Хотя адвокат Аманды, Лучано Гирга, и обрушился с едкой критикой на доводы обвинения, он не смог сдержать слез во время заключительной речи, убеждая суд вынести его клиенту оправдательный приговор – по его мнению, наилучший приговор в данном случае. Он утверждал, что любой приговор, каким бы он ни был, обязательно будет отождествляться с его родным городом Перуджей. Стремясь убедить присяжных в своей правоте, Гирга особое внимание уделял тому, что Аманде была дана неверная характеристика, даже если в глубине души и понимал, что ее все равно признают виновной.

«Вам выпала возможность принять верное решение для нашего города Перуджа», – сказал Гирга. Он также добавил: «Я не согласен с теми выводами, которые были сделаны по поводу Аманды вне зала суда».

Он утверждал – впрочем, не особенно настаивая на этом, – что женщины-полицейские «обрушились» на Аманду «только потому, что обнаружили в ее косметичке презервативы и вибратор».

Его коллега, представитель защиты Карло Делла Ведова, сказал, что его «поразила» ярость, с какой обвинение обрушилось на его клиентку, которую он охарактеризовал как «обычную молодую девушку, ожидающую справедливого решения суда и все это время державшуюся собранно и с достоинством». Он также призвал присяжных «не бояться совершать ошибки».

«Той ночью, когда арестовали Аманду, была сделана большая ошибка, – сказал Делла Ведова. – Вы должны руководствоваться моральными соображениями – если у вас есть хоть какие-то сомнения, вы должны оправдать ее. Помните, что максимальное предложенное наказание – пожизненное заключение, с изоляцией, а речь ведь идет о девушке всего двадцати двух лет от роду».

Как известно, все вышло не так, как надеялась защита, – к величайшему разочарованию Аманды, Рафаэля и их родных. Билет на самолет в Сиэтл, купленный Аманде родителями, ожидавшими ее освобождения, пришлось сдать обратно. Они уже строили планы, как будут встречаться с журналистами, договариваться о съемках фильма и о написании книг, но планам этим не суждено было сбыться, по крайней мере в ближайшем будущем. Теперь Аманду и Рафаэля ожидала лишь тюрьма, где они и будут пребывать, подавая апелляции, которые будут рассмотрены не ранее осени 2010 года. Возникли также проблемы с деньгами для апелляции Аманды. Откуда она их возьмет?

Родные Аманды потратили на судебные расходы около 1,2 миллиона долларов или более. Чтобы наскрести необходимую сумму, ее родителям, которые находятся в разводе, и ее бабушке пришлось взять дополнительные закладные на свои дома. Мать и отец Аманды публично заявили, что исчерпали лимит своих кредитных карт, и теперь им, вероятно, придется продавать свои дома, чтобы оплатить расходы на подачу апелляций. С учетом недавнего финансового кризиса в Америке, когда цены на недвижимость значительно упали, продажа домов будет очень невыгодна. Недавно Эдда Меллас сообщила журналистам, что рассматривает возможность постоянного переезда в Италию вместе со своим нынешним мужем, потому что это сократит расходы на перелеты через Атлантику, которые им за последние два года приходилось совершать неоднократно. Но как они собираются зарабатывать себе на жизнь в чужой стране, даже если им удастся получить вид на жительство и разрешение на работу? Крайне сомнительно, что им удастся зарабатывать достаточно не только для того, чтобы оплачивать судебные расходы по делу Аманды, но и чтобы просто содержать себя. В случае переезда в Италию их ожидают многочисленные трудности, даже если им действительно удастся подыскать себе работу или даже основать собственное дело.

«Для Аманды я сделаю все что угодно, сколько бы это ни длилось, – сказала Меллас после вынесения приговора. – Хорошо, что рано или поздно ее освободят. Плохо, что для этого может потребоваться еще несколько лет».

Эдда Меллас и другие родственники Аманды так и не утратили своей веры в невиновность Аманды. Никто из них не верит, что она могла совершить убийство, особенно такое жестокое, несмотря на все улики и показания свидетелей, какими бы они ни были. Меллас уверена, что во время допросов Аманда говорила правду, даже несмотря на то, что обвинила в убийстве Мередит невиновного человека и сказала, что присутствовала на месте преступления, а потом отказалась от своих слов. Разве так поступил бы действительно невиновный?

Однако присяжные, несмотря на все протесты со стороны родных и других сторонников Аманды, несмотря на обвинения в том, что даже само заключение Аманды под стражу – это пародия на правосудие, не приняли во внимание эти сомнительные, по их мнению, доводы. Они предпочли поверить аргументам обвинения, результатам анализа ДНК и характеристике, которую дал Аманде Миньини, назвав ее «самовлюбленной, легковозбудимой, агрессивной, склонной нарушать нормы общественного поведения и доминировать… талантливой и расчетливой лгуньей». Также сообщали, что Миньини называл ее «Люциферина», или «дьяволица», что, разумеется, нисколько не обрадовало ее сторонников.

В один момент все надежды представителей Аманды на семизначную сумму контрактов со средствами массовой информации развеялись от одного слова «виновна». И Аманда вновь вернулась в тюрьму, пока что в отдельную камеру, где охранники наблюдают за ней каждые пятнадцать минут, чтобы она не совершила самоубийство. Девять месяцев одиночного заключения, конечно, закончатся. И стоит ожидать, что ее ждет теплый прием со стороны других заключенных, которые уже встретили ее теплым молоком и пожеланиями удачи после оглашения приговора. Но несмотря на такое радушие, в тюрьме она, как сообщалось, долго плакала.

«Аманда долго плакала, перед тем как лечь спать, – сообщил сотрудник тюрьмы. – Соллечито находится в мужском отделении, он гораздо спокойнее и не плачет».

Во время своего первого интервью после оглашения приговора Рафаэль Соллечито охарактеризовал Аманду как «милую» и неспособную убить. Его интервью было опубликовано в Il Messaggero.

«Аманда дорога мне, хотя мы недолго были вместе. Но в то же время она – это кошмар наяву. Мы оба оказались в ужасной ситуации. Я не люблю Аманду, но она мне близка, она мой товарищ по несчастью. Аманда не способна никого убить. Это невозможно, это просто абсурд. Она такая милая девушка».

Рафаэля перевели из тюрьмы Капанне в другую тюрьму, в 70 милях к северу от Рима, в отделение для сексуальных насильников. Там он много времени проводит за молитвами.

«Меня поддерживает вера, – сказал он. – Я все время молюсь падре Пио. Я всегда искренне верил, для меня это не откровение последних ужасных месяцев. Это то, что было со мной всегда. Если бы не вера, я давно бы покончил со всем этим».

Он утверждает, что не имеет ни малейшего представления о том, кто убил Мередит, но сказал, что его адвокаты недавно сообщили ему, что Гуэде признали виновным.

«Они доказали это в суде. Я им верю, и ничего больше сказать не могу, потому что ничего не знаю».

Он сказал, что на протяжении всего следствия и процесса он был уверен, что его освободят.

«Я был уверен, что вынесение приговора положит конец моим злоключениям, но этого не случилось. Когда зачитали приговор, я не понимал, что происходит. И до сих пор не понимаю. Это кажется мне невероятным, и я до сих пор не понимаю, почему меня осудили. Тяжелее всего было, когда один свидетель сказал, что видел меня 30 октября с Руди, Мередит и Амандой».

Его адвокат Лука Маори сказал, что обеспокоен состоянием здоровья Рафаэля после оглашения приговора.

«Он очень страдает, и я рассматриваю возможность перевода его в другое заведение по медицинским показаниям, – сообщил Маори. – Он невиновен в убийстве Мередит – и не понимает, почему оказался за решеткой. Когда я встретился с ним после оглашения приговора, он был в ступоре и постоянно спрашивал: „Почему я еще здесь?“».

Маори сказал, что Рафаэль продолжает обучение на «виртуальных курсах» Веронского университета и подготовка к обжалованию приговора уже началась. Маори уверен, что апелляция будет рассмотрена и его клиента освободят.

На основании высказываний адвокатов Аманды и Рафаэля можно прийти к выводу, что их апелляции сосредоточатся на нескольких ключевых вопросах, включая образцы ДНК Аманды на рукояти ножа и образцы ДНК Мередит на лезвии. Они настаивают на том, что ДНК Аманды попала на рукоять ножа, когда она готовила пищу (о чем они постоянно заявляли суду), и нельзя быть уверенным в стопроцентном соответствии других образцов ДНК. Те из них, что были отождествлены с ДНК Мередит, могли бы принадлежать половине населения Италии.

В ходе обжалования приговора вновь будет поднят вопрос о предполагаемом орудии преступления. Обвинение признало, что раны на теле Мередит могли быть нанесены кухонным ножом, обнаруженным в квартире Рафаэля, но адвокаты по-прежнему утверждают, что он не соответствует кровавому отпечатку на простыне Мередит. Они также утверждают, что он не соответствует двум из трех ран на шее жертвы. Вызывает сомнение и то, как именно этот нож был выбран в качестве улики: полицейские выбрали его из нескольких ножей на кухне Рафаэля потому, что он выглядел особенно чистым. Утверждается, что чистота ножа, а также наличие запаха хлорки подтолкнуло к интуитивному решению выбрать именно этот нож, поскольку, как заявляли полицейские, он показался им подозрительным. Но его проверили на наличие крови, и никаких ее следов обнаружено не было. Если ДНК Мередит, якобы обнаруженная на лезвии, попала туда не с кровью, то она вполне могла попасть туда в результате загрязнения в лаборатории, как утверждают ряд специалистов по анализу ДНК, в том числе и из США.

«Существует вполне реальная вероятность, что небольшое количество ДНК, обнаруженной на лезвии, попало туда в результате переноса с других образцов в лаборатории во время анализа», – пишет один эксперт.

Другой спорный пункт, на который, скорее всего, обратят внимание при обжаловании приговора, это застежка бюстгальтера Мередит, найденная на месте преступления. Следователи утверждают, что на ней присутствовала ДНК Рафаэля. На других предметах одежды этой ДНК нет, несмотря на то что полиция полагает, что застежка оторвалась от бюстгальтера Мередит во время борьбы. Более того, эта застежка является весьма сомнительной уликой, если учесть обстоятельства, при которых она была обнаружена.

Так, например, на видеозаписи места преступления, сделанной полицейскими 3 ноября 2007 года, эта застежка отчетливо видна на полу в комнате Мередит, недалеко от того места, где был обнаружен ее труп. Тем не менее тогда ее не считали уликой, и полицейские забрали ее только сорок пять дней спустя, когда вернулись для осмотра коттеджа 18 декаря 2007 года. И только тогда ее отправили на анализ ДНК, в ходе которого были обнаружены следы ДНК не только Рафаэля, но и трех других неопознанных лиц.

«То, как переносили этот образец и обращались с ним, ставит под сомнение его ценность в качестве улики, – утверждает эксперт по анализу ДНК из США. – Результаты лабораторного исследования нельзя интерпретировать однозначно, как и утверждать, что ДНК Рафаэля Соллечито находилась на этой застежке сразу после убийства Мередит Керчер. Анализы не установили, как или когда была там оставлена эта ДНК».

Остается открытым вопрос и о количестве лиц, причастных к убийству Мередит, что тоже будет одним из поводов для подачи апелляции. Сторона обвинения, как и ее свидетели, включая судебных патологоанатомов и других экспертов, утверждала, что в убийстве принимало участие более одного человека. Эти утверждения основаны на размерах и расположении ран на теле Мередит, как и на том факте, что под ногтями Мередит не было или почти не было обнаружено волос и кожи, что означало бы, что она сопротивлялась. Предполагается, что защита заявит о том, что Аманда не была хорошо знакома с Гуэде, а Рафаэль вообще его не знал. По мнению защиты, это ставит под сомнение утверждение обвинения, что все трое заранее сговорились убить Мередит. Защитники будут настаивать на том, что убийство совершил только один человек – Гуэде или кто-то неизвестный.

В ход пойдут и так называемое признание Аманды и те предположительно ложные сведения, которые она сообщила по поводу своих занятий в ночь убийства. Почему она обвинила невиновного человека, Патрика Лумумбу, и сказала, что присутствовала на месте преступления и слышала крики Мередит, после чего подтвердила свои показания в письменном виде? Защита собирается доказать, что Аманда находилась в квартире Рафаэля, как утверждала изначально, но сделала словесное признание под давлением, и эти ее показания нельзя считать уликами, поскольку они были сделаны в отсутствие ее адвоката.

Адвокаты защиты также готовы усомниться в том, что обнаружение образцов ДНК Мередит и Аманды имеет отношение к доказательствам вины Аманды, поскольку они были соседками и жили в одном доме, а потому и так очевидно, что там должны были найтись образцы их ДНК.

Помимо этого в апелляциях могут быть упомянуты и другие пункты, такие как телефонные звонки в полицию, которые Рафаэль предположительно сделал после первого разговора с полицейскими, хотя он утверждал, что звонил в полицию еще до этого. Также вновь будет поднят вопрос о том, выходил ли он той ночью в Интернет со своего компьютера.

Пока родные Аманды и ее сторонники выражали свое негодование и неодобрение решением суда, американский сенатор от штата Вашингтон Мария Кэнтвелл публично усомнилась в эффективности итальянской судебной системы, предположив, что приговор мог быть результатом антиамериканских настроений, широко распространенных в разных странах. Она пообещала довести свою позицию до сведения государственного секретаря США Хиллари Клинтон.

«Обвинение не предоставило достаточных улик, чтобы присяжные могли принять беспристрастное решение, кроме сомнительных утверждений, что мисс Нокс виновна, – сказала Кэнтвелл. – Итальянским присяжным при этом позволяли смотреть новости, в которых мисс Нокс изображается в крайне негативном свете».

Когда государственный секретарь Клинтон узнала о том, что Кэнтвелл выражает свои сомнения по поводу приговора итальянского суда, она охотно воспользовалась этой возможностью вставить и свое слово, согласившись на встречу с сенатором от штата Вашингтон.

«Конечно же я встречусь с сенатором Кэнтвелл, как и с любым человеком, которому это не безразлично, – сказала Клинтон. – Но в настоящий момент я не могу выразить свое мнение по этому поводу».

Высказывались даже предположение, что «пародия на правосудие» не имела бы места, если бы процесс над Амандой проходил в США или в Великобритании. Но сами итальянцы, включая адвокатов Аманды, не говоря уже о прокуроре Миньини, разумеется, вовсе не пришли в восторг от подобных заявлений об эффективности итальянской судебной системы.

«Ну да, конечно, единственное, чего нам не хватало, так это вмешательства Хиллари Клинтон, – иронично высказался Лучано Гирга. – Я придерживаюсь примерно тех же политических воззрений, что и Хиллари, но в данном случае она нам не помощник».

«Сенатору [Кэнтвелл] не следовало вмешиваться в то, о чем она не имеет ни малейшего представления, – сказал Миньини. – Я лично доволен тем, как проходил процесс».

Итальянские газеты напечатали статьи, осуждающие предположительное вмешательство в их судебную систему со стороны другого государства. В одной из них была опубликована статья, в которой утверждалось, что Италия «не потерпит, чтобы ее поучала Америка». В другой редакционной статье говорилось: «К американцам, осужденным за убийство в чужой стране, у нас применяется правило номер один – неважно, виновны они или нет. Во внимание принимается только их паспорт». Еще в одной статье говорилось: «Та же самая администрация [США] не может закрыть Гуантанамо, но она находит время, чтобы подвергать нападкам нашу судебную систему и сомневаться в приговоре, сделанном в Перудже». И еще один отрывок: «Если в какой-то сфере наша страна не нуждается в том, чтобы другие страны, в том числе Соединенные Штаты, указывали нам на недостаток цивилизованности в сфере судебно-правовой системы».

Родственники Мередит, тем не менее, не поддавались антиамериканским или проамериканским настроениям; они верили в то, что это было справедливое судебное разбирательство.

«Это нелепо, – сказал Джон Керчер по поводу обвинения суда в антиамериканских настроениях. – Я уверен, что решение основывалось исключительно на уликах и свидетельских показаниях».

Несмотря на такую горячую поддержку у себя на родине, Аманда также уверена, что судебное разбирательство было беспристрастным.

«Я верю в итальянскую судебную систему, – сказала она после вынесения приговора. – Я слышала о реакции в Америке, и, с человеческой точки зрения, этих людей можно понять. Но мне это не поможет… Я просто жду, когда будет рассмотрена моя апелляция, и я знаю, что рано или поздно я вый ду на свободу. Я все время думаю о Мередит, но я не имею никакого отношения к ее убийству. Мне предстоит встретить еще одно Рождество в тюрьме, вдали от своей семьи, но я надеюсь, что оно будет последним и меня освободят после рассмотрения апелляции. Я смогу защитить себя на судебном разбирательстве, и мои права будут соблюдены».

Итальянская судебная система конечно же не такая «вещь в себе», какой ее пытаются изобразить в некоторых газетных публикациях. Никто в Италии не является «неприкасаемым», и судебному преследованию подвергся даже Миньини, главный обвинитель по делу Керчер, которого окрестили «Флорентийским монстром». Как и убийство Мередит Керчер, это было делом крайней важности – вплоть до того, что на процессе присутствовал Томас Харрис, автор романа «Молчание ягнят», сделавший Флоренцию местом действия своей книги «Ганнибал». Предполагается, что решение по делу Миньини будет вынесено в январе 2010 года.

Тем временем многие люди по обе стороны океана задумываются над тем, что же станет с Амандой Нокс. Ее отец, Курт Нокс, недавно попытался пролить свет на этот вопрос:

«Она не будет отбывать наказание в иностранной тюрьме за 6000 миль от дома за то, что не совершала. Для меня это так же ясно, как и то, что произошла чудовищная ошибка… ее необходимо исправить… как можно скорее».

«Никто из нас уже не будет жить по-прежнему, – сетовала Эдда Меллас. – И прежде всего Аманда. Это было тяжелое испытание».

Родители Аманды сказали несколько слов о родителях Мередит.

«Они потеряли своего ребенка, – сказала Меллас. – С этим ничто не сравнится. Я не могу представить себе ту боль, которую они испытали, потеряв свою дочь. Но мы должны сказать им, что искренне верим в то, что Аманда не имеет никакого отношения к происшедшему. Мередит была ее подругой. Во всем случившемся есть еще две жертвы – это Аманда и Рафаэль».

Меллас также добавила, что если бы Аманда после убийства сразу же покинула Италию, то сейчас бы она была на свободе, вместе со своими родными. Стороне обвинения в Италии пришлось бы собирать больше улик и показаний, чтобы добиться ее экстрадиции в Италию.

«Я постоянно укоряю себя в том, что не настояла на ее возвращении. Если бы она уехала, ничего бы этого не произошло. Она не была бы там, где находится теперь. Понятно, что ничего нельзя исправить – нужно двигаться вперед… приговор будет обжалован, ее выпустят. Они не оставят в тюрьме эту невинную девочку, осужденную за преступление, которого она не совершала. Ее адвокаты советуют ей не терять духа».

Родители Керчер прекрасно понимают, что их дочь Мередит не вернешь. Но Арлин Керчер сказала, что следит за комнатой Мередит так, словно ее дочь еще жива.

«Она все еще считается комнатой Мез. Мы почти ни к чему не притрагиваемся. Комната постоянно напоминает нам о ней. Когда я прохожу мимо нее с одеждой для стирки, я чувствую огромное горе. Мне кажется, будто она куда-то уехала и скоро вернется. Но она уже никогда не вернется».

Арлин также сказала, что члены ее семьи решили не переезжать из этого дома.

«Мне почему-то кажется, что если мы переедем, то она не узнает, где мы находимся. Конечно, это глупо. Мередит всегда останется с нами, где бы мы ни находились… Это нам вынесли пожизненный приговор. Мы жили в кошмаре целых два года. Говорят, что время лечит, но это не так».