Не может того быть! — воскликнула Карен.
Боюсь, может. — Врач-акушер, проводивший УЗИ, кивнул головой. — Посмотрите сами: никаких сомнений нет!
Первым делом, приехав в Бак-Фоллз, еще не повидавшись с Майлзом и не побывав ни в офисе, ни дома, Карен явилась к доктору Кортни. А та тут же договорилась с акушером о приеме.
Несмотря на все заверения Айрин, что, дескать, ничего страшного не произошло, вернувшись, домой, Карен по-прежнему чувствовала себя несчастной и разбитой. Пять минут спустя, появился Майлз.
Я по тебе ужасно соскучился, моя красавица, — произнес он.
Я уже не красавица и никогда ею не буду, — раздраженно возразила она.
Еще как будешь, — заверил Майлз, окидывая ее восхищенным взглядом. — Как твой отец?
Поправляется, — рассеянно отозвалась Карен.
— Он знает, что у него скоро появится внук? — Майлз легко поцеловал ее "в щеку.
Да, знает. И на диво благодушно это воспринял… как и мама, впрочем.
Так что ж? — Майлз слегка нахмурился, приглядываясь к собеседнице. — В чем дело? Ты пытаешься мне что-то сказать?
— Да…
Учти, от меня тебе не избавиться, что бы вы там с родителями ни замыслили, — пригрозил он.
Не в этом дело, — прошептала Карен, закрывая глаза. — Майлз, у мамы была сестра близнец…
А… — Майлз надолго умолк. А затем предложил: — Может, присядем? — Он отвел хозяйку в гостиную, усадил на диван и сам опустился рядом. — Продолжай.
Ну, я, конечно, об этом знала, но как-то из головы вылетело. Сестренка умерла при рождении… Понимаешь, двойня может родиться у любой женщины, но у меня эта вероятность повышается.
Наследственность, — понимающе кивнул Майлз.
Ну да. Это передается по материнской линии, понимаешь…
Карен, выкладывай все как есть, не мучай меня. У нас будет двойня?
Да! — трагическим голосом воскликнула она. И, к ее превеликому изумлению, Майлз расхохотался от души. — Ох, ты так и не понял!
Еще как понял! Мать-одиночка с ребенком — еще туда-сюда. Но двойняшки — совсем другое дело, мисс Торп.
Карен с досадой уставилась на него, обуреваемая самыми противоречивыми чувствами, которым и определения не подберешь. Майлз попал в самую точку, точнее, в одну из многочисленных точек.
Что тут смешного! — возмутилась Карен. — Я уже полюбила этого малыша, строила грандиозные планы, не могла дождаться его появления на свет… Но теперь их двое, а ты смеешься, точно ровным счетом ничего не случилось!
В аквамариновых глубинах глаз отразилась целая гамма чувств: изумление, шок и наконец ярость. Майлз тут же посерьезнел.
Карен Торп, — торжественно проговорил он, ласково проводя пальцем по ее подбородку. — Какие бы злодеяния ты мне не приписывала, против близнецов я вот нисколечко не возражаю! Но для тебя жизнь заметно усложнится, поэтому в силу одной этой причины — хотя есть еще немало других — я тебя не оставлю, так что лучше свыкайся поскорее с этой мыслью!
Майлз…
Нет, Карен, я больше не спрашиваю: а не пожениться ли нам. Вопрос стоит так: когда мы поженимся?
Десять дней спустя, сыграли свадьбу. Скромная церемония состоялась в старинной церкви. На невесте был светлый костюм из серого шелка. В руках она держала букет роз, а на шее переливалось ожерелье розового жемчуга с бриллиантовой подвеской — свадебный подарок жениха.
Когда они приблизились к алтарю, Карен украдкой посмотрела на жениха — и дыхание у нее перехватило. По правде говоря, все присутствующие дамы, независимо от возраста, испытали на себе сходный эффект.
Новобрачных сопровождал Дик. Впервые в жизни облаченный в костюм, он стоял с гордым видом рядом с отцом, в кои веки отмытый дочиста, хотя непослушный хохолок на затылке по-прежнему задорно топорщился. Здесь не помогли бы и все расчески мира.
На свадьбу были приглашены все служащие адвокатской конторы, и Салли, и Айрин Кортни, и родители невесты, весьма довольные происходящим. На церковных ступенях терпеливо дожидался Мерлин.
Сразу же после церемонии бракосочетания новобрачные отправились на небольшой островок в Тасмановом море, который таил в себе несказанное очарование. Белый песок и изумрудно-зеленые холмы на фоне искрящейся водной глади пленяли самый придирчивый взгляд. Небольшой самолет приземлился на закате, когда островок тонул в фиолетовом море, а небеса над большой землей полыхали огненно-алым.
Сразу по прибытии они поужинали, радуясь своему выбору: исключительно приятное общество, замечательный стол, теплая, звездная ночь…
Но вместо того чтобы расслабиться, Карен неожиданно почувствовала тревогу. За последние десять дней случилось столько всего, что молодая женщина ощущала себя несколько оглушенной и растерянной. И кто же дирижировал потоком событий, как не Майлз! Да еще столь искусно!
Карен с ужасом думала о том, что ей придется сказать о беременности персоналу конторы, и заранее готова была сквозь землю провалиться от смущения. Но Майлз решительно взял дело в свои руки. Он явился в офис вместе с невестой и сообщил сотрудникам не только о предстоящем бракосочетании, но и о том, что в августе ожидается двойня. Все пришли в полный восторг.
А еще Майлз дал объявление в местную газету, и очень скоро Карен принялись названивать клиенты, спеша поздравить и пожелать ей всего самого доброго. В заговоре с Эмми, не иначе, изобретательный жених существенно облегчил для владелицы адвокатской практики бремя повседневных забот. Он даже пригласил в штат несколько новых сотрудников для работы по контракту, чьи услуги могли оказаться весьма полезными.
Несколько раз он возил невесту в фамильную усадьбу, предлагая переоборудовать дом по своему вкусу. Квартиру Карен, правда, пока решили не продавать: жилье на взморье — завидная собственность!
Но, проходя по коридорам и комнатам своего нового дома, Карен испытывала желание ущипнуть себя, потому что ощущение нереальности происходящего упорно не исчезало. Даже искреннее радушие Салли не спасало положения.
И вот теперь, оказавшись наедине с мужем в тишине спальни на сказочном острове, Карен почувствовала себя неуверенно. Ей вспомнился тот особенный, непривычный блеск в дымчато-серых глазах, который она заметила, стоя перед алтарем. Что это было? Неужели победное торжество?
Карен, — тихо напомнил о себе новобрачный.
Она шагнула к мужу. На ней было свободное желтое платье, расшитое белыми цветами. Увы, ей снова пришлось обновлять гардероб!
Тяжелый выдался денек? — ласково спросил Майлз и принялся легонько массировать ей шею.
Карен блаженно вздохнула: эти чуткие пальцы, словно по волшебству снимали напряжение последней недели.
Не знаю. Сама себя не пойму.
Чувствуешь себя, словно в ловушке? — предположил муж.
Откуда ты знаешь? — Аквамариновые глаза удивленно расширились.
Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Кстати, ты потрясающе смотрелась у алтаря.
Всем хороша была невеста, только вот немножко беременна, — поморщилась Карен.
Никто вроде бы не возражал, я так меньше всех.
А мне показалось, будто вид у тебя… — Карен помолчала, подбирая нужное слово, — торжествующий.
Так оно и было. — Майлз тихо рассмеялся. — А что, не имею права?
Не болтай глупости!
Я серьезно. Если быть до конца откровенным, то, когда ты стояла у алтаря рядом со мной, такая прелестная, такая настороженная, нося в себе моего ребенка, я и впрямь ощутил прилив торжества: наконец-то я поймал тебя! Карен от изумления потеряла дар речи.
И еще, — продолжал Майлз. Они стояли совсем рядом. Карен даже различала синеватые
ни на его скулах и снова этот электризующий блеск серых глаз.
Что такое? — еле слышно прошептала она.
Вот уже два месяца я точно изголодавшийся бедняк. Ты меня за все это время ни разу пальцем не поманила, не считая одного единственного случая.
— Но ведь и ты ко мне не подходил, — возразила Карен.
Потому что не был уверен, что нужен тебе. Я думал, ты по-прежнему озабочена этими дурацкими приличиями и решила хранить целомудрие до свадьбы.
Я просто боялась, — призналась она. — Ты однажды назвал меня речной нимфой. Но я очень изменилась и, возможно, никогда уже не буду прежней…
Ты серьезно? — недоверчиво переспросил Майлз. — Неужто ты стыдишься перемены, произошедшей с тобой?
Нет, но мужчины… — начала было Карен.
Сдается мне, ты не так хорошо знаешь мужчин, как тебе кажется, дорогая, — перебил ее Майлз. — Я прямо-таки изнываю от желания — и не только полюбоваться тобою в новом обличье, но и прикоснуться, приласкать, поцеловать…
Карен недоверчиво глядела на любимого, не говоря ни слова.
— Вот почему я привез тебя сюда, подальше от дома. Чтобы ничего не нарушало нашего уединения, чтобы во всем мире остались только ты да я…
Новобрачная закрыла глаза и с блаженным вздохом прильнула к мужу.
Ну, как тебе? — полюбопытствовал Майлз позже, когда они лежали, обнявшись на широкой двуспальной постели.
Вполне благопристойно и прилично, — с серьезным видом прокомментировала Карен. — Тем паче для изголодавшегося аскета вроде тебя.
Опершись на локоть, Майлз окинул взглядом ее заметно округлившиеся формы.
Жалуешься?
Как сказать? Ты ведь знаешь мои предпочтения. Немного авантюризма…
Причем с незнакомцами, — добавил он, лукаво усмехаясь. — Но мне казалось, что мы… или, скорее, ты решила вести себя исключительно респектабельно, как и подобает почтенной замужней даме.
Почтенной замужней даме? — Карен резко села на кровати. — Не знаю почему, но именно сейчас я менее всего ощущаю себя респектабельной матроной. Я просто дразнила тебя. — Глаза ее озорно вспыхнули. — Все было просто расчудесно! Именно этого мне и не хватало последние два месяца!
Карен! — Рассмеявшись, Майлз притянул жену к себе. — Знаешь, я не устаю тебе удивляться!
Правда? Расскажи подробнее! — Она устроилась поудобнее, склонив голову на плечо мужа, и принялась теребить курчавые волоски на его груди.
Ну, при первой встрече я был изрядно заинтригован, — начал Майлз свою исповедь. — От тебя веяло таким холодом… ни дать ни взять «синий чулок». Но чем больше я наблюдал за тобой, чем больше думал о тебе в одиночестве, тем чаще гадал: а какова ты в постели?
Типично мужской образ мыслей! — фыркнула Карен.
И мысли эти становились все навязчивее, пока я не понял: придется самому проверить.
Майлз!
И ты меня удивила. Я столкнулся с неотразимой обольстительницей, и действительность превзошла мои самые смелые мечты. Я понял: за элегантной, аристократической, холодной маской скрывается восхитительная, пылкая возлюбленная. Однако заглянуть под маску дано было мне одному, и никому больше.
Карен хотела было возразить, но передумала.
Ты прав, — призналась она. — Ничего подобного со мной еще не случалось. Я и не думала, что такое возможно.
Но бывали времена, — удрученно продолжал Майлз, — когда ты уходила в свой собственный мир, мир забот и обязанностей, и глядела на меня точно на постороннего человека…
Не может того быть!
Помнится, пару раз, когда я заходил к тебе в офис, ты держалась столь отстраненно и столь холодно, что я с трудом подавлял в себе желание запереть дверь и заняться с тобой любовью прямо там, на роскошном письменном столе или на полу.
Я и не знала, — потрясенно прошептала Карен, заглядывая в глаза мужа.
И еще одно удивляет меня до глубины души. Ты зачастую просто не сознаешь, что со мной делаешь.
И тебе это… обижает?
И да, и нет. Когда я могу вернуть тебя, как вот сейчас, — Майлз легонько коснулся губами сначала одного соска, затем другого, и молодая женщина затрепетала и прижалась лбом к его груди, — я ничуточки не возражаю. Вот только не уверен, правы ли мы, подавая такой пример нашим детям…
Майлз осторожно накрыл ладонью ее округлившийся живот.
Не двигайся, — еле слышно шепнул он.
Почему? Мне так хорошо, — тихо отозвалась она.
Если двинешься, я с собой не совладаю.
Понятно. А если у меня та же проблема? — Аквамариновые глаза были абсолютно серьезны.
Майлз прерывисто вздохнул. Интересно, понимает ли она, насколько к лицу ей новые, округлившиеся формы? Как выгодно золото спутанных локонов оттеняет бледно-матовую кожу? Что чуть припухшие, потемневшие соски, обретшие поразительную чувствительность, заключают в себе непередаваемое искушение?
Карен чуть шевельнулась — и обоих снова закружил водоворот исступленной страсти…
Что, на сей раз, благопристойности было меньше? — прошептал Майлз спустя какое-то время, уткнувшись лицом ей в волосы.
Ммм… — невразумительно отозвалась новобрачная.
О чем ты думаешь? — спросил он, когда оба в блаженной истоме вытянулись на простынях, умиротворенные и счастливые.
Много будешь знать, скоро состаришься, — томно отозвалась Карен, и в ее устах озорная реплика Дика прозвучала обещанием новых восторгов.
Карен, — Майлз притянул ее к себе, — видишь, что ты со мною делаешь. Теперь ты мне веришь?
Верю, — тихонько подтвердила она, засыпая в его объятиях. И вера эта оставалась с ней вплоть до конца медового месяца.
На следующее утро после завтрака молодые решили пойти выкупаться.
Надев новый купальник — модель для беременных, — Карен пристально изучала свое отражение в зеркале, недовольно цокая языком.
Майлз удивленно изогнул бровь.
Что такое?
Сущий кошмар!
Сам по себе купальник был очарователен, но то, что отразилось в зеркале в целом, Карен явно не порадовало. Она досадливо дернула за украшенную оборками юбочку, что начиналась сразу от бюста и доходила до бедер, скрывая округлившийся живот.
В этой штуке я сама себе кажусь пузатой, столетней матроной.
Ну, если на то пошло, купальник-бикини тебе и впрямь более к лицу, — отозвался Майлз.
В бикини мне уже не влезть, а если бы и удалось, красиво я бы выглядела на людях! А кто виноват, как не вы, мистер Диксон!
Ну, раз вина моя, может, я и выход найду, — задумчиво протянул Майлз. — Подожди меня здесь. — И он исчез за дверью.
Карен присела на кровать, предвкушая сюрприз.
Двадцать минут спустя Майлз вернулся и высыпал на кровать содержимое объемистого пакета: две пары купальников-бикини и две майки.
Но я… — попыталась образумить мужа Карен.
Не торопись. Они на два размера больше, чем ты носишь. — Майлз продемонстрировал первую пару: чудесного изумрудного оттенка купальник и бирюзового цвета майку. — Для публичного обозрения ты можешь надевать поверх вот это. Оно, кстати, и к лучшему: печет здесь преизрядно. Но для эксклюзивного показа — для меня, то есть, — майку можно отставить.
Карен недоуменно захлопала ресницами.
То же относится и ко второй паре. — Майлз извлек из кучи золотисто-бежевый купальник и к нему — майку в тон. — Разумеется, для эксклюзивной демонстрации туалета можно отказаться не только от майки, но и от верхней части.
Карен по-прежнему не произнесла ни слова.
Не одобряешь?
Ты просто гений! — Молодая женщина порывисто вскочила с кровати и звонко чмокнула мужа в губы. — Как это я сама не подумала? — И она принялась лихорадочно стягивать нелепый купальник для беременных.
Не потому ли, что у кого-то слишком серьезный склад ума? — предположил Майлз.
А еще ты ужасно милый! — рассмеялась она.
Но это не все. — Дождавшись, когда жена переоденется в изумрудный купальник-бикини и майку, он снова вышел из комнаты, а затем вернулся с двумя шляпами, парой белых полотняных туфель и соломенной пляжной сумкой.
Майлз, а в киоске хоть что-нибудь осталось?
Полным-полно. Сей головной убор, — он продемонстрировал изящную шляпу из итальянской соломки с широкими полями и белой ленточкой на тулье, — предназначен для неспешных прогулок и загорания на пляже. А вот этот, — любящий супруг помахал бейсболкой, — для развлечений более активных: катания на лодке и всего прочего в таком духе. Ну а туфли всегда пригодятся.
Карен с превеликой осторожностью водрузила на голову соломенную шляпу, заправив под нее волосы. Затем надела туфли и перебросила через плечо сумку. Эффект был потрясающий: майка отлично скрывала все внешние признаки беременности, и молодая женщина внезапно почувствовала себя на седьмом небе куда лучше, чем полчаса назад.
Глазам своим не верю! — воскликнула она. — У тебя безупречный вкус в отношении одежды, цвета и…
И женщин?
Майлз стоял, прислонившись к стене. Синие спортивные шорты, серая майка и шлепанцы на босу ногу придавали ему весьма залихватский вид.
Я хотела сказать совсем не то. Вечно ты меня с толку сбиваешь! — пожаловалась она.
Что до хорошего вкуса в отношении женщин, — согласен, — отозвался Майлз, так и пожирая жену взглядом. И улыбнулся краем губ, видя, как та слегка зарумянилась. — Должен признаться, что продавщица гостиничного магазинчика тоже его отметила.
Хоть я и беременна? — изумилась Карен.
Ты никак не поймешь одну простую истину: беременность тебя только красит!
Хорошо, поверю тебе на слово, — поморщилась Карен.
Поверь безо всяких оговорок. Ты расцвела на диво…
Таким пышным цветом, что скоро в дверь пролезать перестану! — Отсмеявшись, Карен тихо добавила: — Я и впрямь полагаюсь на твое слово: что еще мне остается? И спасибо тебе. За то, что вернул мне уверенность и затратил на это кругленькую сумму! — Она снова поцеловала мужа. — Не пойти ли нам искупаться, мистер Диксон?
Не ответив, Майлз завладел ее рукой и заглянул в глаза жены. Затем поднес ее руку к губам.
Отличная мысль, миссис Диксон!
Ты в первый раз так меня назвал, — смущенно заморгала Карен. — А все вокруг только так и обращаются: «миссис Диксон» да «миссис Диксон»! Звучит так весомо, надежно…
— Куда лучше, чем «мисс Торп», верно? Карен поджала губы, но выдержки ее хватило ненадолго: она просияла улыбкой.
Очко в твою пользу! Сдается мне, я признала твою правоту еще при первой встрече вопреки здравому смыслу.
Вот так-то лучше! — рассмеялся Майлз. — Но, возвращаясь к теме: мы идем купаться, миссис Диксон?
Как скажете, мистер Диксон, — ответила она.
Целыми днями молодые купались, загорали, ловили рыбу, катались на лодке. Карен буквально лучилась здоровьем, медовый загар изумительно шел к чертам ее лица. Майлз убедил жену в необходимости дневного сна, а сам в это время уходил поплавать с аквалангом или покататься на водных лыжах. Однако, просыпаясь, Карен зачастую обнаруживала, что муж, склонившись над ней, осторожно проводит пальцем по ее бровям или целует пальцы ног.
Жара стояла невыносимая, и мимолетные сумерки тропических широт приносили желанное облегчение. Полюбовавшись закатом, Карен возвращалась к себе, чтобы переодеться к ужину, Майлз же иногда оставался поболтать с другими отдыхающими.
А на четвертый день произошло нечто из ряда вон выходящее. Карен сидела перед зеркалом, размышляя, что надеть. В конце концов, она остановила выбор на длинном розовом платье, с низким вырезом и пышными рукавами, присобранном под грудью. Спереди тянулся ряд крохотных золотых пуговиц, так что Карен надела золотистые сандалии и жемчужное ожерелье. А затем извлекла из роскошного букета на столе цветок и собралась уже закрепить его в волосах, но вдруг застыла на месте.
В этот момент вошел Майлз и с порога заметил ее напряженную позу, воздетые руки, расширившиеся от изумления глаза.
Что случилось? — испугался он.
Кажется, он шевельнулся, — благоговейно прошептала Карен, накрыв ладонью живот. — То есть они оба шевельнулись… или все-таки только один… не знаю. Но это просто невероятно!
Майлз быстро пересек комнату и приложил руку к животу жены. А затем поцеловал ее в щеку и с сожалением сказал, что ничего не чувствует.
Но я не ошиблась, поверь! А, вот снова!
Да, ты права!
Ну же, ну, маленькие, не бойтесь — мама здесь, с вами, — заворковала она, обращаясь к младенцам.
Пора придумывать имена, — рассмеялся Майлз, стягивая с себя майку. — У тебя есть предпочтения? — крикнул он уже из душа.
. — Мы ведь еще не знаем, кто они, так что заранее решить трудно… Ох, мысли путаются!
Тогда давай заготовим по паре имен для мальчиков и девочек, — предложил Майлз, возвратившись из ванной. — Мне, например, всегда нравилось имя Уильям. — Он отбросил полотенце и принялся одеваться.
Карен присела на кровать, не сводя глаз с мужа. Она всегда завороженно следила за ритуалом одевания — не только потому, что отрадно было любоваться этим жилистым, мускулистым телом атлета, но еще потому, что каждое его движение было исполнено решимости. Нет, этот представитель мужского пола не из тех, кто медлит в замешательстве, размышляя, что бы надеть. Карен улыбнулась и тут же подумала: а что произойдет, если нужный предмет туалета не окажется под рукой, идеально выстиранный и выглаженный?
До поры до времени от нее ничего не требовалось: персонал гостиницы ревностно заботился о своих гостях. Но дома все будет иначе…
Карен… — Майлз склонился над ней, заправляя белую рубашку в светло-серые брюки. — Тебе не нравится имя Уильям? Ведь так зовут твоего отца.
Нет, имя мне по душе, и отец просил назвать мальчика в его честь. Я о другом подумала…
Что такое? — Майлз присел рядом.
Как ты поведешь себя, обнаружив, что я не лучшая из хозяек?
Превращусь в Синюю Бороду, если мне не понравится обед или, скажем, рубашка окажется, плохо выглажена. Я отменю все твои привилегии, стану бить тебя плетью и запру в чулан, где водятся крысы…
Нет, вправду! — расхохоталась она.
Вправду? — Майлз без улыбки глядел на жену. — Если честно, то мне плевать на твои таланты домохозяйки… А почему ты об этом заговорила?
Я наблюдала, как ты одеваешься.
Карен, — муж завладел ее рукой, — если этот разговор затянется, я ведь и раздеться могу. И мы непременно опоздаем на ужин. А ты разве не проголодалась?
Еще как, — кивнула она. — Не забывай, что я ем за троих. Знаешь, я на днях читала… Кстати, с чего мы начали?
Все очень плохо: ты наблюдаешь за тем, как я одеваюсь, с какими-то посторонними мыслями в голове. Я тебе уже прискучил, милая женушка? — с обидой в голосе поинтересовался Майлз, но дымчато-серые глаза лукаво сверкнули.
Майлз, прекрати! — воскликнула Карен, с трудом сдерживая улыбку.
Хорошо. Вернемся к теме.
Я следила за тем, как ты одеваешься с видом человека, привыкшего к безупречному порядку, словно тебе в жизни не приходилось подбирать носки или искать чистую рубашку.
Карен, — изумленно воззрился на нее муж, — ты серьезно?
Да-да, абсолютно серьезно, — подтвердила Карен. — Не могу прогнать эти мысли, как ни стараюсь. Все думаю, удастся ли у меня роль заботливой супруги.
Это отразится на наших постельных радостях?
Нет…
Кажется, мне нужны доказательства. А то боюсь, всякий раз, когда я предстану перед тобой без одежды, ты станешь думать о стирке, глажке, и…
Прекрати дурачиться! — проговорила Карен сквозь смех, склоняя голову на плечо мужа.
Я жду доказательств!
После ужина.
Так-то лучше, — протянул Майлз. — Но я предпочел бы твердые гарантии. Ты ведь понимаешь, что я имею в виду?
Да, вот это. — Тут Карен обвила руками его шею и пылко поцеловала в губы.
В силу неведомых причин Майлз и впрямь посерьезнел и долго глядел на жену. Мужественное, загорелое лицо казалось абсолютно непроницаемым. Но наконец уголки его губ поползли вверх:
Если для того чтобы сохранить статус-кво, понадобится целая армия экономок и домработниц, я ее обеспечу!
Одной за глаза хватит. А теперь не спуститься ли нам к ужину?
Дни летели за одними. Молодые супруги и не заметили, как медовый месяц подошел к концу. В последний вечер они расположились на ступеньках веранды и посидели немного в синих сумерках, держась за руки.
Спасибо за чудесный отпуск, — тихо проговорила Карен. — Жалко уезжать отсюда.
Рад слышать. Я-то думал, тебе не терпится вернуться в офис.
Майлз, неужели по мне можно предположить такое?
Муж опустил взгляд на ее руку и коснулся пальцем золотого ободка. У Карен был еще один перстень, подаренный в знак помолвки, с розовым бриллиантом, под стать подвеске на жемчужном ожерелье, но сегодня она его не надела.
Нет, — отозвался он, наконец. — Но мне не всегда удается заглянуть в твои мысли.
Ты почти всегда попадаешь в точку, — не без сожаления отозвалась Карен.
Так что на работу тебя не тянет?
Нет, не тянет. Впервые в жизни не тянет.
Как ты думаешь, по возвращении твой образ мыслей изменится?
Я… — заколебалась она.
Или завтрашний отъезд — все равно, что прыжок с моста в ледяную воду? — предположил Майлз.
Карен глубоко вздохнула: а ведь и в самом деле так! Эти мысли она подсознательно гнала прочь, чтобы не портить сказочного медового месяца, но все же…
Вроде того, — созналась она. — Я, наверное, просто не хотела задумываться. Но я верю, что все будет хорошо. Стоит ли портить последний вечер такими разговорами? Ведь все было так чудесно!
Полностью с тобой согласен. И подлинное чудо здесь — это ты сама… Однако поговорить все-таки стоит, — твердо сказал Майлз. — Иначе наш медовый месяц превратится в эфемерную сказку, способную исчезнуть от любого неосторожного слова. Да и как можно испортить вечер, всего лишь обсудив наше с тобой будущее?
Карен закусила губку: муж, как всегда, оказался прав.
Понимаешь, когда мы решили пожениться, и я переехала к тебе, я не смогла… так и не смогла почувствовать себя там как дома, — вздохнула она и опасливо подняла глаза в ожидании ответа.
Однако реакция мужа снова застала ее врасплох.
Этого и следовало ожидать. Думаю, большинство молодых пар начинают семейную жизнь в новом доме. Но уж никоим образом не там, где совсем недавно царила другая женщина.
Карен опешила от неожиданности. Однако Майлз выдержал ее взгляд.
Да, имя Линды будет то и дело возникать в разговоре, тут уж ничего не попишешь. Но я не хочу, чтобы это тебя расстраивало или обижало.
Отвернувшись, молодая женщина долго глядела в ночь.
Кажется, я поняла, чего ты добиваешься: ты хочешь перекинуть мост между магией и повседневностью.
Майлз выпустил ее руку и обнял за плечи.
Я всегда знал, что ты умница. А что, недурная идея: увезем волшебство с собой, ладно?
И сохраним на черный день?
Думаешь, я не видел, как ты идешь по усадьбе, точно по поверхности чужой планеты? Думаешь, я не заметил, как, прогуливаясь по саду, ты нервно оглядываешься через плечо, словно опасаясь, что на тебя вот-вот бросятся хищные звери? Я знаю, тебе порой приходится нелегко. Так почему бы нам и впрямь не помнить постоянно о том, как нам было хорошо здесь?
Да, — неуверенно согласилась Карен.
Ты все еще сомневаешься?
А ты станешь возражать, если я снова выйду на работу?
Неполный рабочий день меня устроит. Тебе это только на пользу. Лишь бы ты не переутомлялась.
Предложение было в высшей степени благоразумное; пожалуй, Карен и сама к нему склонялась. Однако некий червячок сомнения по-прежнему точил ее душу. Не потому ли, что решение исходило от мужа?
Что за вздорный феминизм! — одернула себя Карен. Разве так начинают семейную жизнь? Впрочем, для нее это — брак по расчету… или нет? Если прежде она думала, что всем сердцем любит Майлза, то за последние недели любовь эта выросла несказанно. Так что с каждым днем все труднее было сдерживаться и не признаваться Майлзу в своих чувствах.
Но хотя они всякую ночь проводили вместе и на посторонний взгляд были без ума друг от друга, слова «я люблю тебя» так и не прозвучали. Может быть, мне нужно проявить себя хорошей женой, прежде чем Майлз произнесет заветную фразу? — размышляла Карен.
И тут будущая мать снова почувствовала то, чего ждала так долго. На этот раз не легкое, мимолетное касание, но ощутимый толчок, а затем — еще один, и еще. Она накрыла живот ладонью, ощущая движение под пальцами. Все ее существо обратилось внутрь, к новым жизням, что властно пульсировали в ней, и это исполненное глубокого мистического смысла мгновение свело на нет заботы и тревоги. Все — пустяки в сравнении с этим!
Карен обернулась к мужу. Лицо ее было безмятежно и спокойно.
— Все будет хорошо, — тихо заверила она.