— Черт побери, нашей дружбе явно приходит конец, — пробормотал Питер. Он скорчился на сиденье повозки и поправил газовую вуаль. — Клянусь, милорд, на следующем же турнире, который будет объявлен в наших краях, я поднатужусь и выиграю столько земли, что наконец-то смогу бросить службу.

Натянув вожжи, Николас обернулся.

— Если мы выйдем из этой переделки живыми, то я и сам дам тебе землю и буду счастлив, если ты скроешься с моих глаз. И старая бабка не могла бы надоесть больше.

— Старой бабке не пришлось бы сбривать усы ради друга. — Питер расправил складки на юбке.

Николас искоса взглянул на него, стараясь скрыть улыбку.

— Может быть, и нет. Но я слишком высок для роли девушки. Пригладь-ка свои очаровательные рыжие кудри, и нас пропустят немедленно.

— Это безумный план, — недовольно проворчал Питер. Он вытянул ноги и закинул башмаки на край повозки.

— Но ведь карнавальные костюмы — обычное дело в Двенадцатую ночь.

Питер опять недовольно заворчал.

— Под этим хорошеньким платьицем и плащом у тебя доспехи и оружие, — пытался успокоить его Николас. — Можешь снять женскую одежду, как только мы проникнем в замок, если она тебя так нервирует.

— Чувствуешь себя полнейшим идиотом, — пробормотал Питер.

— Даже с твоим нежным детским личиком играть роль женщины лучше в темноте, — заметил Николае. Они уже подъезжали к замку, и барон снова подстегнул ленивых быков. — Как ты думаешь, часовой пропустит двух вооруженных рыцарей?

— Разумеется, не пропустит. Но мельника и его жену, тем более с грузом эля и свежего хлеба к столу графа, пропустит непременно.

— Я тоже так считаю. Желательно, чтобы все прошло гладко. Я заплатил почти годовой доход мельника за эту повозку, да столько же раздал в деревне за хлеб, эль и одежду. Будь добр, сядь, как подобает порядочной женщине. Мы уже подъезжаем к мосту.

Николас натянул капюшон плаща, чтобы закрыть лицо. Но в густом снегопаде и так трудно было что-либо разобрать. Сугробы высились на земле, на крепостных стенах и у их подножия, мерцая в сумеречном свете.

— Эгей! Стража! — громко выкрикнул Николас. Стражник проявил досадную подозрительность, и Николас широким жестом указал на повозку.

— Я Томас — мельник. Везу свежий хлеб, который лорд Уайтхоук заказывал к празднику.

— Что-то ты поздно! — пожурил часовой. — А кто это там с тобой?

— Моя жена. Они с деревенскими женщинами старались изо всех сил. Может быть, и поздно, но мы все-таки приехали и надеемся, что дворецкий сейчас же с нами расплатится. У меня есть еще три бочки двойного эля!

— Двойной эль, неужели?

— Да, кентский трактирщик прислал. Все сомнения тут же улетучились, и повозку пропустили. Застонал и опустился подъемный мост. Николас повел быков, но его остановили. Часовой потребовал, чтобы все оружие, которое есть у мельника, сейчас же сдали ему. Николас пожал плечами и распахнул плащ, чтобы показать, что на поясе у него нет ни меча, ни ножа. Под длинным плащом оказалась лишь длинная шерстяная рубаха, шерстяные штаны и грубые высокие башмаки, зашнурованные почти до колен. Взлохмаченные волосы спускались до самых глаз, лицо заросло неаккуратной щетиной. Крестьянин, да и только. Рядом с ним Питер придерживал полы голубого плаща, из-под которого виднелось платье, скрывающее доспехи, и улыбался как можно жеманнее. Стражник, успокоенный, кивнул и пропустил их во двор.

Там Николас спрыгнул с козел и начал помогать Питеру, чьи рыжие кудри выбивались из-под накидки. Солдат, наблюдающий за ними при свете факела, подмигнул и улыбнулся. Питер ответил улыбкой на улыбку и тут же отвернулся.

Вышли слуги и начали выгружать большие и глубокие корзины, доверху наполненные круглыми буханками, и носить их в зал. Другие пытались снять тяжелые и неудобные бочонки с элем. Последнюю корзину Николас взял сам.

Они с Питером направились через двор к башне, увязая в свежем снегу. Факелы, мерцающие на высоких шестах, освещали двор странным светом и превращали снегопад в волшебные искры.

— Безумный, — прошептал Питер.

— Заткнись, кретин, — не остался в долгу Николае. — Как только окажемся внутри, разыщем Эмилин и детей, выведем их во двор, а там уж будем решать — вызывать отряд или покидать замок тем же путем, что и вошли в него.

— Смешной план. Нападение и бой — вот это я понимаю.

— Жаль, что ты никогда не жил в лесу, — рассудил Николае. — В некоторых обстоятельствах гораздо предпочтительнее перехитрить врага, чем победить его в бою. — Он со значением кивнул, и Питер посмотрел на противоположную сторону двора.

Дальний его конец напоминал ярмарку лошадей. В загоне их стояло больше двух сотен. Множество рыцарей слонялось вокруг, и толпы слуг бегали туда-сюда с попонами, мешками с овсом и щетками. И кузня, и оружейная мастерская были ярко освещены — там кипела жизнь: с шумом и стуком подковывали коней, чинили копья, точили мечи и ножи, обновляли износившуюся упряжь.

Недалеко от оружейной мастерской стояли два военных орудия: деревянная метательная машина и таран на колесах, который массивными цепями был прикреплен к каркасу. Оба этих чудовища сейчас оказались припорошены свежим снегом.

Питер тихонько присвистнул:

— Да уж, неплохое снаряжение, ничего не скажешь!

Оба поглубже надвинули капюшоны и заспешили к черному ходу в башню.

— Поскольку мы доставляем хлеб, сначала исследуем жилую половину. Если они там, то нам повезло.

Он поудобнее взял тяжелую корзину и осторожно оглядел двор. К счастью, мельник с женой ни у кого подозрения не вызывали. Их без труда пропустили в башню. Внутри со всех сторон их окружили тепло, шум, свет. Свечи и факелы ярко горели, и их тонкий, едва уловимый дым наполнял воздух, пощипывая Николасу глаза. Он вдохнул дразнящий аромат жареного мяса, пряных приправ, но голода не почувствовал — все заглушала холодная жажда мести.

Длинный, с высоким потолком зал был полон мужчин — главным образом, пьяных. Все ели, пили и громко разговаривали. В гуле голосов тонула веселая музыка, которую в противоположном конце зала исполняла группа музыкантов. Николас отметил, что все, кроме личной охраны короля, были без оружия. Такое не позволялось во время пира, особенно когда пируют рыцари в перерыве между боями.

Стол короля находился на возвышении. Николас сразу заметил Джона — его темноволосую голову, унизанные кольцами руки, которыми он жестикулировал во время разговора. Рядом сидел Уайтхоук — и Николас быстро отвернулся.

Николас рассудил, что первым делом нужно искать наверху. Он отыщет Эмилин, даже если придется все в этом замке перевернуть вверх дном.

Группа солдат обратила на мельника внимание и потянулась к хлебу. Николас не сказал ни слова против, стараясь наклонить голову пониже, хотя в этом крестьянине со спутанными, закрывающими глаза волосами вряд ли кто-нибудь смог бы узнать Николаев Хоуквуда.

За его спиной Питер уже успел отвесить оплеуху какому-то шустрому мужичку. Николас повернулся.

— Это моя жена, сэр, смею сказать, — пояснил он и занял руку солдата буханкой хлеба. Кивком позвал Питера за собой наверх.

Поднявшись на галерею, они обогнули колонну и исчезли из виду.

— Ради всего святого, — прошипел Питер, — быть пойманным в таком виде перед королем и сотней солдат — страшней позора и не придумаешь! — Он сорвал плащ, платье, накидку с головы и с яростью запихнул их в корзину. — Попытаю счастья в доспехах, — пробормотал он, поправляя кольчугу и натягивая на голову тяжелый капюшон.

— Здесь полно наемников с самым разным оружием, с любым из них ты можешь хоть сейчас сразиться в поединке. Но ради Бога, убери свой меч!

Вытащив меч из ножен, Питер спрятал его в большую корзину, закрыв полой плаща.

— Ну, милорд, так где же их держат?

— Прекрасный вопрос, надо признаться! — ответил Николас. — Может быть, нам стоит обследовать верхние этажи, а потом уже спуститься? — С минуту он подумал и начал пониматься вверх по лестнице.

— Стой! — прошептал Питер. — Посмотри! Вон у той двери стоит стражник! Николас обогнул колонну.

— Да, — шепотом согласился он, — ты считаешь, стоит поинтересоваться, как он поживает?

— Эй, сержант! — позвал Питер, подходя к конвойному, — меня послали, чтобы я тебя сменил. Ты уже посидел за праздничным столом? Отведал двойного эля, который только что прибыл?

Воин удивленно заморгал.

— Нет, я лишь выпил каплю вина. — Он нахмурился. — Вас прислал лорд Уайтхоук?

— Да, но я из войска короля. Нам приказано, пока мы здесь, объединиться с людьми Уайтхоука. А он сам пьян в стельку. Удивительно, но он еще помнит, что здесь творится. — Питер кивнул в сторону двери.

— Они спят — тихо, как в могиле, — признался сержант.

— Ну и славно. Нам меньше работы, так ведь? А вот и мельник — только что привез свежий хлеб, — радушно продолжал Питер. Стражник посмотрел в сторону Николаса, не спеша проходившего мимо. Питер внезапно обхватил часового за шею, сжав так, что тот не смог и пикнуть. Николас же моментально вытащил меч из корзины и рукояткой ударил его по голове. С тихим стоном простак мешком повалился на пол. Питер посадил его, прислонив спиной к стене, потом поднял стоявшую неподалеку кружку с остатками вина и выплеснул их в лицо часовому.

— Пьян, — коротко приговорил он. Николас прижался лицом к щели между косяком и дверью.

— Эмилин! — позвал он громким шепотом. Склонил голову, ожидая ответа. Ему не хотелось ошибиться. — Кристиен!

За дверью раздались легкие шаги.

— Кристиен спит, сэр, — ответил тонкий голосок,

— Изабель! Ты в порядке? Остальные с тобой?

— Все нормально, милорд. Вы принесли нам поесть? Я очень голодна, — пожаловалась девочка.

— Отойди-ка. — Николас вытащил тяжелый лом, укрепленный в стене, и с силой вогнал его в щель между дверью и каменным косяком. Дверь открылась, и они с Питером проскользнули внутрь.

Изабель стояла у кровати, пытаясь разбудить Бетрис. Кристиен сел на своей подстилке, сонно мигая, а девушка наконец проснулась и в страхе прижала к себе Изабель.

— Тише, — успокоил няньку Питер. — Мы здесь для того, чтобы освободить вас. Собери детей, только без шума. — Бетрис кивнула и начала одевать малышей.

Николас стоял у двери, тяжелым взглядом осматривая комнату.

— Где же леди Эмилин? — наконец спросил он тихо и сдержанно.

Кристиен поднял на него глаза.

— Она тоже сначала была здесь, но потом лорд Уайтхоук забрал ее.

— Куда? — требовательно произнес барон. Бетрис встала около Кристиена на колени, помогая ему надеть плащ.

— Мы не знаем, милорд. Это случилось уже давно.

— Милорд, — неожиданно заговорил Кристиен, подпрыгивая от нетерпения, пока Бетрис застегивала плащ у его горла. — Я знаю, где она. В темнице.

— В темнице? — резко переспросил барон. Он опустился на колени, чтобы смотреть мальчику прямо в глаза. — Расскажи мне все, что знаешь!

— Я не спал. А они думали, что сплю. Он приказывал отдать что-то ему, по-моему, он говорил о каком-то шипе, но она отказалась. Он ударил ее, но она снова отказалась. И тогда он сказал, что ей не понравится его темница. И забрал ее.

Николас на мгновение закрыл глаза, стараясь дышать ровно.

— Спасибо, Кристиен. — Он поднялся и повернулся к Питеру. — Если он причинит ей зло, то, не проживет и дня.

— Согласен. Но прежде мы должны сделать то, зачем пришли сюда.

Коротко кивнув, Николас подошел к окну и приоткрыл его. Высунув голову, тщательно осмотрел стену под окном, стараясь разглядеть что-нибудь сквозь снегопад. Ветер безжалостно трепал его волосы.

— Мы можем лишь попытаться. Подай сигнал. Питер поднял с пола пучок соломы из подстилки, подошел к камину и поджег его. Получился ярко пылающий факел. Высунув руку из окна, он помахал им, а потом отпустил на волю ветра и снега. Факел упал и сейчас же потух.

Николас повернулся к Бетрис, которая уже собрала Кристиена и Изабель и повернулась, чтобы поднять с кровати малыша Гарри.

— Осторожно, — попросил он. Девушка взглянула на него. — Постарайся, чтобы он не проснулся:

очень уж он шумный парень.

— Помнишь яблоню? — спросил Николас Кристиена. — Сейчас будет гораздо легче, только не шевелись. Ты храбрый парень, и мы тебе поможем.

Кристиен сидел, свернувшись калачиком, в корзине, смотрел по сторонам блестящими глазами и согласно кивал. Николас затянул узлом пеньковые веревки, обвязанные вокруг корзины, и крепко привязал их к еще одной — длинной, на которой собирался спускать мальчика.

— Готово, Питер. Они там? Питер выглянул:

— Да, наверное. Снег очень сильный — ничего не видно.

Подтащив корзину к окну, Николас посмотрел вдаль.

— Боже! — воскликнул он. — Приближается настоящий буран! Взгляни-ка на ров.

Почти под ними по льду двигалось несколько сугробов, почему-то старавшихся держаться как можно ближе к скале. Николас прекрасно знал, что должен увидеть, и поэтому различил фигуры своих воинов, пригнувшихся и накрытых белыми скатертями. Они прошли еще немного и остановились прямо под окном, в котором Питер помахал зажженной свечой.

— Пикник, ничего не скажешь, — проговорил Питер и задул свечу. — Интересное использование столового белья, милорд!

— Королева Матильда когда-то так спаслась от смерти, — пояснил Николас. — Вот я и подумал, что в такой снегопад мы можем тоже попробовать. — Он снова посмотрел вниз. — Юстас не пошел бы на лед, если бы не был уверен в его надежности. Они смогут уйти так же — по рву, и лощина не станет препятствием. Если, конечно, будет видно, куда идти.

— Веревки достаточно длинные — здесь расстояние всего в тридцать или сорок футов. Но ветер силен, а мальчишка легок, словно перышко.

Николас кивнул и начал оглядывать комнату. Потом взглянул на Питера.

— Дай-ка мне твою кольчугу! Питер нахмурился.

— Возьми лучше камень или несколько книг.

— Здесь ничего нет. А кольчуга потяжелее ребенка, и места занимает совсем мало.

Питер со вздохом начал развязывать тесемки, прикрепляющие капюшон к кольчуге с короткими рукавами. Потом с помощью Николаса снял ее. Присев, укутал стальной чешуей ноги Кристиена.

— Пожалуйста, не забудь сказать Юстасу, чтобы прислал ее обратно. Она очень понадобится твоей сестре.

Кристиен кивнул. Николас взял белую скатерть, тоже принесенную в корзинке, и закрыл ею мальчика, на мгновение приподняв уголок.

— Да поможет тебе Святой Михаил, — с улыбкой напутствовал он его. — Наверное, тебе покажется, будто за спиной у тебя выросли ангельские крылья.

Кристиен улыбнулся, так доверчиво посмотрев на Николаса, что у того дрогнуло сердце. Мужчины вдвоем подняли корзину и, сжав ее, просунули сквозь бойницу. Медленно начали спускать, изо всех сил держа веревки.

— Господи, — прошептал Питер, — как страшно рисковать жизнью ребенка!

— Замолчи, ради Бога, Перкин, и без тебя плохо, — оборвал его Николас. Имей он выбор, он ни за что не стал бы делать это. Опасность, которой он подвергал сейчас детей, пугала. И все-таки он понимал, что страх этот основан на любви.

Еще полгода назад эти дети были для него не больше, чем щенки: их можно было, не замечая, отпихнуть в сторону. Они не привлекали внимания барона, да и не требовали его. Но постепенно каждый из троих приобрел свои характерные черты, стал для него интересным. Он желал им счастья и покоя так же, как желал этого их золотоволосой сестре.

Николас встряхнул головой, отгоняя ненужные сейчас мысли, и сосредоточился на своем деле. Питер крепко держал конец веревки, а он осторожно перебирал ее, постепенно удлиняя. Наконец Николас выглянул в окно.

— Почти внизу, — проговорил он, пытаясь движением головы вернуть на место волосы, моментально взлохмаченные ветром. — Без твоей кольчуги корзинку мотало бы, как осиновый лист.

Они почувствовали, как веревку с силой дернули. Николас снова выглянул.

— Готово — провозгласил он, — они вытащили его. Через несколько минут в гнезде из кольчуги сидела уже Изабель. Гарри, проснувшийся, но странно спокойный, с интересом смотрел, как его устраивают в корзине на коленях у сестренки.

Шепча ободряющие слова, Николае нагнулся к девочке, которая обняла его за шею. Поцеловав ее темные блестящие волосы, он дотронулся до спины Гарри и накрыл детей белой скатертью. Бетрис со слезами наблюдала, как мужчины опускают корзинку.

Когда она снова вернулась, Николас недовольно заворчал, поскольку кольчугу прислать обратно забыли. Следующей на земле оказалась Бетрис.

Втянув обратно веревку, Николас произнес, не глядя на Питера:

— Ну, теперь ты.

— Нет, я не оставлю тебя.

— Ты мне нужен за стенами замка вместе с Юстасом и нашим отрядом. Когда я найду Эмилин, мы выедем в повозке мельника. Ведь явились мы сюда вдвоем, а не втроем.

— Ты знаешь, где темница?

— Не беспокойся, найду. Давай, лезь, пока погода не стала еще хуже.

Питер пристально взглянул на Николаев, вздохнул и почесал затылок. Он стоял без кольчуги, лишь в длинной рубахе и грубых башмаках.

— Без кольчуги я чувствую себя, словно голый. Ах да! Я явился сюда разряженный, словно чучело, и в подобном виде, очевидно, и исчезну отсюда.

Николас рассмеялся.

— Возьми мой плащ, — предложил он и свое оружие. — Он достал из корзины меч.

— Ну, нет, милорд, — наотрез отказался Питер. — Тебе самому может понадобиться добрый клинок.

Николас согласно кивнул и засунул меч за ремень.

— Привяжи веревку к колонне и выброси ее за окно. Думаю, что смогу спуститься по ней, — предложил Питер.

Завернувшись в простыню, снятую с кровати, чтобы поменьше выделяться на фоне снегопада, Питер похлопал друга по плечу.

— Мы будем ждать твоего сигнала, — сказал он и полез в узкое окно. Через несколько минут он уже был на земле вместе с остальными. Николас посмотрел в окно и увидел, как укутанная в белое кучка людей под прикрытием густого снегопада спешила к безопасному лесу.

Швырнув пустую корзину и веревку в угол, он открыл дверь и выглянул в темный коридор.

Нестройный храп наполнял главный зал и эхом отдавался в открытой галерее. Свет факелов превратился в слабое мерцание, пир закончился; замок уже спал. Осторожно закрыв за собой дверь, Николас положил руку на рукоятку меча, переступил через бесчувственного часового и отправился на поиски темницы.