Перевод К. Егоровой

Летняя гроза заставила нас отменить планы поехать на реку и провести время за неспешной рыбалкой. К часу дня мы устали от бильярда, карт и шахмат и засели в библиотеке наверху. Я пытался написать письмо сестре, но не продвинулся дальше слов «Дорогая Сара».

Слай стоял у одного из высоких окон и смотрел на деревья на другой стороне лужайки позади дома. Дождь поутих, но в воздухе висела дымка и я сомневался, что там можно что-то разглядеть.

По правде говоря, смотреть-то было не на что.

Несколькими часами ранее я о нем тревожился. При первом ударе грома озабоченно посмотрел на него. Он заметил мое внимание, криво улыбнулся и повернулся ко мне спиной. Я продолжал наблюдать. Хотя его спина и плечи казались напряженными, вроде бы он не слишком нервничал, и я даже начал надеяться, что со временем он все-таки сможет вернуться в город. Семь месяцев прошло с того случая, который заставил семью Слая убедить его перебраться в поместье. Он предложил мне поехать с ним, и я с радостью согласился.

Некоторые вернулись с Первой мировой целыми и невредимыми, сохранив ясность сознания. Мы же со Слаем хотя и благодарили Бога (в хорошие дни) за то, что остались живы, вернулись со шрамами. Мои были на поверхности, но его дали о себе знать только дома. С тех пор прошел почти год. Я думал, что Слай быстро втянется в нормальную жизнь. Методы, которые англичанин доктор Риверс использовал против того, что иногда называют военным неврозом, оказались весьма эффективны.

Только я решил не нарушать задумчивое молчание Слая, как в комнату тихо вошел его великолепный дворецкий Дигби.

— Простите, сэр. Младший мистер Хэнслоу… мистер Алоизиус Хэнслоу…

Больше он ничего не успел сказать — Слабак Хэнслоу протиснулся мимо Дигби, взъерошенный и немного мокрый.

На Хэнслоу был его обычный наряд — одежда из другого десятилетия, с другого континента, с чужого плеча. Слай однажды объяснил мне, что задолго до того как Хэнслоу стал преданным поклонником книг сэра Артура Конан Дойла, нашел среди отцовских журналов выпуск «Стрэнда» за 1891 год — который, возможно, и заронил ему в душу семя, позже расцветшее пышной шерлокоманией. Особенно Алоизиусу полюбилась иллюстрация Сидни Пэджета к «Тайне Боскомской долины», и два года назад портной и шляпник получили заказ на воссоздание длинного пальто и войлочной шляпы Шерлока Холмса. Судя по состоянию этих предметов одежды, картинок, на которых Холмс держал бы зонт, Хэнслоу не видел.

— Нет нужды представлять меня, Дигби! — воскликнул Хэнслоу. — Нет нужды! Мы одна семья!

— Неужели? — ледяным голосом осведомился Дигби.

— Разумеется! Кролик для меня как брат!

— Ну ладно, Слабак, — вмешался Слай, видя, как нахмурился дворецкий, — хватит раздражать Дигби. Мы с тобой друзья и намного лучше находим общий язык, чем я с братьями. — Он повернулся к Дигби. — Спасибо, Дигби.

— Сэр, он не позволил мне забрать пальто и шляпу, — сообщил дворецкий, встревоженно разглядывая ковер.

— Неудивительно, — ответил Слай. — Но, думаю, мы скоро отправимся на улицу, так что для беспокойства нет повода.

— Не знаю, зачем ты его держишь, — заметил Слабак, когда дворецкий вышел. — Если бы мне пришлось семь дней в неделю созерцать его физиономию, я давно бы помешался. Уверен, что твоя проблема не в этом?

Я непроизвольно напрягся. Слай заметил это, улыбнулся мне, потом сказал:

— Думаешь, Слабак прав, Макс?

Хэнслоу обернулся, лишь сейчас заметив мое присутствие. Поморщился и уставился в точку над моим левым плечом.

— О, я не знал, что вы здесь, доктор Тиндэйл. — В его голосе звучало недовольство. Следует отметить, взаимное.

— Нет, Слабак не прав, — ответил я на вопрос Слая. — Что бы ты делал без Дигби?

— Верно, — отозвался Слай. — Для моего так называемого благополучия он незаменим. А теперь, Слабак, скажи: что выгнало тебя на улицу в столь ужасный день?

— Преступление, Кролик! Преступление! Мне нужна твоя помощь! Господи, ну почему у тебя нет телефона!

— Телефоны меня нервируют.

— Но в городе у тебя есть телефон!

— Да, но город сам по себе нервное место, поэтому там я его не замечаю.

— Ладно, неважно. Ты поедешь со мной в Холдерс-Кроссинг?

— А что случилось в Холдерс-Кроссинге?

— Пропал полковник — и, судя по всему, дело нечисто.

— Случаем, не полковник Харрис? — встревоженно спросил Слай.

— Он самый. Шериф Андерсон звонил мне и буквально умолял о помощи. Упомянул и тебя, Кролик. Куда ж я без моего Ватсона? И… э-э-э… вы тоже можете поехать, если хотите, доктор Тиндэйл.

— Мы будем рады оказать любую посильную помощь, — ответил Слай. — Верно, Макс?

Мы не впервые сопровождали Слабака в подобных экспедициях. Я оставил попытки убедить Слая, что таким образом мы только подпитываем заблуждение Хэнслоу, будто он американский Шерлок Холмс. Кролик справедливо заметил, что Слабак никогда не претендовал на лавры своего кумира. «Разумеется! — сказал я. — Мой дорогой Слай, пропасть между этими разумами почти так же широка, как разделяющий их океан!»

«Вовсе нет, — тихо возразил Слай. — Слабак совсем не глуп».

С тех пор я держал язык за зубами. Иногда с друзьями нужно соглашаться, даже если в душе ты считаешь иначе.

У Слабака Хэнслоу была еще одна мания — автомобили. Я слышал, что он снес свою конюшню и воздвиг на ее месте строение, в котором умещалось не меньше десяти машин. Эта одержимость не вызывала такого раздражения. Благодаря ей мы с комфортом доехали до Холдерс-Кроссинга на лимузине «пирс-эрроу» пятьдесят первой серии с шофером. По пути я спросил у Хэнслоу, зачем он выскочил на улицу в грозу.

— О, вы заметили, что на мне сырая одежда! Очень наблюдательно. Я был за рулем, возвращался с другого дела…

— Я предлагал отвезти вас, сэр! — вмешался шофер.

— Да-да, лучше бы я последовал твоему совету. Проколол колесо на плохой дороге и только сменил его, как пошел дождь.

Слай спросил о другом деле, которое заключалось в поисках пропавшей собаки. Такая детективная работа была Слабаку по зубам. Рассказывая свою историю, он, кажется, немного привык к моему обезображенному шрамами лицу и теперь смотрел мне в глаза, когда отвечал на мои вопросы.

Слай спросил, что ему известно о происшествии в Холдерс-Кроссинге. Хэнслоу покраснел и признался, что почти ничего. Шериф Андерсон позвонил и сообщил, что полковник Харрис пропал.

— По его словам, есть причины полагать, что имело место преступление. Он обещал рассказать все подробно, если я окажу ему любезность и привезу тебя.

— Как мило с его стороны вспомнить обо мне, — заметил Слай.

— Я попросил, чтобы до нашего приезда там ничего не трогали. Он обещал приложить все усилия.

— Ты знал пропавшего джентльмена? — спросил я у Слая.

— О да. Ему сейчас, должно быть, уже за семьдесят. Но я много лет его не видел.

Он погрузился в мрачное молчание, однако непрерывный щебет Слабака, судя по всему, отвлекал его, и к тому моменту как мы прибыли в поместье полковника Харриса, Слай даже немного оживился.

Поместье располагалось приблизительно в трех милях за Холдерс-Кроссингом. Мы свернули на относительно широкую извилистую мощеную дорогу, которая взбиралась на лесистый склон, минуя несколько проселков, и неожиданно выходила на поляну. В конце дороги стоял большой двухэтажный дом. Не такой большой, как особняки Слая и Хэнслоу, но не возникало сомнений, что он принадлежит богатому человеку. Скромная прилегающая территория выглядела ухоженной. Подсобные дороги вели к конюшне и прочим строениям, однако других домов поблизости не наблюдалось. Окружавший поместье лес создавал ощущение покоя и уединения.

На подъездной дорожке стоял «модел-ти», грязь почти скрывала символику Управления шерифа на дверцах. Машина казалась карликом по сравнению с припаркованным по соседству намного более чистым желтым «роллс-ройсом» — великолепным автомобилем, при виде которого Слабак вздохнул.

— Сорок-пятьдесят, — сказал он. — «силвер гоуст». Шесть цилиндров; тихий, как шелест листвы.

— Полковника? — спросил я.

— О, я в этом очень сомневаюсь, — ответил Хэнслоу. — Он весьма прижимист.

— Предпочитает лошадь с экипажем?

— Нет, он продал лошадей пять лет назад, на свой семидесятый день рождения.

Хэнслоу замолчал и внезапно стал таким печальным, что я ощутил укол жалости, смешанной с любопытством. Уже хотел спросить у него, в чем дело, когда Слай произнес:

— Слабак — специалист по автомобилям и ходячий каталог машин своих соседей. На чем ездит полковник, Алоизиус?

— Полагаю, на двухдверном «форде» 1915 года, — ответил тот, оживившись. — Спасибо, Кролик. Мне приятно, что ты заметил. Я придумал схему индивидуальной идентификации автомобилей, но пока не проработал детали.

— А разве номерных знаков недостаточно? — поинтересовался я.

— Конечно, нет. Ни в коем случае. Их легко поменять. Моя же система использует нечто вроде номера двигателя…

К счастью, я был избавлен от лекции по идентификационной схеме Хэнслоу: в этот момент шофер распахнул его дверцу, вызвав у Слабака взрыв протеста — он не сомневался, что согласно автомобильному этикету первыми должны выходить пассажиры.

Пожилой дворецкий полковника, Роулс, знал моих спутников — я заметил, что он не попытался избавить Слабака от войлочной шляпы. Роулс казался бледным и потрясенным, но с чувством собственного достоинства провел нас в гостиную на первом этаже. Шериф Андерсон, плотный мужчина лет шестидесяти, с роскошными усами, стоял у камина, изучая маленькую записную книжку. При нашем появлении он поднял глаза и улыбнулся.

— Спасибо, что приехал, Алоизиус! И привез с собой мистера Слая и доктора Тиндэйла! Великолепно!

— Это какая-то шутка?

Мы повернулись на голос — в большом кресле на другом конце комнаты расположилась элегантная юная блондинка. В данный момент она хмурилась. Заметив мое «прекрасное» лицо, блондинка вздрогнула и быстро начала возиться с золоченым портсигаром и мундштуком из черного дерева.

Она была не одна. Прямо за ее спиной стоял бледный светловолосый джентльмен, также изящно одетый. Когда наши глаза встретились, он покраснел и поспешил зажечь сигарету дамы.

— Так это ваш «силвер гоуст» припаркован на дорожке, — почтительно сказал Хэнслоу, снимая шляпу в присутствии дамы.

Та вздернула брови и обратилась к шерифу:

— Вы что, полагаете, будто этот актеришка отыщет моего дядю?

— Позвольте представить племянницу и племянника полковника Харриса, детей его младшей сестры, — холодно произнес шериф Андерсон. — Мисс Элис Симмс и мистер Энтони Симмс.

Энтони Симмс подошел и пожал руку каждому из нас. Он имел атлетическое сложение и крепкую хватку, но его ладони были влажными.

Элис не тронулась с места.

— Мистер Симмс работает в конторе, — начал Хэнслоу. — Он примчался сюда с работы. Обратите внимание на чернильное пятнышко на его жилете…

— А ты уверен, что это чернила, Алоизиус? — спросил Слай.

Хэнслоу достал большую лупу и наклонился ближе к Симмсу.

— Эй, достаточно! — запротестовал Симмс. — Не знаю, что вы там лопочете, но я не позволю…

Слабак выпрямился и грустно сообщил:

— Нет, не уверен. Но это грязь. А жилет застегнут неправильно.

Симмс в ужасе глянул на свой жилет и поспешил устранить досадную неприятность.

— Кажется, вы сказали, что они нам помогут, — обратилась Элис к шерифу. — Но вряд имелся в виду нумерованный список портновских недоразумений моего брата?

Проигнорировав ее, шериф Андерсон предложил нам сесть у огня и начал рассказ.

— Сегодня в шесть часов утра полковник Харрис, ранняя пташка, позавтракал со своим сыном.

— Так называемым сыном, — вмешалась Элис.

— Мисс Элис, пожалуйста! — рявкнул шериф.

Испустив эффектный вздох, она замолчала.

— Я должен объяснить, — продолжил шериф, — что полковник совсем недавно воссоединился со своим сыном. Судя по всему, когда полковник участвовал в предыдущей войне… э-э-э, кажется, с Испанией…

— Ах да, — сказал Слай. — «Блестящая маленькая война». Он воевал на Кубе.

— Да, — кивнул шериф. — Не как волонтер, а в составе регулярной армии. Тогда он был майором, потом, незадолго до увольнения, получил повышение. Он служил в кавалерии с Гражданской войны.

— Мы с Кроликом любили слушать его военные истории, — сказал Слабак.

— Да, когда были детьми, — добавил Слай. — Но вы собирались рассказать нам о его сыне?

— Да, конечно, — ответил шериф. — Полковник пережил двух своих сестер, но, к изумлению их детей, недавно сообщил, что на Кубе женился на американке, чья семья некоторое время жила в Гаване.

— Нет-нет, — вмешалась Элис. — Мы давным-давно знали об этом браке. Это была дядюшкина История трагической любви. В зрелом возрасте пятидесяти трех лет он без памяти влюбился в медсестру — брюнетку на тридцать лет его младше, — когда лежал в госпитале с желтой лихорадкой. Глупый старик! Как только он поправился, его сразу же отправили домой, так что он даже не успел оформить бумаги для нее. Но вот в чем дело: если верить дядюшке, она умерла там. Я помню, как мама говорила, что это к лучшему, иначе он бы выставил себя на посмешище. Однако лично я рада, что старый черт хоть немного позабавился.

— У полковника на этот счет было другое мнение, — сурово возразил шериф. — Он думал, что его возлюбленная умерла. Оказалось, вовсе нет. Точнее, не тогда. У нее родился сын, и она осталась на Кубе, где и скончалась два года назад.

— За все двадцать лет ни разу не написав своему супругу — богатому супругу! — воскликнула Элис.

— И не разведясь с ним, — добавил шериф. — А он не пытался вернуться и отыскать ее. Возможно, ей было обидно. Я не знаю. В любом случае, если верить ее сыну, она решила, что не хочет покидать Кубу и свою семью. Сказала ему, что его отец умер от желтой лихорадки. У нас нет возможности расспросить ее о мотивах, да и вряд ли они теперь имеют значение. Что касается богатства полковника, ее собственная семья также чрезвычайно богата — богаче, чем полковник, если верить его словам. Они владеют сахарной плантацией.

Элис затихла.

— Как бы то ни было, — продолжил шериф, — на свой двадцать первый день рождения Роберт, сын полковника, узнал, что его отец-солдат не умер от лихорадки, а жив и здоров. Ему вручили какие-то бумаги, по которым он смог отыскать полковника, — дело в общем-то несложное. Он появился здесь в прошлом году, и полковник с радостью принял его. Пригласил в поместье и выглядел очень гордым.

— Послушайте, мы несколько раз приезжали сюда, чтобы познакомиться с Робертом, — вставил Энтони. — Принять его в семью и все такое. Но поняли, что он мошенник, который использует дядю.

Андерсон повернулся и устремил на Симмсов тяжелый взгляд.

— Полковник лично сказал мне, что не сомневается в том, что Роберт — его сын, однако его племяннице и племянникам такой поворот дела не слишком нравится.

— Племянникам? — переспросил Слабак. — Во множественном числе? — Он огляделся, словно ожидая увидеть еще одного родственника полковника, прячущегося за креслом.

— Мои люди все еще ищут Карлтона Уэджа — другого племянника полковника.

— Карлтон Уэдж! — воскликнул Слабак. — Теперь, глядя на вас, мистер Симмс, я вижу семейное сходство — не сочтите за оскорбление. Вы можете сбить меня с ног мизинцем. Не знал, что они со стариком родственники!

— Вообще-то до недавнего времени дядюшка не принимал участия в нашей жизни, — объяснила Элис. — Наши с Карлтоном матери были намного младше его. Дядя был их сводным братом — после смерти его матери дед женился на женщине значительно моложе себя.

— Яблоко от яблони… — шепнул мне Слай.

— Дядюшка был взрослым мужчиной, а на западе кипела война с индейцами, когда родились его сестры, — продолжила Элис. — Он почти не появлялся дома. Поэтому семью нельзя было назвать крепкой. Однако в последние пять лет дядя всеми силами пытался это изменить.

— Карлтон Уэдж, — повторил Слабак. — Не могу представить, как его отыскать. Столько лет прошло с тех пор, как он промотал усадьбу.

— До введения «сухого закона» достаточно было спросить, в каком баре самая большая выручка, — сказал Слай. — Теперь же, полагаю, придется искать его в «тихих» барах.

— Как мы уже сказали шерифу — отметила Элис, — Карлтон тоже водит «модел-ти».

— Как и десятки миллионов других американцев. — Слай повернулся к Андерсону. — А где Роберт Харрис? Э-э-э… я полагаю, новообретенный сын носит фамилию полковника?

— Да. Что же касается его местонахождения… он в больнице Мерси, борется за свою жизнь.

При этих словах мы с Хэнслоу раскрыли рты от изумления, но Слай просто сказал:

— Как ни занимательны семейные истории, кажется, мы слишком часто вас прерываем. Не могли бы вы рассказать нам все с самого начала?

— Разумеется. Как я уже говорил, полковник и его сын Роберт позавтракали в шесть часов утра, а затем вместе удалились в кабинет полковника. Роулс полагает, что они занимались какими-то бумагами — очевидно, полковник все глубже посвящал Роберта в свои дела. В восемь зазвонил телефон, и полковник по своему обыкновению сам снял трубку. После этого оба джентльмена поспешно покинули дом, не сообщив никому из слуг, куда направляются. Они уехали на «модел-ти» полковника. Вскоре после девяти часов экономка бросила взгляд на улицу в одно из верхних окон. Несмотря на дождь, она увидела возвращающуюся машину полковника, которая поднималась по лесной дороге. Экономка поспешила вниз и сообщила повару, что джентльмены скоро прибудут и могут захотеть перекусить. Однако до дома джентльмены не добрались.

Шериф помолчал, потом добавил:

— Лет экономке уже немало, да и видимость оставляла желать лучшего, поэтому она могла ошибиться насчет машины, поскольку вскоре прибыл мистер Симмс с сестрой. Они сказали мне, что дядя попросил их приехать для разговора о Карлтоне.

— Пьяный Карлтон позвонил ему, — объяснила Элис. — Угрожал. Сказал, что Роберт — обманщик, претендующий на чужое место. — Она посмотрела на торопливо строчившего в своем блокноте Слабака. Тот поднял голову. Элис улыбнулась ему, как акула — сардинке, затем сказала Слаю: — Спешу добавить, что дядюшка ни в коей мере не боялся Карлтона — напротив, даже любил его. Но старик решил, что пришло время отправить милого мальчика в клинику.

— Шериф Андерсон, вы спрашивали Роулса об этом звонке с угрозами? — поинтересовался Слай.

— Да. Он подтвердил, что мистер Уэдж не только вчера звонил полковнику, но и двумя днями ранее в алкогольном опьянении попытался нанести ему визит. Полковник выставил его из дома, велев проспаться на конюшне, и, по словам Роулса, добавил, чтобы тот не появлялся здесь, пока не придет в чувство. Но Роулс также утверждает, что полковник стыдился мистера Уэджа и никогда не обсуждал его с прислугой.

— Мистер Симмс, вы знали об этом пьяном визите?

Энтони Симмс посмотрел на сестру, затем покачал головой.

— Нет. Какой стыд.

— Он упоминал его в разговоре со мной, — сказала Элис. — Прости, дорогой. — Она взглянула на Энтони. — Мне следовало тебе сообщить.

— Интересно, — пробормотал Слай. — Но мы снова отвлеклись. Прошу вас, шериф, продолжайте.

Шериф сверился со своими записями.

— Вскоре после приезда Симмсов фургон из деревенской бакалейной лавки подъехал к черному ходу. Обычно посыльный приезжает рано утром, но сегодня гроза заставила его в первую очередь нанести визит клиентам, живущим в удаленной местности, пока дороги не развезло. В общем, он задержался, и это оказалось как нельзя кстати. Экономка, уверенная, что видела машину полковника, подумала, не спустило ли у него колесо или не приключилась ли какая иная поломка. Молодой человек сообщил, что видел на некотором расстоянии впереди «роллс», но не «модел-ти». Однако он пообещал экономке, что на обратном пути будет внимательно смотреть по сторонам. К тому времени гроза поутихла, и по дороге в деревню посыльный осматривал каждую боковую дорожку, мимо которой проезжал. У четвертой его ждало страшное зрелище: молодой мистер Харрис с залитым кровью лицом лежал возле машины. Юноша сразу же свернул к нему, думая, что произошла ужасная авария, однако машина выглядела целой. Но ему некогда было к ней присматриваться: выбравшись из фургона и опустившись на колени рядом с Робертом Харрисом, посыльный увидел, что в сына полковника стреляли. Должен сказать, парень не потерял самообладания. Он быстро огляделся и, не заметив следов полковника или кого-либо еще, погрузил мистера Харриса в фургон и на всех парах понесся в деревню — весьма разумный поступок, учитывая, что врач находился именно там. Врач сделал все, что мог, а потом отвез Роберта в больницу Мерси в Тарринг-тоне.

— У них отличный специалист, — заметил я. — Доктор Чарлз Смит. Мы вместе служили. Он знает, что делать с такими ранениями.

— Рад это слышать — именно он присматривает за парнем. Я также отправил туда двух моих помощников, чтобы охраняли Харриса и попробовали расспросить, когда позволит врач.

Шериф вытер рукой лоб, словно прочищая мысли.

— Так вот, пока вокруг Роберта Харриса хлопотали врачи, послали за мной, и посыльный отвез меня к той дорожке. Разумеется, я надеялся отыскать полковника. К сожалению, мы нашли только его машину.

— Могу я на нее взглянуть? — спросил Слабак.

— Да, я на это рассчитывал, поскольку, должен признаться, там кое-что… — Он взглянул на Симмсов и добавил: — Можно обсудить это по пути.

Шериф вызвал Роулса и попросил привести своих помощников с кухни, где их угощали горячим кофе и сандвичами.

— А мы, значит, здесь как под арестом? — поинтересовалась Элис.

— На данный момент вам лучше всего остаться здесь, под охраной. Мне бы очень не хотелось, чтобы с кем-либо из вашей семьи случилось несчастье.

— То есть это для нашей собственной безопасности?

— Да, а еще у меня наверняка возникнут к вам новые вопросы.

— Могу я хотя бы прогуляться в сад, раз уж выглянуло солнце?

Шериф помедлил и взглянул на Слая, но тот едва заметно покачал головой.

— Нет, мисс, — сказал шериф. — Пожалуйста, оставайтесь в этой гостиной, а в случае необходимости воспользуйтесь ванной комнатой в том конце коридора. Если вам понадобится что-то еще, например, вы проголодаетесь, просто вызовите Роулса, и он, я уверен, все организует.

Элис надулась, но поняла, что шерифа не переубедить. Энтони попытался спорить, что они имеют право хотя бы перемещаться по дядиному дому, однако я быстро понял, что шериф умеет настоять на своем.

Путешествие к дорожке, на которой по-прежнему стояла машина, оказалось коротким, но плодотворным. Слабак и слышать не желал о том, чтобы ехать по грязи на «пирсе-эрроу», поэтому мы пошли пешком. К счастью, летнее солнце выглянуло из-за туч и с неба хотя бы не лил дождь.

Помощники шерифа не теряли времени даром. Один дежурил возле машины, в то время как трое других обыскивали лес.

— Ни следа полковника, сэр, — доложил тот, что остался у машины. — Хотя мы полагаем, что несчастный молодой джентльмен выполз на дорогу после того, как его ранили. Согласно вашим указаниям до машины мы не дотрагивались. Известно, когда подъедет специалист по отпечаткам?

— Уже скоро.

Теперь, когда Хэнслоу оказался в своей среде, я видел, что он не так уж глуп. Разумеется, ничто не могло убедить его отказаться от «подхода Шерлока Холмса», с лупой, бормотанием и нахмуренными бровями. Несколько раз Слаю пришлось заметить, что можно по-разному интерпретировать отпечатки ботинок и шин, обнаруженные Слабаком в грязи. Но это он лишь готовился.

Когда Алоизиус Хэнслоу перестал играть в Великого Детектива и всерьез посмотрел на увязший в грязи автомобиль, он понял то, до чего не додумался ни один из нас, и с такой легкостью, что буквально преобразился на глазах. Какая-то часть моего сознания отметила это преображение, однако вызванный словами Хэнслоу шок вытеснил все мысли из головы.

— Боже мой, Кролик! — сказал он. — Да это же не машина полковника!

У Слая отвисла челюсть — и, полагаю, не у него одного. Потом он улыбнулся и произнес:

— Расскажи, как ты догадался.

Я не мог полностью уследить за последовавшим потоком слов, однако уловил, что некоторые различия в радиаторах и других чертах автомобиля ничего не значили по сравнению с тем, что можно узнать, внимательно посмотрев — и понюхав через приоткрытое окно — на салон.

— Кролик, этот автомобиль не может принадлежать человеку с характером полковника.

Он был прав. Машина была завалена мятой бумагой, обрывками оберточной фольги и пустыми бутылками. Она воняла дешевым джином и другими малоприятными вещами известного, но не слишком достойного происхождения. Я вспомнил аккуратный ухоженный дом, в котором только что побывал, и понял, что Слабак не ошибся.

— Карлтон? — спросил Слай.

Натягивавший перчатки Слабак удивил меня, серьезно задумавшись над вопросом.

— Полагаю, что да. Шериф, вы сказали, что скоро подъедет специалист по отпечаткам?

— Да, он уже в пути. Но, Алоизиус, ты ведь понимаешь, что отпечатки Карлтона на его собственном автомобиле, если, конечно, это его автомобиль…

— Разумеется, абсолютно бесполезны. Но если мы найдем отпечатки полковника и мистера Роберта Харриса в салоне…

— Не думаю, что в последнее время в этот автомобиль садился кто-либо, кроме водителя, — заметил Слай, вглядываясь внутрь через боковое окно. — Слишком много мусора на сиденьях. Эта скомканная бумага была бы смята и расплющена. Полагаю, если вы отважитесь дотронуться до нее, то обнаружите, что это действительно «модел-ти» Карлтона. На самом деле, я вижу на заднем сиденье несколько адресованных ему конвертов. — Он отошел от машины. — Слабак, может ли «роллс-ройс» проехать по этой дороге?

— Только повредив краску. Вот почему мы пошли пешком.

— А фургон бакалейщика?

— Это тоже «модел-ти». Он не шире, чем эта машина.

— Я в замешательстве, — сказал шериф. — Мы получили только новые вопросы. Если это машина Карлтона, что же произошло с машиной полковника? И если в этой машине не было пассажиров, как здесь оказался мистер Роберт Харрис?

— Шериф, — произнес Слай, — без сомнения, ответы ждут нас в доме. Я бы хотел как можно скорее вернуться туда. Кроме того, боюсь, Карлтону Уэджу может грозить опасность.

— Уверяю вас, мои люди ищут его. Я намереваюсь заставить Симмсов припомнить места его недавнего пребывания.

Этим нам и пришлось удовольствоваться.

Когда мы вернулись в дом полковника, шериф направился в кабинет, чтобы воспользоваться телефоном, в то время как Слабак, получивший особые инструкции от Слая, двинулся к «силвер гоусту». Я последовал за Слаем на кухню, где перепугал молодую служанку, которая тихо вскрикнула. Пришлось просить повара не приводить в действие угрозу поколотить девушку. Слай поинтересовался, можно ли незаметно от Симмсов привести сюда Роулса и экономку, и служанка с готовностью согласилась.

Слай расспросил этих почтенных людей о приезде Симмсов, поблагодарил и вышел во двор, где остановился, созерцая служебные постройки. Слабак поспешил к нам.

— Ты был прав, Кролик. Пол грязный. Как не стыдно — пачкать такой автомобиль!

— Полагаю, они торопились. — Слай помолчал, затем очень мягко добавил: — Боюсь, теперь мне придется заглянуть в конюшню, Слабак.

— О. — Слабак побледнел.

— Быть может, ты осмотришь другие постройки, а со мной отправится Макс? Или сообщишь о своей находке шерифу?

— Я осмотрю другие постройки, если ты не против.

— Я буду рад, — ответил Слай.

— Тогда договорились.

Все вместе мы двинулись к постройкам. Хэнслоу тщательно избегал смотреть в сторону конюшни. Прежде чем мы подошли совсем близко, он сказал:

— В таком случае увидимся в доме. Но если я тебе понадоблюсь — ты же знаешь, что я приду, Кролик.

Слай положил руку ему на плечо.

— У меня нет ни малейших сомнений, Слабак.

Хэнслоу одарил меня долгим, очень долгим взглядом, затем сказал Слаю:

— Можешь рассказать ему о ней, если хочешь. Макс все понимает.

— Да, это правда. Спасибо, Слабак. Увидимся.

— Ах да! Э-э-э… Кролик, а что мне искать?

— Высматривай ружье, грязную одежду и тому подобные улики.

— Точно! — И он целеустремленно зашагал прочь.

Слай молчал, пока Слабак не отошел достаточно далеко, чтобы не слышать нас, затем улыбнулся мне.

— Тебя удостоили чести, Макс.

— Я догадался, — ответил я, наблюдая, как его друг идет к самому дальнему от конюшни зданию.

— Когда я ушел на войну, Слабак был лучшим наездником в округе. Разводил и тренировал чистокровок, выигрывал скачки. Конечно, его габариты не позволяли ему стать жокеем, но мало что на свете он любил так, как хороший галоп. В отличие от семейства полковника связи Хэнслоу крепки, и Алоизиус был особенно преданным братом. Обожал свою младшую сестренку — красавицу Гвендолин. Гвен нельзя было не любить. Живая, умная, и хотя и болтушка, не всегда прислушивавшаяся к голосу здравого смысла, но, как и брат, щедрая и добрая. Она им восхищалась.

Он замолчал, его лицо стало печальным. Вновь заговорил лишь у дверей конюшни.

— Это случилось на глазах у Слабака. Он наслаждался весенним днем и уже сворачивал к стойлам, когда навстречу ему выскочила Гвен верхом на лошади. Она крикнула: «Посмотри на меня, большой брат!» — а затем упала по неизвестной причине, которую никто Слабаку так и не смог объяснить, и сломала шею. Умерла мгновенно. Он не винил лошадь и даже не разрешил отцу застрелить животное, однако продал всех своих лошадей и снес конюшню. А через несколько месяцев стал преданным поклонником автомобилей. Произошла в нем и еще одна перемена. Мать Слабака сказала мне, что ее сын начал одеваться как Шерлок Холмс вскоре после смерти сестры. Она полагает, что, уподобляя себя Холмсу, способному решать загадки, объяснять необъяснимое, видеть крохотные улики, незаметные остальным, Слабак чувствует себя более комфортно в этом жестоком, бессмысленном мире.

— Знаешь, Слай, — ответил я, помолчав, — там, где мы с тобой побывали, все только и думали что об утраченных мечтах и желаниях погибших товарищей, о том, как мир лишился их потенциала. Однако иногда мы забываем, что и дома переживаешь утраты, горечь которых ничуть не меньше.

— Нет. — Он вздохнул. — Но даже хромая, мы должны двигаться вперед. Давай посмотрим, что мы можем сделать для полковника.

Слай открыл двери конюшни. Центральный проход устилала солома — а ведь в здании уже пять лет не держали лошадей.

— Чтобы Карлтон мог проспаться?

— Скорее чтобы кто-то мог скрыть следы в грязи, — возразил Слай.

* * *

Машина стояла в четвертом стойле, рядом с лестницей на сеновал. Я подумал, что нам понадобится Хэнслоу, чтобы подтвердить, что это «модел-ти» полковника — и, полагаю, для этого пришлось бы вывести машину из конюшни, — однако ни я, ни Слай не сомневались, что нашли пропавший автомобиль. Слай наклонился, изучая что-то на полу стойла, а я подошел к машине.

— Слай, на заднем сиденье пятна крови!

Он не ответил, и, подняв голову, я увидел, что он замер, а на его побелевшем лице написан крайний ужас.

Я трижды проклял себя за то, что не подумал о возможном кумулятивном воздействии событий этого дня на психику Слая.

— Бонифаций Слай, — произнес я тихо, но твердо, — ты здесь со мной.

Он моргнул, сглотнул, поднес дрожащую руку к голове, затем протянул ко мне, ладонью вперед.

На его пальцах была кровь.

— Слай! — воскликнул я. — Но как…

Он посмотрел вверх, и ему на лицо упала капля крови. Слай опустил глаза на меня и слабым голосом спросил:

— Это происходит на самом деле, Макс? Или мне снова кажется, что идет кровавый дождь?

— На самом деле, только… это не то, что ты думаешь, Слай! Сеновал!

Кажется, он пришел в себя, и мы кинулись к лестнице. И обнаружили полковника — живого, в сознании и в ярости, но очень слабого.

— Сделай для него что сможешь, — попросил меня Слай, пока я вытаскивал кляп изо рта полковника. — Я принесу твой медицинский саквояж из машины.

— Роберт! — прохрипел полковник. — Помогите ему!

— О нем уже позаботились, сэр, — сказал я, снимая повязку с его глаз и осматривая рану на голове. К моему облегчению, кровь свернулась, но потом рана открылась — возможно, когда полковник пошевелился, придя в сознание. Однако большое кровавое пятно на полу сеновала внушало опасения.

— Развяжите меня, чтобы я мог прикончить проклятую сучку и ее братца!

— Я вас развяжу, но постарайтесь лежать спокойно. Здесь шериф Андерсон, и он не позволит вашим племяннику и племяннице сделать ни шагу.

— А. Хороший человек Андерсон. — Полковник некоторое время рассматривал меня. Потом спросил: — Что за чертовщина приключилась с вашим лицом?

— Та же, что и с вашими манерами, сэр.

Он захихикал — и продолжал веселиться, когда несколько минут спустя появился Слай с моей аптечкой. Слай поднял брови.

— Истерика, — объяснил я.

— Это заразно, — кивнул Слай, чем вызвал у полковника новый приступ.

В конце концов мы промыли и зашили рану и уложили полковника в постель. Он отказался ехать в больницу и не согласился даже тогда, когда я предположил, что так он будет ближе к своему сыну.

— Сегодня я не в состоянии ни черта для него сделать, а вот Андерсону помочь могу. Если я поеду в эту проклятую больницу, они меня там накачают ко всем чертям, и вам это прекрасно известно.

Шериф Андерсон выслушал полковника и сказал, что нашли Карлтона.

— Этот план мог сработать, — сообщил Слай собравшейся в гостиной группе людей. Шериф Андерсон, Карлтон Уэдж, Симмсы (в наручниках и под присмотром мощного полицейского), Слабак и я, а также полковник, стойкий старикан. — Полковник Харрис, вы обязаны жизнью вашей экономке и посыльному из бакалейной лавки.

— Мы не собирались убивать дядю! — запротестовал Энтони, и сестра велела ему заткнуться.

— Возможно, я ошибусь в деталях, однако, полагаю, общая картина ясна, — продолжил Слай. — Прошлой ночью Энтони встретил Карлтона и без труда убедил его поехать в заброшенный сарай, где Энтони спрятал несколько бутылок джина. Карлтон, не догадывавшийся, что в алкоголь подмешано снотворное, проснулся много часов спустя, связанный, плохо помня события предыдущего вечера. Он смог освободиться, и помощники шерифа обнаружили его на дороге в деревню, где, как он думал, осталась его машина. Не сомневаюсь, Карлтон будет потрясен, узнав, что милый кузен Энтони хотел свалить на него убийство. Симмсы планировали заманить Роберта Харриса и полковника на уединенную дорогу, которой редко пользовались. Благодаря прошлым визитам они знали обычный распорядок дня в доме. Роулс, экономка, повар — все отмечают, что вы очень интересовались их делами. Посыльный из деревни приезжал рано утром, поэтому решить вопрос следовало немного позже, но не слишком поздно, поскольку Карлтон мог проснуться или его могли обнаружить далеко от того места, где ему следовало совершать преступление. Что они сказали вам по телефону сегодня утром, полковник?

— Элис сказала, что они встретили в деревне Карлтона и сообщили ему, что я хочу отправить его в клинику. Сказала, что он взбесился и собирается убить себя на одной из заброшенных дорог.

— Что?! — воскликнул Карлтон.

— Важной частью плана было заманить полковника подальше от дороги, чтобы случайный свидетель не увидел преступления. Поэтому «модел-ти» Карлтона отогнали на проселок. И Элис в «роллсе» следила за обстановкой.

— Не совсем, — заметил полковник. — Она встретила нас, чтобы показать путь, и поторапливала, восклицая, что Энтони побежал вперед. Села с нами в машину и доехала до того места, где лежал в засаде Энтони. К тому времени начался дождь, и весьма сильный.

— Что, я полагаю, не помешало их планам: убить полковника и его сына, свалить вину на Карлтона и ждать наследства. Нужно было, чтобы тела обнаружили — пропавших без вести чертовски трудно признать покойными, — поэтому они оставили машину Карлтона в качестве улики. Из-за дождя должно было показаться, будто она завязла в грязи.

— Она действительно завязла! — вмешался Энтони. — И мы не знали, как старый черт составил завещание, поэтому не собирались убивать его, пока не выясним.

— Энтони! Заткнись! — взвизгнула Элис.

— А, я должен был поверить, что это Карлтон ударил меня сзади, пока вы двое стояли и смотрели? Кажется, у вас в роду по отцовской линии водились идиоты.

— Все пошло не так, верно? — спросил Слабак. — Роберт не остался, чтобы помочь вам, сэр?

— Роберт не дурак. Понимает, что лучшее средство против вооруженных людей — убежать от них как можно дальше.

— И тогда Энтони выстрелил ему в спину, — сказал я. — И в голову, хотя, к счастью, эта пуля лишь задела его. Я говорил с доктором Смитом, и он заверил меня, что Роберт поправится. Вы же, Энтони, сядете на электрический стул.

— Нет! Нет! У меня нет оружия. Это была Элис. И нет смысла приказывать мне заткнуться, Элис, потому что я все скажу!

— Что произошло после того, как она застрелила его? — спросил Слай.

— Погода была ужасная, но я связал полковника, в то время как Элис охотилась за Робертом. Потом она прибежала обратно и сказала, что надо спешить — фургон бакалейщика поднимается на холм. Велела усадить полковника в его машину, отвезти на конюшню и ждать. Затем умчалась, вскочила в «роллс» и на бешеной скорости погнала к дому. Я подождал, пока проедет фургон, затем отвел машину к конюшне по одной из служебных дорожек. Мы знали, что слуги будут беседовать с посыльным на другой стороне дома, обмениваться деревенскими сплетнями и не заметят нас. И я все сделал, как она просила, даже отнес старого черта на сеновал, а это, скажу я вам, было непросто! Я действительно думал, что у нас все получится. Она даже догадалась захватить для каждого смену одежды, чтобы мы не появились в доме грязные и взъерошенные.

— Однако «роллс» создан для того, чтобы быть заметным, — сказал Слай, — и посыльный его заметил, а слуги удивились, почему вы так долго шли в дом. Более того, экономка увидела машину полковника и встревожилась.

— А еще вы испачкали пол «роллса»! — заявил Слабак, словно это было самое ужасное их преступление.

— Я что, обязана выслушивать этого фальшивого Холмса? — крикнула Элис.

В гостиной воцарилась тишина. Затем Слай сказал:

— Да, это пойдет вам на пользу. У него отличная голова и верное сердце, чем вы двое похвастаться не можете.

Как оказалось, Карлтон Уэдж был на пределе и с радостью ухватился за предложение полковника пройти курс лечения от алкоголизма. Мы помогли им найти достойное учреждение.

Доктор Смит начал время от времени заезжать в поместье Слая, спрашивая моего совета по тому или иному случаю. Работа мне нравится — но еще больше нравится помогать Слаю восстанавливаться и решать возникающие в ходе этого проблемы.

Алоизиус Хэнслоу по-прежнему одевается как Холмс и приглашает нас с собой после каждого звонка шерифа Андерсона. Теперь Слабак может глядеть на меня не морщась.

Слаю лучше, хотя случившееся на конюшне полковника немного отбросило его назад. Он поговаривает о возвращении в город, о чем прежде не хотел даже слышать.

Но пока мы живем за городом, там, где старики рассказывают мальчишкам о войне, а те из нас, кто видел ее вживую, надеются больше никогда ее не увидеть. Увы, напрасно.

* * *

Джен Берк — автор четырнадцати книг, в числе которых «Кости» (лауреат премии «Эдгар» в номинации «Лучший роман»), «Тревога» и «Посланник». Ее романы попадали в списки бестселлеров по версии «Ю-эс-эй тудей» и «Нью-Йорк таймс» и переведены на многие языки, а рассказы отмечены различными наградами.

Когда Джен училась в колледже, друг убедил ее прочесть «Собаку Баскервилей», и вскоре она приобрела полное собрание сочинений Дойла. Хотя с другом в итоге пришлось расстаться, любовь к Шерлоку Холмсу с годами лишь крепчала, и Джен считает, что произведения Конан Дойла не только повлияли на ее собственные книги, но заложили основу развернутой ею пропаганды улучшения общественной криминалистики. В 2006 году Берк создала некоммерческую организацию, занимающуюся поддержкой общественных криминалистических лабораторий в Соединенных Штатах.