Воспользовавшись тем, что его появление в дверях детской осталось незамеченным, Гай с восхищением наблюдал за Джоанной, грациозно склонившейся над книжной полкой. В утреннем свете обтягивающее платье прекрасно подчеркивало стройную фигуру, а что скрывалось под материей, подсказывала память. Гривз теперь хорошо это знал – за прошедшую ночь он изучил каждый дюйм ее великолепного и невероятно отзывчивого на ласки тела.

Почему-то особенно приятно было от того, что именно он стал тем мужчиной, который сумел разбудить дремавшую в Джоанне страсть. Однако ему было даже немного жаль Космо. Каким же он был любовником, если не смог разжечь тлеющий в Джоанне огонь в бушующее пламя? Наверное, Космо действительно был, как она говорит, настоящим джентльменом, настолько тактичным в ласках, что Джоанна многого просто не почувствовала.

Впрочем, теперь все это осталось в прошлом. Главное, чтобы Гай не упустил возможность убеждаться в живости и страстности ее натуры до конца жизни.

– Доброе утро! – поздоровался лорд, проходя в детскую и с удовольствием отмечая, как Джоанна, увидев его, слегка покраснела. – Надеюсь, ночь была приятной?

Джоанна выпрямилась.

– Очень приятной, спасибо, – ответила она, краснея еще больше.

– Очень рад это слышать, – лукаво улыбнулся Гай. В это время из спальни появилась горничная и держащий ее за руку Майлз. – Доброе утро, Маргарет, – сказал Гривз. – Доброе утро, Мило. Ты, как я понимаю, прохрапел всю ночь напролет?

– Я не храплю! – негодующе возразил мальчик.

– Неужели? А я слышал храп, когда заглянул сюда рано утром. Должно быть, это Боско.

– Боско тоже не храпит. Он только глубоко дышит во сне.

– А-а, понятно. – Гай протянул руки к сыну и поднял его над головой. – Смотрю, ты оделся для прогулки. Планируется что-нибудь интересное?

Майлз кивнул:

– Маргарет берет меня к себе на ферму поиграть с ее младшим сыном. Джонни – мой друг. Мы вместе играем в лошадок, наблюдаем за животными. А еще мы забираемся на изгородь, и Маргарет смешно крестится.

– Судя по твоим словам, вам там действительно весело, – сказал Гай, опуская мальчика на пол. – Что ж, идите, – с улыбкой обратился он к Маргарет. – И не возвращайтесь до тех пор, пока они как следует не перемажутся.

Майлз захихикал, затем перевел взгляд на Джоанну, подбежал к ней и взял за руки. Она, присев, обняла и поцеловала мальчика.

– Счастливо провести тебе время, малыш. Позже увидимся.

– А тебе счастливого дня и красивых рисунков, Джоджо, – ответил Майлз, выскакивая из комнаты.

Маргарет испуганно взмахнула руками и последовала за ним.

Гай, плотно прикрыв дверь, подошел к Джоанне и обнял ее.

– Как трогательно ты выглядишь, когда смущаешься из-за какой-нибудь оплошности, – сказал он. – Надо будет запомнить это.

Он склонил голову и поцеловал Джоанну, несколько секунд наслаждаясь сладостью губ и вдыхая ее аромат. Затем нежно раздвинул ее губы языком и начал медленно водить им по нёбу и деснам.

– Вы проказник, милорд, – заявила она, беззвучно смеясь. – Вы что, и в самом деле думаете, что должны целовать гувернантку в детской?

– Я думаю и о многих других вещах, которыми с удовольствием занялся бы в детской с такой гувернанткой. Но если серьезно, я пришел, чтобы обсудить с тобой нечто более практичное.

– Банч гордилась бы тобой, – констатировала Джоанна, присаживаясь на диван и выжидающе глядя на лорда сияющими глазами.

О боже, как же он ее любит! Гривз даже не знал, что любовь к другому человеку может быть такой глубокой, такой всеохватывающей. Никогда и ни к кому прежде он не испытывал подобных чувств. Джоанна очаровала его не только красотой, но и в не меньшей степени душевными качествами, отдав себя ему всю целиком, не задумываясь, не требуя и не ожидая ничего взамен. В ней не было ни малейшего намека на притворство или искусственность. Во всем этом она диаметрально отличалась от Лидии.

– Почему ты так странно смотришь на меня, Гай? Наблюдая со стороны, можно подумать, что ты разглядываешь редкого зверя в зоопарке.

– Вряд ли, – усмехнулся Гай. – На самом деле я думал о том, как сильно люблю тебя и какое счастье, что я тебя нашел. С тобой я чувствую себя счастливым, Джоанна. Именно это я так долго не решался сказать тебе.

Джоанна кивнула. Выражение ее лица стало серьезным, даже торжественным.

– Я тоже чувствую себя счастливой рядом с тобой, – тихо сказала она. – Очень счастливой. Но ты, кажется, собирался о чем-то поговорить.

– Ах да… Первым делом следует заняться лицензией на венчание. Для этого я планировал отправиться вместе с тобой в Лондон, но, поразмыслив, решил, что будет лучше, если мы останемся здесь. Ты еще не достаточно здорова, чтобы путешествовать…

– Для того, чтобы ночь напролет заниматься с тобой любовью, я достаточно здорова, а для поездки в Лондон нет? – спросила Джоанна, брови которой поползли вверх, предвещая что-то недоброе.

– Я опасаюсь, что ты можешь простудиться. Погода в это время года непредсказуема, – объяснил Гай. – И я не желаю слушать возражения. Помимо всего прочего, следует подумать о Майлзе. Полагаю, что полутора лет, в течение которых он чувствовал себя брошенным, для него более чем достаточно. Ты согласна?

– Неужели вас интересует мое мнение, лорд Гривз? – ехидно поинтересовалась Джоанна, сверкая глазами.

– Я советуюсь с тобой. Некоторое время назад я понял, что тебе лучше задавать вопросы, чем пытаться что-то объяснить. Такая тактика помогает сэкономить время, а также избежать новых проблем и обострения отношений.

– Что ж, это лишний раз говорит о том, что ты очень умен. А раз так, то я согласна с тобой. Более того, я хочу, чтобы наша свадьба состоялась здесь. Конечно, венчаться мы будем не в часовне, это было бы совсем странно. Венчаться я хотела бы в церкви, если ты не возражаешь. И небольшая церквушка в Пангоуме, думаю, вполне может подойти.

Сердце Гая сжалось от радости. Удивительно, как сильно изменилось его отношение к Богу с того момента, когда он понял, что его горячая ночная молитва была услышана. Как изменилось с тех пор его отношение ко всему.

– Я бывал на службах в этой церкви, даже Сент-Джеймсский собор вряд ли был бы лучше, – мягко сказал он.

– Спасибо, Гай. А еще я хотела узнать, не мог бы нас обвенчать брат Майкл. Он был так добр ко мне в то рождественское утро, когда я очень нуждалась в поддержке.

– Брат Майкл? – переспросил Гай, безуспешно напрягая память. – Прости, но я не понимаю, о ком ты говоришь.

– О монахе, который каждый год служит в часовне Вейкфилда на Рождество. Думаю, он является и священником.

– Никто не служит в часовне, – сказал Гай, хмурясь. – Она является частным зданием, принадлежащим нашей семье.

– Но… Но он был там. Он сказал, что это одна из его пастырских обязанностей. Брат Майкл так хорошо говорил о любви и терпении и… – Джоанна посмотрела в окно и ненадолго смолкла. – И об исцелении раненых душ, – продолжила она, вновь поворачиваясь к Гаю. – Он был таким умиротворенным, таким добрым, таким понимающим.

Гай медленно покачал головой.

– Не знаю никого, кто бы подходил под твое описание, а странствующих монахов здесь не бывает. Ведь мы даже не католики, хоть Вейкфилд и был когда-то аббатством.

– Гай, он знал о Майлзе и Лидии, о том, что с ней случилось. Он даже обо мне все знал. Что я кузина Лидии, что приехала из Италии и что я очень любила ее. Откуда он мог знать все это, если не был знаком с кем-то из вашей семьи? Думаю, Лидия могла рассказать ему.

Но это предположение только сильнее озадачило Гая.

– Лидия была далека от религии. Изливающей душу монаху я ее не могу даже представить. Но кроме нее здесь никто не знал о подробностях твоей жизни, если ты сама о них не рассказывала.

– Тогда я не знала здесь никого, с кем бы можно было просто поговорить. Даже сейчас ты единственный человек в Вейкфилде, с которым я делюсь своими проблемами и мыслями. Майлз, безусловно, слышал мои мысли вслух и многое знает, но трудно представить пятилетнего мальчика, рассказывающего в часовне монаху истории из моей жизни. К тому же я знаю наверняка, что он тогда всю ночь провел в постели.

– Здесь явно какая-то загадка. Я спрошу викария, не знает ли он человека, с которым ты встретилась, но сомневаюсь, что получу положительный ответ. Честно говоря, если бы я не знал, какая ты здравомыслящая и рассудительная, то подумал бы, что тебе все это привиделось. Возможно, это был дух, обитающий здесь с тех времен, когда Вейкфилд был аббатством. Поговаривают, будто в часовне периодически появляются чем-то обиженные бесплотные духи и слышится бессвязное бормотание.

Джоанна пожала плечами.

– Что за ужасное предположение! Не было ничего похожего. Клянусь тебе, Гай, все произошло именно так, как я сказала. Брат Майкл стоял в тени алтаря, на котором горела единственная свеча. А потом… Потом он подошел, опустился на колени рядом со мной и произошло что-то чудесное. Я помню, что мне было очень холодно, но когда он прикоснулся к моей руке, сразу стало тепло. Тепло и умиротворенность заполнили мое тело и душу. Пожалуй, это был самый благочестивый человек из всех, кого я когда-либо встречала.

– Да, если он согрел тебя своим прикосновением, он не мог быть призраком, – с улыбкой произнес Гай. – От призраков обычно веет холодом и сыростью, не так ли?

– Он не был призраком. Помню, я подумала тогда, что он появился в ответ на мою молитву.

– Хм. Кажется, подобных вещей вокруг нас происходит все больше и больше, – сказал Гай, сел рядом с Джоанной на диван и взял ее руку в свою. – Может быть, ты права – Господь услышал твои молитвы и монах был подтверждением этого. Я начинаю верить, что с твоим появлением здесь, любовь моя, чудеса стали происходить одно за другим. Наверное, ты горячо молишься за всех нас с тех пор, как приехала. – Он поцеловал одну ее руку, затем вторую. – На свете есть вещи, не терпящие пристального рассмотрения. Тебе не кажется?

Джоанна улыбнулась в ответ, хотя выглядела еще довольно серьезной.

– Постараюсь сохранить это в своей памяти.

– Отлично. Значит, можно перейти к следующему пункту моего плана. Я собираюсь попросить моего хорошего друга Рэндольфа, чтобы он приобрел для меня лицензию и привез ее сюда. Рэндольф живет неподалеку, в Мандерстоун-Холл. Возможно, ты проезжала мимо.

– Пожалуй, да… – сказала Джоанна, задумчиво потирая верхнюю губу. – Это такой большой дом в палладианском стиле. Он – граф Тревельян?

– Да, все верно. Мы выросли вместе и всегда были лучшими друзьями. К тому же он крестный отец Майлза и очень его любит.

– Я была бы рада познакомиться с ним, – сказала Джоанна.

– Обязательно познакомишься, – заверил Гай и замолчал, пытаясь справиться с легкой растерянностью, которую ощутил при мысли о следующем предложении. Было очевидно, что оно так легко не пройдет. – Я собираюсь также попросить его организовать на следующей неделе бал в честь нашей помолвки и предстоящей женитьбы. Так я смогу убить двух зайцев одним выстрелом. Учитывая слухи, которые ходят уже несколько лет, никто из приглашенных не захочет упустить возможность встретиться с тобой. А то, что ты являешься кузиной моей покойной жены, только добавит интерес к балу. Таким образом, несмотря на то, что времени на размышление остается совсем немного, мы заставим важных персон общества бросить все свои дела и воспользоваться приглашением.

Реакция Джоанны была именно такой, какую он ожидал.

– Ох… О, Гай, пожалуйста, я совсем не думала об этом. Я… Я не готова. Почему бы нам не пожениться сначала, а уж потом встретиться лицом к лицу со светскими львами?

– Потому что я хочу, чтобы ничто не препятствовало нашей свадьбе, а твоя репутация, как я понимаю, беспокоит тебя достаточно, чтобы стать такой помехой. Эта проблема постоянно тебя беспокоит. – Он чуть сильнее сжал ее руки. – Так вот, я обещаю тебе, любимая, что заставлю тех, из-за кого начались твои злоключения, не только рассказать правду, но и попросить прощения.

– Но мне нечего надеть, – произнесла Джоанна, явно ища предлог для отказа.

– Я позабочусь об этом, – ответил Гай и приготовился выслушать следующий аргумент.

– Люди будут болтать за нашими спинами, – сказала Джоанна, – а для меня невыносима сама мысль о том, что над тобой станут смеяться из-за меня.

– Уверяю тебя, моя возлюбленная, ни один человек не засмеется. Они просто не решатся. А если найдутся глупцы, которые захотят попробовать, можешь мне поверить, после моего ответа их лица станут не только совершенно трезвыми, но и красными от стыда и унижения. – Он подвинулся ближе и провел пальцами по ее щеке. – Ты же самая храбрая и сильная женщина из всех, кого я знаю, и во имя правды сможешь противостоять любому. Прояви же эти качества ради меня. Тогда я смогу заставить Холдинхэма и Генри Уамока выложить всю правду о том, что они придумали в отношении тебя, и сумею убедить не имеющих достаточного ума представителей света в том, что выдвинутые против тебя семейкой Каппони обвинения не более чем пустая фальшивка. Только наберись мужества и помоги мне. Поможешь?

Джоанна глубоко вздохнула и кивнула в знак согласия.

– Для тебя я сделаю все, ты должен твердо знать это. Я доверю тебе свою жизнь, если понадобится. Что может сравниться с этим?

Гай обнял ее и прижал к себе.

– Знаешь, когда я влюбился в тебя?

Она покачала головой и опустила ее Гривзу на грудь. Руки обвили его шею и расслабленно замерли.

– Это случилось в Рождественский сочельник, когда я пришел в детскую, чтобы оставить подарок для Майлза, а там была ты в одной ночной рубашке. – Он нежно поцеловал ее в висок. – Тогда ты спросила меня о том, что случилась с Лидией, а когда я сказал правду, разрыдалась будто ребенок, не обращая ни малейшего внимания на то, что я могу об этом подумать.

Джоанна посмотрела Гривзу в глаза и улыбнулась уголками губ.

– В ту ночь и я влюбилась в тебя, – тихо сказала она. – Я самой себе долго не могла признаться в этом, пока не решилась честно разобраться в своих чувствах. И я… я многое поняла этой ночью.

– Хм. Интересно, что же такое ты поняла? – спросил Гай. Конечно, у него были свои ответы на этот вопрос, но очень хотелось знать, что скажет Джоанна.

– То, что меня потянуло к тебе с самого начала, хоть я и считала тебя монстром. Я не поняла этого тогда, потому что никогда не испытывала подобных чувств. К тому же ты был тем ужасным мужем Лидии, о котором она писала в своих письмах. После них сама мысль о том, что ты можешь мне понравиться, была абсолютна исключена. И все-таки… – Джоанна залилась краской, но продолжила: – Теперь очевидно, что я попала под власть твоей внешний привлекательности с первой минуты, как только увидела. Думаю, ты должен это знать.

Гай поцеловал ее лоб и пощекотал его губами.

– О! Что ж, раз уж мы затеяли игру в откровенные признания, позвольте и мне облегчить свою душу. Как я теперь понимаю, ты тоже сразу мне очень понравилась. Но поскольку ты кузина Лидии, да еще так поразительно на нее похожа, я старался не только не обращать внимания на твою привлекательность, но и обратить ее против тебя.

– Я знаю, – сказала Джоанна. – Вернее, теперь знаю. Это была самая разумная линия поведения на тот момент. Ты совершенно не знал меня, также как и я тебя, и мы смотрели друг на друга сквозь искаженную призму характеристик, которые дала Лидия.

– Почему каждый раз, когда ты прощаешь мне мои прегрешения, я чувствую себя еще большим негодяем? – спросил Гай, ощутив новый прилив нежности к этой удивительной женщине. Он даже подумал, что неплохо бы заиметь второе сердце, чтобы переполнявшие его чувства не выплеснулись наружу.

Джоанна, оставаясь в объятиях лорда, подняла голову и нежно поцеловала его.

– Я люблю тебя. Это достаточная причина, чтобы прощать. Но на самом деле я довольно строга к тебе.

– Джоанна, не знаю, как прожить еще три недели до нашей свадьбы. Ужасно долго. Ты уверена, что твоя драгоценная Банч непременно должна присутствовать на ней?

– Я уже говорила тебе ночью: Банч была со мной во все важные моменты моей жизни, и я просто не могу представить свою свадьбу без нее.

– Ммм. От меня это потребует экстраординарной выдержки, – сказал Гай. Возбужденный близостью Джоанны, он уже с трудом сдерживал себя. – Мы не сможем проводить вместе каждую ночь, если не хотим, чтобы это заметили слуги, а я уже не знаю, как обойтись без тебя.

– А разве мы не можем что-нибудь придумать, милорд? – мягко спросила Джоанна, массируя ладонью его бедро. – К примеру, сейчас здесь никого из слуг нет и, насколько я знаю, еще долго никто не появится. За время моей болезни все привыкли, что я в это время сплю.

Гай издал похожий на стон звук, поднялся с дивана и, взяв Джоанну за руки, повел, точнее, потянул в ее спальню. Там, быстро закрыв и заперев на замок дверь, они оказались у кровати. Джоанна сорвала с него сюртук и рубашку, а он неуклюжими торопливыми движениями, будто не умеющий сдерживать желание невинный мальчишка, пытался расслабить шнуровку ее платья. Справившись с этим, он стянул лиф платья с плеч, обнажив прекрасные груди с уже налившимися сосками. Оперевшись о кровать, Джоанна порывистым движением притянула его к себе и подняла подол. Бедра раздвинулись, лоно призывно прижалось к нему.

– Сейчас… Сейчас, – шептала она, быстро расстегивая пуговицы на его брюках. Щеки ее горели, глаза лихорадочно сверкали.

Возбужденный до предела, Гай не мог больше сдерживаться, лишь слегка опираясь о спинку кровати, он вошел в Джоанну, обхватил ее бедра и прижал как можно ближе к себе. Гривз знал, что Джоанна хочет этого не меньше его. Он отдавал ей всего себя, то углубляясь в нее, то поднимаясь немного вверх. И она отдавалась ему целиком, со всей силой страсти отвечая на его движения, прилаживаясь к ним, сливаясь с ним в едином ритме.

Они опустились на кровать. Джоанна обвила ногами его бедра, а Гай принялся ласкать ее набухшие груди так, как ей нравилось больше всего. Еще через минуту он обхватил соски губами и стал посасывать их, заставляя превратиться в продолговатые тугие бутоны. Джоанна извивалась, порывисто дыша и постанывая, отвечая на каждое его движение и требуя продолжения.

Гай опустил руку вниз, нащупал напрягшийся от возбуждения бугорок и, едва касаясь, погладил его кончиками пальцев. Рот Джоанны раскрылся в беззвучном крике, глаза широко распахнулись, бедра конвульсивно задергались.

Где-то в глубине ее тела уже зародилась волна наслаждения, и, чувствуя это, она сильнее прижалась к нему, обвив руками и ногами. Еще через мгновение переполнившая ее волна прорвалась. Джоанна дернулась, выплеснув на Гая вязкую, напоминающую молоко жидкость, которая в то же мгновение соединилась с субстанцией, от которой освободился дошедший до крайней степени возбуждения Гай. Их тела сотряслись, вырвавшийся у Джоанны крик слился с его стоном.

Совершенно расслабленный, Гай упал на колени, положив голову на ее горячий мягкий живот.

– О боже, – прошептал он. – Джоанна… Любимая моя, Джоанна!

Джоанна не смогла ответить сразу. Быстро и глубоко дыша, она нежно трепала его волосы. Тело окончательно расслабилось, но дыхание восстановилось лишь через несколько минут.

Джоанна подняла голову.

– Кажется, мне начинает нравиться быть гувернанткой, – сказала она и рассмеялась.

Гай рассмеялся в ответ. Джоанна сейчас была очень похожа на одинокую нимфу, какими их изображают на своих полотнах художники. Волосы беспорядочно рассыпались по плечам, видимые части прекрасного тела были наполнены негой, достойной вакхического ритуала, губы разошлись в умиротворенной улыбке. В то, что эта великолепная вакханка была холодной женщиной, каковой считала себя Джоанна, уж точно никто не поверил бы. Впрочем, доказательств ее страсти за последнее время было достаточно, чтобы даже Джоанну убедить в ошибочности первоначального суждения о себе.

Гривз ласково пощекотал все еще напряженные груди и нежно поцеловал трогательный изгиб у начала шеи, слегка опухшие губы, веки закрытых глаз.

– Я буду любить тебя всегда, – прошептал он, снял с Джоанны платье и накрыл ее одеялом. – Спи. Ночью у тебя не было времени, чтобы выспаться. Увидимся позже, я обязательно приду до возвращения Маргарет и Майлза.

Джоанна сонно улыбнулась, провела рукой по его щеке и закрыла глаза. Через несколько мгновений она уже спала.

Перед тем как выйти, Гай задержался и еще раз посмотрел на Джоанну – как же, черт побери, ему повезло! Затем, усилием воли заставив себя отвернуться, вышел и осторожно закрыл за собой дверь.