Он держался тихо, он не ныл и не ждал симпатии, ему нужно было поправляться и продолжать жить дальше, присматривать за дочерьми и сыном, а дома даже помочь некому – Лориэл не представлял, что происходит, совершенно не имел представления, постоянно занятый своей гитарой, потерянный в мире PlayStation, текстов на мобильнике, MSN*, затерянный в «Scuzz»** и на страницах «Kerrang»***. Это играло Терри на руку. Он не хотел чтобы его сын беспокоился. Это был его отеческий долг – всегда выглядеть сильным, держать свои страхи при себе, оставить прошлое за чертой и обеспечить светлое будущее, вот что значит быть образцом для подражания, так что никому за стенами больницы не было известно о его болезни, медсестра Руби и дворецкий Боксер помогали ему забраться в кресло-каталку и везли через распахивающиеся двери по короткому коридору в тихий угол спальной комнаты, палаты для дневных пациентов, и он вставал самостоятельно, очень медленно, немного дрожа, опускался на кровать, где он мог закрыть глаза и унять жар, прийти в себя настолько, чтобы самостоятельно доехать на машине домой, и он свернулся в клубок, туго завернулся в одеяло, почувствовал жесткую ткань своими голыми руками, на долю секунды представил флаг своего клуба, надеясь, что большая голова на его плечах, словно сделанная из масла не растает, все испортив, будет нехорошо, если он заляпает подушки, наделав лишней работы для прачечной, и он мог слышать жужжащие машин вдалеке, моющих и полощущих и микробов, и грязь, и облака яда.

* MSN (Microsoft Network) – крупный интернет-провайдер и веб-портал, а также 3-я по популярности в мире поисковая система.

** «Scuzz» – брит, музыкальный канал телевидения.

*** «Kerrang» – еженедельный рок-журнал, публикуемый в Великобритании.

Загремели крючки занавески вокруг его кровати, и он открыл глаза, он был в своей собственной комнате, больше напоминавшей коробку со стенами из узорчатой ткани, свисающей с серебряных рельс, потрескавшимся белым потолком наверху, ничего сложного, боль в его теле нарастала, и он мог чувствовать молоко, полощущееся у него в животе, заварной крем и сливки, мешающиеся с апельсиновым и лимонным соком, гниющим грейпфрутом и ананасом. Он понимал, что все это – бред, ведь он давно не пил ничего, кроме воды, как сказал доктор, но его то и дело укачивало, ему казалось, что он свешивается с грузовика ил и смотрит за борт лодки, он видел лица в глубине смываемого туалета, полного фиолетовой хлорки, он видел своего сына и дочерей и своих сестер, и своего молодого племянника, и самого себя в юношеском возрасте, и он думал о двух лошадях, пасущихся в поле, как их разделит судьба, также, как судьба разделила его и Эйприл, и мысли об этом снова его злили. Нет, это все было неправильно, призрак, проходящий сквозь время и разрывающий лошадей, это было дело «Witchfinder General»* или судьи Джеффриса**, жесткого как к преступлениям, так и их причинам, потому что это темный призрак убил Эйприл, подстроил все так, чтобы ее машину занесло и шина лопнула, он не мог найти никого видимого, чтобы обвинить в этом, и он дрожал, и его зубы стучали, устройства, поставленные ему в мозг, сочились сотнями раздражающих сомнений и горьких историй, осознание подкатывало к горлу как блевотина – осознание того что он ничего особого из себя не представляет, ничего хорошего, он просто пустое место. Разве он этого не знал?

* «Witchfinder General» – брит, фильм ужасов (1968) реж. Майкла Ривза (Michael Reeves).

** Судья Джеффрис (Judge Jeffreys) – судья, кот. прославился своей жестокостью.

Машина сделала свою работу, сделала настолько хорошо, насколько была способна, но она также понизила его иммунитет, он знал, что доктора люди честные, им приходилось быть жестокими, чтобы быть добрыми, все было так же, как во время его обучения для службы Территориальной армии, побочные эффекты есть всегда, иногда физические, иногда психические, в любом случае он оказывался беззащитным, один на земле, и се казалось хуже, чем в прошлый раз, не было улиц, по которым можно было уйти, ни фонарей или луны, чтобы указать путь домой, он был один, оглушенный и слишком уставший, чтобы оказывать сопротивление, го пинали по асфальту в его собственное частное шоу асов, серию избиений в метро и разбитого стекла в общепитах, бильярдные кии, используемые в качестве калечащего оружия, мир где Droogs* насиловали Devotchkas**, мир скинхедов и свастик, его насильно раскрытые глаза не оставляли ему иного выбора, кроме как смотреть на этот ужас, как Алекс, и он видел Эйприл, сломанную и мертвую, видел своего старика-отца, хилого и бессвязно бормочущего, его мать, молчащую, с широко открытыми глазами, в воспоминаниях, которые он держал при себе, не было место для пинты пива или чего пожрать, чтобы согреть душу, ни музыки или смеха, ни наивных ошибок, только обвинения, застрявшие в подсознании, и они были сильными, постоянными, окрепшими за десятилетия унижений, так что суд решил, что нахальный скинхед в его мозгу не был просто наглым старпером, говорящем на Dodger speak, нет, судья Джеффрис председательствовал и знал, что Тэрри Инглиш был злым головорезом, который вредил беззащитным пенсионерам и иммигрантам, расистским забиякой со свастикой, вытатуированной на лбу, быдлом, ворующим из кошелька своей матери и спустившего собственного отца по лестнице в подъезде, назвавшим героя-ветерана трусом, насиловавшего девочек в темных аллеях и мальчиков в душевой комнате колонии шя несовершеннолетних, да, он был лицом из фильма Американская история X», бритоголовый скинхед, он Зыл тупым, жирным мужиком в сотнях драм, комедий, документальных фильмов и дешевых подпольных кинофильмов.

* Droog («друг») – слово, ставшее популярным после публикации романа Энтони Бёрджесса «Заводной апельсин» («А Clock work Orange) в 1962 г.

** Devotcka («девочка») – имеет то же происхождение, что и oog.

Терри сидел в кинотеатре со своей мамой, и там в высоте голубого экрана он видел своего старика высоко над Францией, освещенного полной луной, Луна освещает дамбы внизу, но он каким-то образом знал, что история его отца никогда не будет рассказана, было что-то, что его сын пропустил, и теперь все было по-другому, пришло время изобилия, хорошее время для ленивых и он находился в офисе «Дельта» с секретаршей, и у него был большой пластиковый член, как у Алекса из «Заводного апельсина», и Энджи задирала свою юбку и становилась раком, тряся жопой в воздухе, Судья Дред подпевал Десятой симфонии Бетховена на радио, она была готова и вся исходила желанием, когда босс-скинхед сделал шаг вперед, но он отвернулся, заставил себя видеть Эйприл, .он даже мысли не мог допустить, чтобы оттолкнуть ее от себя туда, назад в прошлое, ведь он знал, что она наблюдает за ним, где-то там, по другую сторону, через тонкий слой кинопленки, его отец и мать держатся за руки за ее спиной, свободные от войны, убийства и долгов, сейчас они стояли у его кровати, он мог видеть три тени, он попытался привстать, но не смог, не хватило сил, он закрыл глаза, и у них появились старые бронзовые монеты в руках, чтобы лечь на его веки, и он потянулся к ведру, оставленному для него медсестрой на всякий случай, рвота полилась из его сырого горла, словно ржавая труба, пыхтящая и вибрирующая по всему его организму, и когда он снова откинулся на подушку, то почувствовал запах мальчика, блюющего на танцполе, услышал смех его друзей, он думал все по-хорошему, по крайней мере, он так думал на тот момент.

Он тонул в матрасе, слизь забивалась в рот, он так хотел остановить боль, бьющуюся в его мускулах, боль в его сердце, это все напоминало ощущение, как если бы он смотрел телевизор слишком долго, ощущение было похожее, но в сто раз сильнее, и он видел себя и своего друга Джо Хокинза на телеэкране в Слау с бегущими титрами из программы Офис, Рики Жэрвэ получает по морде от местных парней за то, что смеялся над их городом между интервью, и Гарри, лежащий на земле, в то время как они, обступая его, смеялись и начинали пинать его ногами, мальчик плакал, закрывая голову руками, и Тэрри молился, чтобы все было не так, но он был скинхедом, орал судья Джеффрис, а скинхеды были хулиганами, насильниками, нацистами, и Тэрри надеялся, что он был в трезвой памяти, и он был прав, а аутсайдеры – нет, и что он сказал ребятам, что Гарри его друг, и они оставили его в покое, и ему бы пришлось вспомнить, что было дальше, если бы он сделал все правильно, но были и другие случаи, другие обвинения, и ему так не хотелось всего этого, но он не мог заткнуться, его разум лихорадило так, что он был не в силах остановить это издевательство, все, чего он хотел – проигрывать монетки в аркаде вместе с Эйприл Шауэрс, он хотел чтобы они снова были молоды, с целыми жизнями впереди, сидеть у реки в Брентворде или стоять на танцполе в Аксбридже, работать и смеяться вместе в Слау, переезжать из одного города в другой, держаться за руки, когда рождаются их дети, нормальные жизни нормальных людей, но он мог видеть согнутую фигуру, развеивающую пепел над Темзой с набережной, где они раньше сидели, и он был один, стоял на краю уже другого танцпола, он хотел быть с ней, его мозг горел, его крутило кругами в воде, тянуло вниз, хорошие воспоминания тонули, он не мог вспомнить прошлое, никто не мог, и тут вступали в дело профессионалы, рассказывая людям об их собственных жизнях, объясняли, что случилось и как они подходили обществу, и он был белым человеком, скинхедом, и он на своем веку сделал немало ужасных вещей, это было очевидно, он пытался обмануть себя идеями честности, благопристойности, должен был принять, что профессионалы были правы, что он был не более чем закадровой фигурой в программе «Скинхеды и свастика», и он грустно кивал, понимал, что спорить смысла нет, то что ему придется принять то, что он был лжецом, понять, что настоящего будущего у него нет, что он заслужил свое наказание, и в первый раз с тех пор, как прошло три месяца со смерти Эйприл, он хотел умереть.