— Я никогда не слышал о Пелем-Коттедже, — промолвил Фэлен, не глядя на Родди. — Я никогда не писал Эллен Уэбстер. Но я не сомневаюсь в ваших словах. — Его губы скривились в вымученной улыбке. — Думайте обо мне, что хотите. Решайте, кто перед вами — злодей или сумасшедший.

Родди долго молчала. Слова Фэлена были проникнуты горечью. Он подошел к окну и, раздвинув бархатные портьеры, открыл раму.

— Сегодня полнолуние, — промолвил он, ежась от холодного воздуха. — Может быть, если я повою, мне станет легче?

— Фэлен!

Он расхохотался, вцепившись в портьеру.

— Фэлен! — воскликнул он. — О Боже, как это имя мне подходит! Волки и сумасшедшие воют на луну, не правда ли?

Фэлен прерывисто дышал. Внезапно он схватился за голову и медленно опустился на колени.

— О Боже, — прошептал он. — Я действительно ничего не помню. Родди, клянусь, я ничего не помню…

— Это не имеет никакого значения, — произнесла Родди, понимая, что говорит глупость. Но она не знала, что еще сказать.

Холодный ветер ворвался в комнату, и ей было холодно. Фэлен поднялся на ноги и начал нервно расхаживать по спальне, искоса поглядывая на Родди. Он напоминал настороженного зверя, преследуемого охотниками и ищущего защиты.

— Это имеет большое значение, — дрогнувшим голосом произнес Фэлен. — После смерти моего отца… — Он вдруг осекся и, судорожно вздохнув, продолжал спокойным тоном: — После убийства моего отца меня отослали в Англию. Мать сказала Адаму, что во всем виноват Ивераг. Она утверждала, что это место сведет с ума любого. — Фэлен горько рассмеялся. — Милая мамочка, как она боится меня! Она не любит жить со мной под одной крышей. Мне кажется, она думает, что я однажды ночью в приступе безумия столкну ее с лестницы. У меня разрывалось сердце, когда я видел, как они опустошают Ивераг. Мать и дядя похожи на двух вампиров, сосущих кровь из этого имения.

В его голосе слышался вызов. Фэлен как будто говорил Родди: «Посмотри на меня, я умею ненавидеть и готов расправиться с теми, кто разрушил то, что было дорого моему сердцу».

— Итак, меня отправили в школу, — продолжал Фэлен. Он рассказывал все это как будто не Родди, а кровати, стульям, тем неодушевленным предметам, которые наполняли комнату. — И начали происходить странные вещи. По утрам под моим окном стали находить… — Фэлен остановился у туалетного столика и, помолчав, закончил: — кошек и зайцев. Надзиратели поднимали нас с постелей и строили в ряд. Мы стояли босые на холодном полу в одних ночных рубашках. Подойдя ко мне, надзиратель поднимал мертвое животное и начинал допрашивать меня… Я всегда говорил, что не делал этого, но на моей рубашке была кровь…

Желваки заходили на его скулах. Внезапно он резко размахнулся и ударил кулаком в свое отражение. Раздался звон разбитого стекла. Родди отскочила в дальний угол и закрыла глаза. А когда снова открыла их, увидела, что Фэлен сжимает в окровавленной руке острый осколок зеркала.

— Я не делал этого, — шепотом повторил он. — Я не мог сотворить такое.

Родди видела, что Фэлен охвачен паникой. Края осколка вонзились в его ладонь, но он не чувствовал боли. Родди умела успокаивать обезумевших от страха лошадей, и эти навыки пригодились ей сейчас. Она медленно и осторожно подошла к Фэлену, словно он был перепуганным жеребцом. Ладонь Родди легла на плечо Фэлена, потом скользнула по его волосам, и ее руки обвились вокруг его шеи. На мгновение все его тело напряглось, но он тут же доверчиво прильнул к Родди. Осколок выпал из его руки на пол.

Родди не торопила Фэлена. Поглаживая его по голове, она терпеливо ждала, когда он снова заговорит.

— Мне следовало рассказать вам все это раньше, — глухим голосом промолвил он. — Я пытался… Но мне очень хотелось вернуть имение, мой отчий дом… А вы были единственным шансом сделать это. Когда вы посмотрели на меня… ваши глаза… — Он поднял голову и взглянул на Родди. — Вы так милы и необузданны. Я не мог отказаться от вас. Когда я увидел вас с Кэшелом… — У Фэлена на мгновение перехватило горло, но он взял себя в руки. — С этим проклятым ловеласом, липовым героем, единственным человеком, который все знает обо мне… Я хотел убить его за то, что он прикасается к вам. А потом вы — о Боже! — подошли и сказали, что не хотите меня… Родди, я боялся сам себя, боялся, что я сделаю что-нибудь ужасное. И теперь я знаю, что не смогу спать спокойно до тех пор, пока Кэшел не уедет из Англии.

Фэлен взял руку Родди и, взглянув на ее ладонь, увидел на ней пятна своей крови.

— На этом свете мне дороги только Ивераг, Джефф и вы… — пробормотал Фэлен. — Если я причиню зло тому, кого люблю, я убью себя.

Фэлен закрыл глаза, и Родди почувствовала, как дрожат его пальцы.

Глядя на Фэлена в ту минуту, Родди многое поняла. Верность Джеффри Фэлену зиждилась на разумных идеалах, которые он почерпнул из философии, а в основе привязанности Фэлена к Джеффри лежали совсем другие понятия, более примитивные, извечные, — жизненная сила и любовь.

У безумия была своя логика.

— Сядьте, — сказала Родди. — Вы не причинили мне никакого зла. Это вы страдаете, а не я.

Взяв висевшее рядом с туалетным столиком полотенце, Родди перевязала кровоточащую руку Фэлена. У него было странное, напряженное выражение лица. Несколько мгновений, показавшихся Родди вечностью, они смотрели друг другу в глаза, не отводя взгляда. Это был безмолвный поединок, в котором Родди боялась потерпеть поражение.

Фэлен прикрыл на мгновение глаза, а когда снова открыл их, Родди показалось, что перед ней совсем другой человек. Уголки его губ дрогнули.

— Это и есть Злой Глаз, маленькая сида? — спросил он.

— Наверное, — игриво ответила она и, привстав на цыпочки, поцеловала мужа в подбородок. — Сядьте и расскажите мне про коров, которых вы выбирали для своего имения. А я пока закончу перевязку вашей руки.

Она взяла несколько носовых платков и булавок, чтобы закрепить импровизированную повязку. Родди не хотелось звать на помощь Джейн. Утром она что-нибудь придумает, чтобы объяснить, почему разбито зеркало. Фэлен с мрачной улыбкой взглянул на кровавое пятно, выступившее на полотне повязки.

— Боюсь, что это лечение будет неэффективным, — промолвил он. — Вот если бы вы положили на рану горстку волшебного мха и лунного света, то она быстро зажила бы, маленькая сида.

Родди улыбнулась, радуясь тому, что чувство юмора не изменило Фэлену. Они оба притворялись, что все в порядке и ничего особенного не произошло.

— Я ездила в Ислингтон, надеясь найти вас, — через некоторое время снова заговорила Родди. — Дело в том, что у Джеффри возникли проблемы с оружием.

— Понятно, — небрежным тоном сказал Фэлен и, сев на кровать, начал расстегивать сюртук.

Судя по всему, Фэлен не был беззаветным патриотом Ирландии. Родди нахмурилась.

— Разве вас не волнует то, что через Ивераг идет поставка контрабандного оружия?

Фэлен искоса посмотрел на жену.

— Так в чем все-таки проблема?

— Оружие в течение целого месяца будет оставаться в вашем имении. У Джеффри нет возможности вывезти его. Он хочет, чтобы вы не спешили с началом ремонтных работ в усадьбе.

— Черт побери, целый месяц! — возмутился Фэлен. — Я разрешил ему оставить оружие до двадцатого октября.

— Войска стоят лагерем в районе вашего имения. Люди Джеффри не могут воспользоваться дорогой.

— О Боже! — Фэлен, запрокинув голову, застонал. — Только не это! Потешные войска блокируют дорогу, и клоуны с оружием не могут выбраться из Иверага. Вот так история! Неужели Джеффри не приходит в голову, что есть другие, обходные пути? Можно вывезти оружие по горным тропам. Или он хочет сделать это с комфортом?

— Лейтенант, помогавший повстанцам, серьезно заболел, и Джеффри говорит, что никто, кроме него, не знает местность.

— Я знаю, — заявил Фэлен.

Родди бросила на мужа испуганный взгляд.

— Фэлен… — начала было она, но он перебил ее:

— Вы собрали вещи?

— Мы не можем уехать.

— Почему это, черт побери? Мы едем завтра утром.

— Но Джеффри сказал…

— Мне наплевать на то, что сказал Джеффри. Если он приезжал ко мне, то это означает, что я нужен ему, чтобы решить возникшие проблемы.

Родди хотела возразить, но сдержалась. Теперь она понимала, что в глубине души Джеффри лелеял надежду, что его друг придет ему на помощь.

— Зачем, вы думаете, он искал меня? Чтобы попросить не начинать ремонтные работы в усадьбе? Что за ерунда!

Фэлен сбросил сюртук. Родди задумчиво смотрела на мужа, закусив нижнюю губу. Он снял белый атласный жилет, повесил его на спинку стула и начал расстегивать рубашку.

— Мне кажется, вам не следует ввязываться в это дело, — промолвила она. — Я боюсь за вас. Я знаю, почему вы разрешили Джеффри хранить оружие в Ивераге. Это была сделка.

Фэлен приподнял темную бровь.

— Похоже, у лорда Кэшела появилась вредная привычка болтать много лишнего, — заметил он.

Фэлен вдруг порывисто обнял Родди и прижал ее к своей груди.

— Вы собрали вещи в дорогу? — снова спросил он. — Да.

Фэлен улыбнулся и припал к ее губам. Он стал осыпать поцелуями ее лицо, шею и плечи. Его руки ласкали ее спину, и Родди ощущала тепло, исходившее от его ладоней сквозь тонкую ткань ночной сорочки.

Он больше не был похож на безумца. И лишь в глубине синих глаз таилось хищное выражение. Однако оно могло означать нетерпение самца, жаждущего овладеть самкой. Ничто больше в облике Фэлена не напоминало того человека, который в приступе ярости разбил зеркало в ее комнате.

— А почему мы так спешно отправляемся в путь? — спросила Родди, чтобы отвлечься от неприятных воспоминаний.

— Я хочу, чтобы мы прибыли в Ивераг еще до наступления ноября.

— А с чем это связано?

Фэлен помолчал, загадочно улыбаясь.

— Вы сами все увидите.

Фэлен встал еще до рассвета, как ребенок в день ярмарки. Родди разбудил голос слуги, поднятого с постели графом. Бедный малый тихо жаловался на судьбу и сетовал на своего господина, пожелавшего бриться в такую рань.

Вскоре в комнату вошла Джейн. Она тоже была не в духе. Джейн была готова самым бесцеремонным образом растолкать Родди, чтобы та на себе ощутила, каково это — просыпаться в такую рань. Она с грохотом поставила поднос с чаем на стол, а потом с громким стуком захлопнула открытую дверцу шкафа. Однако Родди не шевелилась. И тогда горничная решительно направилась к кровати. Но, сделав пару шагов, Джейн остановилась и в ужасе всплеснула руками.

— Боже всемогущий! — воскликнула она. — Что это? Родди окончательно проснулась и села на кровати. Пол спальни усеивали осколки зеркала, таз на умывальнике и одно из полотенец были перепачканы кровью.

— Э… — промямлила она, не зная, как объяснить такой беспорядок.

В конце концов она сделал вид, что зевает, и снова упала на постель.

— Это вышло случайно, Джейн, — промолвила она, стараясь говорить небрежным тоном. — Мне никак не удавалось вытащить из волос эти дурацкие шпильки. И тогда, разозлившись, я швырнула расческу и нечаянно угодила в зеркало.

Джейн бросилась к кровати.

— Вы не поранились, миледи? Я не прощу себе, если с вами что-нибудь случится. Порез или даже царапина могут загноиться. Что я тогда скажу вашей матушке? Вам нужно было позвать меня, миледи…

— О нет, я даже не поцарапалась, — быстро сказала Родди. — Это кровь лорда Иверага…

Родди пожалела, что произнесла эти слова. Джейн не жаловала графа, и у нее тут же возникли подозрения. Бросив взгляд на зеркало, горничная покачала головой. «Он был пьян, — с отвращением подумала она. — А в таком состоянии он готов крушить все на своем пути».

Узнав о том, что лорд Ивераг увозит свою супругу в Ирландию, Джейн еще больше возненавидела его. Об имении, расположенном в дикой местности, среди слуг ходили самые страшные слухи, которые основывались на рассказах вдовствующей графини и ее горничной Тилли. «Как можно жить среди руин, — с возмущением думала Джейн. — А вдруг на меня рухнет крыша? А вдруг в доме водятся привидения? — Горничная бросила взгляд на закрытую дверь гардеробной, где камердинер брил Фэлена. — А вдруг этот граф Дьявол зарежет нас всех во сне?»

— Джейн, — резко сказала Родди и, сев на постели, нахмурилась, — принесите мне халат и скажите, чтобы здесь убрали.

— Хорошо, миледи.

Сделав книксен, Джейн удалилась выполнять приказания своей госпожи. Родди не вставала с постели до тех пор, пока в ее комнате не навели порядок. Вместо разбитого зеркала слуги принесли в ее спальню новый туалетный столик из комнаты для гостей. Джейн переложила вещи Родди из старых выдвижных ящиков в новые, а потом подала госпоже халат и помогла надеть его.

Родди села за туалетный столик, и горничная, не говоря ни слова, начала причесывать ее.

— Я знаю, что вы не хотите ехать в Ирландию, — сказала вдруг Родди.

Рука Джейн с расческой повисла в воздухе. Впрочем, она давно привыкла к тому, что ее госпожа удивительно проницательна.

— Вы правы, миледи, — сказала горничная и поджала губы.

— В таком случае вы можете оставаться в Англии. — Родди почувствовала, как рука служанки дрогнула, но продолжала: — Возвращайтесь в имение моих родителей.

Джейн быстро пришла в себя.

— Нет, миледи, я не могу этого сделать, — ответила она. — Как я признаюсь вашей матушке в том, что бросила вас? Разве я могу оставить вас один на один с этим… — Джейн вовремя прикусила язык и замолчала.

Однако Родди прекрасно поняла, что она хотела сказать. Джейн продолжала причесывать госпожу, избегая встречаться в зеркале с ее взглядом.

— Я не потерплю неуважения к своему супругу, — сказала Родди, стараясь не повышать голос. Однако Джейн понимала, что ей делают серьезный выговор. — Лучше не ехать совсем, чем отправляться в путь с тяжелым сердцем и большой неохотой.

— Но, миледи… — попыталась возразить горничная. На ее глаза навернулись слезы отчаяния.

— Я напишу письмо матери, — продолжала Родди, поняв, чего больше всего боится служанка. — Можете быть уверены, что в нем будут содержаться только похвальные отзывы о вашей работе.

— А кто будет прислуживать вам, миледи?

— Я возьму с собой Марту.

— Марту? — с недоумением переспросила Джейн. — Молодую горничную? О, миледи, я могла бы…

Однако тут заскрипела дверь гардеробной, и служанка замолчала. В спальню вошел Фэлен. Подойдя сзади к жене, он собрал в узел ее рассыпавшиеся по спине золотистые волосы. Фэлен как будто не обратил никакого внимания на то, что в спальню поставили новый туалетный столик. Улыбнувшись, он наклонился и поцеловал жену в голову.

— Копуша, вы еще не одеты, — промолвил он.

Джейн быстро удалилась из комнаты, искренне радуясь тому, что ее не берут в Ивераг. Граф в тусклом свете мерцающих свечей выглядел как настоящий сатана, явившийся из ада.

— Еще не наступил рассвет, милорд, поэтому радуйтесь, что я вообще встала в такую рань, — с улыбкой сказала Родди.

— Это ваше время суток, маленькая сида, — заметил он. — Я спущусь в сад и принесу вам кубок волшебного вина.

—Я бы с большим удовольствием выпила крепкого чаю.

Родди взглянула на его отражение в зеркале. На лице Фэлена сверкнула белозубая улыбка. Он запрокинул ее голову и, наклонившись, поцеловал в губы.

— Доброе утро, малышка, — сказал Фэлен, прижавшись щекой к ее щеке. От его прохладной кожи исходил запах душистого мыла.

«Я люблю тебя, — подумала Родди. — Ты вовсе не сумасшедший. Этого не может быть».

Фэлен глубоко вздохнул и выпрямился.

— Мы выезжаем в половине десятого, — сообщил он, направившись к двери.

Родди бросила на мужа удивленный взгляд.

— Но ваша мать в это время еще будет спать.

— Правда? — усмехнувшись, спросил Фэлен. — Какая жалость!

И он изобразил на лице такую вселенскую скорбь, что Родди рассмеялась. Улыбнувшись ей, он вышел из комнаты.

Через три часа одетая в дорожное платье Родди сидела в так называемой малой столовой, которая была размером с конюшню в усадьбе ее отца, и ела холодные закуски — яйца с почками под острым соусом. В высокие окна струился солнечный свет, и все произошедшее ночью казалось ей теперь дурным сном.

Во внутреннем дворе под окнами царило оживление. Шли последние приготовления к долгому путешествию. Слуги грузили багаж и проверяли упряжь. Четыре впряженные в экипаж лошади нетерпеливо били копытами. Фэлен стоял у крыльца, молча наблюдая за сборами в дорогу.

Родди почувствовала приближение незнакомого человека прежде, чем те, кто находился во дворе, заметили его. Его обуревали сильные эмоции — злость, ярость, ненависть. Родди вздрогнула, словно от внезапного удара, уловив опасный настрой незнакомца. Быстро встав из-за стола, она подошла к окну. По усыпанному гравием двору шагал высокий молодой джентльмен, его юношеская угловатая походка выдавала волнение.

«Бежишь, кровожадный вонючий ублюдок? — думал он. — О, с каким наслаждением я убил бы тебя, вспорол бы тебе живот и выпустил кишки… А твое сердце я отдал бы свиньям…» Молодой человек взглянул на Фэлена, и перед его мысленным взором замелькали сцены насилия и разврата. Ему хотелось повернуться и убежать прочь, но он взял себя в руки и продолжал свой путь.

Родди выбежала из столовой и, миновав вестибюль, оказалась на крыльце в тот момент, когда незнакомец остановился напротив ее мужа. Шум во дворе сразу стих, все слуги замерли как по команде.

— Назовите имена ваших друзей, Ивераг! — негромко сказал молодой человек, но его слова отчетливо прозвучали в тишине, установившейся во дворе.

Родди видела только профиль мужа. Он стоял, не шевелясь, и мрачно смотрел на молодого человека. Так смотрит сильный волк на рычащего терьера, пытающегося схватить его за ногу. Его взгляд выражал презрение, обиду, а также сознание того, что стоит ему только один раз вонзить свои желтые клыки в эту шавку, как она тут же испустит дух.

— У меня нет друзей, — ровным голосом промолвил Фэ-лен.

— Назови их имена, сукин сын, или я застрелю тебя! — закричал незнакомец в приступе ярости.

Он сунул руку за пазуху своего сюртука, но кучер опередил его. Он навалился на незнакомца, и они начали драться. Кучер явно был сильнее.

— Отпустите его, — приказал ему Фэлен. — Пусть уходит. Никого он не убьет.

Кучер тут же повиновался, но все же на прощание дал пинок своему противнику, чтобы тот не вздумал снова дерзить. Конюхи и кучер судили о человеке по тому, как он обращался с лошадьми. Лорд Ивераг любил этих благородных животных и хорошо разбирался в них Поэтому слуги уважали его и были ему преданы. «Действительно, разве такой может убить? — с презрением думал кучер, поглядывая на незнакомца. — Граф прав».

Родди ощущала, что молодой человек испытывает страшное унижение. Кривая ухмылка на лице Фэлена заставляла его еще острее чувствовать свой позор.

— Мистер Уэбстер, я бы предпочел никогда больше не слышать свое имя из ваших грязных уст, — спокойным тоном произнес Фэлен.

Молодой человек хотел что-то возразить, но эмоции возобладали, и он прокричал:

— Я требую сатисфакции!

— За что? — с издевательской усмешкой спросил Фэлен.

— Вы ответите за то, что ночевали в так называемом Пелем-Коттедже четыре дня назад!

— Вы ошибаетесь, — холодно заявил Фэлен.

Мистер Уэбстер пришел в ярость. Видя, что он готов броситься на графа, кучер заломил ему руки.

— Вы… вы… — задыхаясь, пролепетал молодой человек, а затем крикнул что было сил, с ненавистью глядя на Фэлена: — Вы грязный мерзавец! Я найду на вас управу в суде!

Фэлен быстро подошел к нему и тронул рукой в черной перчатке за подбородок. Мистер Уэбстер не мог сопротивляться, так как кучер все еще крепко держал его за руки.

— Ну что ж, обращайтесь в суд, — сказал граф. — Если вам, конечно, безразлично, что имя вашей сестры будет упоминаться в связи с моим именем. Но я советую вам не делать этого. Ваша сестра лжет вам, мой друг. У меня много свидетелей, которые могут подтвердить, что в четверг до полудня я был в Гемпшире.

Уэбстер зашатался, когда кучер внезапно отпустил его. Он хотел было вцепиться в горло своему противнику. Однако гордость и неожиданные сомнения, закравшиеся в его душу, остановили его. Когда он представил, что вокруг Эллен поднимется шумиха в газетах и обществе, если он подаст в суд на графа, у него к горлу подкатил ком. Мистер Уэбстер расправил плечи. Несмотря на сумятицу чувств, он нашел достойный джентльмена выход из создавшегося положения. Молодой человек бросил презрительный взгляд на руку графа в черной перчатке, которой тот только что дотрагивался до его подбородка.

— В таком случае позвольте мне удалиться, — надменным тоном промолвил он. — Я хочу пойти домой и принять ванну.