В эту самую секунду в коридоре послышались быстрые шаги и голоса:

– …Нигде его не видел?

– В том-то и дело! Все обошел…

И Лекс умолк на полуслове – это был Талк!

– …Где же он, забузз подери! Убил бы… за все хорошее… – послышался сердитый голос Джертона, и сердце Белова подскочило к горлу: «Наконец-то! Они нашли Марица!»

Ухмыльнувшись напоследок растерянному Журису, Саня рванулся в коридор. Только он захлопнул дверь, как увидал Джера и Талка.

– Наконец-то! Ты где бродишь? – заорал Амикар.

Они с Талком бросились к нему, и сердце Белова радостно подпрыгнуло в предвкушении интересных новостей.

– Это вы где бродите! – воскликнул он. – Ну, что там? Как Мариц? Где он учится и куда ходит?

Но Джертон неожиданно бросил на него… злобный взгляд:

– Где тебя только забуззы носили!

– А что? – Лекс растерялся, он даже про пари с Журисом позабыл на время. Талк, надо сказать, тоже выглядел удрученным.

– Идем! – мрачно заявил черноволосый Амикар и двинулся вниз по лестнице, застланной потертой дорожкой.

– Куда? – опешил Саня.

– Увидишь, – не оборачиваясь, бросил он.

«Неужели Мариц все-таки учится у Церсиуса? – закрутилась у Лекса в голове нелепая мысль. А в животе зазмеился противный холодок волнения. – Небось Джертон с Талком попались на слежке…»

Амикар молчал, а Женька лишь тяжело вздыхал. И Саня сглотнул, стараясь подавить волнение.

– Так что у вас там с Марицем? Нашли его или нарвались на кого? – спросил он, не в силах избавиться от дурных предчувствий.

– Да как тебе сказать, Лекс… – точно рыба мороженая, промямлил Талк.

И тот не выдержал:

– Можете мне нормальными словами объяснить, что там у вас стряслось? Если Мариц учится у Церсиуса – так и скажите!

Джертон обернулся и суховато бросил:

– Не до Марица сейчас! И какого забузза ты в гостиной засел? Договорились же в коридоре следить, а он в гостиной прохлаждается! – В этот момент они вышли на площадь, и слова Амикара потонули в шуме отдаленных голосов.

А черноволосый решительно двинулся к… крыльцу мастеров. Лекс заметил, что там, на террасе, скопилась толпа послушников. У него ёкнуло сердце: Джертон топал именно в те степи, где собрался народ. Причем послушники толпились возле чьих-то покоев, кажется, преподавательских.

И Саня сглотнул: «Видимо, что-то произошло… Что-то случилось!»

А послушники посмеивались, показывая пальцем куда-то вверх, то ли на второй этаж, то ли на козырек террасы. В цветастой толпе Саня заметил радостное лицо Кигана – тот что-то горячо объяснял своему соседу, то и дело кивая на двери мастерских покоев. И Лекс нахмурился, покосившись на Джертона, – что за ерунда? При чем здесь они? Но тот был хмур, словно туча.

В эту секунду Киган заметил троицу друзей и начал толкать своего дружка, посмеиваясь. Послушники заволновались:

– А вот и он…

– Точно он! Ребя!.. – донеслись обрывки насмешек.

И Лекс, чувствуя себя ужасно неуютно, покосился на Талка и Джера.

– Спокойно, Лекс, – заявил Женька, не дав ему и слова вымолвить, – ты, главное, не расстраивайся.

– А чего расстраиваться-то? – вконец запутался Саня.

– Вот именно, я и говорю – нечего расстраиваться, – подхватил Талкин, – ведь ничего страшного не произошло!

В это время Лекс заметил, что стайка послушников совсем рассеялась: последним сбежал Киган со своим дружком. Они то и дело оглядывались на троицу друзей.

– Ничего не понимаю. Может, вы объясните, что тут стряслось? – раздраженно перебил Лекс Женьку, который продолжал его усердно успокаивать.

– В общем-то, ничего ужасного, – разомкнул губы Джертон, когда друзья остановились перед полукруглыми дверьми покоев, – но и приятного мало. – С этими словами он кивнул наверх. – Вон, глянь туда!

И Лекс поднял голову, пытаясь понять, чему так ужасался Джертон. Он скользнул взглядом по затейливому витражу, темной каменной кладке, жестяному водостоку.

– И что тут тако… – начал было Саня, но слова застряли у него в горле: почти вровень с карнизом, на таком элегантном витраже в виде больших древних часов, красовалась размашистая надпись: «Лекс – сулёга!».

И Белова окатило таким жаром, будто на него кипятком плеснули.

– Это… это что еще такое?

– Сам видишь что, – мрачно отозвался черноволосый и дернул его за рукав. – Ладно, нет времени любоваться на это творчество. Давайте решим, что делать. Отмывать или, может…

– Отмывать? – неожиданно заорал Саня. – Мы должны это отмывать? С какой радости?!

– Ты бы успокоился… – Джертон попытался было похлопать Лекса по плечу.

Но тот оттолкнул друга и снова заорал:

– Какая скотина это намалевала?

– Слушай, Саня, в самом деле… – успокаивающе загудел Талк, но тот как с цепи сорвался.

– И вы допустили, чтобы весь орден это видел? – напустился он на друзей.

– Так ты сам запропастился невесть куда. Поперся в гостиную отдыхать – устал, бедненький! – рявкнул Джертон, потирая ушибленный локоть. – Скажи спасибо, что мы тебя вообще нашли!

– Это я-то запропастился? На секунду в гостиную забежал, – подступил к нему Лекс.

Талкин схватил было его за плечо, но Саня отмахнулся и, впившись взглядом в Амикара, прорычал:

– А до этого я, как идиот, нарезал круги в левом крыле, раз двадцать обошел там все, а вы двое…

– Хорошо, идем отсюда, – перебил его Джертон.

– Как идем? – опешил Белов. – Просто так?

– Само собой, – фыркнул тот. – Лично я не собираюсь ждать, пока магистр Гардок вернется!

Они с Талком развернулись, чтобы уйти, но Саня снова дернулся к Женьке.

– Значит, помогать вы мне не собираетесь? – закричал он.

– В чем помогать-то? Жаловаться мастерам? – удивился Джертон.

– Еще чего не хватало! – прорычал Лекс. Его трясло от ярости, а еще больше бесил угрюмый вид Джертона. Честно говоря, он бы сейчас с удовольствием поколотил кого-нибудь. – Я собираюсь отомстить толстякам! Вы же мне поможете? – выразительно посмотрел он на Талкина.

Но тот вздохнул, как и ожидалось:

– Да как тут отомстишь-то? Давай лучше в келью пойдем, а вечером что-нибудь придумаем, – замямлил он, отведя взгляд.

Саня усмехнулся:

– Ничего, есть идея. И до вечера ждать необязательно! Нужна только приставная лестница, краска и вода.

Джертон внимательно посмотрел на Белова, явно догадавшись, что тот задумал.

– Слушай, может, все-таки до вечера подождем? – нахмурился он, то и дело поглядывая в сторону крытого коридора. Он явно опасался, что сюда нагрянет кто-нибудь из мастеров.

– Ага, чтобы весь орден до самого вечера ржал надо мной? – снова заорал Лекс, потеряв терпение. – Вам легко говорить – не вас ведь унизили! А если не хотите помогать, то давайте найдем мерзавцев Нефа и Гунта – ведь это они намалевали, не так ли? Вот пусть они и оттирают!

– Знаешь, умник, пока мы будем искать Нефа и Гунта, – рявкнул Джертон, – магистр Гардок вернется к себе и увидит все это безобразие.

– Гардок? – не понял Лекс.

– Угу, это покои Гардока, если ты не знал, – ухмыльнулся Джертон.

И у Сани внутри полыхнул жар.

– Вот забузз! – пробормотал он, снова скользнув взглядом по оскверненному витражу в виде древних часов – стёклышки с делениями находились как раз под размашистой «сулёгой».

– А где сейчас Гардок? – сглотнул Лекс. Всю злость его как рукой сняло. – Вдруг он это уже видел?

– Видел, не видел – сейчас это не важно, – перебил Амикар. – А вот если мы и дальше будем конференции разводить, то обязательно увидит. И тут такое начнется! Так что давайте подобру-поздорову уберемся отсюда.

– Ну, Лекс? – схватил Талкин друга за рукав. – В другой раз придумаем!

Но Саня остановился.

– Ребят, я не могу… – проговорил он без особой даже злости. – Гардок, может, еще час не придет, а вот если я уйду, то эта мерзость здесь до самого вечера провисит. А что, если мастера потом расследование начнут: кто написал да зачем написал, мое имя трясти будут… – Он даже кулак стиснул.

Джертон открыл было рот, чтобы возразить, но Лекс покачал головой:

– Бесполезно, ребята. Я один останусь и во что бы то ни стало ототру свое имя, а вместо него припишу Гунта – вот пусть про него и расследуют!

И он, тяжело дыша, уставился на друзей. Несколько секунд Амикар внимательно смотрел на него, а потом тряхнул черными вихрами:

– Что ж, раз так, то давайте уж вместе. Попадаться – так за компанию!

Лекс неверящим взглядом воззрился на него:

– Ты уверен? Вы с Талком можете уйти – я не против… В конце концов, сам виноват с гостиной.

– Нет уж, дудки, – хлопнул Джертон друга по плечу, – все мы виноваты. Вообще, глупо со слежкой получилось. Только, парни, давайте-ка в темпе, пока Гардок действительно не заявился.

Лекс с Талком помчались в подсобку – как назло, та находилась в противоположном крыле, так что друзьям пришлось бежать через всю площадь.

По дороге Сане казалось, что на него все смотрят – многие послушники до сих пор чистили ванночки под фонтанами, и в их взглядах Лексу чудилась насмешка.

– Почему вы меня сразу не нашли? – задыхаясь, спросил он, когда они влетели в подсобку.

– Так мы за тобой сразу и кинулись! – оправдывался здоровяк.

Пока они бегали за водой, Женька наскоро пересказал другу, что случилось: оказывается, первым это дело заметил Талк, он бросился за Джертоном – еле нашел его.

– А потом мы за тобой пошли. Аж два раза прочесали правое крыло, – тараторил здоровяк, тягая ведра. – Хорошо, что ты хоть услышал нас! Кто же знал, что ты на третьем этаже будешь?

Лекс мрачно вздохнул, отдуваясь. Рука онемела от тяжести ведра, но он, стиснув зубы, мчался вперед.

– Теперь небось вся обитель будет потешаться, – проворчал он, и Женька виновато кашлянул.

«Проследили за Марицем, называется», – хмуро думал Саня, когда друзья выскочили к покоям Гардока. В ту же секунду он заметил, что Джертон машет им, и все мысли о Марице вылетели у него из головы.

– Гардок уже увидел?

– Пока нет, но если будете ползать, как сонные улитки, – обязательно увидит! – прокричал Амикар. – И где вы только бродите! Верон сказал, что Гардок через пятнадцать минут двинет в покои – занятия заканчиваются.

– Ох, Гаурт! – выругался Лекс.

Друзья засуетились под стеной. И тут обнаружилось, что они забыли про лестницу – ведь нужно было залезть на карниз. Как же ругался Джертон!

Саня хотел было махнуть обратно в подсобку, но в это время на террасу, как по заказу, вышли двое послушников с длинной приставной лестницей. И Амикар подскочил к ним.

Через минуту Лекс и Талк вовсю орудовали щетками и тряпками на карнизе. Джертон прохаживался внизу, отгоняя любопытствующих.

– Проходите, не балаган! – подгонял он глазеющих послушников. – Валите-валите отсюда, не то про вас что-нибудь напишем – сами будете на стене корячиться… Как дела, ребята? – кричал он уже друзьям. – Давайте живее, время поджимает!

– Так себе дела, – буркнул Лекс, усердно орудуя щеткой – краска отскребалась кое-как: похоже, Неф и Гунт не простой известкой ругательство намалевали! Саня мысленно проклинал и треклятую краску, и толстяков, и даже Гардока.

– Чтоб их забуззы утащили! – пробормотал он и тотчас чуть не свалился с карниза.

– Осторожнее! – заорал Джертон, схватившись за лестницу. – Смотрите, витраж не разбейте.

Через пять минут Лекс кое-как оттер свое имя, правда, кое-где так и остались белые разводы.

– Ну, что, пишем про этих сволочей? – крикнул он Джертону.

Амикар окинул оценивающим взглядом витраж и кивнул.

– Пиши, давай! Только поторопись – у Гардока скоро занятия закончатся. И у Лекса сердце подскочило.

«Ну всё, „друзья“ толстяки! – мстительно подумал он. – Сейчас посмотрим, кто из нас сулёга!»

Окунув кисть в ведерко с краской, Саня начал размашисто выводить: «Гу…»

– Ребята, стоп! – вдруг шикнул снизу Джертон. – Слезайте!

– Гардок? – взвыл Лекс, чуть не сверзившись с карниза.

– Не лучше – Бранго! – прошипел Амикар, то и дело оборачиваясь, – и впрямь по площади прямиком к ним спешил небритый куратор.

Должно быть, заметил нездоровую деятельность возле покоев магистра Гардока и торопился навести порядок.

– Забуззовы овраги! – Саня буквально скатился с лестницы. Талк, чертыхнувшись, бросился за ним.

– Что же делать? – зачастил Белов.

Куратор стремительно приближался.

– Бежать скорее! – забасил Талк.

– Ну да, он нас уже узнал, – процедил Лекс, поглядывая на Бранго, который со всех ног мчался к ним.

Джер метнул быстрый взгляд наверх и неожиданно ухмыльнулся:

– Есть идея, парни! Хватайте ведра и марш обратно – в темпе оттирайте и «Гунта», и «сулёгу»!

– Ты что? – вытаращился на него Саня.

– Ничего, давайте живее, – заторопил их черноволосый, то и дело оглядываясь на куратора.

А тот поднял руку и закричал:

– Послушники! Эй, послушники!

– Ну же, что вы как рыбы мороженые? – заторопил их Джертон, подталкивая к приставной лестнице.

– Что к чему… – пробормотал Лекс, однако послушался друга.

– Главное, «Гунта» с «сулёгой» прикройте! – скороговоркой бросил Амикар.

И Саня, чувствуя себя полным идиотом, кое-как вскарабкался на карниз.

А гулкие шаги куратора слышались совсем близко, и Лекс, стараясь не поддаваться волнению, окунул щетку в холодную воду. Хорошо, хоть краска не просохла, так что «Гунта» он почти отмыл – и то счастье. Правда, оставалась еще «сулёга» на полвитража! Толстяки постарались на славу, чтобы надпись было видно всему ордену. Талкин вовсю оттирал это словотворчество, но работы там было еще на четверть часа, не меньше.

– Левее, левее, Талк, а ты Лекс – вправо! – шипел снизу Джертон. – Закройте «сулёгу», я же ясно ска…

Однако в этот момент к ним подлетел Бранго, он даже запыхался – так торопился.

– Это что еще за фокусы?! – возмутился небритый маг. – Что вы там затеяли? Вы хоть знаете, чьи это покои?

Лекс сглотнул: и какой черт его дернул остаться мстить Нефу и Гунту!

«Прав был Джер – надо было сразу сбежать, а не дурить, – корил он себя. – Попробуй теперь объясни, что за дурацкая надпись появилась на витраже магистра Гардока… Тьфу!»

А Джертон принялся объясняться с Бранго:

– Понимаете, куратор, мы это специально…

– Специально?! – взорвался тот. – Что еще за самодеятельность? Эй, вы, двое, наверху! – рявкнул он Лексу и Талку. – Живо слезайте, пока магистр Гардок вас не застал! А то торчите, как курицы на насесте, у всех на виду.

И Лекс остановился в нерешительности, покосившись на Талка: тот тоже замер с тряпкой в руках.

– Слезаем? – одними губами прошептал Саня.

– Наверно, – едва заметно пожал плечами здоровяк. – Глупо тут стоять…

– Долго вас еще ждать? – снова ударил пронзительный голос Бранго.

Однако в этот момент вновь вмешался Джертон:

– Погодите, куратор, не надо слезать! Тут такое дело…

– Какое еще дело? – рявкнул Бранго, теряя терпение. – Знаю я все ваши «дела» – лишь бы какое паскудство учинить! А нам, кураторам, расхлебывать.

Но Амикар отменно держал себя в руках:

– Мы с друзьями затеяли уборку, – спокойно заявил он, – ко дню Посвящения! Шли, понимаете, мимо, смотрим – а окна покоев магистра Гардока запылились – вот мы и решили их помыть. Что же тут плохого?

– Вы? Помыть? – Бранго так удивился, что даже кричать перестал.

– Конечно, – авторитетно заявил Амикар, и Лекс с Талком тоже закивали с самым серьезным видом, – а что в этом дурного? Ведь Великое Посвящение грядет – нам надо совершать хорошие поступки!

Бранго с подозрением посмотрел на Лекса и Талка, потом снова на Джертона и издал неопределенный звук.

– Гхм… это, конечно, да, похвально, но… э… – замычал он, стушевавшись.

И Саня с Женькой чуть не прыснули от смеха.

«Вот это Джертон! Вот это молодец – здорово разыграл куратора!» – мелькнуло в голове у Лекса.

А черноволосый вдохновенно продолжал:

– Конечно, надо было вас предупредить, но мы подумали, что об этом лучше не говорить. Ведь послушник должен творить добрые дела не похвалы ради, а по велению сердца!

И Лекс с Талкиным затряслись от беззвучного смеха: у Бранго был такой потрясенный вид, будто устами Джертона заговорил сам Агнеус Солнцеликий. Такого поворота он явно не ожидал.

– Удивительно, послушник Джертон, просто удивительно, – наконец изрек молодой маг. – Ну, что ж, если вы действительно делаете это от всего сердца, то… м-м… гхм… – Он снова кашлянул. – То чем я могу помочь, если не благословением Агнеуса Пресветлого!

И Лекс закашлялся, стараясь скрыть нервный смех.

– На самом деле он бы куда больше помог нам, если б поднялся сюда с тряпочкой да ведром воды, – шепнул он другу.

– Просто великолепно, послушники, – тем временем восторгался Бранго, наблюдая за Лексом и Талком, – жаль, что магистр Гардок этого не увидит. Вот бы он порадовался!

– Вот уж спасибо, – шепнул Саня, поежившись, – даром нам таких «радостей» не надо!

Талкин лишь утробно гыгыкнул в ответ.

Несколько минут куратор нахваливал послушников, так что Лекс даже встревожился:

– И когда же он уймется? Поскорее бы свалил, что ли! Я уже устал «сулёгу» загораживать.

– А что? – пожал массивными плечами Женька. – Пусть хвалит. Нам же лучше! Вдруг Бранго будет ратовать за нас на Посвящении, чтобы мы в Чароцвет вошли!

– Если мы до прихода Гардока не ототрем «сулёгу», то войдем не в Чароцвет, а в этот их Граук, – отозвался Саня. Он краем глаза заметил, как из библиотеки мастерского крыла вышел высокий маг в красном одеянии.

– Смотри-ка, еще кто-то идет! – потряс он Талкина.

К его удивлению, тот не растерялся:

– И пусть себе идет – ему тоже объясним про уборку. Главное, «сулёгу» получше закрой.

– Что теперь, каждому встречному объяснять? – фыркнул Лекс, но слова Талка его немного успокоили: уж втроем-то они убедят кого угодно.

Главное – уверенность: вон как Джертон шпарит! А черноволосый Амикар не на шутку разговорился с куратором. Бранго только восторженно охал и поддакивал послушнику.

– …А представляешь, Лекс, если мы на двух-трех мастеров такое впечатление произведем, что тогда будет? – совсем воодушевился Талкин. – Да мы героями ордена станем. И как же нам раньше это в голову не пришло! Может, потом залезть на карниз к Церсиусу с тряпками и ведрами? Пусть и он повосторгается…

– Угу, только тогда мы запомнимся не героями, а знатными поломойщиками… – начал было Лекс.

Как в ту же секунду по ушам ударил такой знакомый и ужасный окрик:

– Это что за балаган у моих покоев?!

И у Сани сердце ухнуло в пятки: это был сам Гардок! У парня даже дыхание перехватило от волнения.

К счастью, в эту секунду оживился Бранго.

– О, магистр Гардок! – воскликнул он. – Вы не представляете себе, эти послушники не так безнадежны, как я думал – они решили провести уборку! Совершить доброе деяние в честь Великого Посвящения!

– Вот именно, – подхватил Джертон с деланой улыбкой. – Мы уже отмыли окна мастера Торрикса, а теперь решили у вас…

– Вы и у Торрикса отмыли окна? – изумился Бранго.

– А как же! – кивнул Джертон, и Лекс с Талкиным замерли на карнизе.

«Только бы Гардок поверил… Только бы поверил», – крутилось в голове у Белова.

– Хорошо, что Бранго на нашей стороне, – шепнул Женька, а снизу послышался бас Гардока:

– Вот как, значит, уборка в честь Посвящения… Что ж, интересно, очень интересно, – протянул он и прошелся внизу, прищуренным взглядом разглядывая окаменевших друзей.

«Что-то сейчас будет…» – Саня обливался потом, чувствуя на себе пронизывающий взгляд магистра. Талк, похоже, тоже перетрусил – по крайней мере лезть на карниз к магистру Церсиусу он больше не предлагал.

– С каких это пор послушники начали работать по собственной воле, – хмыкнул Гардок. – А ну-ка, спускайтесь сюда, вы, двое!

И у Лекса даже ладони вспотели. Этого приказа он ждал и боялся. Кажется, они пропали…

– Но мы должны домыть… – замямлил Талкин, пунцовый, точно помидор.

В это время снова вмешался Бранго:

– А что такого, отец Гардок? Пусть поработают. Нечасто наши дети проявляют такую сознательность! – добавил он нравоучительным тоном.

Но магистр жестом остановил куратора.

– Насчет сознательности я с вами согласен, Бранго. А вы слезайте-слезайте, – бросил он друзьям, – да поживее!

И Белов с Талкиным точно в полусне поползли к лестнице. Здоровяк порывался что-то замямлить – ему очень хотелось остаться наверху, но Гардок был неумолим.

– Еще одно слово – и я спущу вас другим способом, – пригрозил он.

По дороге Саня чуть не уронил ведро с краской, однако даже внимания на это не обратил, машинально подхватив его. Пару раз он оступился: ноги дрожали, живот скручивало противным узлом страха. Его даже подташнивало от волнения.

– Ага-а! – раздался злорадный возглас Гардока, и Белов зажмурился, втянув голову в плечи. – Так я и думал!

– Гауртовы чертоги! Это еще что такое? – в тон ему возопил Бранго, уставившись наверх с таким ошалелым видом, будто увидел там забузза во плоти, а не безобидное ругательство. – Что… что это такое?! – заорал куратор и затряс Лекса за плечи, как будто он один был во всем виноват. – Отвечай, негодник! Бездельник!

– Это… эта… надпись, – промямлил Саня, едва разевая рот.

– Нет, это не надпись, – засуетился Джертон, – то есть надпись, конечно. Но мы не знаем, кто это написал, вернее, подозреваем…

– Кто, как не вы! – перебил его Бранго. – Мало того, что вы совершили ужасающее злодеяние, так еще и обманули куратора! Вы… вы… только посмотрите, магистр, что они там понаписали! – затеребил он Гардока, который с мрачным видом изучал ругательство.

– Да не мы это писали! – взвыл Белов, выпав из ступора.

– Погодите, куратор Бранго, – подскочил Джертон, – это не то, что вы думаете, все было не так!.. – затараторил он, однако Бранго резко наклонился к черноволосому, чуть не боднув его.

– Вы хоть понимаете, маленькие нечестивцы, на кого подняли руку? – страшным голосом прошипел он.

– Да не мы ее поднимали! – закричали Лекс и Талк. – Это толстяки!

– Вот как? – Глаза Бранго недобро сверкнули. – Тогда зачем вы полезли оттирать за ними? Отвечай, негодник! Да еще куратора обманули – скажете, не было такого?

И Лекс не нашелся, что ответить. Ох, и сели они в лужу! И впрямь, зачем он только полез приписывать имя Гунта? Пусть бы висела «сулёга» – подумаешь, мелочи! Зато потом толстяков посадили бы в Граук или на штрафные работы сослали… А теперь если послушники узнают про их позорную «мстю», так и вовсе засмеют!

А Бранго все пылал праведным гневом:

– Я ведь сразу заметил нездоровую суету возле ваших покоев, отец Гардок! Когда они меня увидели, то сначала слезли с карниза, потом зачем-то обратно залезли…

Магистр мрачно кивнул, он прохаживался туда-сюда и разглядывал оскорбительную надпись на витраже, словно там не одно короткое слово было, а трактат на десять листов. И выражение его лица не сулило ничего хорошего.

– Так зачем вы обратно залезли? – повернулся Бранго к друзьям. – Дописать ругательство?

– Я же объяснил зачем, – простонал Джертон – он уже два раза успел поведать о том, что случилось, но куратор им, разумеется, не поверил.

– Не надо, маленький врунишка! Если б там было про Лекса, то надпись бы осталась – это раз. А во-вторых, не удивлюсь, если вы действительно приписали имя Лекса, чтобы еще изощреннее оскорбить магистра Гардока, – выдал он, и Саня даже рот открыл от такого обвинения.

– Вы что?! – вытаращился на небритого мага Джертон, от шока позабыв, что Бранго – куратор и говорить с ним надлежит соответствующе.

А тот злорадно ухмыльнулся:

– Вы давно ненавидите магистра Гардока, я это заметил еще после утреннего Рианона, когда… – Однако договорить ему не удалось, потому что Гардок наконец поднял руку: болтовня куратора ему явно надоела.

– Можете успокоиться, Бранго, эти трое свое получат. – Он бросил на Лекса мрачный взгляд, от которого у парня внутри все сжалось. – Неделя штрафных дежурств в воротах обители, а сегодня на ночь – Граук!

И Саня замер, не зная, радоваться этому или огорчаться – по правде говоря, он и дежурство в воротах себе слабо представлял, и таинственный Граук тоже. Звучало это не слишком приятно, но хоть не порка – и то счастье…

Но не успел он даже обдумать это, как из гущи размышлений его вырвал вопль Джертона:

– Да за что Граук? Отец Гардок, ведь не мы это писали! – заголосил он, и Лекс, сам не зная почему, тоже подхватил.

– И правда, магистр Гардок, мы сейчас все ототрем, хоть и не виноваты! – Загадочный Граук всерьез испугал его, пусть он даже толком и не представлял себе, что это такое.

– Ага, сразу узнаю трусливых нечестивцев, – ухмыльнулся Бранго, но Сане уже было все равно.

– Мы сейчас залезем и все сотрем, а потом вы поговорите с Нефлингом и Гунтасом, – начал он упрашивать Гардока, который мрачной колонной возвышался над ними. – Они давно нам строят козни. Давайте, ребята!

Но только друзья бросились к лестнице, как в спину им ударил окрик Гардока:

– Ни с места! Вы уже наказаны, а балаган возле своих покоев я не потерплю. Так что вон отсюда, все трое!

– Нет, мы таки отмоем, – уперся Талкин, но Гардок был неумолим.

Непонятно, чем бы все закончилось, – может, страшный магистр их бы попросту испепелил, если б в самый пиковый момент не хлопнула соседняя дверь. По ступенькам спустился грузный Куддар. На плече он держал охапку кирок, в левой руке – большой молот.

Гардок сухо кивнул коллеге, однако тот, заметив нездоровое столпотворение, нахмурился и подошел ближе:

– Что здесь происходит, братья?

– Ничего особенного, магистр, – не разжимая губ, отозвался Гардок. Он поспешно вскинул руку, и с пальцев его соскользнул красноватый сгусток света, который сам собой подплыл к витражу и растекся по размашистой «сулёге». Через секунду темное стекло сияло чистотой, словно никакого ругательства там и в помине не было.

Однако в эту секунду друзей словно прорвало:

– Нет, магистр Куддар, помогите разобраться! – заголосил Лекс на пару с Джертоном и Талком.

И Гардок раздраженно втянул носом воздух:

– Мы уже разобрались, Куддар. Идите в мастерскую, не смеем отнимать у вас драгоценное время.

Бранго закивал в такт его словам, однако бородач не ушел.

– Нет, братья мои, я чувствую неладное. Здесь что-то произошло, и это «что-то» требует моего вмешательства! – покачал он головой и, сложив кирки на крыльцо, кивнул послушникам: – Так что случилось, ребята?