Собственность и редкость

Давайте сделаем шаг назад и освежим в памяти основу идеи прав собственности. Все либертарианцы согласны с тем, что права собственности охватывают, как минимум, материальные блага (ресурсы). Почему? Что делает материальные блага объектами прав собственности? Почему материальные блага являются собственностью?

Небольшое размышление покажет нам, что этим фактором является редкость благ — тот факт, что по поводу способа использования этих благ между несколькими индивидами возникнет конфликт. Вероятность возникновения этого конфликта характеризует редкость благ, поднимающая вопрос этических правил, регулирующих их использование. Таким образом, социальная и этическая роль прав собственности — это предотвращение межличностного конфликта по поводу редких ресурсов.

Как замечает Хоппе:

Только потому, что существует редкость, проблема формулировки морального закона вообще поднимается; в той степени, в которой блага достаточны («изобильные» блага), в той степени маловероятен конфликт по поводу использования этих благ, и тем менее необходима координация человеческой деятельности. Отсюда следует, что любая правильно понимаемая этика должна формулироваться как теория собственности, т.е. как теория присвоения индивидам права эксклюзивного контроля над редкими благами. Потому что только тогда, когда это сделано, становится возможным избежать иначе неминуемого и неразрешимого конфликта.

Среди других, кто признает важность редкости благ для определении собственности, можно назвать Планта, Юма, Палмера, Родбарда и Такера.

В природе, однако существует множество вещей, обладающих экономической редкостью. Использование этих благ одним индивидом исключает их использование другим, и наоборот. Функция прав собственности состоит в предотвращении межличностного конфликта по поводу редких ресурсов путем распределения собственности на ресурсы между определенными индивидами (владельцами). Для выполнения этой функции права собственности должны быть «видимыми» и обоснованными. Очевидно, что для исключения использования собственности лицами, не владеющими ей, права собственности должны быть объективными (распознаваемыми всеми вовлеченными субъектами); они должны быть «видимыми». Для этого права собственности должны быть объективными и недвусмысленными. Другими словами, «хочешь иметь хороших соседей — построй хорошие заборы».

Права собственности должны быть видимыми и обоснованными, так как они не будут пригодны для предотвращения конфликтов, если не будут приниматься как честные всеми вовлеченными сторонами. Если права собственности распределены несправедливо или попросту захвачены силой, это равнозначно тому, что никаких прав собственности нет вообще; это может нивелировать права заново, т.е. привести к состоянию, предшествующему возникновению прав собственности. Но, как признают либертарианцы вслед за Локком, только первый занявший или использующий собственность, может быть признан ее естественным владельцем. Только правило первого завладения предоставляет объективное, этичное и определенное распределение прав собственности на редкие ресурсы. Когда права собственности распределяются согласно этому правилу, границы собственности видимы, и распределение наглядно является справедливым. Конфликт избегается вследствие того, что третьи лица видят, и, соответственно, обходят стороной границы собственности, и мотивированы на такой образ действий потому, что распределение честно и справедливо.

Однако с самого начала очевидно, исходя из происхождения, определения и функции прав собственности, что они применимы только к редким ресурсам. Если бы мы находились в райском саду, где земля и иные ресурсы находятся в бесконечном изобилии, не было бы редкости благ и, соотвественно, необходимости в правах собственности; сама концепция собственности была бы бессмысленной. Идея конфликта и идея прав никогда бы не возникла. К примеру, вы берете у меня газонокосилку, но я не лишаюсь возможности ее одновременно использовать, как если бы на ее месте мгновенно появилась другая. В данном случае, то, что вы взяли у меня газонокосилку, не является «кражей». Права собственности неприменимы к вещам, находящимся в изобилии, потому что вокруг таких вещей не возникает конфликта интересов.

Таким образом, права собственности должны иметь объективные, различимые границы, и должны быть распределены в соответствии с правилом первого завладения. Более того, права собственности приложимы только к редким ресурсам. Проблема с правами ИС состоит в том, что идеальные объекты, защищенные правами интеллектуальной собственности, не являются редкими; соответственно, права собственности, как мы увидим ниже, не распределяются и не могут распределяться в соответствии с правилом первого завладения.

 

Редкость и идеи

Как и магическая самовоспроизводящаяся газонокосилка из предыдущего примера, идеи не обладают редкостью. Если индивид изобретает технику выращивания хлопка, использование этой техники другим индивидом не отбирает у него эту технику, он все так же владеет этой технологией, как и своим хлопком. Использование технологии одним индивидом не исключает ее использование другим. Нет экономической редкости — нет и почвы для конфликта при использовании ресурса. Следовательно, нет и нужды в исключительных правах.

Аналогично, если один индивид скопировал книгу, написанную другим, он не отбирает у автора оригинала книги (материального), и он все так же «владеет» сочетаниями слов, составляющими книгу. Конечно же, авторская книга не редка в том же смысле, что участок земли или автомобиль. Если вы возьмете мой автомобиль, у меня его не станет. Но если вы «возьмете» у меня книгу и сделаете из нее собственную твердую копию, у меня все равно останется мой экземпляр. То же относится к изобретениям и, конечно, к любому шаблону или информации, которую имеет или генерирует индивид. Томас Джефферсон, сам изобретатель и первый в США патентный инспектор, писал: «Тот, кто получает от меня идею, получает от меня урок, не умаляя меня, как тот, кто зажжет свечу от моей, получит свет, не затеняя меня». Так как использование идеи другого человека не исключает ее использования автором, конфликт вокруг использования идей невозможен, следовательно идеи — не кандидаты на спецификацию прав собственности. Даже Рэнд понимала, что «интеллектуальная собственность не может быть безвозвратно потреблена».

Идеи в естественных обстоятельствах не являются редкими. При спецификации прав собственности на них редкость, ранее не существовавшая, создается искусственно. Как объясняет Арнольд Плант:

Специфика прав собственности на патенты (и авторские права) состоит в том, что они не вытекают из редкости присваиваемых объектов, не являются ее следствием. Они являются преднамеренными производными статутного права и, в то время как в целом институт частной собственности предназначен для сохранения редких благ, служат … для того чтобы «заставить нас производить максимальное их количество». Права собственности на идеи позволяют создать редкость соответствующих продуктов, которая иначе не могла быть достигнута.

Букерт также соглашается с тем, что редкость — это именно то, что делает права собственности необходимыми, и что законы об ИС создают искусственную, неоправданную редкость. Как он замечает:

Естественная редкость — это то, что следует из отношений человека и природы. Редкость естественна, когда она различается без учета всех человеческих, институциональных и контрактных установлений. Искусственная редкость, напротив, это результат таких установлений. Искусственная редкость вряд ли может служить оправданием для законных рамок, создающих такую редкость. Такая аргументация является полностью зацикленной на себя. Напротив, искусственная редкость сама нуждается в оправдании.

Таким образом, Букерт утверждает, что «только объекты, обладающие естественной редкостью, и над которыми возможен физический контроль, могут быть кандидатами на защиту реальными правами собственности. Защита идеальных прав возможна только через персональные права, например, путем контракта (см. об этом ниже).

Только материальные, редкие ресурсы могут быть возможным объектом межличностного конфликта, поэтому только к ним и применимы права собственности. Таким образом, патенты и авторские права являются неоправданной монополией, дарованной правительственным законодательством. Неудивительно, в таком случае, что Палмер замечает: «монопольные привилегии, ложь и цензура относительно исторических корней патентов и авторских прав». Эта монополия создает редкость там, где ее до этого не наблюдалось.

Давайте, кроме того, вспомним, что монопольные привилегии дают своим владельцам частичный контроль — владение — над материальной собственностью остальных людей. Такой контроль дает сам факт существования права ИС, так как его владелец может запрещать другим индивидам те или иные действия с их собственностью. Автор Х, к примеру, может запретить третьей стороне Y наносить определенную последовательность слов на бумагу, принадлежащую Y, собственными чернилами Y.

Получается, что новым выражением какой-либо идеи, или сочинением и записью какого-либо оригинального шаблона информации, или обнаружением некоторого нового способа использования своей собственности (напр. рецепт), создатель магическим образом приобретает частичную власть над чужой собственностью. Он может влиять на то, как третьи лица используют свою собственность. Права ИС меняют статус кво путем перераспределения собственности от одного класса индивидов (владельцев материальной собственности) к другому классу (авторы и изобретатели). Следовательно, в первую очередь, права ИС посягают на права владельцев материальной собственности, передавая часть владения авторам и изобретателям. Это вмешательство и перераспределение собственности должно получить оправдание, если мы хотим, чтобы права ИС были легитимны. Мы уже видели, что попытки утилитаристов защитить права ИС потерпели неудачу. Дальнейшие проблемы защиты ИС с позиции естественного права будут рассмотрены ниже.

 

Созидание против редкости

Некоторые непоследовательности и проблемы с теориями ИС, построенными на основе концепции естественного права, были показаны выше. В данном разделе обсуждаются некоторые дальнейшие проблемы этой аргументации в свете предыдущей дискуссии о значении редкости благ.

Как замечено раньше, некоторые либертарианские защитники ИС, такие как Рэнд, утверждают, что право созидателя является основой прав собственности. Это искажает понимание природы и оснований прав собственности, которые лежат в несомненном факте редкости благ. Факт редкости и сопутствующая ему возможность конфликта по поводу использования ресурсов обходятся путем распределения прав собственности на ресурсы между индивидами, что устанавливает мир и кооперацию в обществе. Цель прав собственности определяется природой правил распределения собственности. Если они работают как объективные правила, с которыми согласны, они не могут быть расплывчатыми и произвольными. Поэтому ничейные ресурсы поступают во владение или присваиваются первым пользователем.

Общее правило, следовательно, состоит в том, что собственником редкого ресурса становится тот, кто его первый занял. Существует множество способов завладеть или занять ресурс, и множество способов показать или доказать факт завладения, зависящих от природы ресурса и возможностей его использования. Так, я могу огородить участок под ферму, или посадить на участке яблони. Иногда говорят, что одной из форм завладения является «развитие» или «создание» вещи. К примеру, индивид может вытесать статую из куска гранита или отковать меч из куска металла, или «создать» ферму на участке земли.

Из этих примеров мы можем видеть, что «создание» здесь важно для ответа на вопрос о собственности на «созданный» редкий ресурс — статую, меч или ферму — только в той степени, в какой оно является актом завладения, или показывает очевидность завладения. Сам по себе акт «созидания» не определяет собственность на вещь — он ни необходим, ни достаточен. Никто не сможет создать что-либо из указанного выше, не имея ресурсов — сырых материалов, необходимых для изготовления вещи. Но эти материалы сами по себе обладают редкостью, и либо индивид владеет ими, либо нет. Если нет, то не будет и собственности на конечный продукт. Если же да, то сам факт владения сырьем ведет к владению результатами его трансформации.

Представьте себе изготовление меча. Если индивид владеет сырым металлом (потому что добыл его из земли), то он продолжает владеть тем же металлом, но уже в форме меча. Ни в каких ссылках на факт созидания нет необходимости для доказательства владения мечом, с другой стороны, владение факторами, использованными для производства меча, однозначно определяет владение мечом. Никакого «созидания» не требуется и для оправдания собственности на факторы производства, так как индивид завладел ими путем добычи из земли и, соответственно, стал первым пользователем. С другой стороны, если один индивид изготовит меч из металла, принадлежащего другому, он не станет его владельцем, а, напротив, может получить от второго индивида претензии за несанкционированное преобразование его собственности.

Создание следовательно, ни необходимо, ни достаточно для установления собственности. Фокус на создании отвлекает от ключевой роли первого завладения в правиле распределения собственности на редкие ресурсы. Первое завладение, а не создание или труд, является и необходимым и достаточным условием для присвоения ничейных редких ресурсов.

Одной из причин для чрезмерного значения, придаваемого некоторыми созиданию как источнику прав собственности является приложение труда, необходимое для завладения ничейными ресурсами. Сторонники этой точки зрения приводят аргумент о том, что когда индивид завладевает ничейной собственностью, он смешивает с ней свой труд, которым сам владеет. Однако, как верно отмечает Палмер, «завладение, а не приложение труда, является основой превращения внешних вещей в собственность». Фокусировка на первом завладении, а не на труде, как основе возникновения права собственности, отбрасывает необходимость привлекать дополнительные факторы, такие как созидание, как делают объективисты и многие другие. Вместо этого, для присвоения прав собственности и исключения вечной проблемы конфликта вокруг редких ресурсов, вполне достаточно распознать индивида (или его представителя), который первым занял ресурс. Созидание само по себе ни необходимо, ни достаточно для приобретения прав на ничейные ресурсы. Далее, отпадает необходимость и в защите странной точки зрения о том, что индивид «владеет» собственным трудом, примененным для завладения ресурсами, которые первым занимает. Труд — это вид деятельности, а деятельность не может находиться во владении; скорее это путь, которым материальные объекты (в т.ч. тела) действуют в реальности.

Проблема защиты прав ИС на основе естественного права лежит в аргументе, что вследствие того, что автор/изобретатель «создает» некую «вещь», он, «следовательно», владеет ею. В этом аргументе считается доказанным, что идеальные объекты в принципе могут быть собственностью; как только это утверждение принимается, становится легко утверждать, что «создатель» данного объекта и будет его естественным собственником. Между тем, идеальные объекты не могут быть собственностью.

В рамках либертарианского подхода, когда в наличии имеется редкий (могущий стать собственностью) ресурс, мы распознаем его собственника путем определения, кто первый занял, завладел ресурсом. В случаях «созданных» благ (скульптур, ферм и т.д.), иногда можно предположить, что создатель является еще и первым, кто завладел исходным сырьем путем его сбора, а затем совершил акт творения (придал материи форму, создал из нее артефакт и т.д.). Но, как было указано ранее, не созидание само по себе создает право собственности. Локковская идея «смешения труда» с редким ресурсом релевантна только потому, что она требует, чтобы пользователь владел этим ресурсом (так как для приложения труда к ресурсу необходимо им владеть). Так происходит не потому, что труд должен быть вознагражден, и не потому, что мы «владеем» трудом, и, «следовательно», его плодами. Иными словами, созидание из ресурса или смешение труда с ресурсом требует, чтобы индивид предварительно завладел этим редким ресурсом.

Фокусируясь на созидании и труде как источниках прав собственности, вместо правила первого завладения редкими ресурсами, защитники прав ИС вынуждены все больше внимания уделять «вознаграждению» труда создателя, а этот путь ведет их к неверной трудовой теории ценности Адама Смита, и далее, вслед за Марксом, к еще более неверной коммунистической теории эксплуатации. Как отмечено выше, для Рэнд смысл прав ИС — в вознаграждении за производительный труд. Рэнд и другие сторонники ИС, апеллирующие к естественному праву, похоже, пытаются ввести смешанное естественное право, добавив к нему утилитаристское обоснование того, что индивид, инвестировавший свои время и усилия, должен получить вознаграждение в виде прямой или косвенной выгоды (в частности, Рэнд выступает против вечных патентов и авторских прав на основании того, что потомки не приложили труда к созданию работ своих предков, и поэтому не заслужили вознаграждения).

В дополнение к этой странной смеси естественного права и утилитаризма, подход к правам ИС на основе естественного права подразумевает, что для того, чтобы объект мог стать собственностью, достаточно того, чтобы он имел ценность. Но как определенно показал Хоппе, право собственности индивида не распространяется на ценность объекта, но только на его физическую неприкосновенность. Более того, множество произвольно выбранных вещей могут приобрести ценность, если правительство дарует монопольные права на использование вещи, особенно если она ранее не была редким ресурсом (к примеру, монопольное право Почтовой службе на доставку первоклассных отправлений).

Таким образом, вследствие того, что идеи не являются редкими ресурсами в смысле опасности конфликта по поводу их использования, они не могут быть объектами прав собственности, возникших ранее для разрешения этого конфликта.

 

Два типа завладения

Необходимо ответить еще на один вопрос: что, собственно говоря, неправильно в распознавании «новых» прав собственности? Коль скоро новые идеи, произведения искусства и инновации повышают наше благосостояние, какой вред будет от появления с течением времени новых форм собственности? Проблема состоит в том, что если новые права собственности признаются в отношении нематериальных ресурсов, это обязательно означает, что права на материальную собственность соответственно уменьшаются. Так произойдет потому, что единственный путь присвоения прав на идеальные объекты — это перераспределение прав на материальные ресурсы. Для владельца патентного права — права на идею или шаблон, не на редкий ресурс — это возможность частичного контроля за использованием другими индивидами принадлежащих им редких ресурсов.

Фактически, мы видим, что права ИС вводят новое правило приобретения прав на редкие ресурсы, которое урезает базовый либертарианский принцип завладения. В соответствии с Локковским либертарианским правилом, первый завладевший ничейным редким ресурсом становится его собственником. Пришедший к ресурсу позже, пытающийся завладеть уже находящимся в собственности ресурсом или его частью — просто вор. Вор может провозгласить новое произвольное правило распределения собственности взамен правила первого завладения, например «Я стал собственником ресурса, потому что отобрал его силой». Очевидно, что такое правило в принципе правилом не является, так как второстепенно. Это правило не универсально, а введено применительно к частному случаю; оно несправедливо и не решает проблему конфликтов по поводу использования редких ресурсов.

Сторонники ИС должны также доказать возможность нового правила завладения дополнить или заменить правило первого завладения. Они должны обосновать, что для индивида существует еще один путь приобретения материальной собственности. То есть, сторонники ИС должны предложить примерно следующее правило завладения: «Индивид, который представляет новую полезную или творческую идею, которая может стимулировать или направлять использование его материальной собственности, отныне мгновенно получает право контролировать аналогичное использование всей материальной собственности в мире». Эта новая технология завладения настолько сильна, что дает право создателю новых идей права на собственность третьих лиц.

К примеру, придумав новую технику копки колодцев, изобретатель может запретить всем остальным в мире копать колодцы таким же способом, пусть даже и на их собственной земле. Другой пример. Вернемся ко времени, когда люди жили в пещерах. Один умный парень — назовем его Гэлт-Маньон — решает построить бревенчатую хижину на открытом месте около своего поля. Это реально хорошая идея, и другие заметили ее. Они имитируют Гэлт-Маньона и начинают строить собственные хижины. Но первый изобретатель бревенчатого дома, по мнению защитников ИС, должен иметь право запретить всем остальным строить дома на их собственной земле, из их собственных бревен, или взимать с них плату за это право. Очевидно, что в этих примерах изобретатель становится частичным владельцем материальной собственности (земли и бревен), принадлежащей другим, не вследствие первого завладения и использования собственности (так как она уже находится в чужом владении), но благодаря своей идее. Очевидно, это правило бросает вызов правилу первого завладения, произвольно и беспочвенно попирая правило, лежащее в основе всех прав собственности.

Нет никаких оснований для того, чтобы простая инновация давала право изобретателю право на что-либо, находящееся в чужой собственности. То, что правило предложено, не говорит о том, что оно работоспособно или справедливо. Можно выдумать огромное количество произвольных правил завладения собственностью. К примеру, расист может предложить правило, по которому любой белый может неограниченно завладевать собственностью чернокожих людей. Или: третий, кто занял редкий ресурс, становится его собственником. Или: государство может завладевать всеми капитальными благами, даже если ими ранее завладели индивиды. Или: законодательным декретом государство может завладевать в форме налогов частью собственности индивидов. Все правила такого рода, включая правило ИС, согласно которому инноваторы завладевают частичными правами на чужую материальную собственность, невозможно доказать или оправдать. Они все конфликтуют с единственным доказуемым правилом приобретения собственности — правилом первого завладения. Ни одно из них не устанавливает честного, объективного принципа, который бы помог избежать межличностных конфликтов по поводу редких ресурсов. Все дискуссии о защите прав ИС в виде «идей», «произведений», «носителей ценности» служат только сокрытию того факта, что сторонники ИС являются противниками настоящего права приобретения и владения частной собственностью.