Самые прекрасные в мире вещи: щетина молодого кабанчика, светящиеся сквозь треснувшую кожуру каштаны, пылающие угли, книги Чжуан-цзы, Монтеня, Кенко, Музиля, верховья ручьев, глаза лошадей, заря.
Но ничто не может соперничать в красоте с двумя телами: женщины и мужчины, лицом к лицу, которые внезапно, к своему величайшему удивлению, обнаруживают, что уже любят друг друга, хотя ничего не понимают ни в Еве, ни в Адаме, да и имен их толком не помнят.
Какая невероятная тишина на их лицах.
Их покрывает обильный светящийся пот, их сковывает неподвижность, они словно прижимаются друг к другу взглядами в несравненной близости. Окутанные свечением, они сияют, как ночные звезды.
*
Одно из самых глубоких, необыкновенных рассуждений, оставленных Стендалем о любви, касается красоты.
С первой же фразы своей знаменитой книги о любви он говорит, что в завороженности есть завораживающая красота.
Затем он уже больше об этом не говорит.
Но именно это заставляет его писать: любовь прекрасна. Любовь прекраснее вожделения. Любовь представляет опасность с точки зрения семейного окружения и общества не только потому, что отношения между влюбленными исключительно асоциальны, что они любят друг друга и презирают все вокруг; дело в том, что общество воспринимает красоту этих отношений как вызов. Влюбленные прекрасны, они ступают по облакам, их тела переполнены жизненной силой, глаза сияют, в них есть что-то неописуемо созвучное, перелетающее от одного тела к другому. Ничто не вызывает у мужчин и женщин такой зависти, как эти узы, отделяющие от всех вещей (реального) и от всех людей (общества). Нет в мире ничего прекраснее, чем двое влюбленных.
И никто не смотрит на мир с таким пренебрежением.
*
К аргументу Стендаля (неслыханная красота влюбленных в сравнении со всеми другими членами общества, являющими собой гигантский сгусток зависти) мне следует добавить следующее: преступления на почве страсти обладают неодолимым великолепием; рассказы о них возбуждают в людях жгучий интерес; они испытывают неизменное наслаждение, спеша поделиться с окружающими новостью сексуального плана, которая растворена в языке; тысячелетиями в обществе бытуют коллективные сплетни, касающиеся социального воспроизводства.
<…>