Учебная программа в Азинии сама по себе никогда не была слишком напряженной, но любопытство Эрона заставляло его трудиться без отдыха месяц за месяцем. Сегодня он, едва успев выклянчить у своего Поэтизатора очередную поэму для Рейнстоуна, тут же принялся решать трудную задачу по теории устойчивости. Однако вечернюю встречу с Рейнстоуном никак нельзя было отложить, поэтому пришлось отказаться от обеда и посвятить время отделке все той же поэмы. Поэтизатор отлично умел находить слова, но не слишком заботился о смысле, и его постоянно приходилось редактировать. Поэтам всегда нужны редакторы! Рейнстоун должен думать, что стихи пишет сам Эрон, иначе его хватит удар — он ненавидел машины, даже пам, без которого не мог обойтись. Что касается Поэтизатора, это был в некотором роде психоисторический эксперимент. Программа могла держать в памяти заданные поэтические традиции, а также условности и философские концепции той или иной эпохи, и писать стихи в соответствующем стиле. Эрон считал попытку удачной, если Рейнстоун не замечал разницы.

Но в этот вечер старик Рейнстоун был так взволнован, что даже не стал читать поэму, а если Рейнстоун не читал стихов, это означало, что случилось что-то из ряда вон выходящее!

— Тебя заметили! Клянусь мечом Драмала, что не скажу им, как ты любишь разыгрывать уважаемых профессоров!

— Я не…

— Брось! Давай поговорим о важных вещах. Тобой интересуются сильные мира сего!

Эрон Оуза уже почти не помнил о дружеском послании Ригона, которое получил несколько месяцев назад. Имя Хаукума Кона ничего ему не говорило, но, увидев, какой эффект оно произвело на Рейнстоуна, а вскоре и на других профессоров, он невольно призадумался. Ничто так не греет сердце учителя, как признание его ученика гением. Даже Кувалда забыл о своей антипатии к психоисторикам и рассыпался в радостных поздравлениях.

Но, как оказалось, ученый Второго ранга Кон звал Эрона не на Светлый Разум. Он руководил проектом ни больше ни меньше, как на старой Терре!

От Дальнего Мира до Солнца восемьдесят тысяч лиг, если лететь через крупные центры вроде Лакгана и Купи Саи, и всего на шесть тысяч лиг дальше, если свернуть на окольную дорогу, проходящую через Агандер. Эрон выбрал длинный путь, решив провести пятьдесят вахт с родителями, поскольку его спонсоры не возражали ни против дополнительных расходов, ни против лишней задержки. Более того, сам Кон приветствовал визит в Ульмат и попросил Эрона добыть для него кое-какую информацию о дредноуте «Хорезкор». Он также прислал деньги на закупку дорогого фотографического оборудования и рекомендательное письмо к директору мемориального военного музея императора Дайджина Смелого…

На этот раз Эрон смог, не ограничившись краткой обзорной экскурсией, облазить весь корабль от киля до клотика и побывать в таких местах, которых не видел ни один турист. Впечатления были потрясающие. Из столицы Ульмата он отправился прямо к родителям, которые его уже ждали.

Вид Агандера с орбиты — тот же самый сине-зеленый шар, окутанный белыми облаками, что и в день отъезда, — напомнил ему о детском решении никогда не возвращаться. Но это было давно. Как приятно снова оказаться дома!

В первый же день, оказавшись на континенте, Эрон отправился осматривать достопримечательности. Когда ему было три года, и они путешествовали всей семьей, его не пустили, а он так хотел посмотреть Фонтан Чудес в Центральном парке! Но теперь он наконец отвел душу и насмотрелся вдоволь, и даже взлетел вверх со струей фонтана в крошечной стеклянной капсуле, составив компанию какому-то мальчонке, мать которого не хотела кувыркаться сама. Эрон не помнил, чтобы когда-нибудь так радовался жизни.

Ему сразу же бросилось в глаза то, что мог заметить только пришелец: богатство зелени на планете и потрясающий аромат цветов, которым был пропитан воздух. Как же быстро он привык к скудной сероватой листве Дальнего, легкой свободной одежде, отсутствию необходимости носить оружие! Он с ужасом прислушивался к разговорам прохожих: изменилась даже его речь, он стал чужаком у себя на родине! Гандерийцы и в самом деле подозрительно косились на странного юношу — особенно видя, как он глазеет на фонтан, которого они сами давно уже не замечали.

Но все страхи оказались пустыми. Репликатор отеля услужливо соорудил ему новый костюм светло-зеленого цвета с отворотами и большими карманами, по местной моде. Бластер Эрон сохранил — все эти годы он пролежал в ящике его стола вместе со старыми книгами. Ремни кобуры были, естественно, малы, но на Агандере купить новую никогда не составляло проблемы. Вместе с бластером вернулась и старая уверенная походка, постепенно исчез и инопланетный акцент. Как хорошо дышится на Агандере! Родной дом всегда остается родным.

Взяв флайер помощнее, он отправился на Большой Остров, радостно скользя над знакомым морем и крутя петли среди родных облаков. Наконец внизу пронеслась полоса пляжей и впереди показались холмы, поросшие на солнечной стороне огненными деревьями. Холмы становились все выше и выше… вот Город Праведных… вот древняя ветровая стена, она все еще стоит, как стояла двадцать шесть столетий назад… Эрон пролетел меж двух высоких скал — и вот он, летний дворец правителя! Его отец сейчас скорее всего работает в башне, как и требует должность советника. И наверняка беспокоится. Наверное, удивляется, почему сын вдруг вернулся. Опять исключили из школы? Эрон расхохотался. Теперь он уже с трудом припоминал, почему тогда так сердился на отца. Успех смягчил его характер. Чем старше становишься, тем тоньше тебя полирует жизнь.

Во дворце его никто не узнал — он слишком вырос. Или, может быть, виноваты были усы, которые он отрастил на Дальнем и не захотел удалять? Эрон, конечно же, узнал всех — у него был заведен секретный файл на каждого, — но продолжал играть в чужака, просто так, для интереса. Он встал на скользящую дорожку и направился прямо к месту своего назначения — огромному переговорному залу под башней, в которой сидел отец. Все тот же стюард в красной ливрее до колен с высоким воротником вежливо преградил ему путь.

— Что вам угодно, сэр?

— Я хочу встретиться с советником Оузой.

— Вам следует назначить встречу. В данный момент он занят, сэр.

— Жоржи, ты такой же надутый, как и всегда!

Стюард вздрогнул, не веря своим ушам. Эрон улыбнулся:

— Я Эрон, тот самый сорванец. Как тебе мои усы? Узнав озорную улыбку, стюард растерял всю свою важность.

— Дьяволы из Космоса! Эрон? — Мгновение он еще сомневался, затем узнал окончательно и тут же нахмурился. — Опять исключили? — Он снова надменно выпрямился. — Подготовить отца к плохим новостям?

Копия почтовой птицы с желтым хохолком все так же стояла в кабинке на одной ноге, готовая снести персональную капсулу. До сих пор Эрон не осознавал, насколько это безвкусно. Но птица всегда была частью его жизни и он воспринимал ее как данность.

Он улыбнулся, поддразнивая Жоржи.

— Я на испытательном сроке. — Но, увидев панику в глазах старого слуги, смягчился. — Это стандартная процедура — я поступаю в Лицей на Светлом Разуме. Все расходы оплачены. У меня все хорошо, и будет еще лучше!

— Значит, подготовить его к хорошим новостям?

— Да.

По щеке стюарда скатилась слеза.

— Прошу вас, сэр.

Он проводил Эрона к шахте левитатора, и они плавно поднялись в башню. Бронзовая дверь распахнулась, и стюард объявил о прибытии гостя. К своему удивлению, Эрон ощутил ту же дрожь в коленях, что и в детстве. Он хотел заговорить, но не смог. Советник Оуза всегда начинал разговор первым.

— Усы? Ты что, прячешься от нас?

— Он говорит, у него хорошие новости, сэр! — вмешался стюард.

— Тебя не спрашивают!

Оуза-старший повернулся к Эрону, ожидая ответа.

— Я думал, усы обязательны для чиновника на Светлом Разуме, отец.

— И как всегда, дерзишь. — Советник встал. Он обошел свой необъятный письменный стол и оглядел Эрона с головы до ног, как имперский генерал осматривает десантника, ища дефекты в его выправке. — Ты что-то, я смотрю, потерял форму. Пойдем со мной в оружейную, тебе надо попрактиковаться. Ты еще можешь попасть в мишень?

Они провели некоторое время в подземном тире, по очереди стреляя из бластера, в то время как автоматическая система измеряла скорость их рефлексов и точность стрельбы. Советник занимался военной переподготовкой своего сына с угрюмой серьезностью. Эрону казалось, что ему снова четыре года и он весело палит из своего первого оружия под руководством отца. Он постарался сосредоточиться, чтобы не ударить лицом в грязь.

— Медленно, но сойдет, — проворчал наконец Оуза-старший.

— Но я же победил, — жалобно протянул Эрон.

На Азинии он занимался в клубе Зеноли и доставал бластер из кобуры заведомо быстрее, чем отец.

— Это не оправдание — я уже старею.

Отец подошел к богато украшенному сейфу для оружия, порылся в нем и достал бластер, на рукоятке которого было выгравировано имя «Эрон». Он забрал старый бластер, отправив его в сейф, и подал Эрону новое оружие.

— Это модель для взрослых, она имеет полный радиус действия.

Великий Космос, он доверяет мне! Это был древний ритуал, который проходили все отцы и сыновья.

— Для защиты чести Агандера! — произнес Эрон положенные слова, пряча бластер в кобуру.

Он понял, что снова стал гандерийцем. Его охватило чувство гордости и благодарности — Эрон любил своего отца. Но внутренний голос не переставал напоминать, что эту планету придется рано или поздно покинуть.

— Отец, вы когда-нибудь беспокоились о паме, который мне купили?

— Он мне дорого обошелся. Но жаловался только ты.

— Это была тупиковая модель.

— Я этого не знал. У нее было больше возможностей, чем я мог себе позволить за свои деньги. Ну и как, все обошлось?

— Наверное. Точно я никогда не узнаю. Во всяком случае, что-то помогло мне разобраться в лицейской программе. Я исследовал свой пам после того, как немного изучил физику. Эта модель не получила продолжения потому, что в ней есть дополнительные вводы, которые тогда не могли задействовать. Но у меня нашлись друзья, которые знали, как к ним подобраться.

— Ты модифицировал пам?! — в ужасе воскликнул Оуза-старший.

— Не знаю. Я так и не ощутил разницы. Иногда мне кажется, что у меня довольно средние способности, но потом вдруг приходит озарение и я не сплю всю ночь.

— Может быть, это гены твоего отца?

— Не знаю… не думаю.

— Тогда, может, это те гены, что мы добавили при зачатии.

— Вы это делали? Без моего разрешения?

— Ну… дело в том, что я унаследовал от бабки одну мутацию и не хотел, чтобы она досталась тебе, и когда мы ее стирали, я заодно добавил некоторые вещи, которые могли оказаться полезными. Но все в рамках галактических стандартов! Только то, что было проверено и одобрено еще тысячелетия назад.

— А что, например?

— Я уже не помню… Там была одна группа генов, которая ускоряет ветвление нейронных цепей… еще одна должна была удваивать скорость взаимодействия с памом… потом улучшение хромосомного контроля… и все такое. Ну, хватит жаловаться — можно подумать, что твой нос свисает ниже подбородка!

Вскоре пришло время расставаться с домом. Лететь к Солнцу через Купи Саи было уже неудобно, поскольку Ульмат находился дальше в сторону периферии. Поэтому компьютерный гид решил воспользоваться маленькой пересадочной станцией в звездной россыпи между рукавами Персея и Ориона. Кораблестроители с Анкора предпочитали скорость размерам, поэтому использовали специально выведенную команду ростом в две трети от стандартного, и предоставляли пассажирам лишь крошечные, хотя и роскошные каюты. В результате общаться между собой пассажирам было трудновато, и у Эрона оказалось много времени, чтобы поразмышлять и перебрать в памяти события его визита на родину.

…прогулка с отцом по крошащейся от времени ветровой стене за дворцом, где он так часто прятался в детстве. Они говорили обо всем, но чаще всего Эрон вспоминал во время долгого перелета к Анкору, как отец бросает плоские камешки со стены и наблюдает, как они переворачиваются на ветру…

А вот и серебряный поднос с утренним напитком…

…и, конечно же, он улучил момент и пробрался к Мелинезе. Они пили чай с пирожными. Он все еще думал о ней — так и не перерос свою детскую влюбленность. Она восприняла его ухаживания чисто по-гандерийски. На Агандере женщины в возрасте редко отказывают молодым мужчинам…

Нечего делать, можно только спать. Космос бывает таким утомительным. Он поднял руку, включая компьютерную панель — на корабле неплохая коллекция гандерийской музыки…

…он был потрясен, когда повез родителей на Нижние Острова — там был музыкальный фестиваль и пикник, и потом обед в самом дорогом ресторане за счет Кона — и обнаружил, что они выросли на той же самой музыке, что и он. Он танцевал с матерью под «Языки пламени», романтическую песню, которая напоминала ей о прошедшей юности, когда она была любовницей старого правителя. Эрон даже не подозревал, что она знает эту песню! Еще она рассказала ему по секрету, что когда-то сидела одна в своей комнате и играла ее на виоле, которую сделала по старинному семейному шаблону. А он-то всегда думал, что эта виола висит у нее на стене просто для красоты! «Языки пламени» возбуждали его чувства сильнее, чем любая другая песня. Видя, что его мать реагирует так же, Эрон был поражен. И теперь, пересекая черный провал между Ульматом и Анкором, он задумался об интересном историческом явлении: богатые музыкальные традиции Агандера нисколько не изменились за целые столетия! Мурек Капор заметил бы быстрее… Это надо будет использовать в исследовании на тему социального равновесия.

На пересадочной станции Анкора, между рядами обтекаемых кораблей, его багаж с книгами чуть было не затерялся, когда компьютерный гид неожиданно нашел возможность изменить маршрут и добраться до Солнца более быстрым зигзагообразным путем через пять промежуточных звезд. Солнце лежало в стороне от обычных коммерческих трасс, но тем не менее найти попутный транспорт было легко: всегда находились туристы, желающие поклониться прародине человечества или увидеть своими глазами марсианские каналы и руины древних архитектурных шедевров — следы первой неудачной попытки преобразования планет. Путешествие было долгим: Анкор — Унту — Тау Масаи — Альфацент — Солнце, и у Эрона было достаточно времени, чтобы перестать думать об Агандере и начать интересоваться будущим. Что психоисторику Второго ранга Хаукуму Кону понадобилось на Терре? Неужели какой-то мощный секретный проект? Воображение Эрона разыгралось — впереди его ждали секреты Братства психоисториков!