Утро выдалось пасмурное. За окном брезжил тусклый рассвет.

Рядом ворчал Талкин – ему явно не хотелось вставать в такую рань, но Лекс чувствовал себя на удивление отдохнувшим. И настроение у него было прекрасное.

«Точно, я ведь с Джертоном помирился! – вдруг вспомнил Белов, и рот его сам собой разъехался в улыбке. – И он нам помогает в расследовании – как же это здорово!» Саня даже сам себе не хотел признаваться, как ему тяжело было, когда все вокруг только и делали, что гнобили его. А от «поддержки» команды отщепенцев он себя еще большим изгоем ощущал.

– Вставай уже, – бухтел здоровяк. Он никак не мог застегнуть ремень на брюках. – Тьфу… да что ж такое? Неужели я так отъелся, что старых дырочек теперь не хватает? – В голосе Талка зазвучало беспокойство. – А ты чего скалишься? – совсем разозлился он, заметив улыбку друга. – Так смешно, что ли?

– Я не про это, – весело отозвался тот. – Просто задумался. А насчет ремня – ну, отъелся и отъелся – это же не твое тело.

– С чего ты взял? – нахмурился Талкин. Затягивая ремень, он побагровел так, будто штангу поднимал. – Вдруг то, что я сейчас наем, в моем настоящем теле останется? Ем-то я в свой желудок!

– Значит, ешь поменьше, – хмыкнул Лекс.

– Легко тебе говорить! Знаешь, я, как есть начинаю, просто остановиться не могу, – развел руками Талк. Он наконец застегнул ремень, правда, тот врезался ему в живот, точно веревочная сетка в колбасу. – Ох, надо быстрее с расследованиями заканчивать.

– Чтобы заканчивать с расследованиями, надо их хотя бы начать, – усмехнулся Саня, сунув ноги в стоптанные сапоги. – Может, с Джертоном обсудить, что делать?

Однако Женька неожиданно подмигнул ему:

– Есть планчик получше! – и, поймав вопросительный взгляд друга, пустился в объяснения: – Я всю ночь ломал голову над запиской мастера Тайласа – она мне даже приснилась. Так вот, кажется, есть мысль, как начать расследование! – провозгласил здоровяк, меряя шагами маленькую келью. – Помнишь книгу Тайласа, которую мы вчера нашли? Джертон еще сказал, что там про топор написано…

– И?.. – буркнул Лекс.

Идея самовольного расследования ему была не по душе: он надеялся, что Талкин после вчерашних приключений угомонится, но не тут-то было.

– Так вот: что, если мы Священный Топор найдем и поглядим, что это за штука такая? – посмотрел на него Женька, в глазах его запрыгали азартные огоньки.

И Саня хмыкнул: мысль друга ему показалась дельной, к тому же ничем опасным это вроде не грозит.

– Почему бы и нет. Мастер Тайлас, помнится, говорил, чтобы мы артефакты ордена изучили. Только где ты топор искать собрался?

– Ну, не на кухне же в кадке с соленьями! – хохотнул Талк. – В оружейной ордена, разумеется, где ж ему еще быть? – И он от полноты чувств потряс Белова за плечо. – Соберем материал, узнаем все заранее – вот и искупим вину перед мастером Тайласом!

– Ладно, попробуем, – улыбнулся в ответ Лекс.

– Супер! – восхитился здоровяк, придя в хорошее настроение. – Сразу после завтрака двинем. Заодно я с Нефом и Гунтом пообщаюсь – глядишь, отговорю их мстить тебе, – подмигнул он, и Саня почувствовал благодарность к другу: все-таки здорово, что они тут вдвоем!

* * *

Утренний Рианон и завтрак прошли на диво спокойно – то ли разговоры Женьки подействовали, то ли что еще, но Неф и Гунт даже не посмотрели в сторону Белова. После трапезной друзья встретились в келье. С Талкиным пришел и Джертон.

– Ума не приложу, зачем вам оружейка! – тараторил он, когда друзья двинулись на второй этаж, и Лекс невольно отметил, что в их крыле помимо келий находилась целая куча разных подсобных помещений – вот и оружейка здесь же.

– Просто я подумал, что чем больше мы будем изучать обитель, тем скорее все вспомним, – принялся объяснять Талк. – Где мы бывали, что видели…

Амикар насмешливо фыркнул:

– Тогда тебе в Граук надо, приятель. Ты там бывал куда чаще, чем в оружейке.

– Да будет тебе, Джер… – стушевался здоровяк. Похоже, он никак не мог привыкнуть к тому, что настоящий Талк был отпетым хулиганом.

Так, за разговорами послушники спустились по узкой винтовой лестничке, очутившись в сумрачной галерее. По обеим сторонам темнели прямоугольники дверей, на стенах потрескивали факелы, выхватывая красноватыми отблесками каменную кладку. И Лекс поежился: очень уж здесь было неуютно.

– Вот мы и на месте – оружейка! – в этот момент провозгласил Джертон и дернул за чугунное кольцо створки.

Дверь бесшумно отворилась.

– Ого! – Талкин даже рот открыл, войдя в просторную залу с самым разнообразным «железом».

Чего тут только не было: ровными рядами тянулись стойки с клинками самых разных видов и размеров, по правую руку в отблесках огней золотились шлемы – с забралами и без, островерхие и круглые. Рядом колючим лесом ощетинились пики, копья и алебарды. В углу виднелись палицы и дубинки – некоторые такие огромные, что ими, должно быть, какие-нибудь титаны воевали! И повсюду горели тяжелые канделябры, заливая все это царство оружия теплым сиянием.

– Здорово, правда же? – каким-то особенным голосом произнес Джертон, пройдясь между стойками с мечами. – Красота… Здесь оружие, которое веками копилось в обители!

«И где же тут топоры…» – думал Лекс, беглым взглядом скользнув по рядам со шлемами, потом прошел мимо стоек со щитами. Надо сказать, щиты тоже были на любой вкус: и круглые, и вытянутые – ростовые, и по цветам выбирай – не хочу: красные, синие, желтые в полоску, зеленые с золочеными гербами… Саня только вздохнул: конца и края нет этой оружейке! Зато Талк был в полном восторге:

– Смотри, какая палица! – гудел он, с трудом подняв шипастую дубину. – А военному делу послушников не учат? – повернулся он к Джертону.

Тот снял со стойки саблю и принялся делать выпады против невидимого врага, размахивая ею, точно заправский пират – с черными вихрами Амикар и впрямь походил на бравого корсара!

– Угадал! – ухмыльнулся тот. – К оружию только молодых магов второй ступени подпускают. Зато в этом году паладин Сегундо начнет учить послушников фехтованию.

– На настоящих мечах и саблях? – чуть не взвыл в восторге здоровяк, тоже схватив клинок.

– Эй-эй, приятель, осторожнее, – рассмеялся Амикар, когда Талк чуть не опрокинул стойку с пиками. – И вообще, давайте лучше покажу вам, что тут еще есть. Думаете, нам весь день здесь бродить позволят? Повезло вам, что Бранго поручил мне начистить к празднику шлем с кокардой.

– И сколько ты его чистить собираешься? – нахмурился Лекс.

В отличие от Талкина, его все эти горы доспехов и оружия не слишком впечатлили, так что он из-за шумных восторгов друзей чувствовал себя каким-то неправильным, что ли. Его куда больше занимал таинственный Священный Топор. Он покосился на Женьку, который взялся примерять круглый шлем размером с добрую тыкву.

«Еще бы! На такую болванку, как у Талка, только такую и можно нахлобучить», – подумал Саня. Он до сих пор не мог привыкнуть к новому, изрядно щекастому лицу друга.

А Джертон пустился рассказывать о шлеме и что из всех послушников поручения в оружейке выдают только ему и Марицу Арматони, который еще не приехал из Лаумита.

– Надо же, только и слышу: Мариц то, Мариц сё… Этот Мариц у вас что, действительно гений во всем и везде? – загудел Талкин из-под забрала.

В этом шлеме здоровяк напоминал какого-то космонавта или водолаза, только баллонов с кислородом за спиной не хватало! Джертон чуть не согнулся от смеха.

– Мариц – это сила, – отсмеявшись, кивнул он. – У него голова варит, да еще как! Его даже Неф с Гунтом уважают. Да и ты раньше ему в рот заглядывал.

– Я же главный хулиган! – возмутился Женька. – То есть был им до Лаумита.

– Хулиган-то хулиган, но Мариц – это Мариц, – развел руками черноволосый. – Сложно объяснить. Вот приедет он – а это дело дней, а то и часов – сам увидишь.

«Что же за Мариц такой! – мысленно выругался Лекс. – Мало мне толстяков, так еще и какой-то особо одаренный “фрукт” намечается…»

– Ладно, Джер, давай дальше смотреть. И кстати, где тут у вас топоры? – кашлянул он, и Амикар удивленно вскинул брови:

– Топоры? Никак решил Нефа и Гунта зарубить?

Саня смущенно хмыкнул, бросив многозначительный взгляд на Женьку. А тот, заслышав про топоры, моментально сдернул шлем с головы.

– Точно! Я тоже на них посмотреть хочу, – подхватил он. Должно быть, здоровяк только сейчас вспомнил, зачем они сюда пришли.

Амикар даже закашлялся от удивления:

– Э… ладно, идемте, дело ваше.

Они прошли мимо стоек с луками, и Женька даже зажмурился, стараясь не обращать на них внимания.

А Джертон продолжал заливаться соловьем:

– Вот луки дубовые, вот композитные, а тут у нас арбалеты, – махнул он рукой в сторону самых разных самострелов, разложенных на длинных полках – от совсем маленьких, которые можно было, наверное, в карман засунуть, до огромных баллист, которые надо было нескольким стрелкам взводить. Талк лишь издал неопределенный звук, снова отведя взгляд.

В полном молчании друзья вышли к манекенам в полный человеческий рост, и Джертон остановился у одного из них, на котором поблескивала чешуйчатая броня.

– А этой кольчуге, представь себе, целых триста лет! Ламеллярное плетение, смотри, – промолвил он, в голосе его скользнули нотки неподдельного восторга.

И даже Лекс залюбовался кольчугой: длинные чешуйки посверкивали бронзовым блеском в сиянии огней. И перед внутренним взором парня сами собой заскользили картины боев рыцарей в таких доспехах: тот же блеск чешуек только под яростным пламенем костров, лязг и грохот железа, гулкий топот копыт лошадей…

– Здорово! – невольно восхитился Саня.

А Талкин снова кашлянул:

– Джер, это все замечательно, но нам бы топоры…

– Что-о? Тебе плевать на трехсотлетнюю кольчугу? – вытаращился на него Амикар.

– Что ты, она прекрасна… – затряс головой здоровяк. – Просто я топоры люблю. И Лекс тоже!

Джертон аж зубами скрипнул, одарив его таким взглядом, до которого даже Нефу вчера было далеко. Лекс было подумал, что черноволосый сейчас плюнет на все и уйдет, но тот лишь отвернулся.

– Идемте, – бросил он, и друзья побрели в глубь оружейки.

Миновав анфиладу залов, Джертон наконец подвел их к стойке, где на широкой приземистой полке покоилась целая куча топоров всех видов и размеров. Большинство, правда, изрядно проржавело, и их не мешало бы почистить.

Лекс присел на корточки возле кипы оружия, пытаясь сообразить, где тут может быть Священный Топор.

– Явно не здесь. На самой стойке, наверно, – присел рядом Талкин. – Не могли же они священный артефакт в кучу с остальным хламом свалить?

Белов критически осмотрел длинную стойку: топоры и алебарды тянулись вдоль стены, поблескивая лезвиями, все как один со следами ржавчины – должно быть, ими не пользовались уже уйму времени.

– Как считаешь, может, этот? – тихо проговорил Талк, сняв со стойки самый приличный на его взгляд топор.

– Он тоже ржавый, – пробормотал Лекс, покосившись на черноволосого.

Саню так и подмывало спросить Джертона, но вид того не располагал к расспросам: Амикар отвернулся, попинывая стойку с латными перчатками, которые тоже были явно не чищены.

А Талк тихо продолжал, крутя в руках тесак:

– Слушай, тому топору лет пятьсот уже – неудивительно, что заржавел. Почистим, наточим – и можно будет сражаться! – В глазах Женьки запрыгали задорные огоньки.

– Ты не ошалел ли? – с подозрением покосился на него Саня. – С кем сражаться-то?

– Это ты ошалел! – обиделся здоровяк. – Предателей будем бить. В легенды, знаешь ли, не за красивые глаза попадают!

И у Белова от слов друга голова пошла кругом.

– Мастер Тайлас ведь сказал, что сражаться не придется!

– Верно, с чудовищами не придется, – фыркнул Женька. – Но я лично не собираюсь сидеть сложа руки и ждать, пока нас вычислят предатели! Ох, не зря мы видели у Гардока книгу мастера Тайласа!

– Она тут даже в читалке есть, – отбрил Лекс.

– Вот только в книге Тайласа была куча пометок, забыл? – начал было Талк.

Но тут их прервал Джертон:

– Эй, вы двое, о чем бухтите? – Он насмешливо оглядел Талкина с топором. – Что, нашел себе оружие по вкусу?

И Лекс внимательно посмотрел на Амикара: знает ли тот, что это за Священный Топор и где он лежит? Вопрос крутился у него на кончике языка, и он уже открыл было рот, чтобы спросить, но его опередил Женька:

– Джер, ты прости, что мы сразу не сказали, но…

– Вы давайте быстрее с топорами, – перебил его Амикар, кивнув в сторону часов на стене. – Все рассмотрели? Довольны теперь, надеюсь?

– Да не нужен мне обычный топор, – загудел Талкин с такой силой, будто изо рта у него вынули кляп, – и твоя кольчуга ламеллярная мне куда интереснее. Просто… мы с Лексом решили найти Священный Топор, понимаешь? Тот самый, легендарный!

– Священный Топор? – вытаращился на него Джертон.

– Угу, я подумал, может, этот? – И Талк сунул под нос черноволосому ржавое лезвие. – Почистить его – и нормальный будет.

Тут Амикар разразился таким хохотом, что шлемы и кольчуги зазвенели-забренчали на манекенах – послушник даже к стойке с топорами прислонился:

– Ну и ну, Священный Топор! Для рубки Священных Дров, не иначе…

– Да ладно тебе, – сердито отозвался Саня, с досадой выдернув ржавье из рук Талкина, – ошиблись, бывает. Так где эта священная железяка?

– Уж точно не здесь, – снова взорвался хохотом Джертон. – Ох, ребятушки, что же с вами такое в Лаумите делали, что вам память так отшибло! Удивительно, как вы имена свои не позабыли, – покрутил он головой, и Лекс раздраженно посмотрел на Талка: нет, чтобы сразу спросить, – поплелись, как идиоты, в оружейку!

Друзья побрели на выход за Джертоном, который продолжал веселиться:

– Нет уж, с такими последствиями для своей головушки я не хочу в Лаумит, – разглагольствовал он, и Лекс с Талком вздохнули, стараясь не смотреть друг на друга.

– А что, этот Священный Топор действительно настоящий? – спросил Саня, невольно опасаясь сморозить еще какую-нибудь глупость.

– Настоящее не бывает! Только, как несложно догадаться, он не ржавый и в куче хлама не лежит. – Амикар весело покосился на Женьку: тот был пунцовый как редиска. – Вы обложку книги с легендами помните?

– Угу, и что? – насторожился здоровяк. – Какой-то вояка в доспехах на коне.

– А еще? – прищурился Джертон.

– Ну, топор, кажется…

– Точно, вспомнил! – воскликнул Саня. – Только он там почему-то висел, словно его подбросили.

– Подбросили? А-ха-ха! – снова закатился Джертон, но тут же умолк, заметив, как помрачнели друзья. – Ну и шуточки у вас. Священный Топор – и подбросили. Ладно, давайте за мной. Будет вам Топор.

Послушники промчались по анфиладе залов. Джертон лишь на минуту задержался в поисках шлема с кокардой. А Лекс тем временем во все глаза разглядывал сверкающее драгоценностями добро. Мечи, усыпанные самоцветами, как ни странно, привлекали его куда больше, нежели боевые. Особенно хорош был небольшой кинжальчик размером с ладонь: его рукоять была выложена рубинами и увита золотой нитью, лезвие взблескивало теплыми сполохами.

Джертон перехватил взгляд Сани и оживился:

– Нравится?

– Не то слово!

– Идемте, покажу кое-что по дороге, – тряхнул Амикар вихрами.

Послушники помчались к выходу. Джертон не без труда затворил железную дверь, а потом вытащил из-за пояса… точно такой же кинжал! То же короткое, с ладонь, лезвие, алая рукоять с золотой нитью, рубины, заигравшие пламенем в отсветах факелов.

– Похож? – подмигнул он Белову, который осторожно коснулся рукояти изумительного клинка.

– Вот это да… Наградной? – подскочил Талк, глаза его засияли.

– Отцовский. Зовется Протуберанцем, – подмигнул Джертон. – Такие издревле вручают Посвященным послушникам.

– Тем, кто в Чароцвет вступил? – спросил Лекс, покрутив в руке кинжал: он не мог взгляд от него оторвать. И название – Протуберанец… На секунду парню показалось, что это не клинок, а самый настоящий язык пламени!

«Вот бы мне такое оружие, – невольно подумалось ему. – Это куда лучше всяких дурацких легенд!»

– Кинжалы эти отличаются лишь рунами. – Джертон развернул клинок так, чтобы было видно затейливую вязь иероглифов. – Вот они: эпоха, год, месяц и день, когда вручили Протуберанец. И еще знак Посвященного – одна из трехсот рун. У моего отца – вот, видите? – Амикар ткнул пальцем в хитроумную загогулину. – Это «Храбрость»! – с гордостью заявил он.

– Вот это да! – загудел Талкин, а Саня, к своему изумлению, заметил, что узоры действительно складывались в иероглифы!

– Значит, тому, кто на этот раз вступит в маги, то есть в Чароцвет, подарят такие же кинжалы? – спросил Женька.

– Ты фантастически догадлив, Талк! – рассмеялся Джертон. – Так что Мариц и Киган у нас счастливчики, а нам уж до следующего года ждать придется.

Лекс шумно втянул носом воздух: ему впервые стало жаль, что им с Талком не стать Посвященными ни в этом году, ни тем более в следующем. Вряд ли они будут здесь когда-нибудь учиться…

Он тряхнул головой, с сожалением отдав кинжал Джертону:

– Ладно, где там этот топор?

– Почти пришли, – кивнул Амикар, сунув Протуберанец в ножны. – Повезло нам, что Светоруб… это Священный Топор так называется, – пояснил он, – Светоруб нельзя спрятать, в отличие от статуи Агнеуса или Солнценосца. А то после появления Жреца Гаурта и его бы убрали в тайник, – хмыкнул он, когда друзья шли узким сумрачным коридором. Потолков здесь не было видно, вдоль стен чадили факелы.

– А почему нельзя спрятать? – удивился Талкин. – Он такой большой?

– Сейчас увидите, – интригующе улыбнулся черноволосый и больше не проронил ни слова.

* * *

Через пару минут они свернули за угол и почти сразу уперлись в массивную дверь с маленьким зарешеченным оконцем: изнутри выбивались теплые отсветы: там явно горели лампады, а не простые факелы.

Джертон осторожно заглянул в окошко, а потом подозвал друзей.

– Вон он, смотрите, – шепнул парень, и Лекс с Талком заглянули внутрь.

В первую секунду Саня никакого топора не заметил: зал как зал, только очень красивый. Стены были выложены мрамором. В глубине виднелась большая тумба, накрытая алым полотнищем, на котором поблескивали золотые кубки, расставленные ровными рядами.

– И где этот Светоруб… – начал было Лекс и неожиданно осекся: прямо над тумбой с кубками висело нечто… с длинной ручкой, лениво поблескивая широким лезвием.

И Саня, глотая воздух, прильнул к окошку, стараясь получше разглядеть таинственный артефакт. Топор парил метрах в двух над тумбой. Ни тумана, ни свечения вокруг – тесак просто торчал в воздухе, словно так и полагалось.

– Вот это да! Он что, на веревках висит? – ахнул Талк, тоже, по всей видимости, только сейчас заметив Светоруб. – Круто смотрится!

Джертон прыснул:

– Ну, рассмешил – «на веревках»!

В ту же секунду изнутри послышался шорох, и Амикар приложил палец к губам, а в зале мелькнула чья-то тень, послышались вздох и бормотание.

– Тут денно и нощно дежурят, – объяснил черноволосый. – Главный пост обители!

– А что, кто-то пытался его украсть? – спросил Талкин, когда они помчались обратно.

Джертон с изумлением посмотрел на него:

– Ты в своем уме? Этот Топор нельзя украсть. Он сам собой висит над землей, и сдвинуть его невозможно, вот так, Талче!

– Как невозможно? – охнул тот, даже пропустив мимо ушей обидное «Талче». – К нему нельзя прикоснуться?

– Чего ты заладил! Говорю же – не сдвинуть его. Он застыл, понимаешь? – процедил Джертон, и его голос эхом прокатился в глубь коридора. – Это главный артефакт обители, сердце нашего ордена. Им сам Абинар Пресветлый бился, наш основатель, полторы тысячи лет назад, можете себе представить! А потом во время битвы с Кусатием он взмахнул топором, и тот неожиданно застыл в воздухе. Кто только ни пытался его сдвинуть – все тщетно. А когда Абинар Пресветлый построил на этом месте Солнечный орден, он промолвил, – тут Джертон даже палец поднял, – «До тех пор будет стоять наша обитель, покуда Светоруб висит в воздухе!»

– И что, так и висит? – прошептал Лекс, оглянувшись, – ему вдруг зверски захотелось вернуться и посмотреть, как этот таинственный топор сам по себе парит в воздухе.

– Конечно, висит, – кивнул было черноволосый, как в ту же секунду их настиг такой знакомый пронзительный окрик.

– Лекс? А ну, стой… стой, бандит! Где тебя только забуззы носят!

Белов обернулся, и сердце его подскочило: по коридору к ним мчался куратор Бранго, как всегда небритый и недовольный.

– Опять что-то случилось, – пробормотал Лекс, лихорадочно соображая, что же они такого натворили. Может, им вообще нельзя здесь ходить?

А Джертон подмигнул друзьям, мол, спокойно, все в порядке, сейчас разберемся. И Белов едва заметно кивнул в ответ. Хотя сердце его так и прыгало в груди. В это время Бранго подлетел к ним.

– Почему не на заднем дворе, бездельник?! – заорал он в своей излюбленной манере.

– На каком дворе? – не понял Саня.

– Ты что же это, забыл про штрафные работы? – опешил Бранго. – Или не ходил вчера к магистру Куддару? Молчать, Амикар! – рявкнул он уже на Джертона, который открыл было рот, чтобы высказаться. – Значит, то, что харсупята не кормлены и почва не унавожена, тебя не волнует? – загремел он, вперившись в Лекса таким пылающим взглядом, будто тот собирался этих харсупят на колбасу пустить.

Минут пять куратор бранил Белова на чем свет стоит, а потом бросил:

– Живо на задний двор готовить удобрение для почвы! А вы, охламоны, чего глазеете? – повернулся он к Талку и Джеру, которые тихо стояли в сторонке. – Марш в складскую! Вас там давно ждут ящики с гвоздями!

– Забузз раздери, чуть не забыли про отработку! – выругался Амикар, когда послушники выскочили на площадь.

На улице было холодно, упругой стеной дул ветер, гнущий голые кустарники и деревья.

Белов обхватил себя руками.

– Могли бы потеплее одежду выдать, – застучал он зубами.

– Послушникам не положено, – хмуро отозвался Джертон.

– А зимой? – возмутился Саня, но черноволосый после выволочки Бранго был не в настроении дискутировать.

– Лекс, тебе туда, – махнул он рукой на собор в конце площади, – а мы в левое крыло.

– Погоди, задний двор в соборе? – поймал его за руку Саня, и тот обжег его сердитым взглядом:

– Кончай глупости собирать! За собором, конечно.