Честно говоря, Саня не жаждал идти на ужин, хотя и порядком проголодался – ему не улыбалось снова встречаться с толстяками и Джертоном.

– Опять небось начнется, – процедил он, когда они с Талкиным поднимались на второй этаж. – Мне до сих пор эта вонь везде мерещится.

– Да ну, вряд ли они за ужином полезут, – отозвался Женька. – И вообще, Сань, может, тебе их просто игнорировать?

– Я-то их могу игнорировать, – невесело ухмыльнулся Лекс. – Вот только они от меня не отстанут! Небось им уже надоело Абио доставать, пока я типа в Лаумите болтался. А тут как же – Лексюк вернулся! – специально тоненько пропищал Саня. – Всё придуркам веселье! Вот только я это терпеть не намерен.

– Мы вместе терпеть не намерены! – воинственно потряс кулаком Талкин. – Я сначала просто растерялся, понимаешь? Но теперь-то мы тебя в обиду не дадим!

И парень почувствовал радость – наконец-то и Женька начал что-то понимать. Если они будут действовать вместе, у них обязательно все получится!

«А для начала надо отомстить толстякам за сегодняшнее», – подумал он, решительно войдя в трапезную.

В первую секунду Сане показалось, что здесь собралась вся обитель: вдоль длинных столов, точно грибы после дождя, были понатыканы послушники. Между рядами шныряли дежурные в фартуках с подносами наперевес, а за всей этой суетой зорко приглядывали напыщенные молодые маги.

Многие послушники «щеголяли» в потертых бордовых робах с серыми кафтанами, и у Лекса даже от сердца отлегло: похоже, не один он из бедных. Правда, кое-где виднелись и модные туники с кожаными ремнями да блестящими пряжками – всяких богатеньких сынков.

Саня двинулся вдоль скамеек, забитых шумящими послушниками, стараясь отыскать Абио или Аткалагона, но ни того, ни другого он не увидел. Зато слева послышались знакомые гнусные смешки:

– Вон он! Вон… У-у, Лексюк… – загнусавили толстяки, и над рядами послушников пролетел вихрь смешков.

– Агнеус упаси, он сядет к нам! – запищал Журис. – Он же насквозь пропах!

И Белов почувствовал, как его окатило жаром, сердце пустилось вскачь. А послушники заоглядывались:

– И правда пахнет… Ой, ребята! – послышались вскрики вперемешку со смешками.

– Спокойно, Саня, спокойно, – зашептал Талкин, коснувшись его руки, – что-нибудь обязательно придумаем!

Лекс с ненавистью посмотрел на компашку Джертона, зато толстяки и их предводитель, заметив его обжигающие взгляды, дружно расхохотались.

А сидевший рядом послушник в модной щегольской робе даже нос зажал:

– Ох, несет-то как, парни!

– Не говори! Сейчас вся трапезная… – подхватил Журис, и слова его потонули в дружном хохоте.

Белов стиснул кулаки: повезло толстякам со товарищи сидеть на противоположной стороне стола, иначе он бы прямо сейчас им врезал!

По счастью, в эту секунду его окликнули Абио и Аткалагон. Весь ужин Саня ломал голову, продумывая планы мести врагам. Он вполуха слушал Абио, который всячески утешал его. Гудиан зудел про смирение в своем репертуаре. Ничего путного в голову не шло, но одно парень понимал точно: чтобы отомстить как следует, ему придется уговаривать Талка, а тот явно не согласится.

Так оно и вышло.

– Слушай, Саня, давай потом! – со страдальческой миной прогудел он, когда друзья после ужина сидели в келье.

Они наскоро выложили скудный скарб, который им выдал Тайлас. Вещей их двойников было всего ничего, так что комнатка выглядела сиротливо – не чета келье зловредного Журиса, куда они вломились с утра.

– Нам главное, чтобы они успокоились, не надо все усложнять! Лучше всего потом…

– Ага, потом! – прорычал Лекс, мотаясь туда-сюда, точно маятник, – вокруг него вихрем плясали тени. – Я из-за них не поужинал толком! – плюнул он. Под конец трапезы толстяки попытались забросать их с Абио остатками жидкой каши. – Какое уж тут «усложнять»! Если бы Винарий не зашел, нас бы точно кашей забросали – вот тебе и все усложнение.

– Слушай, нам надо задания выполнять. И по сторонам смотреть, как мастер Тайлас велел, а не местью заниматься, – простонал Женька.

– Я не могу по сторонам смотреть, когда в меня кашей швыряются! – окрысился Белов. – Что-то я не пойму, дружище, ты никак передумал помогать мне? – вкрадчиво спросил он.

– Как ты можешь такое подумать! – всполошился Талкин. – Да я… да за друзей… Но пойми, я ведь не могу их так просто побить.

– Боишься не справиться? – съехидничал Саня. – Так я помогу.

– Ты же сейчас дохляк дохляком… – начал было Женька, но тотчас спохватился: – То есть не в этом дело – на фингалы мне плевать. Просто… сам посуди, это ж как смотреться будет? Я, значит, всегда был главным хулиганом, тебя, то есть Лекса, больше всех доставал – говорят, он умолял магистров в другую келью тебя переселить. А тут вдруг защищать тебя начинаю! Тут и дурак поймет, что дело нечисто! – С этими словами Талкин тоже вскочил с кровати и прошелся туда-сюда по маленькой келье.

– Может, мы в Лаумите подружились! – возмутился Саня.

– Гунт и Неф все меня расспрашивали, окунул ли я тебя в городской фонтан и заставил ли в день отъезда кукушкой куковать на всю площадь, как собирался, – уныло сообщил Женька. – Какое уж тут «подружились».

– Да какая нам разница, что эти гориллы подумают! – совсем взбесился Белов. Он почему-то очень живо представил себе, как он, а вернее, маленький, зашуганный послушник Лекс кукует на всю площадь – и это его просто из себя вывело! – Они что, сыщики? Или, может, предатели, от которых нам надо скрываться? Это же просто шпана безмозглая! А может, тебе не охота свой статус «грозы обители» терять?

– Что за глупость ты несешь! – взвился уже Талкин. – Я же сказал, что для меня главное – дружба! Думаешь, мастера не заметят неладное – что мы изменились? А заговорщик и шпион где-то рядом, будто не понимаешь… – Последнюю фразу он произнес шепотом и даже оглянулся на темный прямоугольник окна, точно опасался, что предатель вот-вот ворвется к ним.

Саня раздраженно втянул носом воздух: похоже, помощи от друга ждать не приходится. Он подошел к окну, уставившись в ночную темень: небо было угольно-черным, огоньки мало-помалу гасли – послушники ложились спать.

«Неф и Гунт тоже небось спать намылились, гориллы проклятые! Хорошенько повеселились за ужином да на трудовоспитании – теперь можно и на боковую!» – мрачно подумал парень, постукивая пальцами по холодному подоконнику. И тут в голове его вдруг вспыхнула блестящая мысль: «Ах ты… Как же я раньше не додумался! Конечно!»

Идея во мгновение ока оформилась в не менее блестящий план, и Саня, схватив с табуретки свой заплечный мешок, рванул к двери.

– Ладно тебе, Лекс, – загудел Талкин, вскочив следом, – завтра подумаем, чем все это объяснить, и начнем действовать! И с Тайласом поговорим…

– Понял-понял. Я на минуту! – отмахнулся Белов.

– Ты куда? Разве можно… – послышался встревоженный голос друга, но парень уже выскочил за дверь.

На площади было темно и пусто, лишь вдоль келий прохаживались высокие фигуры со звездочками лампад в руках.

– Всем спать! Р-р-разошлись! – донесся до Сани грозный окрик одного их них, и у парня ёкнуло сердце: тут еще и обходы по ночам!

Он замер на крыльце, прижавшись к колонне, подпирающей козырек: вернуться и завтра с Талком решить про толстяков или таки сейчас отомстить? И Белов выдохнул, старясь унять сердцебиение.

«Идти или возвращаться?» – билось у него в голове, он следил за черными фигурами: маги то и дело подходили к кельям, бранясь на послушников.

«Ладно, уж лучше завтра, – сдался парень. – Попробуй, пройди мимо этих надсмотрщиков! Понятно, почему тут по ночам никто не шастает, – пробормотал он, стараясь не обращать внимания на угрызения совести. – Ничего-ничего, завтра вместе что-нибудь придумаем».

Однако в это время маги, должно быть, прооравшись на послушников, двинулись к собору, и до Лекса донеслись заунывные песнопения.

«Похоже, какие-то мантры читают», – понял Саня, и сердце его ёкнуло: шанс таки выпал! И он тенью скользнул вдоль крыльца, стараясь прижиматься к стенам.

«Главное, добраться, закрепить – и назад!» – стучало у него в голове. Одним глазом он следил за магами, которые теперь бродили возле собора. Надо сказать, наряду с молитвенными песнопениями слышались обычные голоса и даже смех.

«Не слишком-то благочестивы эти маги!» – мелькнуло у Белова в голове. Он проскользнул одну келью, другую и остановился у третьей. Сев на корточки, выхватил карту Талкина и покосился на черные пасти оконных проемов.

«А ну как сейчас кто-нибудь из толстяков выглянет – Неф или Гунт – а под окном сидит Лекс собственной персоной!» – лезли непрошеные мысли в голову. И Саня стиснул зубы, стараясь не думать о том, как толстяки будут его мутузить.

«Небось и стулом по голове могут огреть», – думал он, лихорадочно развязывая свой мешок. Еще и сзади то и дело доносились голоса да песнопения.

– Ну же! – прорычал шепотом Белов, кое-как расшнуровав сумку, и наконец вывалил силки, которые так усердно плел на трудовоспитании.

Несмотря на темень, он за пару секунд распутал сеть, хотя сердце его вздрагивало от каждого шороха. Саня почему-то больше боялся, что его обнаружат не молодые прохвостычтецы, а сами Неф и Гунт… Дрожащими руками он принялся закреплять силки на выступы возле двери, благо та открывалась вовнутрь.

– А ну, спать, живо! – вдруг ударило ему в спину, и парень чуть не свалился вместе с силками прямо в черный прямоугольник двери. Лишь секунду спустя он сообразил, что это не ему, но почти рядом: примерно через две кельи – молодой маг с поблескивающей лампадкой снова саданул в дверь кулаком:

– Вот завтра… разберемся, сулёги, кому из нас спать! – послышались обрывки брани. – Живо… забузз вас раздери!

Саня во мгновенье ока накинул оба конца сети на выступы у двери и опрометью кинулся обратно. Сзади слышались окрики, бубнеж, но Белов даже слов не разобрал. Через секунду он вломился к себе в келью.

– Ты где бродил? – сердито загудел Талкин из темноты. – Ты в курсе, что в это время тут уже спят?

– В курсе, в курсе, умываться ходил, – буркнул Саня, скинув сапоги. Дальше он решил не раздеваться: в келье было холодно, так что он прямо в робе и кафтане юркнул под шкуру.

– Так здесь же у нас умывальник! – удивился Женька, указав на утлое сооружение в углу.

– Я не знал, – отмахнулся Лекс. Больше друг его расспросами не доставал.

Талкин как лег, так и заснул, зато Саня долго ворочался в постели, прислушиваясь к шагам надзирателей снаружи. Сердце его так и замирало, когда за дверьми раздавались голоса, а оконный проем затемнялся фигурами магов. Однако никаких воплей и окриков не слышалось, и в келью к ним никто не долбился.

«Кажется, пронесло», – от этой мысли Саня почувствовал облегчение. Он вздохнул в темноте и перевернулся на другой бок. Где-то снаружи послышался звон колокольцев, сливающийся с тягучими песнопениями, и гулкие отзвуки колокола, отсчитывающего часы.

* * *

«Раз… два… три…» – начал считать Белов, и приглушенный колокольный звон поплыл, растворяясь в ночном воздухе. Мысли парня стали тягучими. Стрекот сверчков, крики ночных птиц, голоса – все смешалось… Лекс засыпал.

И тут неожиданно за окном послышались быстрые дробные шаги, будто барабанные палочки застучали. В окне мелькнула тень, и в ту же секунду к ним в келью прямо через оконный проем всунулась… вихрастая мальчишеская голова!

Белов так поразился, что на секунду дар речи потерял, тупо глядя на темноволосого мальчишку. А тот с любопытством осмотрел ночную келью и, заметив Саню, весело подмигнул:

– Лекс, ты? Привет!

И тот сел на кровати, глядя на странного паренька.

– Тебе… чего? – прошептал он, заикаясь от изумления, а в голове вскружился вихрь мыслей: хорошенькое дело – этак любой бездельник может к ним заглянуть через окна!

А мальчишка вместо ответа оглушительно чихнул и снова заулыбался:

– Я зайду, ага?

«Наверное, какой-то друг Лекса, – прикинул Белов, силясь сообразить, что происходит, – но почему он ночью приперся? Бред какой-то!»

– А ты чего не спишь? – промычал Саня, не придумав ничего лучше.

– Спать? – засмеялся тот. – Зачем? Мне и так хорошо! – И снова чихнул, да так, что Белов вздрогнул. – Так я зайду?

– Тише ты, – разозлился парень, – разбудишь всех вокруг! Заходи, только не шуми.

– Отлично, друг, – обрадовался тот, и вихрастая голова мигом исчезла из оконного проема. Зато в дверь настойчиво заколотили.

И Лекс подскочил с кровати. Что-то было неладно! Колокол только что гулко и уныло пробил два раза – какие дружеские посиделки могут быть в два часа ночи?! И зачем стучаться, если двери в обители не запирают?

– Секунду! – пробормотал Саня, нащупывая в темноте башмаки. Пол был просто ледяной, а тип продолжал шебуршать за дверью.

– Так что тебе… – начал было он, открыв дверь, но странный послушник тут же юркнул внутрь и плюхнулся с размаху на лежанку Талкина!

– Эй, ты спятил?! – заорал Лекс, вырвавшись из оцепенения.

– А что такое? – удивился тот, нагло, прямо с ногами забравшись на кровать Женьки.

– Думай, что творишь! – прикрикнул Саня. – Разбудишь моего друга! Слезай с кровати. Что тебе вообще затребовалось в такое время?

– Какого еще друга? – уставился на него тот, даже не подумав слезть.

– А то сам не видишь! – рявкнул Лекс, и тут, словно по заказу, тучи открыли луну, и призрачный свет упал на кровать Талкина – та была аккуратно заправлена клочкастой шкурой, а самого Женьки и в помине не было!

«Вот так номер, – остолбенел Белов, – неужели Талкин куда-то ушел? Но куда? Да еще среди ночи! Или совесть заела, и он тоже решил что-нибудь толстякам подстроить? Как бы он в мои силки не угодил…»

– Знал бы ты, как я тебя искал! – в это время заявил странный паренек, болтая ногами. – Сначала в келье Журиса побывал, потом к Сегундо попал по ошибке. И только после сообразил, что тебя ведь переселили!

Лекс исподлобья посмотрел на него.

– А чего это ты ночью пришел? И вообще, ты откуда? – Он украдкой разглядывал лицо послушника – в свете луны тот вовсе не выглядел отщепенцем! Тонкие, даже аристократические, черты лица, высокий лоб, дорогая брошь на воротнике. И одет он был в щегольскую с серебром робу.

«Неужели лопух Лекс дружил с таким франтом? – насторожился Саня. – Или… это кто-то из компашки Джертона? Снова решили поиздеваться? Но Талкин… Неужели он согласился уйти, пошел на поводу у шпаны?!»

– Так откуда ты взялся? – повторил Белов уже гораздо мрачнее. Он весь подобрался, готовясь дать отпор нахальному гостю.

– Оттуда, – заулыбался тот, словно не замечая, как напрягся парень, и поднял палец к потолку.

Лекс покосился наверх – потолка во тьме не было видно.

– Со второго этажа? – осторожно уточнил он, пытаясь вспомнить, что там значилось на карте. В одном он был почти уверен – келий там не было.

Тот кивнул и снова оглушительно чихнул:

– Ох, извини, – потряс он головой, перехватив недовольный взгляд Сани. – Там, откуда я, очень холодно. Вот простыл.

– Да ничего… – хмуро ответил Лекс. Ему стало слегка стыдно за свою злость на простывшего паренька. Хотя тревога и напряжение никуда не делись. – А как тебя зовут?

– Я – Линард, меня тут все знают! – улыбнулся тот. И в бледном свете Лекс вдруг заметил у него во рту черную полоску, которая выделялась даже в темноте. Сердце его ёкнуло от страха.

– Слушай, а что у тебя во рту? – прошептал он, подойдя совсем близко.

– Не нравится? – рассмеялся тот, оскалившись, и Лекса обдало жаром – зубы у послушника были совершенно черные, будто бы их там вовсе не было! А тот прямо зашелся от смеха, увидев, как вытаращился на него Лекс.

– Ха-ха! А ты что думал? Там все такие! – объявил Линард, ткнув пальцем в темный потолок.

И Белов в мертвенном свете луны заметил, что и ладони у паренька были черными – то ли грязными, то ли… обожженными!

Сердце парня грохотало так, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. Ему безумно хотелось сбежать, исчезнуть отсюда, но он так и продолжал стоять перед кроватью Талкина, на которой прочно засел кошмарный послушник.

– Да-да, и руки такие же! – захихикал тот, повертев ладонями перед носом у оцепеневшего Лекса, и вдруг перешел на шепот: – А знаешь, все почему?

Тот помотал головой, чувствуя, как во рту у него пересохло от страха. Надо было бежать, спасаться, но он продолжал стоять как вкопанный.

А Линард заговорщицки прижал палец к губам и кивнул в сторону стола, окутанного ночной тьмой.

– Только тихо, не то он заметит! – прошелестел паренек мертвенно-бледными в лунном свете губами.

Саня скосил глаза вбок и замер: под столом в темноте копошилось что-то крупное, похожее на большой мешок или бесформенную кучу.

– Что это? – прошептал он.

Как в ту же секунду, точно услышав его голос, черный мешок вдруг замер и медленно выпрямился во весь рост. Сердце Лекса ёкнуло: это был никакой не мешок, а высокий тип, с ног до головы закутанный в черную хламиду. Лица его не было видно, вместо него в лунных отблесках вырисовывался островерхий колпак!

И Саня завопил, дернувшись к двери.

«Быстрее, быстрее!» – колотилась в голове отчаянная мысль.

– Прячься, прячься скорее, – зашептал страшный послушник ему на ухо.

Однако не успел Белов даже шага сделать, как наткнулся в потемках на угол кровати и с воплем полетел на пол.

– Помогите! – заорал он, но почти не услышал свой голос – как будто он в подушку кричал.

Тогда, собрав последние силы, он рванулся к двери, и в тот же миг рука черного типа в капюшоне затрясла его изо всех сил! Саня снова завопил и… распахнул глаза: над ним склонился Талкин – именно он и тряс его за плечо.

– Чего орешь? – буркнул здоровяк.

– Талк! – чуть не заорал Лекс вне себя от радости. – Это ты?

– Кто же еще, – поджал губы тот и отвернулся, принявшись собирать вещевой мешок.

И Саня почувствовал такое облегчение, что даже рассмеялся:

– Знал бы ты, какой мне кошмар приснился, – начал он и сел на кровати, принявшись искать ногами башмаки. Пол был ледяной, как во сне, и Белова вновь передернуло. Обжигающий ноги холод, темень… и белесое лицо послушника с широкой улыбкой. А потом тот черный бесформенный тип… И Лекс даже головой мотнул, пытаясь стряхнуть остатки дурного сна.

– Слушай, ты бы живее собирался! – с неожиданным раздражением рыкнул Талк.

– А что такое? – не понял Саня: Женька был странно угрюмый, или это в утренних сумерках так казалось? – Чего злой-то такой? Не выспался? – спросил он, все еще улыбаясь.

– Очень смешно, Лекс! Не выспался! – взорвался неожиданно Талкин. – Утренний Рианон сейчас, опаздываем уже, а во-вторых, ты молоде-ец, ничего не скажешь. Везде поспел! – прогремел он так, что если бы в оконных проемах были стекла, то они бы зазвенели.

– Куда поспел? Ты что, совсем ошалел? – рассердился Белов, застегивая ремень.

– Сам ты ошалел! – рявкнул здоровяк. – Ты чего натворил, а? Зачем?

– И чего же я натворил? – фыркнул тот, теряясь в догадках, что это с другом. А в душе снова взвихрились подозрения: вдруг это как-то связано со страшным сном?

Талкин швырнул заплечный мешок на лежанку и упер кулак в дощатый стол.

– А то и натворил. Умываться он ходил, как же! Неф и Гунт в бешенстве, убить тебя грозятся, понял теперь? Меня подбивают тебе бока намять! Хотели утром идти бить, да я сказал, что ты уже куда-то свалил!

Лекс стесненно хмыкнул:

– Они и вчера хотели нас с Абио побить.

– Угу, вот только сегодня они в твои силки угодили! – загремел Женька, стукнув кулаком по столу. – Скажи, Саня, зачем ты поплелся вчера их ставить?! Хоть бы мне сказал! Ведь мы же договорились…

И Белов втянул носом воздух, чувствуя, как кровь прилила к лицу.

– А… с чего ты решил, что это я? Хотя ты-то понятно, – кашлянул он, чувствуя жар в груди: кажется, он встрял с этими толстяками.

«Они все же догадались… но как? Заметили ночью?» – закрутилось у него в голове.

– А то не понимаешь, с чего! – загудел Талк. – Вчера ты лучше всех свои чертовы силки сплел, Куддар только тебя и нахваливал. А сегодня с утра Неф и Гунт в них попались! – Он требовательно уставился на друга, и Лекса неожиданно пробрал смех.

– Значит, попались эти гориллы? Хорошо небось запутались!

И Талк запыхтел, отвернувшись к окну:

– Не то слово – хорошо! Полчаса выпутывались, на всю обитель орали, – проворчал он.

И Белов, несмотря на мрачный вид друга, расхохотался, и тот совсем вышел из себя:

– А чего ты веселишься? Они сразу же догадались, что это ты. Там еще и Джер был, и Журис, и кто-то их богатых – Пиган какой-то. Всей компанией хотели идти тебя бить. Если бы не я – тебя бы их кулаки разбудили! Неф и Гунт злые как волки… – хмуро говорил он, постукивая гигантским кулаком по столешнице.

И Лекс сглотнул, а в душе его зашевелился предательский червяк страха.

«Черт, что же я не подумал вчера! Конечно, силки – это слишком прямолинейно, в лоб – тут только идиот не догадается…»

– Не знаю, Саня, что теперь делать, – закончил Талкин, плюхнувшись на лежанку. – И главное, я был вынужден их поддерживать! Делать вид, что тоже в бешенстве! – пробасил он, мрачно глядя в окно на серое небо.

Лекс почувствовал себя неловко – друг был прав: не стоило это затевать втихомолку. Но вчера… вчера ему было плевать на то, что его обнаружат, вычислят. Ярость после ужасного трудовоспитания ему просто глаза застила.

И Белов с досадой вздохнул:

– Да понимаю, что чушь вышла, но просто… Не знаю, не мог я вчера сдержаться, должен был им отомстить за горох, понимаешь!

– Я-то, Саня, понимаю, вот только что теперь делать? – проворчал Талк. – Они же тебя искать будут. Слышал бы ты, как Неф взбесился… Я их еле успокоил!

И Лекс снова сглотнул: страх не давал ему покоя, точно зудящий комар. Конечно, он и раньше попадал в переплет – когда они с Лёнькой сцепились с дворовыми хулиганами, но там они хоть вместе были, а тут? Идти вдохновлять Абио на ратные подвиги? Аткалагона?

Саня вздохнул: одного толстощекого Нефа на десяток таких Абио с Аткалагоном хватит. А может, с Гудианом попробовать? Ведь Женька вряд ли сумеет помочь. В открытую им никак нельзя действовать.

– Слушай, мы же сегодня свиток мастера Тайласа должны подкинуть! – неожиданно вспомнил Лекс, заметив справочник Талка по Альруаню.

– А при чем тут это? – пожал тот мускулистыми плечами. – Или думаешь, мастер Тайлас… – Он пристально посмотрел на Белова.

– А почему бы и нет, – через силу ухмыльнулся Лекс. – Это же мастеру Тайласу надо, верно? Должны мы заговор раскрывать? А я не могу в полную силу работать, когда на меня всякие гориллы наезжают!

– А что он может сделать-то? – удивился Талкин. – Поговорить с ними Тайлас точно не сумеет.

– Мало ли, он же из Лаумита, – потер лоб Белов, – может, их родителей прижмет? Мы же для него стараемся… – И тут его озарило: – Кажется, идея, Женька: помощник! – Он даже пальцами прищелкнул и, заметив недоуменный вид Талкина, принялся объяснять: – Забыл, что мастер Тайлас говорил? У него же тут какой-то помощник есть, его друг, причем из магов. Пусть мастер Тайлас заставит его нам помочь!

– Точно, – просиял Талк, – а помощник поговорит уже с Нефом, Гунтом и компанией – и проблема решена. Как же мы сразу не догадались!

С минуту друзья горячо обсуждали план действий, а потом Женька бросил взгляд на часы и посерьезнел:

– Значит, действуем так: идем на Рианон как ни в чем не бывало. Там они тебя не тронут, так что веди себя спокойно.

Лекс кивнул, помрачнев: мысли о предстоящей встрече с толстяками его не обнадеживали. Даже то, что мастер Тайлас уже вечером что-нибудь придумает, его не утешало. Гориллоиды же до вечера могут раз десять его поколотить или горохом закидать по самую макушку!

– Ладно, ты уж как-нибудь удержи их от драки со мной, – вздохнул Саня, – а то до вечера-то еще…

– Будь спок, уж я не подведу, – потряс Талк кулаком, – поговорю с ними по-дружески. Я ведь у них, оказывается, главный, представляешь? – ухмыльнулся он, и в голосе его скользнули горделивые нотки.

Белов покосился на него исподлобья:

– Ну-ну, главный… Смотри, как бы тебя не разжаловали, «предводитель»!

– Чушь, я сильнее любого из них, – загудел Талкин, – ты сейчас, главное, не ввязывайся с ними в драку!

– Да уж сам понимаю, – фыркнул Белов и снова шумно вздохнул, стараясь настроиться на боевой лад.

Выйти друзья решили поодиночке – а то мало ли, что вообразят «обезьяны». Лекс был хмур и молчалив, зато Женька явно воодушевился.

– Нам, Саня, главное, до вечера водить за нос Нефа, Гунта и остальных. А уж мастер Тайлас решит, что делать! – болтал он, когда друзья вышли на крыльцо. – Помнишь, что он говорил? Главное, без самодеятельности! А с этими охламонами мы в легкую разберемся, уж поверь. По сравнению с заговором против короля – это сущая безделица!