Поскольку леди Тесс велела Леде ждать в комнате позади детской, теперь она, не находя себе места, металась между диванами, от которых исходил запах давно увядших роз. Когда-то здесь был дамский будуар — он располагался на верхнем этаже дома, и его широкие окна, занавешенные плотными ситцевыми шторами, выходили на подъездную аллею.
Услышав шум голосов из детской, Леда на мгновение замерла, но оказалось, что это были всего лишь новая няня и горничная, которые ворковали с Томми, укладывая его в постель. Через минуту няня подошла к полуоткрытой двери, заглянула в бывший будуар и, увидев Леду, улыбнулась ей, после чего, пожелав ей доброй ночи, захлопнула дверь.
В наступившей тишине Леда чувствовала себя призраком, пробравшимся в будуар, где было полно мягких подушек и старых стульев. Ей подумалось, что комната вроде этой могла быть когда-то свидетельницей большого счастья: возможно, любящие супруги сидели тут, смеясь, на диванчике для двоих, а дети играли на мягком ковре. Леда оказалась здесь лишь ненадолго, и ее присутствие не оставит в комнате следа.
Повинуясь внезапному чувству, Леда отвернулась от книжного шкафа, в котором стояли тома «Алисы в стране чудес» и «Волшебных сказок» Братьев Гримм, и увидела Сэмюела — холодного и всемогущего ангела в платье простого смертного.
Она сразу приготовилась сказать небольшую речь, но вдруг забыла все. Впрочем, как можно вести сердечную беседу с человеком, с которым она последний раз разговаривала в спальне, и не просто в спальне, а в постели, да еще и в совершенно неприличной позе!
Теперь Леде нелегко было убедить себя в том, что воспоминания не обманывают ее и что все это произошло на самом деле. Мужчина, от которого исходило холодное сияние, целовал и обнимал ее; он овладел ею и спал, обвив ее своими сильными руками.
— Мисс Этуаль, — Джерард даже не попытался казаться любезным, — мы поженимся после Рождества, если это вас устраивает.
Услышав лестное предложение, сделанное столь равнодушным тоном, Леда сперва отвернулась, потом сцепила руки, уселась в кресло-качалку и уставилась на свои пальцы.
— Мистер Джерард… — проговорила она неуверенно, — прошу вас, пожалуйста, не считайте, что вы должны принять такое… решение, которое уже не допустит перемен. Возможно, вам нужно больше времени для того, чтобы все обдумать хорошенько.
— О чем мне думать? — с горечью спросил он. — Решение было принято прошлой ночью, и никакие перемены мне не понадобятся.
— Но леди Каи…
— Ее родители больше не одобряют наш брак. — Джерард вздохнул. — Больше того, они не хотят, чтобы Каи привязывалась ко мне, полюбила меня.
Леда опустила глаза.
— Мне очень жаль, что так получилось.
— Скажите мне только одно… Скажи правду… Я был у тебя первым?
Несколько мгновений Леда не могла его понять, а потом ощутила, как вся покрывается краской — грудь, шея, лицо… Оттолкнувшись ногами от пола, она качнулась назад в кресле-качалке, безуспешно пытаясь спрятаться от него.
— Да.
Их глаза встретились, и обоих словно обдало жаром. Лицо Леды пылало. Первым! Неужели Сэмюел считает, что в ее жизни появится второй? Что она еще кому-то позволит прикасаться к ней так, как это делал он?
— Я не знал. — Джерард отвернулся. — Видите ли, я не слишком… опытен в таких вещах.
Пожав плечами, Леда встала с кресла-качалки.
— Мистер Джерард, неужели вы сомневаетесь, что я бы позволила кому-то еще… быть со мной?
— А разве нет? — В голосе Джерарда прозвучала плохо скрываемая ирония.
Внезапно Леда отчетливо вспомнила минуты их близости, вспомнила, как его тело прижималось к ней, как хорошо ей было, когда его кожа касалась ее кожи…
— Теперь я понимаю: мне не следовало этого делать! — в отчаянии воскликнула она. — Я поступила нехорошо, но…
— Жаль, что вы не подумали об этом прошлой ночью.
— Я подумала о том, что вы одиноки, и потом… Я не знала, не понимала, что вы имеете в виду.
Джерард испытующе посмотрел на нее.
— Уверяю вас, сэр, что я никогда даже не подозревала, что такое возможно, и никто никогда не рассказывал мне об этом. — Она опустила голову. — Да я бы и не поверила, если бы мне рассказали…
Странная улыбка вдруг промелькнула на лице Сэмюела.
— Мне дали понять, что я увижу вас плачущей и бледной от потери крови.
— И теперь вам обидно, что это не так? Уверена, любая бы заплакала на моем месте. Это так унизительно! К тому же леди Тесс сказала мне, что от этого могут быть дети, и я должна подождать несколько недель, прежде чем узнаю, как обстоят дела! — Вскочив, Леда отвернулась и обхватила себя руками. — Я боюсь!
Джерард не ответил, только чуть шевельнулся и сразу оказался совсем близко.
— О! — воскликнула Леда, хватая ртом воздух. — Как вам удается двигаться так бесшумно — тут каждая половица ужасно скрипит…
Схватив Леду за подбородок, Джерард заглянул ей в глаза.
— Сейчас вы побледнеете, лишитесь чувств, а потом будете такой же живой, как всегда. — Он неожиданно усмехнулся. — И я по-прежнему буду обязан жениться на вас.
— Нет, если вам этого не захочется! Леди Тесс даст мне рекомендательное письмо…
Его пальцы крепче сжали ее подбородок.
— При чем тут письма. Мы поженимся через три недели.
Леда с трудом сглотнула.
— Леди Тесс сказала, что так и будет…
— Потому что она меня знает. — Его губы скривились в мрачную усмешку. — И я ее не разочарую.
Венчание состоялось в ветреный январский день в домашней часовне Эшлендов в Уэстпарке. Леди Каи выступала в роли подружки невесты.
Леде все это казалось каким-то нереальным, включая белое шелковое платье и белоснежную тюлевую фату, второпях сшитую мадам Элизой.
Леда не знала, кто заплатил за ее платье и за наряд леди Каи из органзы абрикосового цвета с большим бантом на спине, а также за роскошный, непонятно откуда взявшийся зимой букет из флердоранжа, наполнивший дивным благоуханием холодный воздух часовни, выкрашенной в белый цвет.
Часовня сияла светом, несмотря на хмурый день; это была постройка восемнадцатого века, украшенная чудесной резьбой, отчего Леда еще сильнее ощущала, что она чужая в этом месте — ведь у нее не было ни предков-аристократов, которые приложили бы руку к созданию этого сказочного пространства, ни даже права находиться здесь.
Зато Джерард отлично вписывался в элегантное пространство часовни; одетый в черный, отлично сидевший на нем костюм, он неподвижно стоял на отведенном ему месте и спокойно наблюдал за гостями.
Неожиданно через вуаль Леда заметила леди Коув, и у нее защемило сердце. Ей даже пришлось прикусить губу, чтобы не расплакаться. Лицо леди Коув выражало восхищение, в руках она держала наготове носовой платок, а на голову водрузила шляпку, с которой свешивалось гигантское чучело куропатки. Тут же была и миссис Роутем в своей лучшей шляпке, купленной двадцать лет назад в Париже.
Мисс Ловатт, считавшая слезы низменной слабостью низшего класса, выхватила носовой платок у леди Коув и стала энергично вытирать свое суровое лицо. Это произвело на Леду такое впечатление, что она сама едва не разрыдалась. С силой вцепившись в руку лорда Грифона, она опустила глаза, и горячие слезы, которые ей так и не удалось сдержать, покатились по ее щекам.
Все эти милые люди проделали долгий путь из Лондона, ехали на поезде, несмотря на то что миссис Роутем боялась куда-либо ездить из-за колесящих по дорогам автомобилей; теперь они, ее друзья, были счастливы за нее, разумеется, не зная, что все это — чистой воды притворство, и даже белое платье, символизирующее невинность.
Лорд Грифон отпустил руку Леды, а леди Каи, восторженно улыбнувшись, забрала у нее букет. Выбора не было — Леде оставалось только повернуться…
Сквозь фату и слезы Леда едва смогла разглядеть его силуэт — темный, окруженный золотистым сиянием. Еще она слышала его голос — уверенный, безучастный. Любовь, забота, честь… Как мог он произносить эти слова? Леде казалось, что сама она не сможет издать ни звука.
И все же, когда настала ее очередь, слова полились легко — простые и понятные. Она любит его — это было единственное правдивое признание во всей шутовской церемонии.
«В болезни и в радости, пока смерть не разлучит нас…»
Потом мистер Джерард поднял ее фату, и она увидела его глаза с темными ресницами, его нереально безупречное лицо, его рот, который знал вкус ее губ.
Внезапно Леда заметила, что Сэмюел тоже едва сдерживает слезы. Его подбородок слегка напрягся, когда, наклонившись, он провел губами по ее влажной щеке, только теперь она, не выдержав, позволила себе вздохнуть полной грудью.
Леди Тесс отогнула край одеяла, взбила подушки, потянула полог, потом погладила рукой белую сорочку, которую горничная повесила в пустой шкаф.
— Раньше в этой комнате жила моя бабушка, — неожиданно сказала она. — Ты можешь тут все переделать, если захочешь, тем более что обстановка тут весьма старомодна.
— А по-моему, тут все замечательно, мадам.
Леда внимательно огляделась.
— Называй меня Тесс. — Леди Тесс поправила овальную раму с фотографией мальчика, ловившего рыбу.
— Ох, боюсь, я не смогу…
— Почему? — Тесс подняла на нее глаза. — Это уменьшительное от Терезы, которая, должна признаться, мне ужасно не нравится.
— Да, мэм… То есть Тесс.
На белом комоде с золотыми инкрустациями Леда заметила шкатулку из слоновой кости.
— Подарок от Сэмюела. — Леди Тесс улыбнулась. — Он попросил меня принести ее сюда.
Леда взяла шкатулку в руки, потом уселась в мягкое кресло и открыла крышку. В шкатулке на розовом атласе лежали зеркало и щетка для волос — до боли знакомые, с мелкими пупырышками на серебряной поверхности, в узоре которых Леда всегда различала лицо крохотного эльфа.
— Неужели мистер Джерард сумел это найти?! — дрогнувшим голосом воскликнула она, и к ее горлу подкатил комок.
— Ну конечно, глупышка! — ободряюще произнесла леди Тесс. — Вот только я не хочу, чтобы ты снова плакала…
— Да, мэм. — Всхлипнув, Леда опустила голову и издала какой-то неясный звук, походивший то ли на смех, то ли на рыдание. — Именно это сказала бы мисс Миртл. — Она провела пальцем по серебряному узору зеркала. — Вот уж не думала, что когда-либо снова увижу его.
— Когда я выходила замуж, у меня тоже не было матери, зато была подруга, — неожиданно произнесла леди Тесс. — Вот и я тоже хочу стать тебе подругой, если ты не будешь возражать. Позволь, я присяду тут и расскажу тебе о некоторых вещах, которые тебе следует знать…
— Ну разумеется, мэм, — поспешно согласилась Леда.
— Называй меня Тесс, прошу тебя.
— Ох, я хочу, но не могу… Боюсь, мне не хватает решимости.
— Ничего, Сэмюел тоже так и не смог привыкнуть к этому имени. Из-за этого я кажусь себе ужасно старой и толстой. — Тесс вздохнула. — В первые двадцать лет моей жизни никто не называл меня «леди», вот мне и кажется, что со стороны окружающих не слишком-то любезно приговорить меня к обращению «мадам» до конца моих дней.
Леда засмеялась:
— И вовсе вы не старая, мэм, то есть Тесс! Я постараюсь больше не ошибаться, честное слово!
— Спасибо. Я уже чувствую себя моложе. — Тесс тоже засмеялась. — Ну а теперь давай поговорим кое о чем важном, а именно о тебе и Сэмюеле. Теперь ты замужняя женщина, и в твоей власти подарить своему мужу наслаждение или сделать его несчастным, вот почему я не хочу, чтобы ты оставалась в неведении.
— Да, мэм, то есть Тесс…
— У меня есть подруга — ее зовут Маина Фрейзер, и сама она с Таити. Не думаю, что на свете есть еще кто-то, способный столь открыто говорить о физической стороне любви. Ты когда-нибудь слышала о Таити? Это остров, и когда на пляже Маина рассказывала мне обо всем, под ногами у нас был горячий песок, а наши волосы были распущены в точности так, как сейчас у тебя. Мужчины устроены несколько иначе, но я думаю, что женщине надо расслабиться, чтобы получать удовольствие от занятий любовью. — Леди Тесс прищурилась. — Скажи правду, ты боишься Сэмюела?
Этот вопрос несколько озадачил Леду, и это заметила Тесс.
— Ну, он сделал тебе больно? — осторожно поинтересовалась она.
Опустив глаза, Леда принялась тереть большим пальцем серебряную ручку зеркала.
— Да, — прошептала она после непродолжительного молчания.
— Поверь, так бывает всего лишь один раз. Теперь боли больше не будет, не забывай об этом.
Леда кивнула, затем густо покраснела.
— Ты думаешь о Сэмюеле? — Тесс дружелюбно улыбнулась. — Это совсем не плохо. Ну а теперь я расскажу тебе все, что Маина открыла мне в мужчинах… В моем рассказе не будет ни слова преувеличения, можешь мне поверить.
К тому времени, когда Тесс завершила свое повествование, Леда знала таитянские названия таких вещей, о существовании которых она прежде даже не подозревала. Мисс Миртл успела бы десять раз умереть от ужаса, если бы ей пришлось выслушать все это.
— О Боже! — Леда прикрыла рот рукой. — Если все это действительно возможно, тогда я не знаю, как люди отваживаются ложиться вместе в постель.
— Скоро ты это поймешь на собственном опыте. — Тесс улыбнулась. — Только не вздумай смеяться в самый неподходящий момент, иначе ты ранишь его чувства. Мужчины вообще очень чувствительны, а Сэмюел совершенно особый случай. — Она повертела в руках щетку для волос. — Когда-то я была очень молода и ужасно глупа, поэтому мой первый брак продлился недолго. Моего мужа звали мистер Элиот, и он меня откровенно пугал. Даже теперь я иногда со страхом вспоминаю о нем. Уже в первую ночь моего пребывания в доме мистера Элиота в мою комнату пришел мальчик лет пяти-шести, и это был Сэмюел. — Тесс говорила спокойно, однако ее голос слегка дрожал. — Он был очень умненьким, послушным и никогда не перечил и не жаловался, когда мистер Элиот связывал его запястья и начинал его бить. Я не в состоянии понять этого, но каким-то образом Элиот получал от этого удовольствие. Разумеется, я пыталась остановить его, и тогда он запер меня в комнате, а затем не выпускал почти целый год. — Тесс с трудом втянула в себя воздух. — Эта история изменила меня, и мир уже никогда не казался мне прежним. К счастью, мне повезло, так как у меня были друзья, которые меня спасли, увезли от мужа и помогли аннулировать брак. А потом я познакомилась с Грифом, но при этом никак не могла забыть того маленького мальчика. Мы наняли детективов, которые почти три года искали его, а когда обнаружили, Сэмюел пребывал в одном из тех ужасных мест, в которых детей продают мужчинам.
Леда тяжело опустилась в кресло и уткнулась лицом в колени. Она думала о тех маленьких, трогательных подарках, которые Сэмюел преподносил Тесс, о монетке на ленте, которую она носила на шее, о серебряной щетке и зеркале. И эти странные кражи в городе… Он делал это для того, чтобы подобные заведения закрывали, догадалась Леда.
Вместо шумных кампаний, во время которых женщины выступали с речами и распевали гимны, Сэмюел в одиночку добился того, что притоны больше не могли существовать, находясь под пристальным вниманием общественности.
— Он просто необыкновенный, — произнесла она сдавленным голосом.
— Ты так считаешь? — спросила Тесс.
Леда кивнула, не поднимая головы.
— Ну вот и хорошо, а то я боялась рассказывать это тебе. Вдруг ты бы расхотела выходить за него замуж…
— Я — нет, но он… Боюсь, он вовсе не рад тому, что случилось.
— Но почему?
— Потому что у него не было выбора. — Леда сжала руками складки юбки.
— Не было выбора? — недоверчиво переспросила Тесс. — Но кто, интересно, заставлял его заниматься с тобой любовью? Кто вынуждал его оставаться в твоей кровати и обнимать тебя? Сэмюел — взрослый мужчина, и он волен поступать так, как считает нужным.
Леда все еще не решалась поднять голову.
— И все-таки я боюсь, — упрямо повторила она.
Леди Тесс осторожно прикоснулась к ее волосам.
— Дорогая, кто угодно испугается, если попробует заглянуть в будущее и спросит себя, что ждет его впереди. Сэмюел очень горд, и он стыдится прошлого…
— Ему нечего стыдиться. — Леда подняла голову и храбро посмотрела на Тесс. — В том, что с ним произошло, нет его вины.
— Я тоже так думаю! — Леди Тесс улыбнулась. — Теперь я могу сказать Сэмюелу, чтобы он поднялся наверх, а тебя прошу навсегда запомнить одно: ты и сама весьма необыкновенная женщина.
Когда дверь за леди Тесс закрылась, Леда взяла зеркало мисс Миртл и долго смотрела в него, но так и не увидела в своем лице ничего необыкновенного.
Сэмюел терпеливо играл уготованную ему роль — принимал поздравления, улыбался, когда от него этого ждали, и делал все необходимое в течение бесконечно долгого дня. Большая часть гостей — гавайский консул, несколько его деловых партнеров и троица пожилых леди со стороны мисс Этуаль — ничего не знали о скандальных обстоятельствах брака, однако Сэмюел сомневался в том, что они долго пробудут в неведении. Такая перспектива тревожила его — он не хотел, чтобы мисс Этуаль страдала от сплетен и многозначительных взглядов.
Вот почему Джерард искренне старался показать, что для него большая честь получить в подарок руку Леды, как выразилась одна миниатюрная пожилая дама с нежным дрожащим голоском и мертвой птицей на шляпке. При этом он избегал серьезных разговоров. Пока его не было, в Уэстпарк вернулся лорд Хей, чьи намерения были столь ясны, что Сэмюел с некоторой досадой спрашивал себя, почему до сих пор не объявлено о помолвке.
Впрочем, когда о ней объявят, его здесь уже не будет. Наблюдая за Каи, которая с энтузиазмом занималась приготовлениями к свадьбе мисс Этуаль, слушая разговоры леди Тесс о том, что она посадит в саду весной, Джерард то и дело напоминал себе об этом.
Все это время Каи избегала его, ссылаясь на внезапное недомогание, и теперь она тоже держалась весьма отстраненно.
— Мои поздравления, — только и сказала она.
Когда компания начала расходиться, Каи стала провожать гостей по их комнатам. Сэмюел остался один в гостиной, наедине с цветами, которые Каи перевязала белой лентой, и с фатой, небрежно брошенной на вышитую подушку.
«Моя жена», — промелькнуло у него в голове.
Теперь эти слова казались ему какими-то необычными, почти иностранными, но они разжигали в нем горячий огонь знакомого ему желания, и он уже ощущал тень врага, притаившегося в его существе.