Однажды, во время большого взрыва, а может быть намного позже, появились области пространства, отличные от пустоты. И были это не кварки, не атомы, и не молекулы, а что-то другое. С маленьким электрическим разрядом, не имеющим ни массы, ни формы, ни чётких границ… маленькие зерна отделенного от общего Великого сознания. Они существовали во всех ста восьми измерениях пространства и времени, летали куда хотели, и познавали то, что хотели. Потому что Создатель в своей великой Любви дал им свободу Воли. Как хороший родитель любимому ребенку, по прошествии нескольких лет даёт билет во взрослую жизнь, не мешает развиваться, самоопределяться, ошибаться, падать, вставать, начинать все сначала, искать себя. Они были созданы лишь для того, чтобы быть объектом Его Любви, – не подчиненными, игрушками или питомцами, а свободными любимыми детьми.

Как у каждого родителя, рождаются разные дети, так и Сознания, использовали дарованный им выбор совершенно по-разному. Кто-то, получив опыт отдельного существования, вернулся в абсолютное великое Поле, привнеся туда и свою осознанную Любовь. А кто-то, мечась сквозь измерения и пространства, совершал ошибки, накапливал их, отчего их масса становилась все тяжелее и уже вскоре, они могли путешествовать не во всех слоях, подпространствах и мирах. Некоторые стали тяжелы настолько, что для передвижения попросили Создателя сотворить для них тела. Некоторые могли существовать в одних измерениях, некоторые в других. Иногда эти миры пересекались, а иногда и вовсе нет.

Конечно же, такие маленькие и тяжелые сознания-создания, заселяясь в новое тело, тут же забывали обо всем прошедшем опыте, всех своих путешествиях и знакомствах, – такова была цена дальнейшего существования в проявленном мире и цена движения Домой.

Многие сознания, вспоминая своё общее прошлое, когда были они частью единого целого, стремились собираться вместе. Одиночество души, блуждающей в бесконечной темноте, было самой страшной мукой. Они искали друг друга всю жизнь, чувствуя одиночество в толпе знакомых незнакомцев и жаждая встреч со своими прошлым. Встреч с теми, с кем они на любой планете и в любом измерении чувствовали себя дома. Своими любимыми, своей изначальной семьей, с теми, чувства к которым были особенно яркими, долгими, глубокими, с тем, с кем хотелось, взявшись за руки, навсегда соединится на пути к их общему дому.

Одной из таких планет, где жили души стала Земля, в космической номенклатуре именуемая Гайя. Души, заселяемые туда были настолько тяжелыми, что тела, созданные для них, могли существовать лишь в трех пространственных измерениях. Цивилизация их была столь же примитивной, сколь и склонной к разрушению того, что они сами даже не создавали.

***

6:30 утра. Боже, это пытка, вставать каждый день в такую рань. Это могли придумать только те, кто решил извести род человеческий. Бедные дети – я, может, и грешна, но им-то за что?

Мои ребята – единственное, что делает меня понятной самой себе. Зачем существую Я и то, что я делаю. В остальном: кромешный мрак. Мне не нравится город, в котором я живу; дом, в котором я живу; люди, которых я вижу. Не нравится то, что я должна говорить, чтобы быть как все. Не нравится то, что я должна делать, чтобы все были мною довольны. Гипертрофированное с детства чувство вины, что я всех и каждого могу обидеть; что на меня могут посмотреть с укором, – довело меня, в конечном счете, до внутреннего бунтарства. Мне хочется лишь материться и всех посылать. Хотя внешне нет. Я ведь должна быть удобной и доставлять радость! Такие вот противоречия и комплексы. Не хочу даже думать, откуда ноги растут. Какой толк разбираться?

К моим тридцати трём годам я дошла в чувствовании других чуть ли не до эмпатии. Мне казалось, что я могу читать мысли и эмоции людей, а иногда даже влиять на них. Наверное, пересмотрела комиксов про супергероев. Если бы, конечно, верила, что так бывает на самом деле. Хотя вру: я верю. Просто не верю, что это про меня. Лишь иногда фантазирую. Опять вру! Фантазирую я очень часто, подолгу и с удовольствием. Чудесный способ уйти от реальности. Враньё, кстати, тоже. Стало ежедневным способом ухода от постоянной критики – надоело оправдываться за свои действия, объяснять, доказывать свою точку зрения. Лучше сказать что-то социально-ожидаемое –  все довольны и тебя не судят.

В общем, как плавно проистекает из всего вышеописанного, я – тайный социопат, неврастеник, с опять же тайным комплексом супергероя.

Однажды осознав, что отношения с мужем превратились в нахождение под одной крышей двух совершенно разных и ни в чем не пересекающихся людей, я, очень долго думая, предложила своему старому приятелю быть честными друг с другом и разъехаться. Наши умные дети, прекрасно все понимая, и прослушав дополнительную аргументацию, нас благословили и остались жить с мамой.

Никак не связанная с разводом, чёрная дыра в моей душе затягивала всё больше и больше, пока в какой-то момент я не впала в беспробудную депрессию, о которой опять же никто не знал, ибо я врала. Прежнее ровное, легкое веселое настроение, прежние ожидаемые действия, – всё как всегда. Все довольны, никто не присматривается.

Но однажды, в один непрекрасный и несолнечный день к моему внутреннему диалогу с моей лучшей половиной сознания подключился кто-то ещё. Одно я знала точно: это кто-то был мужчина, и был он… ну очень далеко. Хотя я была чётко убеждена, что это лишь очередная фантазия как способ себя развлечь. По крайней мере, до определенного момента. Потому что однажды голос стал совершенно не похож на тот, который я могла бы придумать самостоятельно. Достаточно навязчиво он стал объяснять мне, что очень долго меня искал, что я должна придти к нему. В общем, явный шизофренический бред. Пугаться решила не сразу – вдруг, всё же зафантазировалась. Ведь голос принадлежал высокому, широкоплечему, черноволосому и бирюзовоглазому, да-да, именно ярко бирюзовоглазому мачо, мечте любой земной женщины! Разве от такой фантазии так просто откажешься? Он объяснял, что сейчас летит за мной на всех парусах через космические просторы. Прям мечта любой Ассоли. А что, хорошая фантазия, мне нравится,– думала я и не спешила её прогонять. А зря.

Начни я подозревать себя в сумасшествии, обратилась бы к родным, врачам. Меня упрятали б в глухую клинику, вкололи соответствующие препараты, и тогда я перестала бы быть маяком, притягивающим тот ужас, который действительно летел за мной на крыльях темной энергии. Может ничего бы не случилось? Или все же это было неизбежно?

В то утро я проснулась в 6-30 с обычной мыслью: Боже, опять этот кошмар. Отправила своих сорванцов в школу, потискав и расцеловав на прощание. Если бы я только знала. Если бы я только знала... Боль от прощания, наверное, разбила б мне сердце. Сегодня из школы их забирала моя мама, и они оставались у нее на эти выходные. Я же в поисках выхода из беспробудной депрессии записалась на непонятный ведический семинар, проходящий в сомнительном пригородном пансионате. Предполагались лекции, совместные медитации, а главное: ответы на личные вопросы неизвестных мне прославленных гуру. Нет, я совсем не повернутый индуист и вообще не причисляю себя ни к какой религии. Хотя ношу на шее крестик, иногда распеваю мантры на санскрите, соблюдаю христианские посты, занимаюсь йогой и являюсь вегетарианцем. Такой вот винегрет. Все это лишь мои тихие убеждения, никакого пафоса и рекламных ярлыков. Не люблю сборища людей, демонстрирующих друг другу, кто из них добрее, вегитарианистее и просветленнее. И все же на этот раз, увидев в почте объявление, во мне что-то шевельнулось. Вдруг это станет нужной встряской? Случайно брошенное слово, притча, чужая история – я ждала необходимый толчок, чтобы оттолкнуться от дна и выплыть наружу.

Придя домой пораньше, я собрала вещи на пару ночей в пансионате. Решила встряхиваться по полной: выпить бокал вина. Да, да. Как раз перед ведическим семинаром, где так рьяно осуждают алкоголь. И посмотреть что-нибудь смешное. Лишь бы не оставаться наедине со своими мыслями.

Выйдя из ванной, завернутая лишь в полотенце, медленно прошлепала через темную спальню к окну. Мне было лучше в темноте – она так хорошо отвечала моему состоянию. За окном простирался ночной город, мой город. Когда-то. Окно выходило на один из проспектов, по которому сейчас сновало множество автомобилей. Пятница вечер, уже почти полночь. Наверное, люди едут в клубы, в гости, на свидания, со свиданий. Люди едут и делают то, что им интересно; то, что им уютно делать. Общаться, красоваться друг перед другом, любить себя в другом человеке, смеяться от души или для того, чтобы не обидеть, танцевать, вдохновлять, вдохновляться, хвастаться и завидовать, влюбляться и флиртовать, ревновать и расставаться. Сотни этих эмоций я ощущала сейчас, исходящими из домов и машин этого города. Это наполняло меня невообразимой энергией. Боже, как хорошо, подумала я. И все же сама я была лишена всего этого. В браке я совершенно незаметно для себя растеряла всех друзей. Круг нашего семейного общения распался. Сама я совершенно погрязла в семейной жизни. И поняла, что осталась без друзей лишь после развода.

На смену восхищению этому потоку человеческих эмоций, пришла грусть и, наверное, зависть. Сейчас весь этот сумасшедший круговорот событий ушел. Я могу только нюхать его аромат, гуляя по улицам и заглядывая в чужие окна.

Слезы сами полились по щекам, рот открылся и из души вылетел крик, совершенно безмолвный. Хотелось заплакать навзрыд, найти облегчение, но дыхание словно уходило в последний момент. Рот открывался, но я кричала тишиной. Тогда рука поднялась, сжавшись в кулак, и с силой опустилась на грудь, желая вырвать из нее хоть какой-то звук. Я била себя в грудь. Ещё и ещё. Чёрт, когда же эта боль прорвется хоть немного наружу и станет легче?

– И долго я буду вынужден наблюдать этот спектакль? – резкий бесстрастный голос грубо оборвал мою истерику. Глаза расширились от испуга. Рука застыла в воздухе, а изо рта, наконец, вырвался судорожно всхлип, больше похожий на икание.

Первая мысль: бывший муж зачем-то пробрался в квартиру. Кажется, у него ещё оставались ключи. Однако голос, кажется, совсем не его. Вторая мысль: черт, грабитель. Взгляд наткнулся на лампу на прикроватной тумбочке. Надо подобраться поближе к ней. Медленно повернулась, не заметив, что так и держу занесенный кулак выше уровня головы. Он стоял в пяти шагах от меня, огромный как скала. Да он больше двух метров. Здоровые Люди с нормальным гипофизом не бывают такими высокими. А он был явно здоров. Абсолютно пропорциональное огромное тело сковывал черный костюм, похожий на современные доспехи. Парень, повернутый на косплее, решил ограбить квартиру по дороге на вечеринку? Широченные плечи визуально увеличивались чем-то похожим на рыцарские наплечники.

Он молчал, давая мне время выйти из ступора.

– Бе-, берите, что вам нужно и уходите. Я никому не скажу и вашего лица я не видела. Здесь темно.

Тут я слукавила. Глаза очень хорошо привыкли к темноте, а света, идущего из ванной было достаточно, чтобы разглядеть его во всех подробностях. Черные волосы, сантиметров пять длиной торчали так, словно он долго, очень долго шел против ветра. Широкое лицо, широкий подбородок, на удивление полные, но ни капли ни женственные губы, изогнутые в выжидающем молчании. Тонкий, но не женственный нос. Глаза: они сверкали голубой бирюзой сквозь темноту. Они не были человеческими. Так можно обработать фотографию в фотошопе, но не в реальной жизни. Линзы могли изменить цвет глаз, но не подсветить их изнутри. О! Он, наверное, чем-то их закапал, чтобы они светились! Для этого своего маскарада. Татуировки на глазах уже прошлый век. Хотя за модными новинками в сфере таких извращений я не слежу.

Пульс забился в голове так сильно, будто я бегом поднялась на четырнадцатый этаж. Я опустила руку и бросила едва заметный взгляд на прикованную лампу – как казалось моему глупому испуганному мозгу – единственную надежду на спасение.

Это не укрылось от взгляда взломщика, и он тихо хмыкнул. Когда я поняла, что мой план раскрыт, ступор начал сменяться истерикой и злостью. Какого черта он мешает мне проводить мой вечер так, как я запланировала? Это мой дом! Моя территория! Здесь живут мои дети! Слава Небесам за то, что сейчас их не оказалось дома.

– Что тебе нужно? – зло спросила я. – Я дам немного денег и проваливай. Учти, я слишком злая сейчас и не буду легкой жертвой.

– Мне не нужны твои жертвы. – Боже, до чего у него холодный и бесстрастный голос. Будто говорит под гипнозом. Хотя глаза слишком живые. Кажется даже, что смеются над моим злобным трепыханием. Он наблюдал, едва заметно склонив голову на бок. Рассматривал с ног до головы с видом натуралиста, обнаружившего неизвестный вид животного.

– Что с твоими глазами? – не выдержала я. – Это что какие-то флюорисцентные капли? Собрался в клуб? Так что здесь забыл? Иди, куда шел.

– А ты не слишком любезная.

– Я не любезничаю со взломщиками. – Он вновь хмыкнул, но промолчал.

Я чувствовала, что истерика и неопределенность его намерений начинают бесить. Ужасно чесались руки схватить этого повернутого, разодетого в скафандр придурка и выкинуть из своего дома. Пусть даже ценой каждой надорванной мышцы в своем те…

В следующую секунду он бросился ко мне со скоростью, которую я видела только в фильмах про кунг-фу. Секунда – и меня перехватили за талию, развернув спиной к себе, прижав железной рукой так сильно, что вино в желудке резко собралось выбраться обратно наружу.

– Я уже пришел туда, куда шел. – Прошептал он мне в ухо, дыхнув в него горячим свежим дыханием.

Какая-то у него прикольная жевачка, подумала я, прежде чем мою сознание меня покинуло.