Элейн замерла на ступеньке, вцепившись в полотняную сумку. Ее удерживал не страх и не стыд. Не робость или скромность. Если бы у нее осталась хоть капля стыда, она бы ни за что не пошла с ним в такое место.

Элейн отвернулась, чтобы скрыть лицо и успокоиться. От необузданного желания слиться с ним, причинить ему боль, снова вступить с ним в тайное единоборство у нее перехватило дыхание, как будто она получила удар в грудь. Этот языческий замок с древними колоннами и арками воздвигнут не рукой христианина, а он был его частью, его голосом, зовущим за собой.

Когда Элейн оглянулась, пират лежал на воде, только плечи выступали над поверхностью. Слабая отметина еще была видна. Иногда он прикасался к ней и понимающе улыбался, словно это их тайный знак.

Напоминание, что она поставила на нем свое клеймо, что он ей позволил лишить его защиты, полностью отдал себя на се милость.

– Ведьма, – с чуть заметной усмешкой сказал он.

У нее мелькнуло смутное воспоминание о Раймоне. Но то уже далеко, в другой жизни. А в этой она представляла, как проведет руками по его влажным плечам. Облизнув губы, она снова повернулась к нему спиной.

– Ну если боитесь, тогда не входите, – поддразнил он.

Да, она боялась.

Встав на колени, Элейн зачерпнула рукой воду. Она была теплой, почти горячей, словно била ключом из подземных серных источников. Голубой, пурпурный, синий цвета переливались серебром под ее пальцами.

Он нырнул и поплыл под водой к дальней стороне бассейна. Вынырнув, он сел на какой-то выступ и смотрел на нее, теперь еле видимый в пару и темноте. Поскольку он был далеко, Элейн дрожащими руками развязала тесемки рубашки. Она не понимала, страх это или желание. Не знала, что собирается делать, пока не спустила ноги в воду и не сняла рубашку.

После этого, прихватив с собой кусок мыла, быстро окунулась в озеро. Дно было неровное, хотя гладкое, ноги чувствовали твердый камень, вода шелком скользила по обнаженному телу.

Элейн мылась, живо ощущая каждое прикосновение мыла и воды, сознавая, что пират наблюдает за ней.

– А волосы? – спросил он.

Волосы были еще завязаны, намокли несколько локонов, упавших на шею. Она слегка повернула голову, однако не увидела его, только почувствовала движение за спиной.

– Тогда распустите их, – велела она, словно пират был ее слугой.

Собственная дерзость поразила Элейн, и она затаила дыхание.

– Как пожелаете, миледи, – угодливо прошептал он.

Вода тихо плеснула. Он коснулся ее волос, потом с уверенной ловкостью, как будто уже не разделал это, распустил ленту и вынул шпильки, которые держали ее косу. Она тяжело упала ей на шею. Бросив шпильки на сухой край бассейна, пират начал расплетать волосы, и освобожденные пряди рассыпались по плечам.

Он глубоко вздохнул, почти касаясь губами ее шеи, затем оттолкнулся и поплыл.

– Нет, – приказала она. – Пока я этого не захочу.

Он замер на расстоянии вытянутой руки.

Элейн сама не знала, чего хочет: чтобы он спорил или подчинился ей, кажется, и того и другого. Она стиснула зубы от гнева, но это был сладострастный гнев, полный нечистого желания.

– Скажи, чего ты хочешь, – прошептал он.

– Ты знаешь, чего я хочу. Ведь знаешь?

– Скажи мне.

– Опять сделать тебе больно! – с ноткой паники воскликнула она. – Спаси меня, Господи. – Тогда сделай.

Элейн отвернулась, чувствуя к себе отвращение.

– Нет.

– Я сам хочу. Я мечтал об этом столько дней.

– Аллегрето, – прошептала она, закрывая глаза.

– Мне приятно слышать, как ты произносишь мое имя.

– Что это? Колдовство? – чуть не плача, спросила она. – Скажи правду хоть раз.

Пират издал непонятный смешок, потом исчез, вынырнул у дальней стены и устроился там, словно одинокий дух в глубине пещеры.

– Елена...

Под этим сводом она слышала его шепот так же отчетливо, как если бы он говорил ей на ухо. Элейн нащупала ногой древнюю скамью, когда-то вырубленную для купальщиков, и присела на нее. Страсть в его голосе резала будто острым клинком. Он сдался на ее милость. Он этого хотел.

В сгущающейся темноте она видела, что он плывет к ней: мощное движение под водой, дикий зверь из страшного леса.

– Аллегрето!

– Я здесь.

Он был рядом. Опустился перед ней на колени, вода доходила ему до груди. Элейн наклонилась, погладила по лицу, задержавшись на раненом виске.

– Ты не возьмешь меня так, как сделал до этого. Против моей воли. Ты понял?

Он смотрел ей в глаза, не двигаясь, словно се легкое прикосновение удерживало его. Она провела ногтем по синяку, ресницы у него дрогнули. Он схватил ее под водой за талию, притянул к себе.

– Нет!

Элейн безжалостно вонзила ногти ему в щеку и, вырываясь, еще больше расцарапала его лицо. Пират зашипел от боли, затем с проклятием и смехом отпустил се. Она не собиралась оставлять новые следы на том месте, которое и без того уже пострадало. Но он снова произнес ее имя хриплым от страсти голосом, и она почувствовала непреодолимое желание увидеть его таким, каким видела, когда причинила ему боль, когда он потерял самообладание. Они были сейчас противниками, кружились, оценивали друг друга...

– Не шевелись, – тихо приказала она. – Не касайся меня.

Он улыбнулся, почти насмешливо, однако не тронул ее, лишь смотрел, как она соскальзывает с каменной скамьи в воду. Но Элейн не позволила своему телу коснуться его.

– Нет. – Она предупреждающе вдавила кончики ногтей ему в щеку.

По его телу прошла дрожь, и он закрыл глаза. Она чувствовала жесткость щетины, хотя кожа была гладкой и упругой. Скользнув за него, она откинула с его шеи мокрые волосы и прикусила зубами кожу, будто самка в период любовных игр.

Он прорычал, тут же завел руки за спину, чтобы схватить ее, прижать к себе. Тогда она больно укусила его.

– Не трогай меня!

Он мог бы отбросить ее одним движением. Его кинжалы находились в пределах досягаемости. Вместо этого он широко раскинул под водой руки, сжал кулаки, но остался на месте. Элейн захлестнуло волной наслаждения, лишая рассудка. Она завела ему руки за спину и крепко сжала их, будто связала его.

– Ты понимаешь? – безжалостно спросила она. – Нет, спокойно.

Она целовала его плечи, чувствуя запах песка, соли и воды, смотрела на его склоненную голову, открытую шею. Это был ее леопард, черный, опасный, изумительный, подвластный ее воле.

Когда она увидела его в первый раз, он показался ей совершенным творением небес или земли. Но сейчас, раненый, стоявший на коленях, он выглядел еще прекраснее. Он тяжело дышал, словно пробежал несколько лиг.

– Елена, – произнес он, качая головой.

Ну да, его страшит беззащитность, вспомнила Элейн. Он мог убить ее, прежде чем она сделает очередной вдох, и все-таки она держала его в беспрекословном подчинении одними кончиками пальцев. Она целовала изгиб его шеи, нарочито медленно скользила животом по его кулакам, чувствуя где-то внизу и в груди пламя желания. Вода поддерживала ее, когда она, раздвинув ноги, присела, так что его кулаки оказались совсем близко к тому месту, которое, предупреждала Либуше, было величайшей опасностью и слабостью женщины.

Кулак у него разжался, и тогда Элейн поняла, что слабость победила ее сопротивление. Его пальцы скользнули внутрь, где они уже были, когда он лишил ее девственности, но теперь пробуя и возбуждая. Она целовала его плечо, шею, ухо, прикусила мочку. Ее тело начало двигаться по собственной воле, стремясь к вершине наслаждения.

Он так внезапно освободился и поднял ее из воды, что Элейн вскрикнула. Он целовал ее, руки двигались по ее спине, по ягодицам, грубо прижимали ее к возбужденному копью.

Элейн жадно целовала его в ответ, пока он снова не упал на колени.

– Ведьма, – прерывающимся голосом сказал он. Последние капли стыда покинули ее, она подняла ноги, зная, что ее поддерживают вода и его руки. Тогда, в подземелье, он бесцеремонно взял ее как свою наложницу. Теперь она сама готова его принять, она и без поучений Либуше знала, что устроила ему пытку.

Элейн призывно улыбнулась, наслаждаясь своей умышленной неторопливостью. Он замер. Глаза его были закрыты, он тяжело и прерывисто дышал. На несколько секунд она позволила себе быть нежной, гладила его по теплой скользкой груди, касалась пальцами сосков, потом ее ногти больно вонзились в него.

Он судорожно вздохнул и сделал легкий толчок, словно прося разрешения.

– Нет, – сказала она, еще глубже вонзая ногти. – Это случится, когда я захочу. – Элейн медленно легла на спину. – Только по моему желанию.

Он с дьявольской улыбкой снова и снова давил на нее своей плотью, не желая подчиняться. В наказание она снова и снова кусала его, но он лишь еще крепче прижал ее к себе.

Элейн позволила ему проникнуть внутрь, только войти, и слегка вытянулась. Он не хотел останавливаться на полпути, борясь с ней, так как она за каждое движение наказывала его. Он вынужден был платить эту цену, пока ей не показалось, что ее тело сейчас распадется на части от муки и блаженства. Она вскрикнула и отпрянула, боясь, что может задохнуться от беспощадного наслаждения и утонуть, хотя вода не доходила ей до подбородка.

Они молча смотрели друг на друга. Потом он умоляюще зарычал и снова притянул ее к себе. Даже в темноте она различила следы ногтей на его лице, груди, плечах, но он все равно был прекрасен. Ей захотелось поцеловать его, утешить, как ребенка, она прикоснулась к отметинам, гладила их, чувствуя стыд и нежность. Он закрыл глаза, на длинных черных ресницах дрожали капли воды.

– Прости, – шепнула она, ведя пальцем по его скуле и подбородку.

Он поднял ее, поцеловал в шею.

– Сделай мне больно.

Элейн прижалась щекой к его волосам, в глазах защипало.

– Я не хочу делать тебе больно.

– Ведьма. Господи, возьми мой кинжал, и я позволю тебе убить меня.

– О нет. – Она всхлипнула. Так нелегко говорить с ним о любви, шептать ласковые слова похвалы или нежности.

– Я твой.

Он мог овладеть ею, она чувствовала, что он к этому готов, но все-таки держал ее в воде над собой.

– Чего бы ты ни захотела, – сказал он, глубоко вздохнув. – Чего бы ни захотела.

Она укусила его за ухом, медленно сдавив кожу ногтями, с громадным наслаждением ощущая его дрожь. Каждый мускул в его теле, казалось, вибрировал, словно натянутая тетива, однако самообладания он не терял и ждал ее приказа. Элейн медлила, продолжала свою игру до тех пор, пока он не застонал от отчаяния. Пока не потерял власть над своим телом. Пока не стал полностью беззащитным.

– Теперь можешь взять меня, – наконец чуть слышно пробормотала она. – Я хочу.

Он провел языком по се губам и хрипло прошептал:

– Назови меня по имени.

Она вцепилась зубами в его плечо. Вода полилась ей в рот, когда он посадил ее на твердую плоть, потом сжал руками бедра, пытаясь войти глубже. Она почувствовала боль, и в то же время ее затопила потрясающая волна ощущений. Задохнувшись, откинув голову, она снова и снова приникала к нему.

– Аллегрето!

По ее приказанию он излил в нее семя, желание, боль и восторг.

Покоясь в его объятиях, Элейн чувствовала запах лимона, теплая вода убаюкивала их на каменной скамье. Она держала его руки в своих, просто держала, поскольку боялась себя.

– Мне стыдно, – пробормотала Элейн.

Он прижал ее голову к своему плечу.

– Любимая.

– Как ты можешь теперь это говорить?

– А почему нет?

Она закусила губу.

– Должно быть, во мне сидит дьявол.

– Нет, просто маленький чертенок, – сказал он, крепче обнимая ее. – Вернее, маленький серафим, который сошел на землю, чтобы терзать меня.

Она поднесла его руку к губам.

– Тебе очень больно?

– Елена, теперь я ранен без всякой надежды на излечение.

– А знаешь, я чуть не бросила тебя, – прошептала она. – Хотела найти убежище в церкви. Он погладил ее по щеке.

– Церковь. Глупая ведьма. Ты заставила меня бояться за тебя.

– Куда еще мне было идти?

– Даже к Морозини было бы лучше. Он мог хоть до второго пришествия держать тебя в целости и сохранности. Пока не договорился бы с Франко Пьетро о том, что ты умерла от какой-нибудь своевременной лихорадки. Тогда у меня оставалась бы надежда выкрасть тебя. – Но церковь...

– Елена, церковь для тебя небезопасна. Неужели ты думаешь, что каждый епископ в этой провинции не обязан своим положением Риате? Даже не пытайся, умоляю. Теперь Франко Пьетро наверняка убьет тебя, узнав, что ты носишь ребенка Навоны.

Она молчала. Хотя столь зловещие мысли не приходили ей в голову, Элейн ему верила.

– Думаешь, так может быть? – спросил он.

Ей показалось, что она падает с высокой скалы.

– Не знаю.

– Ты что-нибудь сделала, чтобы это предотвратить?

– Нет.

– То, что произойдет, Елена... что я намерен сделать... – Он вдруг помрачнел. – Ты должна выполнять каждое указание, которое я тебе дам. Не перечь мне и не забегай вперед. От этого будет зависеть наша жизнь, а также Зафера и всех остальных.

Элейн подняла голову.

– Что ты собираешься делать?

Он, прищурившись, смотрел на темное озеро, потом слегка покачал головой и выпустил ее из объятий.

– Не стоит здесь слишком задерживаться. Это не совсем безопасно.