Он убегает. Убежал. Покинул Майнц. Целых двадцать дней прожил один, не высовывая носа наружу, у трактирщика на другом берегу Рейна, где его поселили в хлеву вместе с другими шестью постояльцами. Двадцать дней его тело содрогалось от бесслезных рыданий, среди сена и едкой навозной вони. Затем он ушел из этих мест, проехал через Вюртемберг, кантоны, Альпы, Штаты, Рим, Неаполь. Целых два года он скрывал свое изуродованное лицо в Равелло, в крошечной деревушке среди скал, высившихся над Салернским заливом. И вот наконец 1643 год – Рим, Авентинский холм, терраса под навесом, эстампы с ночными сценами, скандальный альбом 1650 года, эротические карты – отражение его любовных грез. На всех эстампах стоял черный Мальтийский крест с вывески на виа Джулия. Торговец эстампами держал лавку близ дворца Фарнезе. Чтобы добраться туда, граверу нужно было пройти сотню метров вдоль Тибра, миновать синагогу, пересечь еврейское гетто. Он подписывал свои работы в левом нижнем углу – Meaumus sculpsit. Отец его некогда был свечным мастером. Дети свечных мастеров редко становятся бюренистами. Отец Калло, отцы Лана и Пуайли были ювелирами. Ребенок, столь щедро одаренный умением схватывать и запечатлевать непринужденные позы и движения тел, способный извлечь из мрака ночных фантазий руки и лица, изобразить любую сцену – непристойную, постыдную, срамную, каких и не видывали, – очень скоро обретал покровителей своего искусства.