говорить. — Но... я волнуюсь и за вас...

Явгмот решительно подошел к ней:

— Волнуетесь за меня?

Ребекка неопределенно повела головой.

— Гласиан погряз в своих иллюзиях... Теперь вы — единственный, кто разделяет мою веру в высшее предназначение нашего народа, — она порывисто вздохнула и продолжала более вдохновенно, — мы находимся на пороге освобождения от низменных желаний, болезней и воин. Но мир плотских страстей и насилия все еще не хочет отпустить нас. Пороки выползают из темных уголков сердец наших сограждан и тянут нас вниз.

— Вы думаете, что Халцион — порождение красоты и искусства, — пожал плечами Явгмот. — Нет, он создавался в борьбе и лишениях. Это единственно возможный путь совершенствования. Я абсолютно убежден, что только перед лицом смерти люди способны возвыситься над собой и своей природой. Именно из войн, болезней и голода в муках рождались все великие империи. Естественно, вы напуганы, ибо считаете себя ответственной за появление новых людей и нового мира...

Не дослушав, Ребекка прижалась к сильному плечу целителя, до головокружения вдыхая запах его тела.

— Я же говорила, что вы единственный, кто понимает меня.

* * *

Гласиан чувствовал себя несчастным. Его кожа лопалась при малейшем прикосновении, ногти расслаивались, зубы крошились, а волосы выпадали клочьями. Но хуже всего было то, что сознание его разделилось на две совершенно самостоятельные части, а память отказывалась служить ему. Единственными воспоминаниями, заполнявшими его мозг, были бесконечные споры с женой и долгое одиночество среди механизмов и гоблинов.

За весь день Ребекка так и не зашла к нему. Каждый раз, обвиняя супругу в невнимании, он слышал одно и то же: она уже навещала его, просто он об этом забыл. Ребекка отказывалась передавать его инструкции для рабочих магического производства и контролировать коллег-механиков в других городах-государствах. Она даже ругала его за враждебность, с какой он отзывался о человеке, который стремится спасти его жизнь. Казалось, она стала понимать даже меньше, чем гоблины.

— Мне не хватает воздуха! Отрегулируйте воздуходувные мехи! Отрегулируйте мехи! — вот что хотел сказать Изобретатель, но трубка, через которую его кормили, мешала говорить. К тому же отказывали собственные губы и язык. Гласиан был уверен, что Явгмот подмешивает в сыворотку опиаты. Наверняка и Ребекка знала об этом. Возможно, она думала, что они помогают утолить боль. Но что такое боль по сравнению с ужасом перед потерей рассудка? — Воздуха... — хрипел Гласиан.

Его гоблины разбирали даже такой хрип и бульканье. Можно сказать, это был их родной язык. Уродливые существа сновали между проводов, трубок и механизмов. На мгновение дыхательный аппарат вообще прекратил свою работу. Один из гоблинов почесал голову. Другой залепил ему затрещину. Аргумент подействовал.

Тем временем сознание Гласиана сузилось до ледяной точки. Он больше не мог давать даже невнятных инструкций. Его легкие были пусты. Рука безжизненно сползла с подлокотника.

Гоблины поспорили еще немного, пока не услышали странный звук. Растрескавшиеся ногти хозяина слабо царапали кресло. Бестолковые создания уже восемь раз чуть не лишили Гласиана жизни. И это только те случаи, которые он помнил. И тем не менее для гения Халциона было бы менее унизительным умереть от их глупости и нерасторопности, нежели от вероломства Явгмота...

Все стало черным.

Очнувшись, Гласиан увидел перед собой женщину. Сперва ему показалось, что это Ребекка — такая же молодая и стройная, с глазами, сверкающими, словно его силовые кристаллы. Фигура ее почти заслонила свет, проникающий из коридора, и лицо оставалось в тени. Нет, это не Ребекка. Его жена почти не снимала свою пыльную робу, и никогда бы не надела обтягивающие черные брюки, украшенные изображением переплетающихся змей, вышитую безрукавку со вставками цвета слоновой кости и шелковый шейный платок. И уж тем более никогда бы не вплела в волосы сверкающие бусины. В тусклом свете ее темная кожа походила на гладко отполированное эбеновое дерево.

— Ну, вот и вы, Гласиан, гений Халциона. — Голос женщины оказался глубоким и уверенным.

Пока изобретатель пытался сосредоточиться, она выставила гоблинов из комнаты и плотно закрыла дверь.

— Кто вы? Что вы здесь делаете? — прохрипел Гласиан.

— Я знала, что вы выздоравливаете, но не понимала насколько, — печально и загадочно проговорила незнакомка.

— Кто вы?

— Я слышала о вашей теории силовых камней, — она присела на табурет рядом с креслом больного, — и давно мечтала встретить смертного с умом настолько блестящим, что он мог бы создать Мироздание, включающее в себя множество галактик и вселенных, и математически доказать возможность существования подобной структуры. — Женщина кивнула на исписанные формулами страницы. — Все правильно. Символами, понятными смертным, вы выразили бессмертные истины.

— Кто вы? — повторил Гласиан.

Словно только что услышав и поняв его вопрос, женщина пристально посмотрела в глаза гения:

— Меня зовут Дайфт. Когда-то я была такой же, как вы. Если не считать проказы... смертной, гениальной и не понятой окружающими. Теперь я обрела бессмертие... Я мироходец.

Ее слова ровным счетом ничего не объяснили Гласиану.

— Доминария, — продолжала Дайфт, — всего лишь один из миллионов миров, составляющих нашу вселенную. Вы доказали возможность создания искусственно сформированных пространств, но существует и великое множество естественных миров, увы, недоступных смертным. И только для таких как я, для мироходцев, двери мироздания широко раскрыты.

Наконец в легкие Гласиана поступил воздух.

— Я надеялась, что смогу взять вас в путешествие по вселенной, — торжественно объявила посетительница. — Некогда я тоже принадлежала к сообществу транов и долго ждала, чтобы мои соплеменники достигли таких высот в области науки, каких достигли вы, Гласиан. Но подобная прогулка опасна даже для здорового смертного. Вы слишком слабы. Я с радостью излечила бы вас от вашего недуга, но ведь вы и сами знаете, как . скрытые энергии влияют на развитие проказы, спровоцированной силовыми

Гласиан прикрыл веки и плотно сжал губы в тонкую жесткую линию.

— Вы мне не верите, — поняла женщина, — думаете, что я просто дурачу вас. Что ж, — мягко проговорила она, — возможно, это убедит вас.

Изобретатель открыл глаза. Дайфт исчезла, а через мгновение вновь появилась, но уже в другом конце комнаты. В руке она держала невиданный экзотический цветок: крупные розовые лепестки, каждый величиной с мужскую ладонь, обрамленные коричневой каймой. Мироходец приблизилась к больному и положила бутон на его чахлую грудь.

— Это Пирелианская Орхидея. В Доминарии вы такой не найдете. Только что я сделала шаг в другой мир, сорвала цветок и вернулась обратно, — внимательно посмотрев в глаза Гласиана, она печально улыбнулась, — я не убедила вас.

Дайфт вытянула руки вперед и с видимым усилием начала разводить их в стороны, разрывая пространство.

То, что увидел Гласиан, поразило его: мир ангелов и парящих облаков, несущих на себе ослепительные города, выстроенные из чистого золота. Сказочная картина блестела и переливалась немыслимыми красками, словно Дайфт раздвинула занавес кукольного театра.

— Миры, подобные этому, лежат за пределами Доминарии, — сказала женщина. — Я покажу их вам, когда вы будете достаточно здоровы.

Несколько секунд прекрасное видение сияло посреди палаты, а затем в комнату ворвался свет из открывающейся двери. Дайфт отпрянула назад. Занавес закрылся. На пороге комнаты показалась высокая крепкая фигура.

— Гоблины сообщили мне, что ты принимаешь посетителей, Гласиан, — произнес Явгмот тоном командира. — Кто это?

Дайфт оцепенела. Кровь бросилась ей в лицо, темная кожа покрылась румянцем возмущения.

— Меня зовут Дайфт.

— Знаю, — отмахнулся Явгмот. — Я слышал все твои россказни.

— Ах ты ублюдок! — прохрипел Гласиан.

— Вы подслушивали под дверью?! — не поверила своим ушам мироходец.

Явгмот спокойно покачал головой:

— Нет, у нас есть специальная система наблюдения. Мы прослушиваем помещения, чтобы быть уверенными в исправной работе машин. Мы и Гласиана снабдили всей возможной аппаратурой.

— Они делают это... чтобы держать... меня в плену. — Изобретатель говорил нечленораздельно, да никто уже и не обращал на него внимания. — Остерегайтесь... этого человека...

— Я слышал все твои сказки, — наступал целитель.

— Это не сказки, это правда, — ответила темнокожая женщина.

Явгмот шагнул в палату и закатал рукав форменной куртки. Длинный глубокий порез рассекал его предплечье почти до кости. Кровь тугими каплями стекала на одежду.

— У меня еще не было времени показать эту рану кому-нибудь из моих медиков. Если ты та, за кого себя выдаешь, вылечи ее.

Дайфт внимательно осмотрела руку целителя. Удар был явно направлен в шею, но, видимо, Явгмот вовремя увернулся и подставил плечо.

— Вы что, делали дополнительный разрез? — поинтересовалась гостья. — Похоже, вам пришло в голову изучить собственную анатомию... — Она с интересом разглядывала обнаженные мускулы. — Не удивлюсь, если вы скажете, что в соседней лаборатории лежит кипа набросков...

— Ранение — прекрасная возможность лишний раз заглянуть под кожу, — Явгмот повертел предплечьем из стороны в сторону, явно любуясь кровавыми подтеками.

При этом он даже не поморщился от боли, — и узнать что-то новое.

Дайфт поймала его взгляд:

— О вас я тоже наслышана. Вы тот самый человек, который думает, что корень всех болезней находится в физическом, а не в духовном теле человека и что тело это просто машина, которой можно управлять и по желанию исправлять поломки. В каком-то смысле вы правы. — С этими словами женщина наложила ладонь прямо на рану — и та мгновенно затянулась.

Ошеломленный Явгмот с изумлением рассматривал здоровую руку несколько секунд, пока не послышались невнятные хрипы Гласиана. Тогда целитель склонился над креслом, поднял цветок и вдохнул его аромат:

— Он действительно из другого мира?

— Да.

— Помнится, я видел такие на побережье Ямураа.

Дайфт отпустила его предплечье.

— Этот с планеты Пирелия, — терпеливо возразила она.

— Вытаскиваете цветы из рукава? Ловкость и никакого мошенничества?

— А что вы скажете по поводу своего ранения? — едва ли не с презрением спросила женщина.

— В моей клинике каждый второй способен на такое, — фыркнул Явгмот и снова глубоко вдохнул аромат цветка. — Это доказывает лишь то, что ты всего-навсего неплохая целительница, а вовсе не миро... как там... мироходец.

Гласиан что-то громко прохрипел. Сквозь клокотание можно было разобрать лишь «не понимаете» и «манипулирует вами».

Глаза Дайф вспыхнули яростью.

— А что если вы сами сорвете еще один цветок в Пирелии? — Мироходец схватила Явгмота за руку, и в тот же миг их фигуры растворились в воздухе.

Дверь в палату вновь отворилась, и на пороге показалась Ребекка в своей вечно пыльной робе. Гласиан со сгоном закатил глаза.

— Гоблины сказали, здесь находится женщина-ведьма. Где она?

— Со мной все в порядке, — еле слышно процедил Изобретатель.

— Еще они сказали, что Явгмот отправился разобраться с ней. — Обследуя комнату, Ребекка едва не споткнулась о переплетения шнуров и трубок. — Где же они? Она его похитила? '

— Где-то.

Архитектор замерла и уставилась на мужа полным отчаяния взглядом:

— Где они, черт тебя возьми?!

— В Пирелии, — дождавшись новой порции кислорода, язвительно ответил Гласиан.

* * *

Момент, когда они скользили по межмирию, был самым мучительным. Дайфт крепко держала Явгмота за исцеленную руку, а он чувствовал себя выдернутым из реальности. Враждебная холодная пустота раздирала его тело на части. Плоть смертного непременно отделилась бы от костей, если бы не тонкая прозрачная оболочка, мгновенно облепившая его тело. Но и под ее защитой целитель чувствовал себя будто в агонии.

Неожиданно все закончилось. Бесконечная мертвая чернота сменилась яркой зеленью.

— Это и есть Пирелия, — с улыбкой сказала Дайфт, гостеприимно раскинув ладони.

Явгмот потряс головой. Перед его глазами все еще Плавали огненные круги. Наконец, сфокусировав зрение, он начал осматриваться. Оказалось, что они стоят на высоком холме, возвышающемся посреди бескрайнего древнего леса. Плотная сеть лиан опутывала мощные вековые стволы, спускаясь к их подножию и растворяясь в шапках пушистого изумрудного мха, яркокрылые птицы сновали в раскидистых кронах лесных гигантов, невиданные по своей красоте цветы пестрели среди ветвей подлеска.

— Это совсем другой мир, — с удивлением выдохнул Явгмот.

Но не экзотическая флора и фауна заставили его сделать такой вывод. Поглядев вокруг, он обнаружил, что на севере, юге, западе и востоке — везде — заросли стеной поднимались вверх, к небесам, как бы выстилая зеленым ковром внутренние стенки гигантской сферы, сводом которой было прозрачное голубое небо. Здесь не было горизонта, и солнечный диск располагался точно в центре огромного шара.

— Это Пирелия, — повторила Дайфт. — Один из бесчисленных обитаемых миров густонаселенной Вселенной.

Явгмот только помотал головой.

— Как может...-как... солнце? Почему эти деревья не падают?.. — Он покачнулся и, чтобы не свалиться, опустился на колени.

— Физические законы на каждой планете разные, — снисходительно глядя на неуклюжие движения спутника, объяснила Дайфт. — То, что кажется странным жителям Доминарии, на Пирелии будет совершенно естественным, и наоборот.

Явгмот с удивлением поднял глаза на собеседницу:

— Где же пирелиане? Они разумны?

— Да, — кивнула молодая женщина, — конечно.

Внезапно целитель схватился за живот и застонал.

— Все в порядке, — заверила мироходец, положив руку на его спину. — Это обычная для человека реакция на путешествия по межмирию.

Явгмот скорчился на траве:

— Возможно, но дело в том, что я не... вполне обычный человек.

 

Глава 15

— Явгмот не принесет нам долгожданной свободы! — кричал Джикс. В огромной пещере собралось не меньше десяти тысяч неприкасаемых. Остальные толпились в примыкающих к ней тоннелях.

— Явгмот действительно позволил некоторым подняться, но остальных он бросил здесь гнить и умирать. Каждый день новые и новые ссыльные прибывают в карантинную пещеру, но более чем за год ни одна живая душа не поднялась наверх. Нас никогда не позовут туда. Явгмот отделил зерна от плевел и оставил его на сожжение.

Гневный гул потряс стены пещеры.

— Я выполню обещания Явгмота! Я выведу к свету любого, у кого хватит на это сил и мужества. Когда-то нам был дарован свет надежды, но он сверкнул лишь на мгновение, а затем обернулся пламенем адской печи, в которой этот лжецелитель сжигает наши жизни, словно топливо для своего восхождения к власти. Я лично слышал, как он называет тела наших погибших сограждан Полезными инструментами в своей демонической работе. Он складывает наши трупы на ступенях Дворца Советов, как крысолов, ждущий вознаграждения. А горожане охотнее платят за наше истребление, нежели за лечение. Они хотят похоронить нас, а не спасти из могилы.

Ярость толпы слилась в один громогласный вопль негодования.

— А мы? Разве мы сопротивляемся? Разве ненавидим тех, кто ненавидит нас? Нет, вместо этого мы трусливо прячемся в катакомбах и благодарим Явгмота за каждую пригоршню пыли, которая падает нам на голову сверху. Так вот, я говорю ему: «Нет!» Довольно, хватит издеваться над нами. Мы больше не позволим ему помыкать нашими жизнями. Никогда!

— Никогда! Никогда! — скандировала толпа в едином порыве, выбросив вверх сжатые кулаки.

— Хватит ждать милости от Халциона. Мы поднимаемся сами! Мы вырвемся к свету, как горящая лава вырывается из жерла вулкана. Мы поднимаемся!

* * *

Повстанцы захватывали город. Поднимаясь из каждого люка, выползая из-под каждой решетки водостока, они заполняли улицы, словно грязевые потоки после затяжного ливня.

* * *

Наблюдая за всем этим из окна своей лаборатории, Явгмот сосредоточенно и спокойно взбалтывал в пробирке антисыворотку. Новое варево нейтрализовало металлы и минеральные вещества, содержащиеся в крови, костях и тканях, разрушая защитные силы организма. Получив порцию такого препарата, прокаженный умрет в считанные часы, а здоровый неминуемо подхватит заразу. Вот только у Явгмота до сего дня не было случая проверить ее действие. Что ж, бунт предоставил ему эту счастливую возможность.

— Восставших возглавляет Джикс, это понятно, — довольно бормотал себе под нос Явгмот, внимательно следя за тем, как разъяренные бунтари вышибают дверь дома напротив, вытаскивают на улицу человека и тут же раздирают его на куски. — Среди них будет немало больных... — Он поднял пробирку к свету и полюбовался рубинового цвета жидкостью. Сквозь прозрачную склянку было видно, как один из стражников ловко срубил голову повстанца. Боевые мечи Совет выдал солдатам по настоянию целителя.

— Это славное вино сейчас будет очень кстати.

Председатель Совета по здравоохранению поставил препарат на стол, сцепил пальцы и принялся с интересом наблюдать за развитием боя.

В начале улицы уже собралась толпа неприкасаемых, готовых напасть на лазарет. Он только этого и ждал. Джикс определил клинику главной целью восставших, а его, Явгмота, попытается взять в заложники. Все происходящее было похоже на увлекательную игру. Целитель заранее позаботился о мерах по защите города. Теперь Джикс сыграет роль, предназначенную ему Спасителем. Впрочем, как сыграют свои роли и все остальные — старейшины, Ребекка, Гласиан и даже мироходец Дайфт. Все они, противники и сторонники, сознательно или бессознательно, были лишь пешками в его игре.

Открыв ящик стола, он достал небольшую коробочку, внутри которой находился миниатюрный план лазарета, мягко светящийся крохотными силовыми кристаллами.

Тем временем на улице возле больницы собралось уже около двух сотен бунтовщиков. Размахивая импровизированным оружием и выкрикивая проклятия, они ринулись вверх по лестнице мимо белых мраморных барельефов и статуи ангела милосердия, символически распростершего крылья над теми, кто, нуждаясь в помощи, входил в лечебницу. Первым препятствием на пути восставших оказались тяжелые, обитые листовым железом двери.

— А Ребекка еще возражала против их установки, — сквозь зубы процедил Явгмот. — Впрочем, она возразила бы и против этого.

Он тронул один из камешков на своем плане, массивная скульптура ангела соскользнула с высокого постамента и рухнула на толпу, погребая под собой десятки неприкасаемых. Острые обломки разлетались в стороны, раня и убивая стоящих вокруг. Мрамор окрасился кровью.

— Великолепное зрелище, — хмыкнул Явгмот. — Сотня бунтарей в буквальном смысле поражена одним произведением искусства.

Не беда, что остальные выживут. Они принесут намного больше пользы, если будут распространять страх, заразу и панику. Они тоже часть его игры, и у них тоже есть свои роли. Массовка.

Толпа отпрянула от дверей лазарета. В людском водовороте целитель заметил Джикса. Предводитель неподвижно смотрел на обломки статуи и тела соратников, а затем вдруг поднял голову и встретился с Явгмотом взглядом.

— То, что это моя пьеса, он уже понял. Но еще не понял, что в этой игре он не сможет победить.

Во взгляде целителя Джикс уловил нечто, что заставило его громко закричать, расталкивая отверженных:

— Это ловушка! Расходитесь! Расходитесь!

Его не слышали и не слушали. Возможно, его слов нельзя было разобрать из-за воцарившейся паники и стонов умирающих. Тогда предводитель схватил двух прокаженных за рукава и силой выдворил на улицу.

Это спасло всех троих от неминуемой смерти. Не успели они спрятаться в ближайшей подворотне, как на обоих концах улицы показались отряды городской стражи. За ними следовали бойцы специальных военизированных медицинских подразделений Совета по здравоохранению. Согласно инструкциям, в случае, возникновения бунта они обязаны были незамедлительно прибыть к лазарету для получения дальнейших распоряжений.

Профессионально обученные, хорошо вооруженные и одетые в броню солдаты теснили безоружную толпу. Бунтари пытались сопротивляться! Это лишь спровоцировало бойню. Началась настоящая резня.

Дальнейшее мало интересовало Явгмота. Кристалл, показывающий на его миниатюрном плане состояние входных дверей, светился ровно, а это означало, что двери по-прежнему накрепко закрыты. Зато рядом тревожным красным замигал другой камень. Кто-то высаживался на крышу. Явгмот ожидал вторжения неприкасаемых, но оказалось, что к нему пожаловали не менее неприятные визитеры.

Взбежав по лестнице, он отодвинул засов и отворил тяжелую дверь на посадочную площадку. Целая флотилия летающих кресел уже приземлилась на крышу лазарета. Члены Совета Империи окружили старейшину Халциона Джамет, старательно поправляющую пострадавшую при перелете прическу и церемониальные одежды. Завидев главу Совета по здравоохранению, она расправила плечи и шагнула ему навстречу:

— Приветствую вас, целитель Явгмот, — с достоинством произнесла старейшина, — надеюсь, вы догадываетесь, зачем мы прибыли сюда.

— Потому что это единственное безопасное место в городе? — с легкой издевкой спросил эскулап.

Джамет проигнорировала выпад.

— Решением Совета вы назначаетесь командующим вооруженными силами столицы. Мы хотим, чтобы вы контролировали ситуацию, до тех пор пока городу угрожает опасность. Халцион ваш. Мы вверяем вам наши жизни.

Губы Явгмота тронула загадочная улыбка.

— Я ждал этого, — он сделал приглашающий жест в сторону лестницы, — первая атака повстанцев отбита. Мои подразделения заняли оборону в больнице. Я знал, что она станет главной мишенью восставших, и подготовился заранее. Кроме того, у меня есть для них небольшой сюрприз. Как видите, я уже давно контролирую ситуацию.

— Надеюсь, — ответила Джамет, мрачно оглядывая разыгравшуюся на улице кровавую бойню.

За ее спиной собрались остальные старейшины. Все чувствовали себя подавлено, всем не терпелось уйти с открытого места под защиту стен лечебницы.

— Мы можем осмотреть войска? — поежившись, будто от холода, спросила глава делегации.

— Они соберутся внизу с минуты на минуту, — поклонился Явгмот, — прошу вас.

Спускаясь по ступенькам, новый главнокомандующий по-военному печатал шаг, в то время как мягкие сандалии старейшин издавали лишь извиняющийся шорох. За дверями главного зала слышались шум, бряцанье доспехов и отрывистые окрики командиров. Мраморная лестница была сплошь затоптана кроваво-грязными следами солдатских сапог.

Явгмот тронул на своем пульте несколько камней, и двери распахнулись. Бойцы выстроились в шеренги по обеим сторонам зала: городская стража — вдоль одной стены, военные целители — вдоль другой. По настоянию главы Совета по здравоохранению на форму последних были нашиты тонкие металлические пластины, защищающие их плечи, грудь, спины и бедра.

— Добро пожаловать на войну, — еле слышно проговорил Явгмот, обернувшись к старейшинам.

Затем он прошелся вдоль строя, придирчиво оглядывая своих подчиненных. Старейшины семенили следом.

Удовлетворившись осмотром, новоиспеченный главнокомандующий набрал в грудь воздуха:

— Приветствую вас, воины и целители, защитники Халциона!

— Здравия желаем, господин Явгмот! – выдохнули обе шеренги.

— Итак, приступим к военным действиям! Столица надеется на вас! — Щелкнув пальцами, он кивнул двум солдатам в конце строя: — Принесите мечи и доспехи.

Войны поспешили к стене зала, распахнули высокие белые дверцы шкафов, оборудованных для хранения оружия. Шлемы и нагрудники, кольчуги, кирасы и копья были разложены в четком порядке, из специальных стоек рукоятями вверх торчали десятки мечей. Солдаты принялись вытаскивать амуницию и оружие в центр зала к ногам главнокомандующего. Медленно и торжественно Явгмот облачился в серебристую кирасу с прикрепленной к ней юбкой-кольчугой, защелкнул налокотники и водрузил на голову шлем. В полной тишине тихонько позвякивали стальные кольца. Под самым подбородком целителя светился красный силовой камень.

— Это обмундирование не только защитит вас, — обратился Явгмот к войскам, — оно сделает ваше тело сильнее, а руку тверже. Каждая кираса снабжена кристаллом, который подгонит ее по вашей фигуре. А в шлеме находится устройство, позволяющее точно определять ваше местонахождение и, если понадобится, передавать вам мои приказания и инструкции.

— Впечатляет, — прошептала Джамет.

— Это разработка Гласиана, — небрежно бросил через плечо Явгмот. — Солдаты, — повысил голос целитель, — помните, я всегда буду рядом с вами! Слушайте мой первый приказ. Вы направитесь в те районы, которые обычно патрулируете. Вы обязаны убивать каждого проклятого, встретившегося на вашем пути, используя это оружие. — Он достал из кармана пузырек с антисывороткой и капнул в желобки по обеим сторонам лезвия своего меча. — Эти клинки имеют такой же вес и такую же длину, что и те, с которыми вы практиковались, но кристаллы в рукоятях делают их настолько прочными, что они способны крушить скалы. Кроме того, лезвия отравлены. Будьте внимательны и не пораньте себя или кого-нибудь из обитателей верхнего мира. Пусть этот яд уничтожит наших врагов.

— Звучит очень внушительно, — одобрительно кивнула старейшина.

Не удостоив ее ответом, Явгмот махнул на гору доспехов:

— Вооружайтесь.

Пока бойцы обоих подразделений натягивали новое обмундирование, на лицах старейшин надежда и страх то и дело сменяли друг друга. Преобразившись, целители и солдаты вернулись в шеренги, но теперь стражники ничем не отличались от медиков. На всех блестели новенькие кирасы, шлемы и рубиновые камни, все держали в руках длинные боевые мечи.

— Как долго я отвечал за вооруженные силы? — улыбнулся Явгмот. — Всего ничего, но какие результаты! Вы только посмотрите!

— Да, — завороженно глядя на солдат, повторила Джамет. — Вы только посмотрите.

— Пойдемте, я покажу вам еще кое-что. – Целитель кивнул командирам отрядов, и воины начали организованно покидать зал.

Главнокомандующий повел делегацию старейшин на верхний этаж. Они тихо ступали следом, восторженно перешептываясь, словно дети, которых отец ведет в комнату с обещанными подарками. Наконец Явгмот распахнул дверь одной из палат, и то, что они увидели, многих заставило улыбнуться.

В тусклом свете, льющемся из коридора, замерли десять гоблинов, вооруженные теми медицинскими инструментами, которые казались им самыми устрашающими, — скальпелями, зажимами, ремнями и трубками. Маленькие уродливые воины таращили глаза и скалили желтые клыки, все теснее прижимаясь к креслу хозяина.

Гласиан выглядел отвратительно. Его кожа была еще более сморщенной и бледной, чем у его помощников, потухшие глаза смотрели испуганно, одна рука безвольно повисла вдоль изможденного сгорбленного тела, а в другой, испачканной чернилами, вместо оружия он сжимал перо.

За спиной мужа с ножкой от кровати на изготовку стояла Ребекка. Пожалуй, она была единственной, кто смог бы дать отпор врагу.

— Мадам, — насмешливо обратился к ней Явгмот, — вы в полной безопасности. Никто не причинит вреда вашему мужу. Лазарет прекрасно защищен.

— Это настоящая крепость, — подтвердила Джамет.

— Пойдемте с нами, Ребекка, — пригласил целитель, протягивая руку, — посмотрите на окончание очередного бунта.

Зардевшись, молодая женщина опустила ножку кровати и вложила свою руку в ладонь Спасителя. Гласиан прохрипел что-то недовольно, но его жена не обратила никакого внимания на эти невнятные звуки.

Делегация направилась в лабораторию. На ходу Явгмот вынул миниатюрную схему.

— Видите эти кристаллы... вот здесь... и здесь.... Одни подключены к дверям, другие к ставням, а эти к общей системе защиты. Еще одно изобретение вашего мужа.

— Это... из его набросков? — удивилась Ребекка.

Явгмот усмехнулся:

— Оказывается, раздвоение личности — очень полезная вещь. Когда мне требуется какое-либо устройство, я начинаю его разработку сам, а затем подкидываю черновики в комнату вашего мужа. Обычно он не может вспомнить, когда начинал ту или иную работу, но это и не важно. Главное, он всегда ее заканчивает. Таким образом мы создали не одно защитное устройство. — Целитель вошел в лабораторию и, подойдя к высокому шкафу, растворил дверцы. — Вот наше самое замечательное изобретение.

— Эта широкая, толстая деревяшка ваше самое замечательное изобретение? — переспросила Ребекка.

За ее спиной уже собрались члены Совета.

Не говоря ни слова, Явгмот привел панель в горизонтальное положение, и всем стало видно, что она усеяна крохотными силовыми кристаллами. Большинству зрителей расположение камней показалось бы хаотичным, но только не Ребекке. Ведь она спроектировала так много зданий и улиц Халциона, так много раз любовалась столицей с высоты своего Храма...

— Это же наш город! — воскликнула архитектор. — Это карта Халциона!

— Именно. И эти камни связаны с дверями и ставнями каждого дома. А через эти можно контролировать солдат. В их мечах и шлемах такие же...

Старейшина Джамет почувствовала, как недавнее благоговение перед этим человеком теперь превращается в смертельный страх.

— Да, вы действительно можете контролировать целый город.

 

Глава 16

Они казались воплощением ночного кошмара. Облаченные в одинаковые серебристые доспехи, они походили скорее на хитроумные безжалостные механизмы, вышедшие из одной мастерской, нежели на стражников, людей из плоти и крови. Впрочем, как раз крови было предостаточно. Ею были забрызганы и шлемы, и сверкающие кирасы, и длинные мечи, с легкостью разрезающие тела мятежников надвое. Повсюду на улицах в беспорядке валялись искромсанные трупы бунтовщиков. Кровь стекала в городские водостоки, словно дождевая вода после летнего ливня. Халцион тонул в крови.

Джикс брел по переулку, то и дело хватаясь за прутья шаткой изгороди, наполовину срубленной острыми мечами стражников. Ноги не слушались, скользили в кровавых лужах, хотелось поскорее уйти в какое-нибудь тихое место. Силы покидали его. Еще полчаса назад он дрался с бойцами Явгмота, но теперь слабость и боль мешали ему даже просто вдохнуть полной грудью.

Явгмот. Сущий дьявол. Он лечит проказу, вызванную излучением силовых камней, а сам внедряет кристаллозависимые технологии — Джикс видел камни в рукоятях мечей и на кирасах стражников. Халцион уже дивно отвык от войн, а механики разрабатывали исключительно мирные изобретения. И только Явгмот разглядел в силовых кристаллах потенциал для использования в военном деле.

— Горькая и злая ухмылка исказила скрытые грязной повязкой губы Джикса. Да, но и сам он использовал кристалл для убийства, тогда, на магическом производстве. Значит, он тоже был изобретателем смерти.

Джикс остановился. Где-то здесь, за изгородью, в небольшом садике, украшенном мраморными скульптурами, были припрятаны летающие кресла. Собрав остаток сил, предводитель восстания перевалился через забор.

В этот момент позади него что-то хрустнуло. Спиной почувствовав опасность, Джикс взобрался на сиденье, надавил на кристалл, и кресло взмыло в воздух. Взглянув вниз, он увидел, как стражник перескочил через изгородь, прыгнул в другое кресло и начал подниматься.

Но не успел он догнать бунтаря, как его летательный аппарат зацепился поручнями за одну из статуй, потерял управление и рухнул в сад. Беднягу придавило тяжелым мраморным истуканом. Меч отлетел в сторону и вонзился в землю. Не теряя ни секунды, Джикс спикировал и несколько раз с разгону опустился на бьющегося в агонии солдата. Даже волшебная броня того не могла смягчить этих тяжелых ударов.

Воин затих. Из-под обломков статуи из летающего кресла с тонким свистом вырывалась струйка белого пара.

Морщась от боли и едва справившись с головокружением, предводитель восставших отвалил несколько мраморных камней и взглянул на свою работу. Несчастный был теперь не больше чем куском перемолотого мяса в консервной банке доспехов. Джикс выдернул из земли тяжелый меч, пинком сбил с головы трупа шлем и принялся стаскивать кирасу.

— Это вооружение сделает меня похожим на них, этим мечом я смогу убить десятерых, — взволнованно повторял он, — и вооружить неприкасаемых. Каждый из них убьет еще десятерых. И так, пока мы не захватим весь город...

Облачившись в серебристую броню и подняв клинок, он почувствовал в ладони легкое покалывание. Как ни странно, кираса пришлась ему впору. Застегивая кожаные ремешки, Джикс ощутил под шлемом холодок и легкое давление на затылок.

— ...пока не завоюем весь город...

Бунтарь расправил плечи и испробовал меч на прутьях изгороди. В конце улицы показался стражник. Усмехнувшись, Джикс перемахнул через забор и ринулся навстречу врагу.

* * *

Ксод медленно вытаскивал свой меч из груди преступника. Ужасная работа для целителя. Правда, медлил он не потому, что был занят рассуждениями о морали. В эту секунду к его разуму обращался Явгмот.

«Среди нас враги. — Молодой человек не слышал голоса командира. Просто у него возникло ощущение, будто его сознанием управляет чужая воля. — Внимательно смотрите по сторонам. Заглядывайте под доспехи. Не доверяйте никому. Неприкасаемые надели нашу амуницию».

Ксод осмотрел переулок. Его отряд из двадцати бойцов загнал семью отверженных в амбар. Сначала они не встретили особого сопротивления, но когда отступать бунтовщикам было уже некуда, родители, словно пара львов, бросились на солдат, чтобы ценой своей жизни дать возможность детям спастись.

Их план сработал, малыши действительно сбежали. Ксод расправился с их отцом, пригвоздив его тело к стене.

Ужасная работа для целителя, но такова воля главнокомандующего.

Другой боец тоже выдергивал меч из тела женщины, как вдруг замер, прикоснувшись окровавленной ладонью к шлему. Должно быть, последнее сообщение получили все солдаты. Остальные осматривались по сторонам, недоверчиво поглядывая друг на друга.

«Среди нас враги», — звучало в сознании каждого.

— Нет! — истошно закричал Ксод, видя, как к его коллегам приближается одетый в доспехи воин. Он спокойно шел к амбару, но в его движениях было что-то неуловимо настораживающее. — Нет!

Слишком поздно. С тупым стуком две отрубленные головы полетели на мостовую, в землю ударили два фонтана крови. Неприкасаемый склонился над трупами, чтобы забрать их мечи.

С яростным воплем молодой целитель кинулся на улицу и отомстил за сослуживцев. Третий шлем покатился по земле. Тяжело переводя дух, Ксод выпрямил— ся и отвел глаза. Он не хотел больше смотреть на мертвецов. И не желал стать одним из них, по воле какого-нибудь бунтовщика-оборотня.

«Ксод, уничтожь броню и шлемы, — закрутились в голове слова Явгмота. — Нельзя допустить, чтобы они попали в руки повстанцев».

Не в силах сопротивляться подчинившей его воле, молодой человек трижды поднял и с силой опустил свой меч, разрубая шлемы и кроша черепа.

— А что делать с оружием? — спросил он вслух.

«Отдай его горожанам. Пусть они сражаются вместе с нами, пусть загоняют этих крыс обратно в канализацию. Иди убивай всех, кто пробрался в город, преследуй каждого, кто пытается скрыться в своем подземном логове».

Покорно кивая, Ксод подобрал три клинка и побрел по переулку. Соседняя улица была запружена толпа ми неприкасаемых, которые крушили изгороди, выламывали двери, выбивали окна, перерезали обывателям глотки, грабили и поджигали дома. Ксод поудобнее перехватил рукоять меча и налетел на толпу мародеров и убийц. «Ты не должен позволить улизнуть тем детям», — напомнил командир.

— Я знаю, Явгмот, знаю.

* * *

Главнокомандующий последний раз пробежался пальцами по серой панели управления, усеянной светящимися кристаллами, и откинулся в кресле. Глаза его оставались закрытыми. Ментальный контакт продолжался еще несколько мгновений после того, как был завершен контакт физический.

— Продовольственные склады в безопасности. Я отправил туда надежного человека. В том районе у меня было пять славных бойцов... пока эти твари не догадались переодеваться в наши доспехи. Но этот трюк у них больше не срабатывает.

Внезапно Явгмот открыл глаза и обвел присутствующих долгим внимательным взглядом. Ребекка напряженно всматривалась в план-карту пульта. Побледневшая Джамет замерла в нерешительности чуть поодаль. Видимо, она осознала, что в эти несколько минут ее власть в Халционе кончилась.

Остальные руководители города переживали самые разнообразные чувства: от изумления и одобрения до сожаления и надежды.

Несколько гоблинов выглядывали из дверного проема, наблюдая за происходящим с нескрываемым детским восторгом.

Командующий вновь коснулся камней кончиками пальцев:

— Храм охраняется... Дворец Советов в наших руках... Мои подразделения зачищают сейчас амфитеатр и арену — там засела кучка повстанцев. Это ненадолго. Можно считать, что восьмая терраса отбита.

Ребекка даже поежилась от той легкости, с какой Явгмот комментировал ход своей операции, Старейшины вокруг нее слегка подталкивали друг друга локтями, поздравляя с окончанием восстания. Их дома, места их работы скоро снова будут в безопасности.

— Сейчас я уже могу подвести предварительные итоги. Наши потери — около тысячи горожан, с их стороны — примерно четыре тысячи погибших. Они отступают. Наконец-то эти крысы поняли, что у них нет шансов не только победить, но и просто выжить. Их главарь очень хочет остаться в живых... — Новый хозяин Халциона дотронулся до камня, обозначавшего местоположение складов. — А вот и Джикс. Я же говорил... Он пытается сбежать по одному из тоннелей. Долго же мы пытались обнаружить эту нору. Если бы не шлем, который этот недоумок напялил на себя...

Явгмот прикрыл веки. Губы его расплылись в самодовольной улыбке.

— Что вы делаете? — спросила Джамет хрипловатым после напряженного молчания голосом.

Целитель не отвечал. Еще минуту его руки летали над схемой, будто он исполнял одному ему слышный фортепьянный концерт.

— Я отдал приказ отряду, дислоцированному в Нижнем административном районе. Теперь у них есть четкое визуальное представление о том, каким путем отступает Джикс. Мои бойцы будут преследовать повстанцев до самых пещер, а если потребуется, то и спустятся вниз.

— С какой целью? — не выдержала Ребекка.

— С какой целью? — удивленно обернулся Явгмот,

— Они и так отбывают там бессрочное заключение. Если вы не планируете массовой расправы...

Едва не задев носы зрителей, целитель толкнул панель вверх и запер шкаф.

— Война выиграна, господа. Демонстрация закончена.

— Вы не должны посылать вниз карательные отряды, — запротестовала Ребекка. — В карантинных пещерах много горожан.

— В карантинные пещеры наши солдаты и не пойдут. Я отдал четкие указания. Мы не воюем с немощными и больными. Но мы обязаны наказать взбунтовавшихся преступников. Сегодня они убили тысячу горожан. Если сейчас мы не проявим твердость, они поднимутся снова. И что тогда? Погибнут еще тысячи ни в чем неповинных граждан?

— Чем быстрее будет восстановлен законный порядок, тем лучше, — поддержала его Джамет.

Явгмот удовлетворенно вздохнул, потирая ладони.

— Что будет происходить там, внизу, решат командиры подразделений. Тем временем я приступлю к более важному и приятному делу — выполнению своих обещаний.

С этими словами он сунул руку в карман, извлек оттуда кулон с сияющим голубым камнем и торжественно надел его себе на шею.

— Это подарок моего друга, амулет, позволяющий мне вызывать ее в трудных случаях.

— Вызывать... ее? — вспыхнула Ребекка.

Вместо ответа целитель сжал в пальцах камень и чуть отступил назад. Неожиданно сумрак в центре комнаты сгустился, и из него выступила стройная черноволосая женщина с кожей цвета эбенового дерева. Заметив, как отшатнулись от нее старейшины, нежданная гостья сверкнула глазами и насмешливо улыбнулась.

— Дайфт? — недобро прищурившись, выдавила Ребекка.

Женщина слегка поклонилась:

— Собственной персоной.

— Кто вы? Волшебница? — в свою очередь с подозрением подступила Джамет.

Явгмот снисходительно посмотрел на старейшину:

— Она больше, чем волшебник. Дайфт — представитель новой и прекрасной расы, воплощение возможной судьбы человечества. Несмотря на то что она была рождена как и мы с вами, теперь она отличается от простых смертных так же, как мы отличаемся от животных...

Дайфт недовольно поморщилась:

— Не думала, что стану объектом изучения...

— Она — мироходец, — закончил Явгмот.

— Что это значит? — переглянулись остальные.

Заинтересованные происходящим, гоблины тихонько подобрались поближе и встали за спиной Ребекки.

— Легче показать, чем объяснить, — отозвался целитель. — Я попросил Дайфт провести нас по нескольким мирам, чтобы вы поняли, кем является она и кем мы с вами могли бы стать. Она любезно согласилась. Прошу.

Мироходец вытянула вперед руки. Из кончиков ее пальцев заструилась тонкая пелена волшебства, крылом окутавшая всех, кто стоял в комнате.

Лаборатория начала растворяться в воздухе. Путешественники нырнули в хаос, где было все и одновременно ничего не было. Им грезились вывернутые наизнанку пирамиды, мучительно неправильные геометрические фигуры, причудливо извивающиеся потоки света...

— Это коридоры времени, — объяснила Дайфт, точнее, ее голос зазвучал в сознании каждого из спутников. — Тупики Вечности. Ничто. Небытие. Каким бы словом мы его ни назвали, это то пространство, откуда происходит все сущее, но которое не является осязаемой реальностью.

Никто не ответил ей. Словно каменные изваяния, смертные оцепенели в тех позах, в каких их застал момент перемещения. Только в глазах светилась жизнь и читалась работа мысли. Внезапно все кончилось. Межмирие выплюнуло замерших странников в старый мир оранжевых скал и песчаных ветров. Над горизонтом виднелись одиноко стоящие валуны, похожие на грозящие красным небесам пальцы погребенных под песком исполинов. Каждый из них был слишком огромен для того, чтобы поместиться на любом из материков Доминарии. Несмотря на то что здесь явно стоял день, на алом небосводе светились мириады крупных чужих звезд.

Ноги путешественников опустились на пыльную твердую поверхность неизвестной планеты, но Дайфт не спешила выпускать спутников из-под своих волшебных крыльев.

— Я не снимаю с вас защиту, потому что без нее вы не сможете дышать, ваша кровь заледенеет, а глаза вылезут из орбит. А в остальном это чудесный мир. Вам он понравился бы. Здесь действуют другие физические законы и можно прыгать на высоту, в три раза превышающую ваш рост. Забавно, не правда ли? Но я привела вас сюда не для развлечения, а лишь для того, чтобы вы убедились — мы не на Доминарии. А теперь отправимся в другое, более пригодное для жизни место.

Они вновь оказались в Тупике Вечности, и снова устойчивый, привычный мир вывернулся наизнанку. Новое перемещение показалось всем менее продолжительным, а потому вполне терпимым. Вскоре они ворвались в совсем иное пространство.

Здесь не было ни земли, ни небес, ни солнца. Только пушистые облака, парящие в нежно-розовом воздухе. На этих-то облаках и стояли теперь старейшины, гоблины, Явгмот, Ребекка и сама мироходец. Когда остатки магической защиты рассеялись и путешественники вновь обрели способность двигаться, они принялись с интересом осматриваться по сторонам, однако никто из них еще не пытался пройтись по шаткой поверхности. Первой решилась Ребекка. Осторожно пере, двинув одну ногу, она отметила про себя, что розовый туман клубится на уровне ее коленей, а ниже сгущается во вполне твердую массу. Женщина пошла вперед более уверенно и вскоре добралась до меняющего очертания зыбкого туманного уступа. Она легко взобралась по мягкой влажной поверхности, как вдруг почувствовала, что что-то не так. Оказалось, что она стоит на другой стороне облака, и, хотя ноги упираются в нечто твердое, тело ее висит в воздухе, под прямым углом к телам остальных спутников.

— В мире, где нет ничего, кроме облаков, лучше, чтобы не существовало и возможности упасть, — с удовольствием прокомментировала Дайфт и вновь окутала всю компанию магическим покрывалом.

Во время следующего перемещения Ребекка оставалась в том же неестественном положении, что, впрочем, помогло ей не свалиться с ног в следующем мире.

Они очутились посреди зеленого луга на вершине громадного утеса. Сверху открывался вид на прекрасную цветущую долину, изрезанную потоками полноводных рек, с высоты казавшимися лишь тонкими шелковыми лентами, брошенными на изумрудное покрывало. Древние леса простирались до самого океана, выстилающего кромку неба. Те, кто секунду назад стоял на облаке, упали на колени. Устояли только Дайфт и Явгмот, вовремя опершийся на ее плечо.

— Это — наше будущее. И начнется оно именно сегодня. — Целитель говорил спокойно и уверенно, в то время как остальные путешественники еле переводили дух и пытались освоиться в новом для себя пространстве. — Я попросил Дайфт подыскать для нас во Вселенной идеальное место, не побоюсь этого слова — рай, и соединить его с Халционом посредством постоянно действующего портала. В Пещерах Проклятых откроется дверь в счастливое завтра. И первыми его обитателями станут наши немощные и больные. Люди, пострадавшие от излучения силовых камней, шагнут в этот девственный мир, свободный от разрушительного воздействия магии, чтобы навсегда излечиться от проказы. Как только это произойдет, они сами распахнут двери прочим обитателям нашего города.

Спаситель обвел старейшин торжествующим взглядом:

— Я обещал покончить с восстаниями и искоренить проказу — и сделал это. Я обещал вознести нашу расу к божественным высотам, привести народ в прекрасный мир, где не будет места смерти, и я делаю это. Сегодня мы с вами впервые шагнули по пути к осуществлению многовековой мечты нашего народа.

* * *

Из всех обитателей подземелий выжили только те, кто умирал в карантинных пещерах, и потому не поднялся в город.

Среди них солдаты и обнаружили Джикса.

Обессилевший от болезни и многочисленных ранений, он лежал в темной нише и тяжело хрипел, словно загнанная собака. На нем все еще были надеты доспехи, а ослабевшие пальцы дрожали на рукояти тяжелого меча, подарившего смерть восемнадцати стражникам. Но теперь Джикс больше не хотел убивать. Он даже не цеплялся за оружие, когда воины-медики вынули клинок из его окровавленной ладони. И хорошо, что не цеплялся, ибо бойцам был дан четкий приказ казнить всякого, кто окажет сопротивление.

Да, Джикс умел выживать.

Высокая фигура заслонила тусклый огонек переносного фонаря. Бунтарь с трудом разлепил веки, почувствовал, как острие меча уперлось в его кадык, и подумал: «Это конец».

Над ним стоял Явгмот.

— Ну давай, что ж ты медлишь?

— «Давай» что? — с издевкой уточнил Спаситель.

— Убей меня, — зло хрипел Джикс.

Целитель вздохнул:

— Отдаешь ты себе в этом отчет или нет, но ты марионетка в моих руках. Годами ты выполнял эту роль. Я прекрасно знал, что ты поднимешь восстание. Твой идеализм глубоко засел в тебе, но не глубже, чем страх смерти. Это и делает тебя в высшей степени предсказуемым. Честность, дисциплина, жажда власти, страх — вот ниточки, за которые я тебя дергаю. Какое-то время меня это даже забавляло, но теперь ты мне стал неинтересен.

— Тогда почему ты не убиваешь меня? — почти кричал прокаженный.

— Мне нужна не марионетка, а верный слуга. Ты порядком вырос из своей старой шкуры, Джикс. Понимаешь, о чем я? Настала пора и тебе подняться повыше. Бери свои ниточки в собственные руки. Дай мне клятву верности — и я подарю тебе жизнь.

— Но ведь я всего-навсего марионетка. Так заставь меня поклясться...

Глаза Явгмота сузились и сверкнули сталью.

— Именно этим я и занимаюсь, — процедил он, а затем смерил бывшего пациента взглядом, — впрочем, это слишком утомительно... — Презрительно фыркнув, он занес меч для последнего удара.

— Подожди! Клянусь! Я буду служить тебе! Всегда.

* * *

Явгмот брел по Пещерам Проклятых, перешагивая через мертвые тела. Подземелье приводили в порядок. Санитары подцепляли крюками и бросали трупы на тележки, а затем вывозили свой страшный груз к месту массового захоронения. Да, они считали пещеры огромной братской могилой. Целителю предстояло изменить их мнение.

Свернув в длинный вырубленный в пласте базальта тоннель, он любовно потрогал гладкие стены. Дайфт говорила, что именно такое место подходит для портала.

Дойдя до небольшой комнатки, некогда служившей личными апартаментами главаря сосланных уголовников, он остановился. Именно здесь откроется дверь в новый счастливый мир.

Там, где прочие видели лишь могилы, Явгмот видел райское будущее.