– Как посмел ты увести меня прочь, когда я уже обещала вальс Эверарду?

Лоуренс изобразил сначала смущение, а потом якобы внезапно спохватился:

– О, как я мог забыть? Как глупо с моей стороны. Ты недавно была помолвлена с мужчиной по имени капитан Эверард, будущим виконтом, да? Но скажи мне, Джулия, ты отвергла мои ухаживания потому, что зарилась на титул и знала, что никогда не будешь иметь удовольствия слышать, как тебя называют леди, если свяжешь жизнь со мной?

Горячее негодование захлестнуло Джулию.

– Ты негодяй! – прошипела она сквозь зубы.

– Я ошибся? – спросил он невинно. – Что ж, тогда, поскольку я знаю, что ты не любишь его, у тебя есть причина…

– Ты ничего не знаешь, самодовольный, грубый…

– Поскольку ты не любишь его, – повторил Лоуренс тихо, но с ударением, – у тебя должна была быть другая причина принять его предложение – особенно учитывая, что ты целовала меня так страстно. Я был вынужден точно выяснить, каковы могли быть эти причины. Он наморщил лоб и нахмурился, уставившись вверх на сияющую люстру и кружа Джулию в вихре вальса, стараясь делать вид, что он сильно сосредоточен, хотя она знала, что это не так!

– Он достаточно богат, осмелюсь предположить? – продолжил Лоуренс, с дьявольской улыбкой глядя ей в лицо.

Джулия поняла, что есть только один способ дать отпор этому человеку, который держал ее в объятиях. С хитрым выражением она сказала:

– Да, конечно! Десять тысяч в год! Побольше, чем имеешь ты. Меня не интересуют мужчины с меньшим состоянием!

Ее тон был оскорбительным, а слова жестокими, но ее это не заботило. Несколько минут назад он подошел и перебил ее как раз на середине прелестного анекдота, который она рассказывала, – хотя, по правде говоря, она только что поняла, что не может вспомнить его конец, и поэтому была даже благодарна Лоуренсу за избавление ее от неловкого положения, в которое она, несомненно, попала бы. Не то чтобы такого с ней не случалось раньше – однако ей казалось даже странным, что окружающие превозносили ее способности, которых, по правде сказать, она не имела вовсе. Диана назвала ее тщеславной, но что еще у нее было, кроме красоты? Во всяком случае, с того момента, как Лоуренс увел ее прочь от поклонников, она готова была выцарапать ему глаза. Он всегда говорил с ней так дерзко, не восхищался ее красотой, не ухаживал за ней и отказывался обращаться с ней учтиво, как это делал Эверард. Она ненавидела его!

– Десять тысяч в год, – протянул он. – Я имею больше, гораздо больше.

– Что за глупости! – немедленно отреагировала она. – Насколько мне известно, твой папа оставил ваши земли в разорении и запустении. Я слышала, какой-то богатый купец приобрел поместье и восстановил его – но это случилось совсем недавно. Так что не надо врать мне!

– Ты сейчас хмуришься больше, чем когда была ребенком, – заявил Лоуренс, прижимая ее чуть сильнее, чем до этого.

Джулия почувствовала, что его рука продвигается дальше по ее талии, и сразу ощутила: во-первых, опасение, что Эверард или кто-нибудь еще заметит маневры Лоуренса, и, во-вторых, дрожь, пробежавшую по ее телу от его движения.

– Прекрати! – прошептала она, ее сердце трепетало в груди.

Он улыбнулся.

– Не перестану, – легко ответил он, – пока ты не откажешь Эверарду и не возьмешь меня в мужья, моя маленькая репка!

Джулия с трудом сглотнула. Он смотрел на нее так властно, глаза черны, как ночь, лицо решительно – такое же, как тогда, в детстве. Она бы последовала за ним всюду – она ничего не могла с собой поделать. От Лоуренса исходила такая мощная энергия, такая жизненная сила. Она часто думала: неужели он тоже спит по ночам, как обычные люди?

– Не называй меня так. Ты знаешь, я этого не люблю!

– А если я прошепчу это тебе на ушко? Я думаю, тебе очень понравится!

– Нет, мне никогда не понравится это дурацкое прозвище, – произнесла она, затаив дыхание, ее взгляд бессознательно скользил по его губам. Она вспомнила тот поцелуй, когда он неожиданно проник к ней в спальню. Поцелуй, который приходил к ней в снах, тогда как другой поцелуй – с мужчиной, за которого она собиралась замуж, – был совсем иным! Она опустила взгляд и начала разглядывать свою перчатку, облегающую руку, которая легко лежала на его плече.

Поцелуй с Эверардом был как… как она могла описать его? Это было на следующий день после неожиданного визита Ларри, и совсем не понравился ей. Она почувствовала себя виноватой оттого, что позволяет себе такие мысли. Да, поцелуй с Эверардом даже сравнить нельзя было с поцелуем Ларри… Хотя она и ненавидела Ларри. Да, она его ненавидела!

– Что с тобой Джулия? О чем ты думаешь? Знаешь, какой печальной ты выглядишь? Я вовсе не хотел тебя расстраивать, разве что позлить немножко!

Джулия снова взглянула на Лоуренса, отрешенно покачала головой и сморгнула несколько раз слезы с глаз.

– Я просто думаю, что я глупая!

– Вот это уже лучше! Побольше говори о своих недостатках, и я всегда буду лучшей компанией для тебя!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что я предпочитаю полную откровенность. В твоей прелестной головке нет ни капли ума, и ты сама хорошо это знаешь. Я только диву даюсь, о чем думает Эверард, если он понимает, какая ты дурочка. Он, видимо, надеется развить твой ум, засадив тебя в библиотеку под свое чуткое руководство.

С тех пор как Джулия поняла свой главный недостаток, она не любила, когда ей напоминали о нем. Однако ей не хотелось показывать свои чувства Лоуренсу. Поэтому она просто ответила:

– Нет, это не входит в его планы. Конечно, он понимает, что я не так умна, как… как Диана. Но я достаточно умна, чтобы устраивать его, за это можешь быть спокоен!

Лоуренс прищурил глаза, и Джулия почувствовала, что дрожит под его пронзительным взглядом.

– Ах вот как! – воскликнул он с удовлетворением и воинственным блеском в глазах. – Ты заполучила Эверарда, потому что его хотела Диана! Зачем, маленький недоумок?! Как ты могла? Ты должна ее знать, ты должна понимать, что раз ее сердце отдано кому-то, то это – навсегда. Она как твоя незамужняя тетя Феб! Какая же ты дура! Неужели ты так ее ненавидишь, что решила сломать ей жизнь? И неужто ты не видишь, что в придачу ломаешь свою?

Впервые с тех пор, как она начала охоту на Эверарда, Джулия почувствовала себя неуверенно. Она подумала, что это ее мучает совесть, настигшая ее внезапно в ужасных обвинениях Лоуренса. В любом случае, она никогда в жизни не чувствовала себя такой несчастной.

Она с отчаянием потрясла головой.

– Это неправда. Нет. Я… Я люблю Эверарда. Я стану ему хорошей женой…

– Ты станешь ему очень плохой женой, Джулия! Расторгни эту помолвку, пока еще не стало слишком поздно. Если ты выйдешь за него, у вас будут дети, и позднее ты поступишь так же, как твоя мать, – убежишь с другим мужчиной!

– Ты ошибаешься, Лоуренс, – ответила Джулия приглушенным, слабым голосом, слезы опять заблестели на ее глазах. – Я никогда не брошу своих детей. Ты же знаешь, это будет для них слишком жестоким ударом.

– О, прости меня! – виновато воскликнул он, поддерживая ее за спину. – Я не должен был этого говорить.

– Мне нехорошо, – чуть слышно произнесла она, чувствуя слабость в коленях. Кровь начала болезненно пульсировать в висках.

– Успокойся, дорогая, – прошептал Лоуренс. – Я приношу тысячу извинений. Я не должен был напоминать тебе о том тяжелом времени. Конечно, ты не оставишь своих детей. Только не ты! Не моя дорогая Джулия с ее мягкостью и нежностью. Помнишь всех тех зверюшек, которых ты подбирала и держала в сарае в саду? Вот это и есть женщина, которую я люблю.

Через мгновение Джулия почувствовала себя лучше, ее сердце забилось ровнее. Она не понимала, как это возможно, чтобы она была только что так рассержена, а в следующий момент уже спокойна и миролюбива. Лоуренс всегда умел с ней разговаривать, но что ей нравилось больше всего, так это то, что он отлично знал все ее недостатки, но все же любил ее такой, какая она есть. Он просто обожал ее.

Она подняла блестящие от слез глаза на него и сказала:

– Я отдала кроликов мальчику, искалеченному при падении с лошади. Птички, правда, погибли, но я выходила котят, и они стали отличными охотниками. Джек – ты помнишь, наш старый садовник – был очень доволен ими. Они избавили наш амбар от крыс.

– Молодец, это уже лучше, – сказал он успокаивающе.

– Я все же собираюсь выйти замуж. Мне хотелось бы, чтобы ты привык к этой мысли. Мы могли бы быть такими прекрасными друзьями, если ты перестанешь подшучивать надо мной. Мне кажется, я действительно люблю Эва.

– Дай-ка я подумаю, – ответил он с новым притворным выражением, на этот раз – глубокого раздумья. – Ты должна выйти замуж через три недели. Хм. Значит, мне надо что-то предпринять, чтобы разорвать вашу помолвку. Скажи мне, Эверард считается хорошим стрелком?

– В этом ему нет равных.

– О, тогда это, пожалуй, исключает побег перед свадьбой. Мне бы не хотелось быть застреленным накануне собственного бракосочетания.

– Перестань смеяться, Лоуренс. У меня голова болит.