– Дорогая, постарайся же… – Андре начал терять терпение. Он старался как можно быстрее научить ее английскому, а она явно отказывалась учиться. – Попытайся еще раз. Это ка-ран-даш. Пожалуйста! Хотя бы постарайся приложить усилие, чтобы произнести слово правильно.

– Зачем? – буркнула Али. – Чтобы ты побыстрее отправил меня в твою ужасную страну?

– Это твое дело – любить ее или не любить. Но если ты думаешь, что своим упрямством сможешь поменять мое решение… В общем – ты лишилась ума.

– Совсем нет! – Али стукнула кулаком по ковру. – Это у тебя ум за разум зашел. Неужели ты не видишь, что я не хочу уезжать отсюда? Почему ты не слушаешь меня?

– Потому что я обязался вернуть тебя в твою семью. Я понимаю, что тебе потребуется время, чтобы привыкнуть ко всему, но по-другому и быть не может.

Али насупилась.

– Это ты так думаешь. А на самом деле все совсем не так. Скажи, Хандрей, почему мне нельзя остаться здесь, с тобой?

Андре постарался взять себя в руки.

– Али, послушай… За прошедший месяц я ведь столько раз объяснял тебе все это. Ты отправляешься в Англию, чтобы вернуться в семью. А я остаюсь здесь, чтобы продолжить свою работу. Не хочешь учить английский? Отлично! Мне все равно. Хуже от этого будет только тебе. Но ты уедешь в любом случае, ясно?

– Ты так поступаешь только из уважения к памяти моего отца, – проворчала Али. – Что ж, я рада, что ты так относишься к нему. Я не сомневаюсь, что он был человеком очень достойным. Но какое отношение все это имеет ко мне?..

– Твой отец действительно был выдающимся ученым и прекрасным человеком, – проговорил Андре. – И я действительно отношусь к нему с величайшим почтением. Именно поэтому я несу ответственность за его единственную дочь. Так что к тебе, Али, это имеет самое непосредственное отношение.

– А я уже много раз говорила тебе, что мне все это безразлично, – пробурчала девушка.

Андре со вздохом кинул карандаш на стол.

– Пойми, я ни в чем не виноват перед тобой! Не моя вина, что твоего отца убили, когда он попытался вывезти тебя в Англию. И уж тем более не я виноват в том, что никто не нашел тебя здесь до меня.

– Откуда мне знать, что ты говоришь правду? – Али снова насупилась. – Может, ты все это выдумал…

– О, ради Христа! Зачем мне выдумывать настолько замысловатую историю?!

– Не знаю. Ты мог… просто ошибиться.

– Нет никакой ошибки! И если твой отец так хотел отвезти тебя в Англию, то тебя нужно отвезти туда, ясно? Почему ты не понимаешь таких простых вещей?!

– Потому что все это бессмысленно, – со вздохом ответила Али. Ей вдруг захотелось выскочить из палатки и забыть об этих глупых уроках английского языка.

О, это был для нее кошмарный месяц! Она больше не купала Хандрея и не делала массаж, который ему так нравился. И они больше не ночевали вместе в палатке – он настоял на том, что будет спать на воздухе или в палатке Жожана, если погода испортится. И у них больше не было ничего, кроме этих нелепых занятий! Ах, как же она ненавидела этот язык!

Но тяжелее всего были постоянные мысли о том, что ей придется расстаться с Хандреем…

– Нет, я с тобой не согласен. – Андре поднялся. – Ты просто отказываешься видеть смысл.

Али схватила его за руку.

– Хандрей, но это же так просто! Ты купил меня. Я принадлежу тебе. Никто не узнает… о каких-то других проблемах. О, пожалуйста!

– Послушай меня, Али… – Андре высвободил свою руку. – Пойми, ситуация совсем не простая. Понятно, что для тебя это трудно, но…

– Трудно?! Не трудно, а просто-напросто невозможно! Ты хочешь превратить меня… Хочешь превратить меня в то, чем я не являюсь и я не хочу быть!

– Только потому, что понятия не имеешь, о чем речь.

– Хандрей, но ты ведь считаешь англичанок отталкивающими! – в отчаянии закричала Али. – Почему ты хочешь превратить меня в одну из них?!

Андре тяжко вздохнул. Кое в чем эта девушка была права – он не мог этого не признать. Но ведь у него не было выбора, не так ли? Ибо совершенно очевидно: пока Али будет оставаться в Турции, пока она будет рядом с ним, он просто не сможет нормально работать.

Снова вздохнув, Андре внимательно посмотрел на нее. Она сидела на ковре с мученическим выражением лица – сидела, вздернув изящный маленький подбородок. И он прекрасно ее понимал. Ох, как же он понимал ее страхи! Кроме того… О, Али даже не представляла, насколько она хороша. И, конечно же, не представляла, как пусто станет у него на душе, когда она уедет. Но говорить ей об этом не следовало.

Собравшись с духом, Андре проговорил по-английски:

– Что ж, давай вернемся к нашему уроку. – Он снова сел рядом с ней. – Это – карандаш. А это – бумага. Но если не хочешь произносить слова, то напиши их буквами. Пожалуйста, Али…

Она молча повернулась к нему спиной.

Тихо выругавшись, Андре выскочил из палатки. Оказалось, что снаружи разыгралась настоящая буря, – но даже с неистовыми порывами ветра и проливным дождем было намного легче справиться, чем с упрямством Али. А также с собственными мыслями о том, что она скоро уедет…

Октябрь 1864 года

Измир

– Я не пойду туда! Ни за что! – закричала она, скрестив руки на груди.

– Али, ты сделаешь то, что тебе сказано, – сурово проговорил Андре. – И сделаешь немедленно! Мистер Понсаби ждет тебя. Ему пришлось очень долго хлопотать, чтобы получить для тебя паспорт и договориться о компаньонке на время путешествия.

– Мне не нужен паспорт! – снова закричала Али; она из всех сил старалась не разреветься. – И компаньонка мне тоже не нужна!

Андре пристально посмотрел на девушку.

– Али, в данную минуту меня совершенно не интересует, чего тебе хочется. Я сыт по горло твоим ребячеством… ужасным поведением. Ты сейчас же пойдешь со мной и перестанешь доставлять мне хлопоты, ясно?

– Нет, не пойду! – Али прекрасно понимала: как только она расстанется с Хандреем, ее жизнь закончится.

Тут выражение его лица неожиданно смягчилось, и он вкрадчиво проговорил:

– Али, разве ты больше не моя служанка? Разве ты не поклялась повиноваться мне и выполнять все мои прихоти?

– О, какой ты жестокий!.. – Она заплакала. – Ведь тогда все было по-другому… Я говорила так еще до того, как ты решил избавиться от меня.

– Нет никакой разницы. Ты дала слово.

Али всхлипнула и отвернулась.

– Ты дала слово, – повторил Андре, пристально глядя в глаза девушки.

Она расправила плечи и ледяным голосом проговорила:

– Хандрей, это нечестно. Ты заставил меня поклясться, зная, что я не смогу отказать тебе. И ты прекрасно понимал: если я нарушу клятву, это лишит меня стойкости.

– О господи… – пробормотал Андре. – Знаешь, мне трудно представить, что тебя можно хоть чем-то лишить стойкости. Поэтому… Давай забудем про эту мелодраму и зайдем внутрь. – Андре вошел в помещение таможни, и Али была вынуждена последовать за ним.

Реакция мистера Понсаби – он тщетно старался скрыть свое замешательство – весьма озадачила Али, и она подумала, что это, возможно, из-за паранджи, в которую обрядил ее Хандрей и в которой вид у нее был на редкость нелепый.

– Итак, мисс Лейси, – заговорил мистер Понсаби по-турецки с чудовищным акцентом, – Бейнзбери-бей объяснил мне ваши трудности. Очень вам сочувствую. Скажите, вы не могли бы поведать вашу историю? Видите ли, мне необходимо услышать все именно от вас.

Али очень сомневалась, что им удастся понять друг друга на ее родном языке, и поэтому ответила по-французски:

– Я думала, что лорд Бейнзбери уже все рассказал вам. Я почти ничего не помню из моего раннего детства. Помню только… – Она перевела дух. – Помню, что юруки забрали меня к себе, когда отец погиб. Я сбежала из дома, когда дядя решил продать меня. А потом меня нашел мой хозяин – лорд Бейнзбери, который узнал правду о моем происхождении из отцовской книги. Хозяин был очень добр ко мне… – добавила Али, тяжко вздохнув.

Консул Понсаби провел ладонью по своей абсолютно лысой голове.

– Понятно, – кивнул он. И почему-то встревожился. Взглянув на Андре, он вдруг спросил: – Как так получилось, что девушка говорит по-французски? Я думал, она выросла среди туземцев.

– Да, она говорит по-французски, – со вздохом ответил Андре – ему окончательно стало ясно, что он говорил с идиотом. – Я научил ее. Но это не относится к делу. Мисс Лейси ответила на ваши вопросы, и я рассчитываю на то, что вы все сохраните в тайне до того момента, пока ее семья не решит, как уладить сложившуюся ситуацию. – Он осмотрелся и спросил: – А где же женщина… по имени Херрингер? И знаете… Если вы не против, нужно оставить ее в полном неведении. Она ничего не должна знать об этом деле.

– Да, я понял, – кивнул мистер Понсаби. – Сейчас позову ее.

Через минуту-другую в комнату вплыла миссис Херрингер, особа низкого роста – и ужасно толстая. Но вовсе не ее фигура смутила Андре. На глупом лице этой дамы отразился откровенный ужас, когда она увидела свою подопечную. Ее маленькие свиные глазки вытаращились, и она сделала шаг назад.

Андре поморщился; он легко мог представить, что сейчас почувствовала Али.

– О… – выдавила из себя миссис Херрингер. – Добрый день, ваша светлость. Добрый день, мистер Понсаби. А это… Эта девушка…

– Это Али, – сказал Андре. – Как вы видите, у меня пока не было возможности переодеть ее в европейское платье. Но я это улажу.

– Но я… А кто она такая? Почему я повезу ее… в Англию?

– Это вас не касается. Ваше дело – проследить, чтобы она спокойно добралась до Суссекса. Больше вам ничего не нужно знать. Это понятно, миссис Херрингер?

– О, конечно, милорд, – закивала толстуха. Казалось, она вот-вот грохнется в обморок.

– Али не говорит по-английски, – продолжал Андре. – И я не уверен, что вы сподобились научиться турецкому языку.

– Языку этих дикарей?! – возмутилась дама. – Ради бога, милорд, мне вполне достаточно языка, на котором говорит наша любимая королева.

– В самом деле? Что ж, понятно. Значит, французским вы тоже не владеете. Ну… тут уж ничего не поделаешь. Но все же вынужден отправить ее сейчас с вами, мадам. Иначе придется дожидаться еще несколько месяцев, – со вздохом добавил Андре.

– О, милорд, не беспокойтесь. Я полагаю, мы отлично поладим, милорд. И насчет языка не стоит беспокоиться. Мы с малышкой найдем другие способы общения.

– Вот и хорошо, – кивнул Андре. – Али будет передана в ваши руки на борту корабля. А здесь вы найдете инструкции. – Он протянул даме конверт. – Внутрь также вложен ваш билет, о котором мы договаривались, и банковский чек, по которому вы сможете получить наличные, после того, как благополучно доставите Али в Рейвенсуолк.

Миссис Херрингер вскрыла конверт и вынула чек. Глаза ее полезли на лоб, когда она увидела сумму.

– Обходитесь с ней самым лучшим образом, – продолжал Андре.

– О, да-да, ваша светлость! – воскликнула толстуха. – Как скажете, ваша светлость. У девочки будет все, что ей потребуется. Все – до мелочей! – Почтительно приседая, она попятилась и вышла из комнаты.

Коротко поклонившись консулу, Андре взял Али за руку, и они вышли из комнаты.

Погрузившись с головой в трудное дело – нужно было написать письмо своим крестным родителям, чтобы объяснить ситуацию, в которой оказалась Али, – он не услышал стук в дверь. Потом в дверь забарабанили.

– Андре, ты там?!

– Входи, Жо-Жан. И прекрати грохот, – проворчал Андре, отбросив перо.

Друг открыл дверь и втащил в комнату груду пакетов, которые тотчас же свалил на кровать.

– Я накупил тканей для нарядов Али. Хотя если откровенно… Все они отвратительны, как смертный грех. Как прошли дела у консула?

– Понсаби как был идиотом, так им и остался. Но у Али, наконец, появилась компаньонка. Правда, еще более тупая, чем Понсаби. Эта вдова хочет вернуться в Англию, но не имеет средств на дорогу.

– Портниха придет через полчаса, – сообщил Жо-Жан. – Только, я не знаю, на что она способна.

– Не важно, приятель. В любом случае это будет лучше, чем тот проклятый кокон, который сейчас на Али. Ты бы видел, как эти двое английских снобов смотрели на нее. Надо было привести ее к ним в шальварах – тогда бы точно в обморок грохнулись. – Андре помассировал виски; голова болела нещадно. – Но не переживай, миссис Херрингер получит в награду небольшое состояние, так что сумеет держать свое мнение при себе.

– Андре, но как же…

– Что еще?.. – Андре, снова взявшийся за перо, в раздражении уставился на приятеля.

Жо-Жан смутился и тихо проговорил:

– А ты не хочешь отменить свое решение? Ведь еще есть время, и можно все поменять.

– Я достаточно наслушался об этом от вас с Али, – отрезал Андре. – Через три дня она отправится в Англию. Это мое последнее слово!

Жо-Жан пожал плечами и пробормотал:

– Ты ведь даже не знаешь, как примут ее твои крестные… Вряд ли они сидят и ждут…

– Я как раз пишу им, – перебил Андре. – В любом случае надолго у них она не задержится. Им надо сделать только одно – найти ее родственников.

– А ты уверен, что они у нее есть? Но даже если таковые найдутся… Согласятся ли они принять ее в семью?

– Конечно, согласятся. – Андре в досаде поморщился. – Почему же нет?

– Потому что Али даже отдаленно не напоминает благовоспитанную английскую леди. И она не превратится в таковую за одну ночь. Чтобы освоиться в Англии, ей потребуется время. Хватит ли терпения у этих людей?

Андре нахмурился и запустил пальцы в волосы.

– Думаешь, я этого не понимаю? – проворчал он. – Но чего ты от меня хочешь? Не могу же я повсюду таскать ее за собой еще несколько лет. Она ведь молодая женщина. Хотя по ее виду и поведению такого не скажешь… – Андре со вздохом поднялся и подошел к окну. Окинув взглядом крыши окрестных домов, вновь заговорил: – Вы с Али ведете себя так, словно я – бессердечный разбойник. – Резко обернувшись, он пристально посмотрел на приятеля. – Послушай, Жо-Жан… Ну, положим, я оставляю Али здесь. А что будет потом, когда дед умрет и мне придется вернуться в Англию? Как я объясню… все произошедшее? Скажу, что нашел мисс Алексис Минерву Лейси на вершине горы и решил сделать из нее служанку? Пойми, она заслуживает лучшего.

– Конечно, заслуживает, – согласился Жо-Жан. – Я просто говорю, что ей потребуется больше времени, чтобы освоиться. Ты мог бы сначала написать своим крестным и попросить их найти ее родственников. А уже потом…

– Нет, – перебил Андре. – Именно сейчас должен сработать эффект неожиданности. Николас и Джорджия не откажут ей, если она внезапно объявится у них на пороге.

– На мой взгляд, это не совсем честно, – заметил Жо-Жан. – К тому же, они уже немолоды…

– Не понимаю, какое это имеет значение, – проворчал Андре. – И вообще, они любят помогать бесприютным.

Джозеф-Жан не стал углубляться в эту тему, на что Андре и рассчитывал. Им обоим была известна история о том, как когда-то Николас и Джорджия взяли на воспитание его отца.

– Я хочу только одного – чтобы ты проявил здравомыслие, – с грустью проговорил Жо-Жан.

– Я и проявляю, – отозвался Андре. – Али очень долго находилась вдали от дома. И если потребуется навести на нее лоск… Я уверен, Николас и Джорджия сделают все, что потребуется, прежде чем отпустить ее от себя.

– Навести лоск? – Жо-Жан недоверчиво смотрел на друга. – Ведь девочка едва говорит по-английски!

– Только из-за того, что очень упряма. Первые годы жизни она слышала английскую речь, так что английский – в уголках ее сознания. Точно так же, как и французский. Смотри, как быстро она научилась ему! Потому что захотела…

– Это – другое. От французского-то она не зависела.

– Вот именно! Али тут же выучит английский, как только поймет, что сможет попросить поесть только на этом языке. Не беспокойся, Жо-Жан. Фредерик Лейси был великим лингвистом, а Али, мне кажется, унаследовала его таланты. С ней все будет в порядке.

Джозеф-Жан нахмурился и покачал головой.

– Извини, Андре, но я считаю, что ты поступаешь слишком жестоко. Я лишь надеюсь, что ты потом не станешь жалеть…

– Почему я должен жалеть? – удивился Андре. – Я ведь делаю ей большое одолжение. А теперь… Если ты не возражаешь, я закончу письмо. – Он помахал другу рукой. – Позаботься о портнихе. И передай Али, чтобы не создавала проблем… той женщине.

Джозеф-Жан собрал пакеты с тканями и со вздохом проговорил:

– Да, хорошо. Если только она послушается… О господи, из-за вас обоих моя жизнь превратилась в ад.

– У меня – те же ощущения, – пробурчал Андре.

– А знаешь, что самое ужасное? – продолжал Жо-Жан. – Самое ужасное то, что я буду скучать по Али. Как и ты. – Он распахнул дверь. – Но я-то, по крайней мере, готов признаться в этом. – Выходя, он сильно хлопнул дверью.

– О черт! – не выдержав, воскликнул Андре. Он снова подошел к окну и, упершись руками в раму, прижался лбом к холодному стеклу. – Если ты все так хорошо понимаешь, мой умный друг, – проговорил он хриплым шепотом, – то почему же тогда до тебя никак не дойдет, почему я пытаюсь отправить ее отсюда как можно скорее?

Стоя посреди своей комнаты, Али ждала, когда ее позовут, чтобы увезти от всего, что было ей дорого, от всего, что она любила. Ах, Хандрей избавлялся от нее, отправляя в страну, которую сам терпеть не мог. И он хладнокровно осуществлял свой план – несмотря ни на что.

Али старалась не давать воли чувствам – но, увы, не получалось. И сколько бы она ни спорила с Хандреем, сколько бы ни плакала, ни умоляла, – ничего не помогало. Он избавлялся от нее. И все потому, что она имела несчастье родиться женщиной, к тому же англичанкой!

Внезапно она услышала стук в дверь. Али заставила себя пересечь комнату и взялась за дверную ручку. Собравшись с духом, она медленно повернула ее. И увидела Хандрея, стоявшего у порога. Она взглянула в это знакомое и любимое лицо. Взглянула, надеясь увидеть признаки того, что приговор не будет приведен в исполнение. Однако лицо его ничего не выражало. Глаза же блестели сталью. И это означало, что он замкнул свои чувства на замок.

Али опустила голову. На глаза ее навернулись слезы.

– Уже пора, – сказал Андре. – Нас ждет корабль.

Стараясь не смотреть на него, она тихо проговорила:

– Мне кажется, что ты хочешь, чтобы я вышла отсюда без крика и скандала – как благовоспитанная английская девушка. – Али окинула взглядом свои многочисленные юбки, жутко топорщившиеся на ней. Она казалась самой себе ужасно отвратительной во всем этом… И еще ей было страшно, очень страшно.

– Именно этого я от тебя и жду, – ответил он. – В конце концов, ты ведь действительно благовоспитанная английская девушка. Может, избежим дальнейших сцен?

Она молча отвернулась.

– У тебя все будет прекрасно, – продолжал он. – Как я уже говорил, плавание займет не больше двух недель, если погода будет благоприятствовать. А в Англии… Там замечательно осенью.

Али резко развернулась к нему. Глаза ее сверкнули.

– Ты думаешь, мне интересно, как там, в Англии? Думаешь, меня заботят хлопоты, которые ты предпринял? Это твои хлопоты, не мои. – Али всхлипнула, но тут же взяла себя в руки, ей не хотелось, чтобы Андре увидел, как сильно она страдает. – Если бы я была жительницей Ксанфоса, то сожгла бы себя – только бы не подчиниться твоей воле.

– Но ты же не из Ксанфоса, – с невозмутимым видом заметил Андре. – Ты дочь сэра Фредерика Лейси, и ты возвращаешься в родной дом. Только подумай, как это прекрасно – иметь свою семью.

– Судя по всему, я не нужна ни в одной из моих семей, – тихо сказала Али. – Сначала дядя продал меня за несколько золотых, а теперь ты продаешь меня за билет на корабль.

– Али!.. – Андре шагнул к ней, но тут же остановился. – Али, время вышло.

– Неужели твое сердце навсегда останется таким холодным? – спросила она с дрожью в голосе. – О, Хандрей, надеюсь, что нет. Аллах не захочет, чтобы ты оставался таким.

– Все, достаточно! – отрезал он. Но ей удалось заметить промелькнувшее у него на лице выражение боли.

– Ты прав, – внезапно согласилась Али. – Да, верно, достаточно! Нам больше не о чем говорить. – Она подхватила свой небольшой саквояж, в котором лежали все ее ценности – отцовская Библия, карта, которую Андре когда-то нарисовал для нее, нитка голубых бус, которые он купил ей на базаре, и маленькая черепаха, которую Умар вырезал из дерева – то был его прощальный подарок. – Что ж, я готова. – Али вышла из комнаты с высоко поднятой головой.

Джозеф-Жан ждал их на заполненном людьми причале, и его длинные белокурые волосы развевались на ветру. «Как он печален», – подумала Али, и сердце ее болезненно заныло.

– Милая… – Он взял ее за руку, и глаза его были полны сочувствия. – Али, я буду безумно скучать по тебе.

– Жожан, я тоже… – У нее перехватило горло.

– Не бойся ничего. Все будет отлично, поверь мне, – сказал он, глядя ей в глаза.

Али приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

– Спасибо тебе за доброту, Жожан. И позаботься о Хандрее вместо меня.

– Да, конечно. Ты же знаешь, что так и будет.

– Увижу ли я тебя когда-нибудь? Увидимся ли мы с Хандреем? – Али тихонько всхлипнула.

– Даже не знаю, милая, – ответил Жожан. – А если честно, сомневаюсь. Наверное, будет лучше, если ты устроишь свою жизнь по-новому и забудешь о нас. – Он стиснул ее руку. – Но знай, мы всегда будем помнить тебя. Спасибо тебе за все, что ты делала для нас все эти месяцы.

Али кивнула. По щекам ее заструились слезы. Утирая их, она повернулась к Андре и протянула ему руку.

– Прощайте, – прошептала она. Дальнейшие разговоры были ни к чему; все уже было сказано.

– Благополучного плавания, – сказал Андре. Он взял ее за руку и задержал ее ладонь в своей. – Прощай, Али. – Отпустив руку девушки, он стал смотреть куда-то в сторону.

Сердце Али заныло, заныло так сильно, что, казалось, еще немного – и оно разорвется. Сделав глубокий вдох, она отвернулась и зашагала вверх по трапу, в конце которого стояла, дожидаясь ее, толстая миссис Херрингер. Отвратительно закудахтав, эта дама принялась похлопывать ее по плечу своей пухлой лапищей.

Через минуту-другую оглушительно проревел гудок, и пакетбот запыхтел, отвалив от причала.

Али видела, как все шире становится полоса воды между ней и причалом, на котором все еще стоял ее любимый хозяин. И Жожан – рядом с ним. В приступе паники она вырвалась из цепких рук кошмарной миссис Херрингер и подскочила к перилам.

– Ты избавился от меня! – закричала она – Но я всегда буду принадлежать тебе, Хандрей Бейнзбери. Так предопределил Аллах! – Его искаженное болью лицо на фоне белых зданий древней Смирны – именно таким было ее последнее воспоминание об Андре.