Это был ягуар, сделавший Сэмьюэла героем второй раз в его жизни. Как животное вышло из клетки и убежало, разъяренный мистер Сидни никак не мог понять, но ягуар и ее детеныши оказались на свободе, когда Кэй, укутав Томми, уложила его в коляску, извлеченную с чердака, и взяла его на прогулку вдоль сверкающего пруда.

Все молодые гости также ушли, облаченные в отороченные мехом капюшоны и меховые накидки, желая насладиться необычной солнечной погодой. Кэй была одна, беззащитная, когда произошла встреча с ягуаром. У Кэй был здравый смысл, а у девиц Голдборо его не было: при взгляде на животное, присевшее для прыжка под самшитовым деревом, бьющее хвостом, они испуганно завизжали и побежали, а их развивающиеся юбки оказались возбуждающей мишенью.

У Сэмьюэла на плечах была самая младшая, а ягуар застыл в напряжении, чувствуя себя на свободе странно, глядя своими желтыми глазами на испуганную группу людей.

Вначале кошка не двигалась. Но поскольку девицы продолжали истерично орать и пытались укрыться, ягуар оттащил в сторону детенышей, не отрывая глаз от бегущих людей, прижал уши и оскалил пасть, показывая клыки. Одна лапа поднялась, угрожающая, как бритва. Руки девочки на плечах Сэмьюэла вцепились в него. Девицы внезапно замолкли. Как только Роберт произнес: «Не двигаться!» — старшая из сестер Голдборо оторвалась от него и бросилась прочь по направлению к дому.

Шум движения нарушил напряженную позу животного. Ягуар бросился вперед, но остановился, оглянувшись на детенышей. Но тут ударилась в панику другая девица. Группа рассыпалась в разных направлениях — одна девушка бежала к ступеням садовой стены, Роберт с криком догонял ее. Другая бежала от Сэмьюэла, повернулась и упала во всю длину на траве. Возбужденное животное внезапно отреагировало на их смятение, устремившись за убегающей девушкой, а затем изменило направление и помчалось за Робертом, снова передумало и бросилось большими прыжками к Кэй и Томми.

Кэй в страхе выхватила Томми из коляски. Неловкость движения, яркое одеяло привлекло животное, оно пересекло лужайку с мощной нарастающей скоростью. Он побежал, рассчитав кошачью линию нападения. Ягуар изменил направление движения, делая разворот, — он попятился и повернулся по направлению к нему. В три прыжка ягуар был у цели, бросаясь в стремительную атаку, напрягая силы. Сэмьюэл начал круговые движения. Одна лапа схватила его пальто и порвала его, в то время как от его удара ягуар перекувыркнулся через его плечо. Сэмьюэл поднялся после падения и услышал всплеск воды, брызнувшей на дорожку и на его брюки.

Темнеющая голова ягуара всплыла над сверкающей пенящейся водой пруда. Он бился в воде, превратившись сразу из рычащего чудовища в мокрого и сбитого с толку животного, с прижатыми ушами и шерстью, прилипшей к туловищу. Он делал неистовые попытки выбраться к детенышам, цепляясь передними лапами за скользкие мраморные края бассейна, не в состоянии достать задними ногами дно пруда, чтобы выскочить.

— Слава богу, — Хэй первым подал голос, — у тебя все в порядке, Джерард?

— У него кровь! — Кэй внезапно вернулась к жизни. — Беги и приведи мистера Сидни, Роберт, и слуг, чтобы поймать это животное. Лорд Хэй, — она сунула ему на руки Томми, — пожалуйста, отнесите ребенка в дом, на случай, если ягуар сможет выбраться из пруда. Мисс Софи, Сесилия, вам нужны соли? Не падайте в обморок, пожалуйста. Идите с лордом Хэем в дом, позовите мать, она знает, что нужно сделать.

Сэмьюэл прижал рукой рану, чувствуя теперь жгучую боль и увидев текущую кровь.

— Нам надо сети или одеяла.

— Конечно. — Кэй обратилась к нему. — Но ты в этом не будешь участвовать. Ты пойдешь со мной в дом и сделаешь перевязку, пока не попала инфекция. Мистер Карзон, вы останетесь здесь и проследите, чтобы зверь не выбрался, пока его не поймают. Я убеждена, вы согласитесь, как любой, кто готовится к путешествию в Самарканд.

— Конечно, мэм. — Карзон похлопал рукой по своей трости. — Если она будет пытаться убежать, я ее стукну по носу.

— Она тоже испугана, так что не будьте слишком жестоки. Вот и Роберт уже возвращается. Мано, пойдем со мной, оставь их. Напомните, чтобы они подобрали маленьких ягуаров, мистер Карзон.

Сэмьюэл позволил ей увести его в дом. Она довела его до пустой детской, где было чистое белье и хлопковая ткань, а также дезинфицирующий спирт. Кэй стянула свои перчатки. Без малейшего колебания она потребовала, чтобы он снял окровавленное пальто и рубашку.

В то время, как он сидел с открытой грудью на низкой скамье у окна, она опустилась перед ним на колени и смазала его глубокие раны. Спирт ожег его, как вспышки пламени; он глубоко втянул воздух в легкие, не издав ни звука. Когда она остановила кровь и окончательно прочистила раны, то завязала его руку и закрепила повязку. За все время она не произнесла ни слова. Когда все закончила, то села, откинувшись назад, закрыла глаза и с содроганием вздохнула.

Кэй открыла глаза и посмотрела на него.

— Мано, спасибо тебе.

Они были одни в детской. Снизу, через закрытое окно слышны были крики и всплески воды, нарушающие тишину комнаты.

Он подумал: «Сейчас. Скажи сейчас!»

— Ты не ранена? — глупо спросил он.

— Конечно, нет. — Она округлила глаза и улыбнулась. — Глупо, только ты можешь так спрашивать.

Она поторопилась и еще не сняла свою красную накидку — Белый мех отделки задел его руку, в то время как она расстегивала пуговицы, а затем отбросила ее в сторону.

Он хотел произнести какой-нибудь комплимент, чтобы затем сказать то, что намеревался.

— Мано, — она положила обе руки на его плечи. — Порой я забываю, нет, не то, что забываю, а не говорю громко. Я люблю тебя. Ты самый дорогой и лучший друг из всех. И ты всегда рядом, когда мы нуждаемся в тебе.

Он подумал, что нужно взять ее руки в свои. Он подумал, что можно еще много сделать.

— Я тоже люблю тебя, Кэй, — вымолвил он наконец и посмотрел на нее с забившимся сердцем в груди.

— Но я этого не заслуживаю, я уверена! — она наклонилась и поцеловала его в щеку.

Ему следовало повернуться к ней, он мог это сделать, она была совсем близко. Но его что-то сковало. Он почувствовал тепло ее лица у своего только мгновение, но шанс исчез. Она пожала его руку и выскочила.

— Спускайся поскорее вниз, как переоденешься. Я хочу, чтобы ты был на месте, когда я всем скажу, что ты самый храбрый человек на свете. — Она подняла накидку и направилась к двери.

— Кэй!

Она оглянулась, держа мех перекинутым через плечо.

Он почувствовал, что силы оставили его.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Мано, ты милейший идиот. Это ты ранен. Помни об этом, и оставайся героически бледным и угрюмым для раболепной толпы.

Леда и леди Тэсс видели почти все, что случилось, из окна библиотеки, куда они поспешно прибежали, привлеченные криками девиц Голдборо. Молодые леди посчитали мистера Джерарда героем. Джентльмены, из присутствующих, хотя и были щедры на комплементы, были несколько менее восторженными. Леда слышала, как мистер Карзон конфиденциально говорил лорду Хэю, что мистеру Дже-рарду повезло, что его горло осталось целым во время такого трюка.

Леда знала, как было на самом деле. Она знала мистера Джерарда. Наблюдая с первого этажа, она видела эту ловушку и это кружение, рассчитанное до дюйма, чтобы направить кошачий прыжок с неизбежностью в сверкающий пруд.

Этот инцидент совершенно подорвал силы леди Тэсс и мистера Сидни. Как только ягуар был схвачен и водворен в клетку, они оба обошли всех с извинениями. Леди Тэсс разрыдалась и пообещала, что они навсегда от них избавятся, а ей следовало предвидеть, что такое может однажды случиться. Благодаря заботам мистера Сидни ягуар был всегда самым послушным существом, но дикое животное не следует недооценивать; ей не надо было разрешать держать их близко от дома.

Лорд Грифон в конце концов увел ее для разговора, который означал восстановление ее спокойствия. Когда они вернулись в гостиную, где все собрались, она уже слабо улыбалась и даже немного посмеялась над тем, как Роберт описывал удивленное выражение ягуара, когда он перелетел через Сэмьюэла прямо в пруд.

Лорд Грифон объявил, что будет немедленно нанят постоянный сторож для животных и маленький зоопарк будет расширен и укреплен.

Миссис Голдборо сомневалась, можно ли злобных животных держать в доме, но поскольку ее старшая дочь решила завладеть лордом Робертом, то она заглушила материнский протест таким восклицанием:

— Умоляю, не думайте об этом, мама, если бы я послушалась .лорда Роберта, когда он приказал не двигаться, вместо того, чтобы глупо бросаться бежать, ничего бы и не было. Это только моя вина.

Все стали хором это отрицать, но Леда подумала, что девочка права, но не стала вмешиваться в разговор, тем более, что у нее было еще много дел для приготовления праздничной встречи, которая планировалась после обеда: обмен подарками, на чем настаивала молодежь до отъезда на их собственные рождественские торжества. Она спокойно ушла в холл.

Мистер Джерард встретил ее, поднимаясь по лестнице. Полуденное солнце пробивалось через потолок в виде купола. Атлетически сложенный, в черном костюме, с золотыми волосами, он сам напоминал ягуара: быстрое движение, глаза, как топазы, — призрак зеленых джунглей. Впервые за две недели он остановился поговорить с ней. Стоя на ступеньку ниже, он опирался на перила широкой лестницы.

— Мисс Этуаль, — он слегка склонил голову. Леда не хотела показать, что у нее закружилась голова. Она считала, что должна держаться, хотя сердце ее отчаянно билось.

— Добрый день, мистер Джерард, — она кивнула с достоинством. — Могу сказать вам, что все восхищены вашей храбростью и стремительной реакцией. Я видела происходящее из окна. Надеюсь, вы не столь серьезно пострадали?

Он махнул рукой, как бы отстраняя все это.

— Сегодняшняя вечеринка — для обмена подарками?

— Да. Вам следует принести только один. Каждый вытащит множество подарков из баула. Я сейчас как раз иду их приготовить.

Какое-то мгновение он смотрел на то, что было за нею, — на залитые солнцем побеги и изумрудные тени от целого леса растений, образующих навес и поднимающихся к небу. Затем он склонил на нее взор, взор, как она вообразила, тех безымянных богов полей и пустынных гор, на кончиках пальцев которых и смерть, и милосердие.

— Никаких рисунков и обозначений. — Его голос был слишком тихим для того, чтобы от него шло эхо в колодце купола. — Давайте поиграем в жмурки, мисс Этуаль. Кого мы схватим, тот и открывает подарок.

Рука Леды застыла на перилах.

— Мистер Джерард!

— Если вы не хотите это предложить, предложу я. Думаю, эта мысль всем понравится.

— Уверена, что понравится, — она провела пальцами по полированному дереву, затем нахмурилась, прямо глядя на него. — Если я правильно понимаю, что вы задумали, мистер Джерард, то не могу не посчитать это неразумным.

Он смотрел ей прямо в глаза:

— Почему?

— Это не подходит. — Она не могла сказать, что она не хочет видеть его боль; что леди Кэй не поймет его, что может стать крушением его надежд. — Слишком рано отдавать ей такой подарок.

Его рот сжался в ироническое подобие улыбки.

— Безусловно, слишком рано. Уверяю вас, мэм. С легким поклоном он прошел мимо нее, не оценив ни словом ее совета.

Идея игры в жмурки была воспринята с большим воодушевлением, как и маленькие стаканчики вишневого бренди, поставленные на серебряный поднос с веточками остролиста. Леда побаивалась вишневого бренди, но все остальные, за исключением леди Уитбери, сочли, что ликер добавит живости к происходящему. По мере того, как длился вечер, игра в жмурки становилась все веселее, шутки остроумнее, песни все мелодичнее, смех — даже Карзона — более сердечным. Только у одной Леды была сдержанная улыбка.

Только у Леды и у мистера Джерарда, который стоял позади стула Кэй, наблюдая за происходящим. Не то, чтобы его можно порицать за угрюмость, конечно, он улыбался в соответствующие моменты. Когда Леда подумала об этом, она не могла вспомнить, вообще смеялся ли он когда-либо громко. В этот вечер ее поразила в нем скрываемая бдительность, чувство постоянного напряжения при внешнем спокойствии.

Бриллиантовое колье лежало вместе с грудой других подарков. Леда видела, как он положил его сюда, коробку сразу можно было узнать по размеру и форме даже в пестрой обертке. Она вспомнила его неловкий поклон, так не похожий на его манеры, не соответствующий цене и утонченности подарков, которые он преподнес ей и леди.Тэсс.

Зная его как человека, который может забраться на потолочную балку со сломанной ногой, пройти тихо в темноте через запоры и Стены, она искренне верила, что он сможет, если ему завяжут глаза, поймать какую-либо из разговорчивых девиц. Тем не менее, Леда не понимала, почему же он не боялся, что другой гость выберет леди Кэй?

Когда она тайно наблюдала за ним, то у нее создалось впечатление, что он направляет ход событий, что, стоя за стулом леди Кэй, он создает невидимый щит, заслоняющий ее от других шумных участников игры, которые хохотали и болтали, разворачивали подарки и восхищались ими.

Это была абсурдная мысль, конечно, но… тем не менее, никто не коснулся леди Кэй до тех пор, пока не были розданы все маленькие подарки, кроме завернутой в яркую бумагу коробки.

Леда во время игры держалась позади и заподозрила, что лорд Эшланд немного слукавил, когда, играя в жмурки, поймал ее за рукав, что было очень мило с его стороны. Ей очень понравился фотоальбом, который она развернула, хотя у нее не было ни одной фотографии, чтобы в него вставить.

Леда нервно стучала пальцем по маленькому альбому. Мистер Джерард не завязывал глаза. Его подарок был последним, а леди Кэй осталась единственной, кто не получил пока ничего. Он просто сошел со своего места и принес ей его, но что-то было в нем, что привлекало внимание. В комнате наступила тишина. Все смотрели на леди Кэй и мистера Джерарда, когда он встал перед нею и передал коробочку прямо в руки.

— Но это не забавная игрушка! — она надула губы, которые затем расплылись в улыбке. Хотя полагаю, я стала победительницей в игре, поскольку меня никто не поймал.

— Что за глупый бант, Мано. — Она держала подарок, развязывая красную ленту, а затем разорвала бумагу.

Леда на секунду закрыла глаза, когда увидела бархатную коробку. До этого мгновения она надеялась, что увидит что-нибудь другое. В волнении она снова закрыла глаза, а когда открыла, мистер Джерард все еще стоял возле Кэй. Девушка заглядывала внутрь футляра. На ее лице появилось выражение восторга и удивления.

— Мано, что это такое! — она откинула голову и опустила плечи. — Ты безнадежен, когда дело касается подарков, бедняга. Спрашиваю, а что, если бы это получил мистер Карзон или… Роберт? — она показала содержимое коробки присутствующим в комнате.

Несколько дам перевели дыхание. Кто-то сказал громко: '

— Какое великолепие!

А затем наступила мертвая тишина.

«Это еще хуже, — подумала Леда, — даже хуже того, чего я боялась.»

Многие знали, или только еще догадывались, что означал подарок мистера Джерарда: Леда заметила это по выражению глаз.

— Милый Мано, — леди Кэй слегка обняла его. — Ты не знал смысла игры? Предполагалось завернуть что-нибудь вроде красивой книжки. Мне следовало бы вместе с мисс Ледой помочь тебе выбрать что-нибудь.

Мистер Джерард стоял молча, не выразив огорчения, но когда она подошла к матери, взяла колье и обвила его вокруг шеи леди Тэсс, заметив, как оно ей идет, он отвел от них взгляд.

— Это подошло бы и любой из дам, — галантно заметил лорд Эшланд.

Мистер Джерард улыбнулся. Он сделал это легко, свободно. А затем он приблизился к леди Тэсс и помог ей застегнуть ожерелье на ее шее. Она взглянула на него, сжала руку с выражением, очень похожим на то, что было у нее, когда она высказывала свое сожаление миссис Голдборо по поводу опасности, которой подверглись ее дочери при нападении ягуара.

— Не хотите ли еще немного бренди? — обратилась Леда к леди Уитбери, желая как-то разрядить обстановку.

Как заведенная, леди Уитбери пустилась в свои постоянные рассуждения о вреде сладких напитков, об опасностях для организма, связанных с ними, и о воздействии вишневого бренди, в частности. Леди Тэсс сидела на стуле с колье, сверкающем на ее шее. Лорд Эшланд вовлек мистера Джерарда в беседу о последних новостях из Нью-Йорка — тему столь нейтральную, что все остальные возобновили свои прежние разговоры.

Леда подумала, что мистер Джерард найдет предлог, чтобы извиниться и уйти, но в конце концов, это сделала она сама. Ей хотелось плакать, неизвестно почему.

Леда поздно сидела в своей комнате, просматривая снова и снова «Описания особенностей японской культуры». приходя к мысли подарить шефу эту книгу на Рождество. Простой, изысканный подарок, полный намеков. Это недорого.

В конце концов она перестала листать книгу и улеглась в постель, хотя и лежала без сна, упершись подбородком в подушку.

После того, как дом погрузился в тишину, она ощутила в темноте его присутствие. Не было ни звука, ни движения, которое она могла бы уловить. Леда вообразила, что он здесь.

— Мистер Джерард, — она села в постели.

Никакого ответа.

Было несколько странным разговаривать в пустой комнате, но поскольку ее никто не слушал, она снова заговорила.

— Я надеюсь, вы не очень разочарованы, что так вышло с леди Кэй.

Ответа также не последовало. Она взбила подушки, легла вниз затылком. Комната была погружена в полную тишину и темноту.

— Я бы хотела подарить вам золотых рыбок. — Оказалось приятным разговаривать с темнотой, вообразив, что он здесь. Говорить то, что она никогда не отважилась бы сказать ему в лицо. — Я не думаю, что леди Кэй когда-нибудь подарила бы вам золотых рыбок с длинными хвостами. Они очень милые, не то что носовые платки. Мне хотелось увидеть одну из них когда-нибудь.

Леда подобрала ноги и обхватила их руками, упершись щекой в колени, строя в мыслях воздушные замки.

— Я хотела бы, чтобы у меня был свой сад с прудом, полным золотых рыбок с хвостами, как шелк. Вы думали о таких вещах, мистер Джерард? О чем думают джентльмены, хотела бы я знать? — Она обдумала ответ и ответила сама себе. — О политике, я полагаю, очень скучно быть мужчиной.

Она уставилась в темноту.

Дамы с Южной улицы предостерегали по поводу присутствия мужчины в доме.

Мужчины были окутаны тайной: угрожающие и успокаивающие, уклончивые и прямолинейные, полные странных страстей и неожиданностей.

— Мистер Джерард… — прошептала она, боясь даже в темноте, наедине с собой спросить это вслух. — Почему вы коснулись меня? Почему вы так смотрели в зеркало?

Она вспомнила, о чем ее предупреждали дамы с Южной улицы. Она не думала, чтобы они когда-нибудь встречали такого джентльмена, как мистер Джерард. Она сложила руки и обратилась к воображаемому человеку в темноте:

— Я хочу, чтобы вы снова это сделали… Она прижала пальцы ко рту, потрясенная. Но это желание было реальным, очень реальным, она выразила то, что чувствовала: беспокойство и страдание, готовые пролиться слезы. Она не только была так идиотски влюблена в мистера Джерарда, она с тоской ждала его прикосновения.

Леда понимала свое глупое и унизительное состояние. Взбив подушки, она ощутила, что горячие слезы катятся у нее по щекам. Какой одинокой может оказаться жизнь для женщины деликатной и утонченной, без положения, никому не нужной.