Али заворочалась во сне и вздохнула, полная счастья. Просыпаться ужасно не хотелось. Во сне было тепло и безопасно. Никто не гнался за ней и не подкарауливал в темноте, чтобы убить. Уже давно ей не снились такие приятные сны… А еще во сне потрескивал огонь… и доносился запах пищи.

Кто-то дотронулся до ее щеки. В какой-то момент она с ужасом подумала, что ей так и не удалось сбежать из деревни дяди и что Хаджи отдаст ее в руки туркоманов. Али чуть не закричала, но, в ужасе открыв глаза, тотчас же все вспомнила.

Над ней наклонился тот самый чужеземец – высокий эфенди с черными волосами и странными серо-зелеными глазами. И он протягивал ей чашку.

– Пей, – сказал он. И голос у него был довольно низкий.

Али попыталась приподняться, но ничего не вышло – голова закружилась. Но тут чужеземец подхватил ее, обняв за плечи, и повторил:

– Пей. Это сладкий чай с целебными травами. Тебе станет легче.

Али подчинилась и с удовольствием глотнула горячего питья. А потом вдруг сообразила, что она закутана в плед и что впервые за несколько недель ей было тепло.

Она захлопала глазами, удивляясь такому чуду. Должно быть, эфенди перенес ее к огню и укрыл пледом.

«Хвала Аллаху! – подумала Али. – Он прислал эфенди, чтобы спасти меня. А может, и нет…»

– Я умираю? – тихо спросила она, испытывая какое-то странное ощущение. Что, если Аллах прислал эфенди не для того, чтобы спасти ей жизнь, а для того, чтобы похоронить ее тело? Ведь такое тоже могло быть…

– Нет, я думаю, кризис миновал, – ответил чужеземец. – У тебя упадок сил, но ты выздоровеешь. Сейчас тебе нужен отдых, а также питание. Когда последний раз тебе удалось поесть?

– Много дней назад. – Али опять легла. – Спасибо вам, эфенди, – решила она добавить.

– За что? – спросил он, накладывая в миску еду из котла.

Али подумала, что странно задавать такой вопрос – ведь он старался вылечить ее.

– За то, что спасли меня. За то, что вы такой добрый.

Чужеземец пристально посмотрел на нее и с усмешкой сказал:

– Ты не представляешь, сколько людей подняли бы тебя на смех, если бы услышали твои слова. – Он вернулся к ней, опустился на колени и помог ей сесть, прижимая к себе. – Сейчас попытайся съесть вот это.

Чужеземец окунул кусок хлеба в подливку и протянул ей. Схватив хлеб, Али сунула его в рот и принялась торопливо жевать.

– Медленнее, – сказал он. – Иначе навредишь себе.

Али кивнула и, дожевав, проглотила хлеб. А он налил ей еще одну чашку чая и поддерживал ее, пока она пила. Потом дал еще немного пропитанного подливкой хлеба. Али поразилась тому, что доесть его у нее не хватило сил.

– А теперь спать, – приказал чужеземец.

Через секунду Али заснула.

Два следующих дня она, помимо еды, только этим и занималась. Да еще время от времени, шатаясь из стороны в сторону, тащилась в кусты, чтобы облегчиться, и точно таким же неверным шагом возвращалась и снова засыпала. И она ничуть не сомневалась в том, что чужеземец все это время находился поблизости. Иногда, не просыпаясь окончательно, а скорее в полудреме, она наблюдала за ним. «Хандрей» – так называл его другой. Довольно странное имя, но ей понравилось звучание, когда она попыталась произнести его.

И он очень любил что-то записывать в своей книжке, склонив черноволосую голову и полностью сосредоточившись. Ей нравилась изящная линия его лепных скул над бородой, а также нравился взгляд, когда он в задумчивости прищуривал свои необычно светлые глаза, глядя куда-то в пространство.

И еще ей нравилось смотреть, как он двигался – его сильное тело казалось на удивление гибким. Когда же он дотрагивался до нее, то действовал с необычайной осторожностью. Она не знала, что мужчины, оказывается, могли быть такими ласковыми… А еще было очень приятно, когда он салфеткой протирал ей лицо и руки – словно считал ее маленьким ребенком.

Ей доводилось слышать много кошмарных рассказов о чужеземцах и об их странных обычаях. Хаджи рассказывал, что они занимались разными безбожными делами. Но дядя и сам не являлся образцом добродетели, так что, возможно, все его рассказы были неправдой. Ее чужеземец – добрый человек, она в этом ничуть не сомневалась.

К вечеру третьего дня Али стало намного лучше. В первый раз за минувшую неделю она проснулась с ясной головой. И, приподнявшись, осмотрелась. Чужестранцев поблизости не оказалось, и она, спустившись к ручью, как следует вымылась, наслаждаясь тем, что больше не испытывает слабости.

Вернувшись в лагерь, Али задумалась. Настало время оценить ситуацию, потому что теперь она совершенно точно знала, что выживет. Али опустилась на колени и устремила взгляд в небо, как делала всегда, когда советовалась со Всевышним.

– О, Аллах Всемогущий! – Она наклонилась, коснувшись лбом земли, а потом опять подняла глаза к небу. – По своей божественной мудрости Ты отправил меня к Хандрею, чтобы я не умерла. Ты не стал бы сохранять мою ничтожную жизнь, если бы у Тебя не было на это особой причины. Я должна служить Хандрею, ведь так?

Аллах не откликнулся, но Али на это и не рассчитывала.

– Да, – ответила она за Него. – Я готова посвятить себя служению Хандрею, вот только есть одна сложность. Он принимает меня за мальчишку из-за моей одежды. Но Ты ведь сам сказал мне, что я должна переодеться таким образом, чтобы избежать еще больших опасностей…

Али еще раз обдумала свое положение, потом пробормотала:

– Если я скажу Хандрею правду, после того, как он столько возился со мной, ему наверняка это очень не понравится. Ему захочется нанизать мою голову на пику, а тело бросить на растерзание львам. Он не захочет, чтобы какая-то девчонка прислуживала ему, разве не так?

Вот именно! Высокий и сильный эфенди был настоящим правителем, в этом не было сомнения. Вероятно, он был пашой в своей стране. Здесь он тоже мог бы стать пашой, потому что говорил на прекрасном турецком. Произношение у него было отчетливым и мелодичным – не то что у ее сородичей с их гортанными голосами и кашей во рту.

– Поэтому я пока не могу в этом ему признаться, – со вздохом прошептала Али. – Разве я могу это себе позволить, всемилостивый Аллах? Однако будет трудно скрывать правду…

Али снова задумалась. Было ясно, что долго скрывать правду не получится. Следовало лишь протянуть до того момента, когда она станет незаменимой. И это произойдет очень скоро, если, конечно, именно такую судьбу ей назначил Аллах.

Но была еще одна проблема… Как же ей просветить Хандрея? Ведь чужеземцы – неверные, и Аллах, вне всякого сомнения, желал его обращения.

– Итак, я подчиняюсь, – сказала Али с удовлетворением. – Я подчинюсь любому Твоему желанию. – Она опять коснулась земли лбом, потом выпрямилась, радуясь новой перспективе – несомненно более привлекательной, чем та, которая маячила перед ней еще четыре дня назад.

А теперь следовало стать незаменимой. Али осмотрелась. Ага, вот и котелок для еды! Хандрей кормил ее чем-то таким… После того как она утолила первый голод, эта еда показалась ей просто отвратительной.

Али сняла крышку с котелка и окунула палец в остатки соуса. Попробовав, скривилась и воскликнула:

– О, Аллах, я действительно нужна ему!

Из кучи мешков она выбрала один и заглянула в него. Там оказались книги. Она открыла следующий. Мыло, щетки, банные принадлежности… Зато в третьем было именно то, что она искала.

– Али! Как тебе кажется, чем ты занимаешься?

Она резко обернулась и увидела, что оба эфенди стояли у нее за спиной.

– Я?.. Я ничего… – пролепетала Али.

– Вижу, тебе стало лучше, – сказал Андре. – И вот таким способом ты решил выразить свою благодарность – воровством? – Он скрестил руки на груди.

– Нет, эфенди! – в испуге воскликнула Али. – Я уже говорил, что я не вор. Я ищу пряности. Вы готовите… просто ужасно. – Она вытащила из мешка пакет с пряностями.

– Звучит весьма правдоподобно, – сказал тот, кого звали Жожан.

Он нравился Али. Жожан был высокого роста, но сложен не так крепко, как Хандрей. Глаза же его смотрели с теплотой, и от этого становилось спокойнее. Али была уверена, что Жожан не станет ее убивать. А вот насчет Хандрея такой уверенности не было, особенно в данный момент.

– Я говорю правду, – прошептала она. – Зачем мне обманывать? Вы спасли мне жизнь, и теперь я хочу помочь вам. Да и зачем мне красть приправы, если у меня нет еды, в которую их можно добавить?

Андре кивнул и пробормотал:

– Ладно, Али, я тебе верю. Хотя нельзя рыться в вещах, которые тебе не принадлежат. Лучше бы ты еще отдохнул.

– Мне стало намного лучше, – сказала Али. – Поэтому я и решил, что надо приготовить что-нибудь вкусное.

– Прошу. – Андре указал на котелок. – Если сумеешь, буду очень тебе обязан.

Али тут же занялась приправами, мысленно воздавая хвалу Аллаху за то, что помог ей так быстро добиться своего. А уж готовила-то она отменно! Даже Хаджи, который ненавидел ее, признавал это.

– Потрясающе, Али! – Андре был поражен, попробовав первый кусок. – Как тебе это удалось? Жо-Жан, ты только попробуй!

Джозеф-Жан, который с опаской заглядывал ему в тарелку, сначала понюхал кусочек мяса, затем нацепил его на вилку, после чего осторожно отправил в рот.

– О, замечательно! – воскликнул он, с удивлением глядя на Али.

– Да нет, – ответила она, – всего лишь сносно. Ничего хорошего не может получиться из того, что начали делать плохо.

Андре рассматривал содержимое своей тарелки и мысленно удивлялся: «Как же мальчишка смог превратить нечто совершенно несъедобное в аппетитное блюдо?»

– Как тебе это удалось? – спросил он.

– Я воспользовался пряностями из мешка и добавил еще немного изюма, миндаля и сухих фруктов. Но все-таки… Получилось не совсем то, что могло бы.

– Немедленно найми мальчонку, – потребовал Джозеф-Жан. – Я больше в рот не возьму то, что мы готовим.

Андре с досадой посмотрел на кузена.

– Он еще не в том состоянии, чтобы нагружать его работой.

– Я чувствую себя очень хорошо, – поспешно вставила Али. – Кроме того… У вас ведь нет ни проводника, ни повара, ни носильщика. А я за еду смогу все это делать один.

– Думаю, не сможешь. – Андре решительно не понравилась эта идея. – Мы путешествуем налегке и поэтому не нуждаемся в твоих услугах. Я собираюсь довезти тебя до Минары, а оттуда можешь идти своей дорогой.

– Я ем очень немного… – настаивала Али.

Андре покачал головой.

– Съедай хоть целого барана за день, это не важно. У меня очень много работы, Али, и поэтому совсем нет времени еще и присматривать за ребенком.

– Вы считаете, что должны присматривать за мной? – изумилась Али. – Да ведь это за вами нужен присмотр!

Андре презрительно фыркнул.

– Прошу прощения, но кто из нас кого спас совсем недавно? Один ты не выжил бы, уж поверь мне. – И это была чистейшая правда. Более того, казалось чудом, что мальчишка так быстро оправился.

Али вздохнула и проговорила:

– Что же я мог поделать, если у меня не было ни денег, ни лошади, ни теплой одежды, как у вас. Но я вовсе не беспомощный. – Под напряженным взглядом Андре Али склонила голову и добавила: – Конечно же, я очень благодарен вам, Хандрей-бей. Я прекрасно понимаю, что вы спасли мне жизнь, и теперь она принадлежит вам. Но вы ведь не можете сами хорошо готовить, верно? И не можете заниматься разными мелкими, но важными делами, которые делает слуга.

– Ты все-таки ребенок, – проворчал Андре. – И ты не понимаешь, насколько сурова жизнь, которую мы ведем. – Он повернулся к нему спиной, как бы ставя точку в разговоре.

Но Али с горящими глазами снова стала перед ним и заявила:

– Но ведь я своими ногами прошел долгий путь от самого Дембре, а потом перевалил через горы! Вы что, думаете, мне ничего не известно о суровой жизни? – Али махнула рукой в сторону палатки. – Вам-то есть где укрыться, Хандрей-бей, и у вас есть одеяла. А еще есть еда и лошади, чтобы везти вас и ваши вещи. Ваша жизнь – это жизнь богатого человека, не то что моя последние восемь недель. И все равно мне надо о вас позаботиться…

Андре присвистнул и приподнял бровь.

– Говоришь, позаботиться?.. Как же это?

– Очень просто. Я могу прийти в любую деревню, и меня там примут. Большинство людей, здесь живущих, ни разу не видели чужестранцев, будут опасаться вас. Я смогу успокоить их на ваш счет, смогу поторговаться, покупая что-нибудь для вас, и смогу завести нужные знакомства. Но главное – я могу делать все, что делает хороший слуга.

Слово «слуга» прозвучало для Андре весьма заманчиво. Али по его лицу, видимо, понял, что он колебался, и добавил:

– Вы сказали, что будете очень мне обязаны, если вам понравится моя еда. И она вам понравилась, – напомнил Али. – Так что, возьмете свое слово назад?

Андре с удивлением посмотрел на ребенка. Ему еще ни разу не приходилось сталкиваться с такой решимостью, какую продемонстрировало это хрупкое создание. Именно решительностью можно было объяснить тот факт, что мальчишка столь быстро встал на ноги. Кроме того, Андре был заинтригован. В глазах Али светился особый огонек, явно свидетельствовавший о незаурядной жизненной силе. Возможно, ради этого огонька – чтобы он не погас, – Андре и решил рискнуть.

– Ладно, хорошо, – сказал он, одновременно думая о том, что, наверное, сошел с ума. – Дам тебе шанс. В дополнение к еде ты получишь еще по два пиастра в неделю. Но если на пути до Минары обманешь мои ожидания, я оставлю тебя там. Если же не обманешь, сможешь проводить нас до Ксанфоса, где найдешь себе новую работу. Ну а если тебе удастся доказать свою абсолютную незаменимость… Тогда я, возможно, оставлю тебя при себе. – Андре снова скрестил на груди руки и добавил: – Но предупреждаю, что такое едва ли случится. Это как если бы… Как если бы ты вдруг уселся пить чай с королевой Англии.

Андре развернулся, собираясь уйти, но Али бросилась перед ним на колени и, схватив за руку, пылко поцеловала ее.

– Спасибо, Хандрей-бей. Благодарю вас! Пусть Аллах благословит вас и ваших детей, а также детей ваших детей.

– Весьма признателен тебе за проявление чувств, но это совершенно излишне, – проворчал Андре.

Али подняла голову. Ее угольно-черные ресницы затрепетали, и она в замешательстве пробормотала:

– Вы не нуждаетесь в благословении?

– Не нуждаюсь. Более того, у меня нет детей, так что в благословении нет смысла. Я не женат.

– О, простите меня! – воскликнула Али. – Но как же так? У мужчины вашего возраста нет ни жены, ни детей?..

– Я еще не выжил из ума, – сухо ответил Андре.

– Наверное, нет. Но все равно… Вам ведь уже много лет, а у вас нет жены… Хотя жена могла бы делать очень многое вместо вас.

Андре пристально посмотрел на мальчишку и пробурчал:

– Мне кажется, что без женщин жить намного проще. – Он высвободил свою руку. – Скажи, Али, не мог бы ты встать? Из тебя не получится хорошего слуги, если ты каждый раз будешь падать передо мной на колени. И мое имя – Бейнзбери. Хотя… – Он решил не усложнять ситуацию. – Зови меня Андре. Просто Андре.

Али с готовностью вскочила.

– Как пожелаете, Хандрей. Но вам нельзя так богохульствовать. Аллах не любит этого.

Андре прищурился и тихо проговорил:

– Аллах может это любить или не любить, но если ты на какое-то время собираешься стать моим слугой, то постарайся держать Аллаха при себе.

Али со вздохом покачала головой.

– Аллаха невозможно держать при себе. Он принадлежит всем. Но вам, как неверному, такие вещи, должно быть, трудно уяснить.

Неверному?! О господи, с кем он связался?! А впрочем… Стоило ли спорить из-за этого? Али хорошо готовил, так что до Минары по крайней мере с едой у них не будет проблем.

– Полагаю, пора ложиться спать, – объявил Андре, выбросив из головы этот спор и всю ситуацию целиком. – Что ж, если ты согласился стать моим слугой, можешь подчистить остатки еды. – Резко развернувшись, он зашагал к палатке, надеясь, что тем самым восстановил порядок в их с кузеном жизни – порядок, явно пошатнувшийся с появлением этого назойливого ребенка.

Устроившись на матрасе под лампой, чтобы немного почитать перед сном, Андре вдруг сообразил, что неотступно думает о выражении какой-то необычайной чистоты в черных широко раскрытых глазах мальчишки. Причем чистота эта сочеталась с несгибаемой волей…

Вздохнув, он откинулся на подушку. Чистота! Как мало ее осталось в этом мире! Хорошо бы Али сохранял ее в себе как можно дольше.

Была какая-то злая шутка в том, что мальчишка добровольно согласился на такую работу. Однако он спас жизнь Али не для того, чтобы спустить ее в выгребную яму. Он посмотрит, что можно будет сделать и как помочь мальчишке, когда они доберутся до первой же деревни.

Отложив книгу, Андре загасил лампу, повернулся на бок и натянул на себя одеяло. Господи, как же он ненавидел ночи с их нескончаемой борьбой с бессонницей и с постоянным напоминанием о том, что для него теперь все потеряно. Он ужасно устал от этих бесконечных сражений! И от того, что каждый новый день означал возврат все к тому же… К вселенской усталости.

Андре со вздохом закрыл глаза. Он, конечно, не впал в маразм, но чувствовал себя столетним стариком. А может, проще было бы упросить Жо-Жана, чтобы пустил ему пулю в лоб? Тогда все проблемы разрешились бы сами собой.

Али быстро приноровилась к ежедневному распорядку дня – сборке лагеря ранним утром, а потом, в течение целого дня, переезду на новое место. Это очень походило на выезды из деревни на горные пастбища, которые устраивали раз в год, хотя для нее было привычнее ездить в составе большого каравана, чем маленькой группкой.

Когда они спустились с высокогорья, природа вокруг поменялась – растительность стала богаче, благоухали пихты, и повсюду цвели цветы. Кроме того, в обилии появились бекасы, ржанки и перепела, которых Жожан стрелял, а Али с удовольствием готовила вместе с травами и зеленью, которую находила под ногами.

Ей нравилось, что оба эфенди с удовольствием ели все, что она готовила, и еще больше нравились их похвалы. То есть хвалил-то еду лишь один Жожан. Хандрей был менее откровенным, но ее не обманешь. Али прекрасно видела, с каким удовольствием он съедал все до последнего кусочка.

С каждым днем она чувствовала себя сильнее, но ее новый хозяин вел себя довольно странно – не позволял ей самой таскать тяжелые сучья и грузить пожитки на осла.

– Может, на следующей неделе, – сказал Хандрей, когда она попыталась возразить (он и в самом деле мог быть несносным).

В очередной раз усевшись на осла, Али невольно вздохнула; ее тощие ягодицы постоянно ныли от езды верхом, и она очень надеялась, что остановка последует довольно скоро.

Через какое-то время, словно прочитав ее мысли, Хандрей остановил своего коня и достал из кармана компас (Али никак не могла поверить, что кусочек металла под стеклом знал, как определить нужное направление, но он пока еще ни разу не ошибся).

– Расположимся здесь, – скомандовал Андре. – Там, чуть ниже, течет река, где будем набирать воду, а палатки установим на склоне.

Когда разбили лагерь, Али пошла вниз, чтобы наполнить кувшины. По дороге к реке она наткнулась на апельсиновую рощу и, после короткого раздумья, сорвала несколько недозрелых плодов. Ей показалось, что поблизости не было никого, кто бы смог осудить ее за это.

– Посмотрите, Хандрей. – Из подола рубашки она вывалила апельсины на землю, когда вернулась на место стоянки. – Вечером я приготовлю их. Там есть еще и несколько лимонных деревьев. По-моему, до Минары осталось совсем немного. И я даже заметил кое-где следы коз…

– Мы сейчас в двух или в трех милях от Минары, – заявил Андре, устраиваясь за письменным столиком. – Так что завтра мы сможем пополнить свой провиант. Ты только подумай, Али… Свежее молоко, сливочное масло, яйца, мясо – то есть все, чего душа пожелает! Вот где ты развернешься со своими поварскими талантами.

– Тогда я смогу приготовить каймак. Это такой сыр, – сказала Али, мечтательно улыбнувшись.

– Значит, сыр?.. – пробормотал Андре, перелистывая записи, сделанные прошлым вечером возле гробниц.

– Да-да, сыр! И его очень просто приготовить. Для этого требуется только свежее коровье молоко, которое нужно варить на медленном огне, а потом оставить на ночь прокиснуть. Утром же следует слить сыворотку – и сыр готов.

Андре внимательно посмотрел на своего слугу.

– Удивительно, сколько всего ты знаешь, Али…

– О, я знаю несравнимо меньше вас, – ответила она с серьезнейшим видом. – Вы умеете читать, писать и прекрасно говорите на двух языках.

– Вообще-то – на шести, – в задумчивости пробормотал Андре, потрогав кончик пера.

Али уставилась на него в изумлении.

– На шести? Их так много?… А на каких именно вы говорите?

– Что? – Андре поднял голову от бумаг.

– Эти языки – как они называются?

– А… ты об этом? Ну, давай посчитаем… Французский, английский, итальянский. А также греческий, арабский и турецкий, естественно. – Он отвинтил крышку на чернильнице. – Да, еще классический греческий и латынь, но на них никто не говорит.

Али вздохнула.

– Я один раз слышал, как говорят по-арабски. Когда имам в Дембре созывал людей на молитву. Как вам удалось выучить так много языков?

– Я с самого детства знал два из них, а остальные выучил в университете. – Андре поморщился и пробормотал: – Али, тебе необходимо болтать… так много?

– Да, конечно. А как же еще я могу узнать обо всем? Скажите, на каком языке вы говорите с Жожаном? – У Али дух захватывало при мысли о том, что на свете существовало столько языков и ее хозяин мог говорить на всех!

– На французском. – Андре снова раскрыл записную книжку и нашел последние заметки, сделанные накануне.

– Он так красиво звучит… – заметила Али. – Как музыка… Это ваш родной язык? Где находится это место – французский?

Андре со вздохом ответил:

– Эта страна называется Франция. Она далеко отсюда, в Европе.

– А где находится Европа? За теми горами?

– Нет, намного дальше. Вот, смотри… – Обмакнув перо в чернильницу, Андре вырвал последнюю страницу из записной книжки и быстро начертил схематичную карту.

– Что это?.. – пробормотала Али.

– Карта Европы и Малой Азии. – Андре ткнул в рисунок пальцем. – Вот здесь – Турция, над ней – материковая Греция, вот это, как сапог, – Италия, а еще выше – Франция. А вот тут, – он пририсовал остров в самом верху листа, – Великобритания, где я и живу, когда не путешествую.

Али покусала губу.

– Между вашим и моим домом – очень большое расстояние.

– Да, очень большое, – согласился Андре, пытаясь вернуться к своему занятию.

– А зачем вы приехали в нашу страну, Хандрей?

– Потому что тут интересно, – ответил тот, не поднимая головы. – Мне нравится изучать древности.

– Как те гробницы, вырубленные в скале, которые мы осматривали вчера? Вы сделали так много записей…

– Да, как те гробницы и древний город под скалой.

– А как он назывался? – спросила Али, положив локти на стол.

В конце концов Андре захлопнул записную книжку и полностью сосредоточил свое внимание на собеседнике.

– Лувийцы – был такой древний народ, который жил в этих местах в незапамятные времена, – а назывался их город Пинара. А потом мы переедем в Ксанфос, который выстроил тот же самый народ, и там сохранилось еще больше древностей.

– Лувийцы… – произнесла Али, как бы пробуя на языке звучание этого слова. – Они были тюрками?

– Нет, они жили здесь задолго до того, как сюда пришли тюрки. Они были… – Андре нахмурился. – Али, если ты будешь хорошим слугой, а сейчас уйдешь прочь и дашь мне возможность поработать, то я расскажу тебе все о лувийцах в другой раз.

– Правда расскажете?! – обрадовалась Али. – О, спасибо, Хандрей. Я люблю разные истории обо всем. И мне нравится учиться, – помолчав, добавила она. – О, только подумать! Вы можете многому меня научить!.. – Али радостно улыбнулась, потом вдруг спросила: – Вам ведь тоже нравится учить, да?

– Ты просто невозможен, Али. – Андре сунул ей в руки листок бумаги. – Вот, сохрани его. И изучай.

– Это мне? Сохранить его? О, Хандрей, спасибо! – Али прижала листок к груди.

Андре засмеялся.

– Пожалуйста-пожалуйста. А теперь иди отсюда и не мешай мне работать. – Он посмотрел на Али, помчавшегося прочь. При этом мальчишка держал перед собой нарисованную от руки «карту» как самую свою большую ценность.

Андре криво усмехнулся. Он всегда старался держаться подальше от детей, потому что те быстро надоедали ему. Но, наверное, какое-то время следовало потратить на Али, чтобы научить его читать и писать. Может, тогда он перестанет докучать ему.

Али лежала на спине, разглядывая звездное небо. Аккуратно сложенную карту она засунула в самую середину своего узелка, ближе к книге с незнакомыми странными письменами – книга когда-то принадлежала ее отцу. Али тяжело вздохнула. На свете существовало так много всего, чему она хотела научиться, а она ведь совершенно ничего не знала даже о том, что находилось за этими горами…

Она шепотом произнесла несколько турецких слов – произнесла так, как их произносил Хандрей своим красивым голосом. Однажды у нее так тоже получится, если она будет упорно практиковаться.

Может, у нее даже получится заговорить по-французски, если она будет хорошенько прислушиваться к нему. Просто надо заставлять Хандрея говорить побольше. А говорил он очень редко – таких немногословных людей Али еще не встречала. Хотя этим вечером ей удалось кое-чего добиться… Более того, прошла уже целая неделя, а она ни разу не вызвала у него раздражения. Даже не получила ни одного подзатыльника. Но она не сомневалась: так, конечно же, долго не продлится.

«И все равно это добрый знак», – подумала Али, повернувшись на бок и подложив под щеку кулак. Хм… интересно, а может, Хандрей любит ее? Ну, хоть совсем немного… Так, как любят собачонку, которую не пинают… Он ведь нарисовал ей карту, которую затем подарил!

Кроме того, он сегодня даже улыбнулся ей. А такого с ним еще ни разу не бывало… У него чудесная улыбка. И очень красивые зубы – ослепительно-белые. Было бы еще прекраснее, если бы улыбка добралась до его глаз…

Али снова перекатилась на спину и взглянула на луну – та только что взошла над вершиной горы, покрытой снегом. Прекрасная, ярко-желтая луна! Али очень любила луну – она то уменьшалась, то увеличивалась, то всходила, то опускалась в зависимости… Наверное, это ни от чего не зависело. Надо бы спросить у Хандрея, повсюду ли луна такая или только в Турции.

Он знал все и обо всем. Хотя… кое-чего Хандрей все-таки не знал. Не знал о том, – а это было совершенно очевидно, – что Аллах прислал ее к нему, чтобы сделать счастливым.