Джулия стояла в гостиной рядом со своей арфой, нервно кусая губу и морща лоб. В руках она сжимала – так, словно оно могло улететь, если она ослабит свою хватку, – послание от Лоуренса с еще несломанной восковой печатью. Не прошло и десяти минут, как он передал ей это предательское послание, его слова все еще звенели в ее ушах: «Не покидай меня!»

Ее мучило дурное предчувствие. Она держала зажатый в пальцах сложенный вчетверо листок веленевой бумаги и думала о том, что, с тех пор как Лоуренс появился на Гросвенор-сквер, чтобы взять на себя все приготовления к поездке, он преследовал ее повсюду. Он пристально глядел на нее, когда думал, что никто этого не замечает, он смешил ее, говоря ей дурацкие шутки, прятался в коридорах и пустых комнатах, ловя ее врасплох – каждый раз зажимая ей рот рукой, чтобы она не успела завизжать, – а потом только щекотал ее или целовал руку. Однажды, когда он поймал ее в любимой папиной комнате и хотел поцеловать, она так испугалась, что это остановило его.

– Я почти забыл, – произнес он с разрывающей сердце печалью, – что ты обручена и выходишь замуж. Не за меня.

Каким подавленным выглядел он потом весь день и оживился только, когда начал говорить с Дианой об организации кортежа. В этот момент ничто, казалось, не омрачало его дух – он был на подъеме, темные глаза светились явным удовольствием от работы. Она понимала Лоуренса больше, чем кто-либо, поскольку сама испытывала то же, когда ухаживала за своими бездомными или ранеными животными. Она забывала обо всем другом и не знала усталости или раздражения, когда заботилась о своем зверинце.

Однако больше всего в отношениях с Лоуренсом ее беспокоило то, что в последнее время – особенно когда она начинала скучать, а Эверард беседовал с ее сестрой – она сама стала искать встречи с ним в пустых комнатах. Казалось, он понимал это, и они стали видеться еще чаще. Все это было, конечно, безобидной игрой, но ее совесть нашептывала ей предостережения.

И вот теперь он написал ей, и она страшилась содержания этой записки больше, чем глупых пряток, в которые они играли по привычке.

Сломав восковую печать, она открыла письмо и, пробежав его глазами, вздохнула с облегчением. Там было написано только: «В час в библиотеке». Она взглянула на каминные часы – до часа оставалось пять минут. В четверть второго кортеж должен был отправляться. Ее сердце громко застучало в груди, она сложила письмо и сунула его в муфту.

– Вот вы где, моя дорогая! – неожиданно раздался голос Эверарда.

– Вы! – воскликнула Джулия, быстро оборачиваясь, чтобы взглянуть на него, и краснея.

– Конечно, моя любовь. Кто же еще мог обратиться к вам так нежно. Только скажите, и я вызову его, чтобы он ответил за свою дерзость!

– Разумеется, никто, – ответила она поспешно, сжимая в кулаке записку Лоуренса. Видел ли он, как она прятала письмо в муфту? Потребует ли прочесть его? Что, если он решит пойти в библиотеку вместо нее?

Она почувствовала слабость, но ни за что не могла позволить себе упасть в обморок, когда ее ждала тайная встреча с Лоуренсом!

Эверард прошел через комнату, чтобы встать рядом с ней у арфы. Когда он начал говорить, лицо его светилось любовью, но она была не в состоянии слушать его и снова занервничала. Она поняла, что он восхищается ее модной шелковой мантильей, но не могла сосредоточиться на его словах. Тиканье часов на другом конце комнаты отдавалось у нее в сердце. Прошла минута, она улыбнулась Эверарду, кивнула в признание его комплиментов. Прошла еще минута, и тогда он сообщил, что у него есть подарок для нее, который порадует ее в путешествии в Беркшир. Услышав о подарке, она наконец обратила на него внимание.

– О, что же это, скажите? – спросила она, мигая. – У вас для меня подарок? Как мило! Да, да, конечно, я с удовольствием подожду, пока мы тронемся в путь.

Затем миновала еще минута. Ее сердце уже готово было выскочить из груди, когда наконец она приложила руку ко лбу и сказала:

– Эта жара. Я чувствую себя совсем разбитой. Эверард, не будете ли вы так добры сходить в мою спальню и взять мою нюхательную соль? Я оставила ее на туалетном столике.

– Дорогая моя! Что с вами? У вас такой болезненный румянец. Сядьте же! – потребовал он, подводя ее к креслу и усаживая в него прежде, чем покинуть комнату.

Однако стоило ему выйти за дверь, она вскочила на ноги и, как только каминные часы пробили час, буквально вылетела из гостиной. Быстро выглянув в коридор и убедившись, что он пуст, она сбежала вниз по лестнице и вбежала в библиотеку.

– Лоуренс, – задыхаясь, воскликнула она, увидев друга своего детства, стоящего у окна и смотрящего на улицу. – Я чуть было не попалась, открывая твое письмо, когда вдруг вошел Эверард!

Она быстро захлопнула за собой дверь и, недолго думая, повернула ключ в замке и вынула его.

– Что, черт побери, что ты делаешь? – воскликнул Лоуренс, бегом пересекая комнату и беря ключ из ее руки.

– Что… что ты имеешь в виду? Ты хотел видеть меня, не так ли? Ты… Ты отдал эту записку моей горничной?

Она порывисто выхватила ее из своей нежной розовой муфты и сунула ему под нос.

Он взглянул на записку, затем вставил ключ обратно в замок.

– Да, эх ты, дурочка! Но вовсе не затем, чтобы устроить скандал в доме твоего отца. Ты что же, вообразила, будто я собираюсь заключить тебя в объятия и умолять покинуть семью и бежать со мной перед свадебной поездкой?

Он улыбнулся ей, поворачивая ключ в замке.

На миг Джулия почувствовала огромное желание воскликнуть: «Да! Да! Лоуренс, забери меня!» Эта неожиданная мысль так ужаснула ее, так далека была от будущего, которое ждало ее в качестве жены Эверарда, что рот ее открылся.

– Нет, конечно, нет! – воскликнула она, отступая на шаг от Лоуренса.

– Я рад этому, – ответил он. – Зачем же мне нужно, чтобы вся Англия преследовала меня, готовая затянуть петлю на моей шее, поскольку твой жених – один из самых известных сынов своей страны!

Его улыбка согревала сердце Джулии.

– Не знаю, почему я так решила! – воскликнула она, стараясь вернуть себе чувство достоинства. – Что же… Что же тогда означало твое письмо?

Он взял ее за локоть и подвел к одному из окон, выходящих на улицу.

– Смотри. Через несколько минут ты узнаешь, моя маленькая репка!

Джулия хотела было обидеться на это прозвище, но любопытство пересилило все остальные чувства. Что же она увидит? Она не могла представить себе, что он имел в виду. Он остановил ее, не давая подойти к самому окну.

Джулии сделалось не по себе от невероятного шума, доносящегося снизу, который, казалось, с каждой секундой делался все громче. Там собралась огромная толпа, и все это ради нее и Эверарда: конечно, в конце концов, ведь он был, как Лоуренс только что отметил, героем войны.

Когда она взглянула на своего друга, стоящего рядом с ней, ей показалось, что он к чему-то внимательно прислушивается. Но все звуки тонули в гвалте толпы. Что он надеялся различить в таком хаосе?

– Жди здесь! – велел он, пожимая ее руку. Он быстро подошел к окну, потом обернулся с радостным лицом и сделал ей знак рукой. – Подойди! Подойди быстрей! Ты не поверишь своим глазам!

Джулия подбежала к окну, опуская муфту и в волнении прижимаясь носом к стеклу. Цепь людей отгораживала толпу от дома, поэтому, в то время как площадь была заполнена людьми, лошадьми и экипажами, перед домом ее отца был свободный проезд. Неожиданно послышалось цоканье подков. Прямо под окном, у которого они стояли, появились шесть лоснящихся вороных лошадей, украшенных упряжью, отделанной серебром, и разноцветными лентами. Над головой каждой лошади развевался красивый плюмаж из розовых страусовых перьев точь-в-точь такого же цвета, как мантилья Джулии.

Джулия с трудом перевела дыхание. Она не могла скрыть свое ликование.

– Они такие красивые! – воскликнула она, запрыгав от радости. – Перья такого же цвета, как моя мантилья! Кто же все это придумал?

Она учащенно задышала, потому что под окном показался экипаж. Это было элегантное ландо, черное снаружи и с изысканной розовой бархатной отделкой внутри. Такого она не видела никогда в жизни.

– О Боже! Какая красота!

– Джулия? – спросил голос позади нее.

Она резко обернулась и воскликнула:

– Эверард? О Эверард! Скажите мне наконец! Это и есть тот подарок, о котором вы мне говорили?

Она подбежала к нему и, схватив за руку, подтащила к окну.

– О, но это так великолепно, слишком великолепно, чтобы выразить словами! Как хорошо вы знаете меня! Ничто не могло бы обрадовать меня больше! А я думала… ну да неважно. Шесть лошадей! Вы с Лоуренсом устроили это вместе?

Эверард выглянул в окно и ужаснулся. Он ненавидел пышность. Когда он вернулся из Испании, то запретил парад и празднество в свою честь, даже несмотря на то, что сам принц просил его не делать этого. Вид экипажа с розовой обивкой вызывал в нем отвращение. Он в недоумении посмотрел на обрадованное дитя, которое хлопало в ладоши и громко выражало свое удовольствие.

– Все как я мечтала! Лошади подобраны к волосам! И какие чудесные ленты всех цветов радуги. О, Эв, как вы догадались?

– Вы ошибаетесь, моя дорогая, – произнес он тихо, все еще растерянный происходящим. – Это не тот подарок, который я приготовил для вас.

– Тогда… тогда чей же? – она повернула сияющее лицо к Лоуренсу и воскликнула: – О, конечно, какая же я глупая! Ты ведь устраивал это? Тогда это от моего отца!

Лоуренс слегка нахмурился, взглянул на Эверарда и наконец поклонился Джулии. Она приняла его молчание за подтверждение того, что это папа приобрел для нее экипаж, и продолжала:

– Тогда мне надо немедленно разыскать его и поблагодарить! За всю мою жизнь я ни разу не была так удивлена и обрадована!

Она побежала прочь из комнаты, оставляя Эверарда с леденящим чувством страха в груди. Он посмотрел на черноволосого мужчину перед собой и сказал:

– Это ведь ваших рук дело, не так ли? Кингзбридж не стал бы расточать свои деньги на такой экипаж.

Лоуренс кивнул головой.

– Вы сами видели, как она обрадовалась, и это все, чего я хотел.

– Я был бы очень признателен вам, мистер Бишэмп, если бы впредь вы постарались воздерживаться от желания доставлять ей подобные удовольствия.

– Я не хотел ничего плохого, – легко ответил Лоуренс. – Просто увидеть улыбку на губах подруги моего детства, к которой я чудесно отношусь.

Сказав эти слова, он повернулся и пошел к дверям.

Если бы Эверард не был так подавлен видом экипажа и восхищением Джулии по поводу подарка Лоуренса, он бы немедленно занялся поисками нового секретаря для лорда Кингзбриджа! Но он лишь взглянул на перебирающих ногами лошадей, вид сияющего розового бархата резанул ему сердце, и чувство глубокой досады, снедавшее его, дошло вдруг до отчаяния. Он опустил руку в карман и достал маленький томик избранных стихотворений Джона Мильтона, который он так заботливо выбирал в подарок для своей невесты.