Всю дорогу до тренировочной паладина Сегундо Джертон рассказывал про Марица. И чем дольше Саня слушал, тем больше ему не нравился этот новоявленный «гений», еще и Талкин, оказывается, был с ним в серьезной дружбе.

– Вы двое – настоящие вожаки, гроза обители – вот и дружите сильно, – объяснял Джертон вконец растерявшемуся Женьке. – Так что не вздумай там мяться, веди себя естественнее, хотя кому я это говорю! – хлопнул его по спине черноволосый Амикар, и Талк машинально кивнул с таким видом, будто его с каким-нибудь Жрецом Гаурта водиться заставляют.

За этими разговорами Саня только сейчас заметил, что они мчались по подземельям: по бокам тянулись узкие коридоры, освещенные тусклыми звездочками факелов. Иногда попадались и странные тупички, наподобие тех, где магистр Гардок пропал. Парень поежился, чувствуя себя неуютно.

Ему казалось, что вот-вот из-за ближайшего поворота вынырнет какой-нибудь Гардок или того хуже – тень Жреца Гаурта, Черный Призрак, и он кашлянул:

– А чего мы не через площадь? Ведь в мастерское же крыло надо.

– Через подземелья в два раза быстрее, – отозвался Джертон – он мчался вперед, гулкие шаги катились в глубь коридора. Откуда-то из глубины доносились приглушенные голоса, смех, и это немного успокаивало Белова – хорошо, что они тут не одни!

– Учитесь в подземельях ориентироваться – быстро и удобно. А главное, что можно даже ночью выходить, после отбоя, – заявил Амикар. – Вы, кстати, с Киганом и Марицем постоянно тут шастали, так что не тебе бояться, – подмигнул он Женьке.

Некоторое время они обсуждали Марица и его дружбу с Талком. Как выяснилось, новоявленный гений был еще и большим другом министерского сынка, Кигана, так что Лекс окончательно перенес таинственного Марица в разряд врагов: ладно еще с громилами Нефом и Гунтом дружить, но Киган? Саня вспомнил, как долговязый пижон угрожал ему ножом, а потом вопил, как полный псих, пиная харсупят…

Парень поморщился, словно от зубной боли: в отличие от Нефа и Гунта, от этого холеного типа настоящая опасность чувствовалась.

За всеми этими мыслями Лекс не заметил, как они вышли к лестнице, ведущей наверх. Здесь было людно: туда-сюда сновали послушники, а вдоль перил горели канделябры на витых ножках.

Сверху доносились шум, гам и смех, приближающийся с каждым шагом, и Саня против воли почувствовал, как в живот просочился предательский холодок страха: там небось и Неф с Гунтом будут, и Киган!

«Хорошо, что Куддар с ними поговорил, – мысленно напомнил себе Лекс. – И вообще, при паладине они не полезут…»

Хотя от одной мысли о посиделках с толстяками ему зверски хотелось сбежать, плюнуть на это идиотское мероприятие. Но он, превозмогая себя, брел за Джером и Талком.

– …Ты, главное, не забудь сказать Марицу, что его ножичек у Верона, понял? – инструктировал Женьку Джертон. – А про корабельное колесо уж сам что-нибудь придумаешь, почему ты его не взял в Лаумите.

– А может, вместе скажем? – заблеял было здоровяк – по всему видать, ему тоже не хотелось брести на посиделки и еще меньше – объясняться перед новоявленным «гением». Но, поймав насмешливо-удивленный взгляд Джертона, Талк поднял мясистые ладони. – Ладно, ладно уж, поговорю!

* * *

В тренировочной паладина Сегундо Лекса, Талка и Джертона встретила целая толпа веселых послушников. То и дело хлопала дверь, впуская все новых ребят.

Тренировочная Сегундо была совсем не похожа на обычные залы, где проходили занятия: ни пюпитров, ни кафедры преподавателя, полы застланы циновками. У противоположной стены чадили жаровни так, что залу наполнял восхитительный аромат не то ванили, не то чего-то еще пряного и сладкого. И у Белова буквально слюнки потекли – он сегодня только позавтракать успел…

Саня скользнул взглядом по толпе в бордовых туниках, и сердце его ёкнуло: у большого камина, потрескивавшего дровишками, шумела целая ватага послушников. Там были все его враги в полном составе: и Неф с Гунтом, и Киган.

А болтающийся вокруг да около Журис тотчас заметил Талка с Джертоном и бросился к ним, оглашая окрестности радостными воплями:

– Ребя, Талк, Джер! Мариц приехал, представляете! Ой, что теперь будет… Ох, что будет!

И Лекс с отвращением посмотрел на белобрысого, однако благоразумно отступил в сторонку.

«Лучше, чтобы шпана не видела, что я с Талком и Джертоном пришел, а то мало ли», – мелькнуло у него. Ему как никогда захотелось смыться отсюда. Вскрики белобрысого про «что-то теперь будет» его встревожили: уж если без Марица творился полный бардак, то что же сейчас начнется? В него начнут из арбалетов стрелять? Или в ящик с гвоздями запихнут, как некогда Аткалагона?

Он уже совсем было собрался улизнуть под шумок с посиделок, пока не приперся хваленый Мариц, но в эту секунду к нему подбежали Абио и Гудиан, радостно всплескивая руками.

– Лекс, наконец-то! Ты где бродишь? Мы тебя искали, – радостно пищал Абио, сунув Белову в руки жестяную кружку с густым светло-фиолетовым напитком – от него-то и исходил этот восхитительный ванильный аромат. – Будешь амброзию?

Парень пригубил было ароматный горячий напиток, но в эту секунду заметил Аткалагона, который толокся у жаровен.

И Саня почувствовал толчок волнения в груди: на секунду он даже подзабыл про Нефа и Гунта со хулиганье, которые радостно братались с Талком и Джертоном.

– Погодите, – тряхнул он головой, сунув кружку Гудиану, – переговорю-ка я с Атом. – И он двинулся к светловолосому мальцу – пора уже расставить точки над «i», чтобы в следующий раз думал, прежде чем чужие свитки рвать! А наряду с запиской Лекс вдруг вспомнил предсказание Аткалагона про огород. «Берегись харсупят» – закрутилось у него в голове.

«А ведь Ат прав оказался – и на задний двор меня сослали, и с толстяками снова история приключилась», – встревоженно подумал Саня.

Как назло, Абио и Гудиан хвостом двинулись следом:

– Слушай, Лекс, а ты правда Кигана в кадку с навозом толкнул? – зашептал худенький послушник. – И харсупят на него натравил?

– Правда-правда, – отмахнулся Белов, – подождите здесь, ребята, ладно?

– Вот это да! – восхитился Абио, пропустив его слова мимо ушей. – Это невероятно, Лекс, ты – настоящий герой! Я тоже хочу в Лаумит, чтобы таким же стать.

– Да понял я, – поморщился Саня, но маленький послушник никак не хотел униматься.

– Подумать только, – продолжал он ахать, – сначала толстяков в силки поймал, потом на Нефлинга плюнул, а теперь самому Кигану Великому врезал!

И Саня мрачно втянул носом воздух: даром ему не нужны эти «подвиги» с плевками и навозом! Как бы он хотел спокойно жить в обители – чтобы его уважали, как какого-нибудь Талка, да хотя бы просто не трогали!

– А вот я навоз не одобряю, – заявил Гудиан, упрямо вздернув подбородок, – послушник должен бороться чистыми руками!

– Уговорил – в следующий раз помою руки, – фыркнул Белов и подступил к Аткалагону, который испуганно попятился к камину.

– Что, не уберегся харсупят? – захлопал он пушистыми ресницами, и Саня почувствовал ком в горле: дались же ему харсупята, тьфу! Неужели это действительно предсказание? Он раздраженно тряхнул головой.

– Харсупята ни при чем, ты лучше про записку расскажи – зачем порвал! – процедил Лекс, стараясь говорить как можно тише, но Абио с Гудианом даже шеи повытягивали. А Ат, услышав про записку, заволновался-засуетился, как будто Саня его на краже какой подловил.

– Я тут ни при чем, Лекс, честное слово, клянусь! – воскликнул он срывающимся голоском и даже руки поднял, будто пытаясь защититься.

Несколько секунд Белов смотрел на него – удивительно, но злость на Аткалагона прошла.

– Надеюсь, Джертон тебе объяснил, что нельзя портить чужие вещи? – спросил он, легонько толкнув его в бок.

– Ты что, Лекс? – испугался сзади Абио.

– Истинный рыцарь Добра и Света всегда должен держать себя в руках, – завелся Гудиан, и Саня сердито дернул подбородком.

– Вы можете отойти? – бросил он защитникам местного «пророка» и вновь повернулся к Аткалагону.

Тот попытался снова отступить, однако чуть не свалился в горящий камин.

«Кстати, Аткалагон спокойно мог бы уместиться в нем вместе с ногами, правда, его пришлось бы сложить вдвое…» – мелькнуло у Белова в голове.

– Лекс, я правда ни при чем и ужасно жалею, – зачастил малец, быстро хлопая глазами, как будто ему в них песку сыпанули. – Просто я вдруг почувствовал, что этот свиток ужасно плохой! И лучше его порвать от Гаурта подальше, а то случится несчастье, – заканючил он. – Тем более с харсупятами я же прав оказался – ты ведь сам убедился!

Саня тупо кивнул, чувствуя волнение в груди, а Аткалагон, обрадовавшись, подхватил:

– Вот! А со свитком – это как с харсупятами. Ты же знаешь, что разворачивать его было нельзя?

И парень даже растерялся:

– Разворачивать нельзя? А читать то, что внутри?

– Агнеус упаси, ни в коем случае! – замахал руками Аткалагон. – Но я его порвал, и он уже нестрашен. Это же и так понятно.

– Да, Лекс, – шепнул Абио. – Аткалагон такое нюхом чует, уж поверь. Ежели говорит: нельзя – значит, нельзя. Он мне как-то сказал, чтобы я десерт не ел. А я не послушал – и потом два дня животом маялся!

Белов было отмахнулся, как в эту самую секунду снова хлопнула дверь. И послушники взревели, разразившись приветственными возгласами:

– Мариц! Дружище!..

– Заждались уже…

Лекс вздрогнул, обернувшись, и у него чуть сердце не остановилось при виде новичка: этот лаумитский «гений» Мариц был как две капли воды похож на… того послушника из страшного сна! Только там его звали Линард.

На секунду Саня почувствовал себя нереально, точно бы очутившись в том самом кошмаре. Пол качнулся у него под ногами…

– Осторожно! – заверещал Абио, но было поздно: кружка с амброзией выпала из рук Лекса и грохнулась об пол. Но тот почти не слышал ни вопля Абио, ни восторженного рева хулиганов: «Мариц! Ма-риц!..»

Он был не в силах оторвать взгляд от новичка, который с улыбкой хлопал по плечу Джертона: те же острые скулы, умные черные глаза, темные волосы… Разве что робы различаются.

И улыбка у этого Марица была такая же мерзкая – настоящий волчий оскал, разве что зубы не черные!

– Что, Джер, значит, не раздобыл ты себе корабельное колесо! – донесся до Белова его гортанный голос. – Подвел тебя Талк, ох, подвел… – И слова его потонули в хохоте толстяков.

А Лекс снова почувствовал себя точно в дурном сне: вот-вот этот тип поймает его взгляд, и следом появится Жрец Гаурта… Саня даже дофантазировать не успел, потому что Мариц неожиданно выпрямился и… столкнулся с ним взглядом!

У Лекса чуть сердце не оборвалось: «Черт возьми, он! Точно он…» – заколотилось у него в голове: получается, он увидел Марица до того, как встретил его наяву – как такое возможно?! То же самое, что и с тенью Жреца Гаурта…

Зато у Марица аж глаза загорелись, как у охотника при виде добычи.

– О, кого я вижу – сам Лекс, – почти пропел он и даже руки в стороны развел, как будто жаждал обнять Белова.

Однако Саню едкая реплика новичка немного привела в себя: хорошо хоть про Комнату Привидений он не заливает…

А компашка Марица буквально в экстаз пришла от слов знаменитости «всея обители».

– Точно, Лексюк! – проорал Нефлинг, заглушая Журиса и Кигана. – Но ты послушай, Мариц, ты сейчас упадешь! Прикинь, Лексич-то наш обнаглел – совсем от рук отбился после Лаумита!

– Ай-яй-яй, как нехорошо, – с улыбкой людоеда покачал тот головой.

– Да-да, представляешь, он в навозе Кига извалял, – радостно заржал Гунтас.

– Что за бред! – тут же взвился Киган, покраснев под насмешливым взглядом Марица, словно вареная свекла. – Так, запачкался немного… Зато Лексюк Нефа и Гунта в силки поймал – вон, видишь фингалы и шрамы? – затыкал пижон пальцем в набычившихся толстяков. – Да еще на Гунта плюнул!

– Не на меня, а на Нефа, – возмутился Гунтас.

– А какая разница! – отмахнулся Киган. Он был явно рад тому, что разговор свернул в сторону от навоза.

– Ну-ну, – покачал головой Мариц и снова испытующе посмотрел на Лекса.

Саня буквально оцепенел под этим опасным холодным взглядом, но все же глаз не отвел.

– А что Талк? Его Лекс тоже в навоз окунул? Или заплевал?

– Да Талче тоже сам не свой после Лаумита! – возмутился Неф. – Вон, стоит в сторонке как бедный родственник. На него Лексюк плохо повлиял!

– Что за глупости, – покраснел Женька. Он явно не знал, что делать и что говорить.

– Но Лексюк – это просто нечто, – турбиной гудел Неф на всю тренировочную. – Совсем от рук отбился – будто в него вселился кто! – На этих словах Саню буквально передернуло. Знал бы толстяк, как же он прав…

– Надо его проучить! – подхватил толстощекий Гунтас, и хулиганы разразились дружным хохотом, поглядывая на Белова.

– Ну, пойдем пообщаемся, что ли, – высокомерно кивнул Мариц. – Спросим у Лекса, что бы все это значило.

Компашка тут же с готовностью вскочила на ноги и двинулась к жаровням, где топтались Лекс со товарищи. За ними поплелся и Талкин – вид у него был страдальческий.

– Вот забузз! – Саня моментально выпал из прострации – битым ему быть не хотелось. Сейчас ему даже на странного Марица было плевать.

«Неужели, несмотря на предупреждение Куддара, начнут? Чертов Мариц – похоже, он у них и впрямь главный», – во мгновение ока пронеслось у Белова в мозгу, и он, не спуская глаз с компашки Марица, поднял длинную кочергу.

А Нефлинг с Гунтасом, заметив движение Сани, затряслись от смеха:

– Смотри, смотри, Мариц, Лексюк, кажись, обороняться собрался!

– Во, охамел Лексич! – заорал Киган и выхватил кинжал, который взблеснул холодным лезвием в отсветах свечей, и Саня невольно задержался взглядом на клинке.

– Это не тот ножик, что из навоза? – усмехнулся он, и Киган буквально побагровел.

– Лучше заткнись, сулёга! – заверещал он. – Я убью тебя, лично убью!

А хулиганы заволновались: Неф с Гунтом с ревом дернулись к Белову, и Саня перехватил покрепче кочергу. Сердце его буквально выскакивало из груди – нет уж, пусть лучше сейчас накидываются, чем потом не дадут ему на улицу выйти!

И Абио, заметив порыв Белова, отчаянно вцепился ему в плечо.

– Ничего, Лекс, мы теперь их тоже не боимся! – заверещал он, хотя его колотило от страха. – Будем вместе сражаться, правда, Гудиан? – И он схватил первое, что под руку попалось: большой чайник с жаровни. Из носика его курился ароматный дымок.

А толстяки, заметив воинственный жест Абио, чуть со смеху не попадали:

– Смотрите, ребя, Абик решил нас чайником убить!

Бедный паренек едва не выронил посудину со страху.

– А мы его самого сейчас чайником! – заорал Киган и, подскочив к Абио, вырвал у него из рук посудину, пихнув бедолагу так, что тот полетел на пол, лишь чудом не сбив чугунные жаровни.

– Живее зовите Куддара или Сегундо! – заорал Саня растерявшемуся Аткалагону.

– Ага, снова плакаться Куддару будешь! – взвыл Киган, схватив за грудки Лекса: министерский сынок был грязный и взъерошенный, нос его закоптился, как будто он и не ходил в купальню после приключений на огороде.

– Ату его, Киг! – заревел Нефлинг. – Дай ему по морде чайником!

– Вылей ему амброзии за шиворот! – радостно подначивал Журис, подсовывая Кигану второй чайник с амброзией.

А холеный пижон сцепился с Саней, и они повалились на циновку, принявшись кататься по ней, пыхтя, сопя и брыкаясь. Однако Лекс таки извернулся и прижал Кигана к полу. Он зажал коленом руку пижона, так что тот со стоном выронил кинжал. И Саня быстро вскочил, наступив на нож, а к нему уже бросились Нефлинг и Журис с чайниками наперевес.

И тут вперед рванулся Джертон.

– Эй, вы совсем с ума посходили! – заорал он, растолкав хулиганов.

– Джер, ты чего? Не хочешь Лексюка побить? – опешил Нефлинг.

И Мариц, доселе стоявший в сторонке, словно генерал на краю поля боя, тоже поднял бровь:

– Действительно, ты чего это, Джертон? Сулёг защищаешь?

Однако Амикар не испугался Марица:

– Я никого не защищаю, а пекусь, чтобы магистр Куддар не засадил нашу веселую ватагу в Граук дня на три!

Непонятно, чем бы все закончились, если бы в эту секунду не хлопнула дверь и внутрь не влетел высокий воин в полном обмундировании, а следом – запыхавшиеся Аткалагон и Гудиан. Шайка хулиганов тут же брызнула в стороны.

– Повезло тебе, сул-лёга! – погрозил Лексу кулаком Нефлинг, а с пола кое-как поднялся Киган, помятый и встрепанный, точно драный кот.

– Теперь тебе точно не жить, Лексюк! – прошипел он, точно проколотая шина, но Белов ответил ему нарочито широкой улыбкой, так что Киган аж побагровел со злости.

А строголицый Гудиан, заметив опрокинутые чайники и разбросанные циновки, пафосно изрек:

– Вот! Посмотрите, паладин Сегундо, до чего довела некоторых послушников ненависть к собратьям!

* * *

Весь ужин Лекс высматривал новоприбывшего Марица и силился вспомнить свой сон, где он видел Линарда. Так что Абио и Гудиана он слушал вполуха, а они, захлебываясь, обсуждали «посиделки» у паладина Сегундо. Хотя посиделками их можно было назвать с большой натяжкой: разве что когда паладин на манер Куддара принялся опрашивать послушников в поисках виновников потасовки.

– Знаешь, Лекс, без тебя мы бы до сих пор дрожали при виде толстяков! – воскликнул Абио в десятый, наверно, раз.

И тот кисло кивнул, не в силах отделаться от гнетущей тревоги: мог ли он действительно увидеть Марица во сне?

«А может, совпадение? Но ТАКОЕ совпадение? Нет… не может быть – лицо точь-в-точь…» – мрачно думал Саня, уткнувшись в тарелку с салатом. Удивительно, но про драку с толстяками и Киганом он почти позабыл, вернее, ему на это было плевать. Видок у Белова, наверно, был тот еще, потому что Абио встревоженно наклонился к нему.

– Лекс, ты чего? Думаешь, толстяки не дадут нам жизни? – покосился он на Нефа и Гунта, которые шумели в противоположном конце стола.

И Саня отмахнулся:

– Да ну, плевать я на них хотел.

– Конечно, плевать! – подхватил щупленький Ат с другого боку. – И вообще, паладин Сегундо пообещал, что они нас больше не будут донимать.

Лекс только вздохнул: «Куддар тоже обещал… Правда, в этот раз Мариц подстрекал, свинья такая!»

Белов невольно зацепился взглядом за надменное лицо местного «гения» с такими знакомыми заостренными скулами, и в горле его снова застрял твердый ком: чертов Мариц! Это точно был он…

«И ведь даже у Джертона не спросишь, что все это значит, – думал Лекс, стиснув ложку. – На потерю памяти тут не сошлешься! Точнее, Джертон-то наверняка скажет, что воспоминания возвращаются… Но дело-то совсем не в этом – тут уже про другой мир надо рассказывать!» – И Белов на секунду почувствовал отчаяние, словно он был совсем один в чужой реальности. Никто, совершенно никто не мог ему помочь с этими кошмарами.

Он сжал кулак, уставившись в тарелку с кашей. Одна только надежда – на мастера Тайласа! Хоть бы он позвонил! Честно говоря, Саня готов был даже про записку признаться, только бы тот вспомнил про них…

А за дальним концом стола в эту секунду послышались шум отодвигаемой скамьи и гортанный голос Марица:

– Ладно, парни, приятного вам всем, а мне уже пора.

– Куда пора?.. Как, Мариц? – заохала наперебой компашка хулиганов и не только: другие послушники тоже заоглядывались, сетуя, чего это Мариц так рано уходит.

– Да все в порядке, друзья, мне просто пора на ментальные искусства! – подмигнул тот с довольным видом.

– Ментальные искусства? Ты им уже обучаешься? – тотчас активизировался Джертон, и над длинным столом пролетел вихрь шепота, восторженных ахов и охов.

– Ментальные искусства! Вот это да! – зашумели Неф и Гунт.

– Это огнемысль и левитация? – подскочил верткий Журис.

– А у кого ты учишься? – не успокаивался Джертон – он, пожалуй, был единственный, кто не выказывал особых восторгов.

Даже Талкин шумел, стараясь не отставать от прихлебателей лаумитского «гения».

И Мариц, скромненько улыбнувшись, выдал:

– У магистра Церсиуса.

И вся трапезная беззвучно ахнула, включая даже кураторов Бранго и Торрикса – они как по команде воззрились на шкета-послушника, который сейчас так запросто к самому Церсиусу собирался двинуть!

– У Церсиуса? – отвисла челюсть у Джертона, и слова его потонули в таком шквале восторженных воплей, что блюдца и стаканы зазвенели.

– Ура! Наши у магистра Церсиуса! – наперебой орали и толстяки, и другие послушники. – Даешь всем магию!

– Точно! Наших в мастера! – уже дурачились послушники, и куратор Бранго постучал костяшками пальцев по столу, пытаясь угомонить хулиганов.

А Абио, глотая воздух от волнения, запищал:

– Ничего себе, Лекс, Ат, представляете, сам магистр Церсиус будет учить Марица крутить заклятья! Какой же он все-таки талантливый…

Саня бросил подозрительный взгляд на Арматони, которого окружили послушники. То и дело доносились обрывки восторженных возгласов типа: «А нам покажешь? А что ты уже умеешь?.. А молниями стрелять?..»

– Всему свое время, – отбивался от неугомонных фанатов новоявленный «гений», но, по всему видать, такое внимание однокашников ему было по душе.

Один лишь Гудиан с неудовольствием косился на Марица.

– Не нравится мне это, – изрек он, вздернув палец в излюбленной манере, – не может послушник высших тайн магии постичь!

– Много ты понимаешь! – воскликнул Абио, волнуясь. – Мариц и правда гений: говорят, он, когда маленький был, мог взглядом предметы передвигать!

– Какая разница, – дернул подбородком Гудиан, – нельзя послушнику таинства магии открывать до Посвящения!

– Да его ж почти приняли, – вмешался вихрастый паренек сбоку, – Мариц и Киган почти Посвященные.

– «Почти Посвященные» магами не становятся! – Голос «совести ордена» зазвенел. – Нельзя быть «почти рыцарем Агнеуса Солнцеликого» или «почти Жрецом Гаурта».

Саня прищурился, поглядывая на высокомерного послушника. Ему невольно вспомнились слова Джертона: «Вокруг Арматони всегда много таинственного происходит…» – и он наклонился к Абио:

– Слушай, старина, а что, до Марица никто из послушников не обучался магии?

– В том-то и дело, что нет! – воскликнул белобрысый паренек, правда, в трапезной был такой шум, что Лекс его едва расслышал.

Кураторы Бранго и Торрикс пытались всех успокоить, но им это удалось, только когда новоявленный «гений» ушел на ментальные занятия, и Абио перешел на шепот:

– Так что Мариц – первый, представляешь? Никогда еще мастера не обучали послушников, а его – уже вовсю! Кем же он будет, когда станет мастером? Не иначе как затмит самого магистра Церсиу… – Но тут паренек испуганно зажал себе рот, поняв, что сболтнул лишнего.