Микаэле показалось, что весь мир вдруг круто накренился и поехал куда-то вниз. В отчаянии она уцепилась за борт галеры, как утопающий хватается за соломинку, и хрипло застонала, но рев моря и ветра заглушил ее голос.

Галера начала взбираться на новую волну, и молодая женщина, забыв о приличиях и достоинстве, поспешно свесилась за борт, где ее исстрадавшийся желудок расстался с последними остатками завтрака. Брызги холодной морской воды, оросившие лицо, принесли некоторое облегчение, и Микаэла, мертвенно-бледная, с выбившимися из-под платка мокрыми волосами, медленно выпрямилась, не выпуская из дрожащих рук спасительный борт.

На палубе какой-то незнакомый человек выкрикивал команды, выстукивая на барабане стремительный ритм; подчиняясь ему, сидевшие на деревянных ящиках гребцы дружно налегали на длинные весла, вставленные в круглые отверстия в бортах. Все они были арендаторами или родственниками даншенских Кемпбеллов.

Узкая длинная галера «Габриэль», блестевшая на солнце мокрой дубовой палубой, мчалась вперед, но внезапно она замедлила ход и стала сильно раскачиваться из стороны в сторону. Микаэла подняла глаза – большой квадратный парус на мачте выгнулся дугой, до предела натянув веревки. Стоявший в носовой части Дайрмид что-то прокричал, и несколько гребцов, бросив весла, подскочили к мачте. Быстро и ловко свернув парус, они привязали его крепкой веревкой к перекладине. «Значит, Дайрмид решил идти дальше только на веслах, – сообразила Микаэла. – Наверное, это для того, чтобы сильный ветер не сбил нас с курса…»

Она перевела взгляд на лэрда – Дайрмид стоял на палубе прямо, расправив плечи, как будто под ним была земная твердь, а не громадная толща воды. Ветер трепал его буйную гриву, за спиной то опускался, то вновь вздымался к ярко-голубому небу изогнутый нос корабля, сам же он казался воплощением уверенности и силы.

Сказав несколько слов верному Мунго, лэрд оставил место капитана и, осторожно обходя мотки канатов, направился на корму, где уже два часа, то есть с самого отплытия, на одной из бочек сидела, скорчившись в три погибели, Микаэла. Горец уже несколько раз подходил к ней с намерением поговорить, но она отвечала так неохотно и бросала на него такие яростные взгляды, что он долго возле нее не задерживался.

Вот и сейчас при его приближении она неприязненно отвернулась и подобрала под себя ноги, продолжая, впрочем, держаться за борт. Почему Дайрмид не оставляет ее в покое? Что ему от нее нужно? Если бы он знал, как ей хочется провалиться куда-нибудь, исчезнуть, раствориться без следа – такой униженной и несчастной она себя чувствует!

– Вам уже лучше, Микаэла? – раздался за ее спиной участливый голос лэрда.

Опершись локтями на борт, она отрывисто сказала:

– Да, лучше! Уходите!

– Вот как? – Лэрд сел возле нее на моток каната. – Что-то не верится, что вам действительно полегчало.

– Уходите, прошу вас, – повторила она слабым голосом, хватая ртом воздух.

– Не упрямьтесь, милая, – сказал Дайрмид, кладя ей на спину руку, и продрогшая до костей Микаэла тотчас почувствовала исходившее от него тепло. – Пойдемте на середину корабля, там меньше качает, вам сразу станет лучше!

Микаэла только покачала головой. Во-первых, она была уверена, что нигде на этом сотрясаемом ударами волн корабле не сможет чувствовать себя лучше, а во-вторых, ей претила даже мысль о том, чтобы выйти на палубу: ведь тогда ее плачевное состояние увидят целых тридцать мужчин.

Внезапно свет померк в ее глазах, она застонала и снова свесилась за борт. Испугавшись, что она упадет, Дайрмид схватил ее за плечи. Когда приступ тошноты прошел и молодая женщина, вконец обессиленная, откинулась назад, он усадил ее на прежнее место и осторожно убрал с лица мокрые волосы.

– Уйдите! – вне себя от смущения и досады, прошептала она раздраженно.

– Я же только хочу помочь, Микаэла! Поверьте, я вас очень хорошо понимаю. Я сам когда-то страшно мучился от морской болезни.

– Вот как? – удивилась Микаэла. – Неужели вы тоже страдали этим недугом?

– О, много раз! Но я научился с ним бороться. Ну-ка, попробуйте это. – Он вытащил из складок пледа какой-то сморщенный желтый кусочек, похожий на дольку сушеного яблока. – Засахаренный имбирный корень очень помогает при качке. Видя ваши страдания, я хотел предложить вам его раньше, но вы так сердито со мной разговаривали, что я не решился. Положите имбирь под язык и пососите.

Микаэла сморщила нос:

– Мне плохо, я не могу!

– А вы попробуйте. Нужно совсем немножко. – Он оторвал от кусочка узкий краешек и засунул его Микаэле в рот.

Лекарство оказалось довольно острым, но приятным на вкус. Микаэла пососала его и стала ждать, что будет. Новый подъем галеры швырнул ее на Дайрмида, после чего их обоих окатило солеными брызгами, и лэрд обнял молодую женщину за плечи.

– Ну как, уже лучше? – спросил он, всматриваясь в ее глаза.

– Кажется, да, – неуверенно ответила она. Ее мутило, но уже не так сильно, как раньше.

– Очень полезная вещь, этот имбирный корень, – заметил Дайрмид, – хотя, к сожалению, помогает не всем.

Микаэла оглядела палубу – Мунго смеялся над чем-то с барабанщиком, который, отвлекшись, оставил на время свое занятие.

– Ваш корабль очень напоминает галеры викингов, – сказала она. – Мне еще не доводилось путешествовать на таких судах, только на больших европейских кораблях и на лодках.

– Вы правы, моя галера построена по образцу древних галер викингов, – с нескрываемой гордостью ответил лэрд. – Такие корабли гораздо лучше подходят для наших мест, чем широкие европейские суда с глубокой осадкой. Наши галеры быстрые, легкие в управлении, они годятся и для торговли, и для войны.

– Для войны? – удивленно подняла на него глаза Микаэла.

Дайрмид пожал плечами:

– Что же делать? Шотландия постоянно воюет. Роберт Брюс несколько раз призывал мои галеры под знамена своего флота, но большую часть времени я использую их для торговых дел и путешествий.

Микаэла задумчиво кивнула, продолжая сосать кусочек имбиря, как леденец. Тошнота почти прошла, но она боялась, что болезнь вернется, и когда нос галеры в очередной раз взмыл к небу и рухнул вниз, по привычке метнулась к борту. Однако, к ее удивлению, ничего не произошло. Она выпрямилась и изумленно воззрилась на Дайрмида.

– Я вижу, имбирь на вас действует, – удовлетворенно улыбнулся он.

– Похоже на то, – согласилась Микаэла. – Теперь у меня только голова слегка кружится… Сколько нам еще плыть?

Дайрмид показал рукой на три далеких темных конуса в море прямо по курсу галеры, которые четко вырисовывались на фоне бежавших по небу облаков.

– Видите те горы вдали? Это горы острова Джура. За его южной оконечностью находится островок поменьше, это и есть Глас-Эйлин. Чтобы добраться до него, нам потребуется еще час, может быть, два. Наш ход замедляют неблагоприятные течения – ведь от течений галеры зависят даже больше, чем от ветров.

Микаэла кивнула.

– Здесь всегда такое неспокойное море? – спросила она.

– Нет, – усмехнулся Дайрмид. – Иногда наше море ведет себя смирно, становится спокойным и прозрачным, как зеленое венецианское стекло, гладким и блестящим, как лед. Бывает, облака покрывают все небо так плотно, что не видно горных вершин, и ветры послушно дуют туда, куда нам надо. Но бывает и по-другому: воды темнеют, покрываются бурунами и белыми барашками, как сейчас, – тогда жди шторма. Однако нам нечего бояться: все три мои галеры справятся с любым штормом!

Микаэла повернулась к нему и заглянула в его прозрачные серые глаза – они сверкали от возбуждения и гордости, как кристаллы горного хрусталя.

– Я вижу, вы просто влюблены в море и в свои корабли, – негромко сказала она.

– Что правда, то правда, – усмехнулся он. – В отличие от вас… Знаете, что мы собираемся сделать? Доберемся до Джуры как можно быстрее, а затем пойдем вдоль береговой линии, соблюдая все меры предосторожности, чтобы не сесть на мель, не врезаться в скалы и не попасть в сильное течение. – Он привлек Микаэлу к себе и спросил, озабоченно заглядывая ей в глаза: – Вам уже легче?

Она и в самом деле чувствовала себя намного лучше, чем раньше. Может быть, действительно помог засахаренный имбирь, но Микаэле не хотелось так думать. Ей казалось, что благотворное воздействие оказало на нее присутствие Дайрмида, его поддержка и искреннее сочувствие. Утвердившись в этой мысли, она прислонилась к его широкой груди, как утопающий, только что вышедший победителем из поединка с волнами, прижимается к спасительной скале.

Из ее памяти мигом исчезли все переживания и мучения последних дней – ведь Дайрмид был рядом с ней! Думать ни о чем другом она не могла и не хотела. Для нее больше не существовало мира за пределами того крохотного кусочка палубы, на котором стояли они с Дайрмидом, словно они были единственными людьми во всей Вселенной. Микаэла подняла на горца счастливые глаза и, встретившись с его сияющим взглядом, поняла, что он чувствует то же самое. На губах Дайрмида появилась знакомая, чуть кривоватая улыбка, и сердце молодой женщины сжалось. Ах, если бы можно было остановить бег времени! Ей не хотелось думать о том, что будет дальше…

– Я научу вас не бояться морской болезни, милая. Смотрите туда – далеко-далеко, как можно дальше от корабля, от волн, которые разбиваются о его борт. И стойте свободно, чуть покачиваясь в такт его движению. Вот так! – Он обеими руками взял ее за талию, показывая, как надо двигаться. – Немного сноровки – и вы станете заправским моряком. Ну-ка, постарайтесь сохранить равновесие!

От прикосновения его властных рук по спине Микаэлы пробежала уже привычная дрожь, она никак не могла сосредоточиться на том, что делала. Но наконец ее попытка собраться с мыслями удалась; твердо уверенная, что Дайрмид не даст ей упасть, Микаэла расставила ноги пошире, чуть согнула колени, стараясь уловить ритм раскачивавших палубу волн, и стала смотреть вдаль, на пенистые буруны. В отдалении от корабля и ветер, похоже, дул не так яростно, и волны выглядели не такими свирепыми, как те, что бились о борт галеры. Микаэла почувствовала, что успокаивается, и с облегчением улыбнулась.

Дайрмид наблюдал за ней с удовлетворением.

– Не хочу вас пугать, – сказал он, – но этот ветер предвещает шторм. Там, вдалеке, волны только кажутся безобидными.

У Микаэлы округлились глаза.

– Но ведь мы успеем добраться в Глас-Эйлин до шторма, не правда ли?

– Конечно, – успокоил ее Дайрмид. – При желании мы могли бы даже вернуться до шторма домой, потому что иногда он заставляет себя ждать несколько дней.

Горец поднял голову, и ветер разметал его каштановую гриву, придав ему диковатый вид. Микаэла посмотрела снизу вверх на его сильную шею, решительный подбородок, серые глаза, потемневшие, как море в ожидании шторма, и ее сердце затрепетало от любви. О, он был прекрасен, этот свирепый на вид великан с доброй, ранимой душой! Стоя рядом с ним над бесновавшимися волнами, она ощущала в себе новую, неведомую прежде силу, бесконечную и мощную, как само море. Силу, которую рождала в ней близость этого человека…

Внезапно молодая женщина вздрогнула и опустила глаза. Как она могла так забыться?! После возвращения в Даншен она навсегда покинет замок, и то внимание, которое проявил к ней сегодня лэрд, ничего не изменит. Да, ее тянет к Дайрмиду так, словно они две половинки одного целого, но увы – они встретились слишком поздно и никогда не смогут принадлежать друг другу…

Микаэла высвободилась из его объятий и отодвинулась, чувствуя, что в душе что-то оборвалось.

– Вам опять плохо? – забеспокоился Дайрмид.

Она покачала головой и отвела глаза.

– Со мной все в порядке, милорд, не стоит обо мне беспокоиться.

– Но я не могу не беспокоиться!

Она даже не повернула головы в его сторону, но Дайрмид не уходил. Они долго стояли рядом, не произнося ни слова, и ветер раздувал их волосы и одежды. Микаэла смотрела на бурлящее, вспененное море и думала о том, как много, несмотря ни на что, дала ей встреча с этим удивительным человеком. Палуба по-прежнему ходила ходуном, волны неистово бились о борт корабля, но они уже не пугали Микаэлу. Благодаря Дайрмиду она стала сильнее и могла противостоять своим страхам. Она дала себе слово никогда не забывать урока, который он ей преподал, и впредь всегда искать опору в самой себе.

Дайрмид задумчиво смотрел на бурлящую полосу прибоя у высокого скалистого берега острова Джура. Тысячи птиц – чаек, бакланов и белогрудых гусей, которые собирались обычно в этих местах на зимовку, – кружили в небе или сидели на скалах возле гнезд, спрятанных в расщелинах. Горец вздохнул, завидуя их свободе, и повернулся к Микаэле.

Маленькая, хрупкая, но с гордой осанкой настоящей леди, она смотрела вверх на проплывавшие мимо скалы с благоговейным ужасом. Путешествие явно утомило ее – она осунулась, побледнела, под глазами залегли тени. Волосы под платком развились, упали на плечи, полы мокрой одежды раздувались и хлопали на ветру, но Микаэла даже не пыталась привести себя в порядок. Глядя на нее, Дайрмид с нежностью улыбнулся – она казалась ему замерзшим усталым ангелом, опустившимся с небес на корму его корабля, чтобы немного отдохнуть.

Ему страстно хотелось обнять ее, согреть на своей груди, покрыть поцелуями бледное лицо, но он сдерживался, помня о том, что стояло между ними. Его чувство к ней росло с каждым днем, и он боялся, что скоро уже не сможет с ним справиться. Однако Дайрмид прекрасно понимал, что это было бы гибельно для них обоих! Что он может дать Микаэле? Ничего – ни настоящего, ни будущего, ни истинной радости. И все потому, что много лет назад он допустил одну-единственную, но роковую ошибку! Разве он мог тогда знать, что через пять лет последствия этой ошибки станут непреодолимым барьером на его пути к счастью?..

Дайрмид тяжело вздохнул. На маленьком островке по другую сторону Джуры находился монастырь, где жила его жена Анабел. Может быть, она согласится выполнить условия, на которых их злополучный брак наконец будет расторгнут, если хорошенько попросить ее об этом? Ведь теперь все в его жизни зависит от нее!

По решению церковного суда Анабел отправили в монастырь послушницей, но судьи пообещали развести ее с Дайрмидом, если она примет монашеский обет и пожертвует свои земли церкви.

При этой мысли в сердце лэрда встрепенулась надежда, но тут же угасла, потому что он знал: Анабел Максуин никогда не согласится постричься в монахини. Кто-кто, а она меньше всего подходила на роль кающейся грешницы, и церковный суд ей тут не указ. Раньше Дайрмиду было совершенно безразлично, что делает, как живет и о чем думает женщина, которая стала пять лет назад его женой. Но сейчас, когда в его жизнь вошла Микаэла, он не мог упустить никакой, даже самой призрачной возможности получить развод. Дайрмид решил, что поедет к Анабел и попросит ее принять постриг, хотя был уверен, что она ни за что не согласится…

Он попытался представить себе бывшую жену в монашеском клобуке, но у него ничего не вышло – черный цвет, символизирующий отказ от мирских радостей, скромность и смирение, совершенно не вязался с образом Анабел. Его жена была высокой пышнотелой женщиной с копной роскошных рыжих волос и белой кожей, мгновенно вспыхивавшей от любовных ласк. Каждой клеточкой тела Анабел источала манящую женственность, в ловушку которой легко попадались мужчины. Но за этой чувственной внешностью скрывался изощренный, недобрый ум…

Дайрмиду вспомнился последний день перед отъездом жены в монастырь. Она была в ярости, ей хотелось его побольнее уязвить.

– Меня приговорили к заточению в монастырь, – сказала она тогда, кипя от ненависти, – но я все еще твоя жена и останусь ею до конца своих дней. Так что ты тоже узник, Дайрмид! Но если у моей тюрьмы есть стены, то твоя тюрьма – без стен и запоров, и она будет с тобой везде, куда бы ты ни поехал. Ты обречен на одиночество: никогда тебе не иметь ни жены, ни детей, и твой замок перейдет к кому-нибудь из братьев, а не к твоим наследникам, потому что их у тебя не будет! – С этими словами она развернулась и вышла, хлопнув дверью.

Больше они не виделись. Дайрмид посылал монастырю на ее содержание деньги, продукты, привезенные из торговых поездок, шерстяную пряжу, но ни разу не приехал проведать Анабел сам. Пожалуй, ни один самый коварный и жестокий враг не принес ему столько боли и страданий, сколько Анабел Максуин, его жена…

– Дайрмид! – позвала Микаэла.

Он тряхнул головой, прогоняя тяжелые воспоминания, и посмотрел на нее. Она показывала рукой туда, где за высокими прибрежными утесами Джуры, усеянными бесчисленными стаями шумных птиц, виднелось несколько маленьких скалистых островков. На самом большом из них возвышался величественный замок, темный силуэт которого резко выделялся на фоне лазурного неба.

– Да, – кивнул Дайрмид, – это и есть Глас-Эйлин.

Когда галера подошла поближе, Микаэла восхищенно ахнула. Вид и впрямь открывался великолепный. Остров Глас-Эйлин имел вытянутую клинообразную форму; дальний его конец, широкий и низкий, зарос зеленой травой, казавшейся особенно яркой в обрамлении желтого песка пляжей; по средней части острова тянулась череда пологих холмов, а ближняя, самая узкая часть заканчивалась высоким утесом, выдававшимся далеко в море. На этом-то утесе и стоял знаменитый замок, могучие стены которого, сложенные из золотистого песчаника, казались королевской короной, венчавшей голову морского великана.

– Мы высадимся там и поднимемся к замку пешком? – спросила Микаэла, показывая на низкий берег острова.

– Нет, есть гораздо более короткий путь, – ответил Дайрмид. Он вернулся на нос судна и стал отдавать гребцам команды. Галера замедлила ход и начала приближаться к утесу. Наконец расстояние между ними уменьшилось настолько, что Микаэла вскрикнула от ужаса: казалось, еще немного – и волны разобьют корабль в щепки. Но, к ее изумлению и радости, ничего подобного не случилось – нос галеры вдруг скользнул в узкую расщелину, уходившую далеко в глубь скалы. Направляемое ловкими руками Мунго, судно медленно двигалось вперед, во мрак, но прежде чем оно полностью погрузилось в темноту, рядом с Микаэлой вновь оказался Дайрмид.

– На этом острове множество таких расщелин, – сказал он, легонько касаясь ее руки, и голос, усиленный эхом, перекрыл шлепанье весел и плеск воды. – Мы подплывем к самым воротам замка.

– О, я еще никогда не видела ничего подобного! – восторженно прошептала она.

Впереди замаячило светлое пятно, тоннель расширился, и корабль оказался в просторном каменном зале, только вместо пола в нем была вода. Зал освещало янтарно-желтое пламя нескольких факелов, закрепленных высоко на стенах. От воды вверх уходила вырубленная в камне лестница, устрашающе крутая и узкая. Причалив к ее ступеням, гребцы крепко привязали перекинутый с галеры канат к железному кольцу, вмурованному в стену. По другую сторону лестницы плавали две утлые маленькие лодочки, тоже привязанные веревками к кольцам в стене.

Проверив, надежно ли закреплена галера, лэрд наклонился, взял висевший на стене бараний рог и протрубил короткую мелодию, которой всегда оповещал о своем возвращении домой в Даншене. Совершив этот ритуал, он подошел к Микаэле, взял ее за руку и помог сойти на берег. Рука молодой женщины заметно дрожала; Дайрмид перехватил испуганный взгляд, который она бросила на крутые ступени.

– Такая лестница очень удобна для обороны замка, – объяснил он. – По ней могут беспрепятственно пройти только друзья хозяев, а врагам здесь приходится плохо: нападающие вынуждены подниматься поодиночке, поскольку для двоих просто не хватает места.

– Должно быть, именно здесь погибли люди моего брата, – со вздохом заметила Микаэла.

– Верно. Но нам нечего бояться: ведь мы желанные гости. Так что поднимайтесь без страха, миледи!

Микаэла кивнула и шагнула на самую нижнюю ступень, о которую билась мелкая волна. Дайрмид заметил, как медленно и неуверенно она ступает, и у него сжалось сердце от любви и сострадания. Как же он мог забыть, что она только-только оправилась от приступа морской болезни? Бедняжка, у нее, должно быть, раскалывается голова и ноги как ватные!

Бережно поддерживая Микаэлу за талию, Дайрмид повел ее наверх, и наконец они оказались на широкой площадке перед высокой стрельчатой дверью. Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появилась молодая женщина с блестящими медно-рыжими волосами. Она была одета в просторное платье из серой шерсти, которое, однако, не могло скрыть ее громадный живот. Увидев Дайрмида, женщина тотчас бросилась ему на шею.

– Здравствуй, здравствуй, мой родной! Если б ты знал, как я рада, что ты приехал!

Ее смех звенел, как серебряные колокольчики.

– Я тоже очень рад тебя видеть, Сорча. Ты прекрасно выглядишь, – широко улыбнулся лэрд.

Она подставила ему щеку для поцелуя, и в ее серых, как у него, глазах сверкнул золотистый огонек.

– А кто эта милая девушка, которую ты привез с собой? – лукаво спросила она, но, взглянув на Микаэлу, изменилась в лице. – Ой, ей, кажется, нехорошо! Как бы она не упала в обморок!

Дайрмид успел подхватить Микаэлу, которая начала медленно сползать по стене на пол.

– Это врач, леди Микаэла, я привез ее для тебя, родная, – торопливо объяснил он сестре. – Но, похоже, сначала тебе самой придется о ней позаботиться. Морские путешествия – явно не ее стихия!

– Бедняжка… – Сорча с неожиданной в ее положении грацией бросилась к гостье и подхватила ее под руку. – Отведем ее в дом, я сделаю все, чтобы она поправилась как можно скорее.