Клочья тумана опустились на Поля Фюри в предрассветные часы, сгущаясь в оврагах и низинах и покрывая траву инеем. Эстен следовал за королем, который вел на цепи ручную медведицу, пока они не подошли к каменному загону. Посередине него возвышался столб, и король примотал к нему цепь. Оставив медведицу и закрыв за собой ворота, они прошли дальше, и Эстен решился задать вопрос, который интересовал и Дэвида:

– Она тоже будет сражаться?

– Астрид? – король оглянулся через плечо. – Да, если я прикажу, будет.

– Но ты не хочешь этого?

– Я поймал ее еще детенышем, – рассказал король. – Я ее вырастил и натренировал. Она у меня уже десять лет. Так что – нет, я не прикажу ей сражаться. Любой воин на поле боя захочет убить ее, а она кое-что для меня значит, чтобы я позволил этому случиться.

– Она, похоже, привыкла к цепи.

– Это для ее же безопасности. Без цепи она может уйти и напасть на скотину. Или на нее нападут охотники.

Эстену доводилось убивать медведей. Летом их жир отдавал ягодами, которые они поедали. Медведи составляли конкуренцию волкам, и сильной стае иногда удавалось завалить одного. Но Эстену было трудно представить, кому из зверей жилось лучше – Астрид, которая была в безопасности на цепи, или дикому медведю, которому угрожала смерть.

– Когда мы покинули мой шатер сегодня утром, – сказал король, – ты заметил большого ворона на тисе?

– Не заметил.

– Тогда это был знак, предназначенный только для моих глаз, – король улыбнулся, пока они возвращались сквозь лагерь, который уже окончательно проснулся и вооружался перед боем. – Один присматривает за нами. Моя жертва была принята. Лагман оказался прав.

– Он очень мудр, – сказал Эстен. – А Торвальд весьма изобретателен.

– Оба дают мне ценные советы, – ответил король.

В шатре они взял оружие и щиты. Помимо кольчуги Эрик надел золоченые доспехи поверженного грека. Снаружи к ним присоединились хускарлы и командование личной дружины короля. Некоторые из опытных воинов глядели на Эстена с подозрением – особенно командир дружины, который бросал на великана косые взгляды, однако никто не посмел ничего сказать вслух.

Король отдал приказы командирам. Стратегия была проста, поскольку король прекрасно знал, что именно будет делать Стирбьорн. Свеи выступят против йомсвикингов широким фронтом, дав им все возможности для атаки, и Стирбьорн, всегда дерзкий, попытается прорвать их ряды, с тем чтобы добраться до короля. В этот момент центральная часть фронта отойдет назад, заманивая йомсвикингов дальше, а свеи тем временем зайдут с флангов и окружат врага. Теперь, когда численность Стирбьорновой армии сократилась, свеи смогут поймать их в ловушку и уничтожить.

– И еще сообщите всем, – велел король, – что прошлой ночью я принес жертву Одину, а этим утром мне было знамение. Всеотец с нами, победа будет за нами.

Командиры отправились сообщать королевские приказания своим отрядам, которые они поведут в бой. Король в сопровождении Эстена нашел место, с которого хорошо был виден восход солнца над равниной – сперва лишь искра, затем будто свет уголька, а потом – пламя. Его тепло растопило иней и прогнало туман.

Вскоре Эстен заметил йомсвикингов, появившихся на горизонте, и практически в тот же момент заревели боевые рога свеев. Вместе с королем он покинул место, с которого наблюдал рассвет, и двинулся из лагеря в поле, сопровождаемый командиром королевской дружины и сотней хускарлов. Отряды выстроились в шеренги по всем Полям Фюри, ощетинившись копьями, с трепещущими на ветру знаменами, выкрикивая боевые кличи и колотя по щитам, заглушая вой йомсвикингов.

Один за другим загудели рога, и передние ряды двинулись. Эстен держался рядом с королем, по правую руку, в то время как командир дружины шел слева. Хускарлы и знаменосцы шли впереди и позади них стройными и непоколебимыми рядами.

Стоявший в воздухе запах почвы и роса, промочившая сапоги Эстена, напомнили ему о его поле, которое ждало его дома, и он захотел умыться в холодном ручье, как он любил делать по утрам. Он снова взглянул на ниточку, повязанную вокруг запястья, и коснулся ее губами.

Вскоре йомсвикинги появились на холме прямо перед ними. Словно волна, хлынувшая через борт корабля, они мчались в бой. Король дал команду, и рога снова затрубили. Хускарлы приготовились податься назад, а Эстен приготовил топор и щит. Йомсвикинги устремились к своей цели, словно надвигающаяся буря, грохоча сапогами, как будто и правда заручились поддержкой бога-громовержца. Эстен видел ярость в их глазах и их оскаленные зубы, оглядывая их ряды в поисках Стирбьорна. Тот двигался во главе войска, выстроенного клином. Один его вид и воспоминание об Альферте раздули злость, тлеющую внутри у Эстена, и она загорелась подобно пламени.

Враг стремительно приближался, вытаптывая землю за собой, пока расстояние не сократилось до минимума. В последний момент король отдал третий приказ и зазвучали рога. Хускарлы выстроились стеной, и когда йомсвикинги столкнулись с ней, фронт свеев изогнулся подобно ивовой ветви – изогнулся, но не сломался. Сигнала к отступлению не было – маневр был рассчитан на то, чтобы заставить йомсвикингов ударить сильнее. Мечи и топоры обрушились на стену щитов, а в проемы между ними вонзились копья. Эстен оставался рядом с королем, за первой линией, наблюдая за Стирбьорном, который сметал все на своем пути, тогда как хускарлы друг за другом выступали против него, пытаясь остановить воина.

– Твои люди умирают за тебя, – сказал командир дружины.

– Я знаю, – ответил король, и его голос звучал напряженно.

– Ты мог бы покончить с этим при помощи одного поединка, – продолжил командир. – Наверняка ты победил бы своего племянника.

Эстен сердито взглянул на этого человека, который до сих пор не имел возражений против стратегии короля и дожидался момента, когда в пылу битвы на него можно будет надавить. Было в этом что-то зловещее.

– Король уже решил, что будет делать, – сказал Эстен.

Командир улыбнулся.

– Я бы не стал говорить за короля.

– Спокойно, – сказал король. – Эстен прав, хотя мне и отвратительно это. Так или иначе, он здесь потому что я его позвал, чтобы он бился за меня, когда настанет время.

Улыбка исчезла с лица командира, и он взглянул на Эстена с нескрываемой ненавистью.

– Так ты теперь королевский чемпион?

– Я, – ответил Эстен.

В этот момент йомсвикинги ударили с новой силой, и стена, выставленная хускарлами, едва удержалась – воины были отброшены ближе к Эстену и королю. Эстен удержался на ногах и вскоре отыскал глазами Стирбьорна на приличном расстоянии. Но командир дружины куда-то делся, и, оглядевшись вокруг, Эстен заметил его, нацелившего острие клинка ему под ребра. Он развернулся, чтобы заблокировать удар, хотя и понимал, что не успеет. Однако клинок не достиг своей цели. Он выпал из повисшей, словно плеть, руки командира, и Эстен увидел изумленное выражение его лица. Тот стоял, согнувшись и глядя куда-то через голову Эстена, с распахнутыми глазами и открытым ртом. Торвальд появился у него из-за спины, и тело командира упало на землю. Эстен заметил странный клинок, залитый кровью, на запястье у скальда.

Торвальд кивнул ему, и Эстен кивнул в ответ. С расстояния в несколько ярдов король поглядел на тело своего бывшего командира так, будто это была куча навоза, а затем переключил внимание на бой. Воины, производившие отвлекающий маневр, подались еще на несколько сотен ярдов назад, как вдруг Эстен услышал отдаленный звук рогов – это отряды, заходящие с флангов, сигналили о том, что взяли врага в клещи и атакуют с тыла.

Король протрубил в собственный рог, и хускарлы сперва встали стеной, отбив атаку йомсвикингов, затем ударили в ответ. На лицах врагов читались удивление, гнев и, наконец, осознание произошедшего под рев их собственных рогов, раздававшийся сзади.

Эстен шел по телам раненых и убитых, свеев и йомсвикингов, и по мере того, как воины падали, другие занимали их место. Ему приходилось сдерживать свой порыв присоединиться к битве – судя по всему, то же самое испытывал и король, осознавший по ходу дела, что у него есть копье. Торвальд и его странный клинок на запястье исчезли.

– Где скальд? – спросил Эстен короля.

– Он идет, куда пожелает, – ответил Эрик.

Рядом с Эстеном хускарл вскрикнул и посмотрел вниз. Раненый, упавший на землю йомсвикинг воткнул нож ему в икру. Прежде, чем Эстен успел что-то сделать, король нагнулся над врагом и пронзил его горло копьем. Хускарл, дрогнув, вытащил нож из ноги и вонзил его уже в мертвого йомсвикинга.

– Можешь сражаться? – спросил Эстен.

Тот кивнул и, сняв ремень, перетянул им ногу, чтобы остановить кровотечение. Тем временем хускарлы, которые шли последними, добивали раненых йомсвикингов.

Битва кипела несколько часов. Йомсвикинги не собирались умирать и сдаваться просто так, в то время как хускарлы теснили их медленно, хотя и упорно, и преимущество давалось им тяжело. Эстен продолжал наблюдать за Стирбьорном, который бился яростно и дико, не в силах остановить натиск свеев.

– Это наш день, – сказал Эрик.

– Еще нет, – ответил Эстен.

Йомсвикинги поклялись биться до последнего и, кажется, собирались исполнить клятву в полной мере. Но какой ценой? Сколько свеев уже умерли или готовились умереть? Сколько семей ждали дома тех, кому не суждено вернуться?

– Эрик! – крикнул Стирбьорн достаточно громко, чтобы его услышали несмотря на звуки кипевшей вокруг битвы.

Эстен приготовился и стал ждать.

Стирбьорн отбросил щит и схватился за щит оказавшегося перед ним хускарла, но вместо того, чтобы оттолкнуть его, он вспрыгнул на него сверху, заставив его потерять равновесие. Затем, наступив хускарлу на спину, он прыгнул выше и опустился прямо на головы противнику. Он приземлился, размахивая топором, и свеи разбегались от него в изумлении и ужасе.

– Эрик! – крикнул он снова. – Я вызываю те…

– Я вызываю тебя, Стирбьорн, – Эстен выступил вперед короля. – Поединок!

Стирбьорн, за спиной которого бурлила битва, указал топором на Эстена.

– Я воюю с моим дядькой! А ты кто?

– Я – друг человека, которого ты убил, и я ищу мести!

Стирбьорн подошел ближе к нему, и Эстен увидел, что рана на его бедре кровоточит и кровь сочится сквозь кольчугу и кожаный доспех.

– Ты сразишься со мной?

Эстен приготовил оружие.

– Да.

– Не будем медлить!

Стирбьорн бросился к нему быстрее, чем Эстен успел поднять щит, и нанес удар, который пробрал его руку до самого костного мозга. Эстен отклонился назад, но успел приготовиться к следующей атаке, ловко отразив ее. Он пытался контратаковать, но Стирбьорн с легкостью уклонился и снова напал, едва не задев голову Эстена. Никогда еще Эстен не бился с таким быстрым и таким сильным человеком. Увидев, как Стирбьорн расправился с Альфертом, Эстен ожидал столкнуться с наводящим страх противником, однако в глубине души верил, что будет иметь преимущество. Теперь, оказавшись с врагом лицом к лицу, Эстен подумал, что нить его судьбы может на этом и оборваться. Стирбьорн ударил снова, затем снова, и второй удар разнес щит Эстена в щепки. Он отбросил расколотое дерево и погнутый металл, и теперь у обоих в руках остались только топоры.

– Этого ты хотел, дядюшка? – выкрикнул Стирбьорн.

Король со своим копьем стоял в стороне, наблюдая за боем.

Стирбьорн вытянул руку, указав на кипящий вокруг бой.

– Чтобы все эти люди бились со мной вместо тебя? – он рассмеялся. – Где твое достоинство?

– Его достоинство при нем, – сказал Эстен. Если нить его жизни должна оборваться, пусть он встретит конец в бою, без страха. – Мое достоинство воззвало к тебе раньше.

– Да будет так, – ответил Стирбьорн. – Но ты умрешь ни за что.

Он взмахнул топором, и Эстен уклонился от удара. Стирбьорн утер лицо краем латной рукавицы. Эстен отшатнулся и почувствовал, как его рот наполняется кровью, однако у него не было времени отойти от удара – Стирбьорн снова нападал. С помощью топора Эстен отбил три удара так, как если бы сражался мечом. После третьего удара он поймал момент, когда Стирбьорн открылся, и сильно толкнул его в грудь плечом, опрокинув противника назад. Эстен не стал ждать, когда враг встанет на ноги, и, склонившись над ним, занес топор. Лезвие глубоко впилось в руку Стирбьорна, прямо в сгиб локтя, не защищенный доспехом. Кровь хлынула из раны, которая могла вскоре стать смертельной, но Стирбьорн будто не заметил ее и напал снова.

После нескольких повторяющихся атак Эстен сумел уклониться и заблокировать удар, однако край лезвия Стирбьорнова топора задел его бок и рассек доспехи и плоть. Эстен ударил Стирбьорна кулаком в горло и отступил, чтобы проверить рану. Обнаружив, что лезвие повредило лишь кожу и не задело мышцы, он воспрянул духом.

Задыхаясь и пошатываясь, Стирбьорн сделал неуверенный шаг в сторону Эстена. Судя по всему, он начал слабеть от потери крови. Он моргнул и сделал еще шаг, но тут же упал на колено, опустив голову.

– Серебро… – произнес он, тряся головой, и плюнул. – Трус!

Эстен шагнул вперед.

– Ты назвал меня трусом? Сейчас? Когда я…

– Не ты, – он взглянул на короля. – Мой дядька. Он отравил меня – прямо как моего отца.

Эрик шагнул вперед.

– Я не травил своего брата и тебя не травил!

Эстен знал, кто это сделал, хотя и не знал как. Он лишь удивлялся, как Торвальду это удалось.

– Эрик Трусливый, – рассмеялся Стирбьорн. – Сделал ты это сам или приказал это сделать – все равно.

Он взглянул на Эстена.

– Давай закончим.

– Ты не можешь сражаться. Я не…

– Закончи начатое! – крикнул Стирбьорн.

Хрипя и рыча, он встал на ноги, его рука с топором безжизненно свисала. Он кивнул в сторону йомсвикингов, которые все еще боролись за свои жизни.

– Я умру, стоя на ногах, вместе с ними. Теперь покончи с этим.

Эстен не знал, что было бы более достойным – дать Стирбьорну уйти и умереть, страдая от яда, или добить его сейчас, когда он слаб.

– Эстен! – крикнул король. – Убей его!

Но и теперь Эстен колебался. Он не мог убить человека таким образом, и внутри его воспоминания Дэвид чувствовал, что полностью согласен со своим предком.

Стирбьорн шагнул в его сторону.

– Я решу за тебя.

– Стой, – сказал Эстен.

Но Стирбьорн сделал еще один шаг и очень медленно занес топор над головой.

– Если ты не прикончишь меня, я прикончу тебя.

Эстен отошел назад, но поднял топор.

– Я не хотел этого.

– Я знаю, – сказал Стирбьорн. – В тебе больше достоинства, чем в короле.

Он сделал еще один шаг и пошатнулся.

– Я все равно уже потерял слишком много крови. Раз яд меня не убил, убьет твой удар. Пусть лучше я умру от твоей руки, а не от рук Эрика.

Эстен посмотрел Стирбьорну в глаза и увидел, что его зрачки подрагивают при его попытках сфокусировать взгляд. Бывший принц шевельнулся и шагнул еще раз, подойдя к Эстену на расстояние удара. Он выставил вперед оружие, и Эстен неохотно поднял свой топор – казалось, сами его руки не желают во всем этом участвовать. В этот момент он заметил, что ниточки нет на запястье. Тонкая ниточка, пропитавшаяся грязью и кровью, порвалась и потерялась где-то в хаосе боя. В этот момент Эстену хотелось лишь одного – вернуть ее. Он бы отдал золотой браслет в большой палец толщиной за этот маленький грязный кусочек Хильиной пряжи.

– Стирбьорн! – послышался женский крик.

Эстен обернулся и увидел, как к нему мчится воительница с мечом наготове. Прежде чем ей удалось приблизиться, три хускарла преградили ей путь. Ее меч сверкал, а щит звенел, пока она дралась с ними, не сходя с места, отвечая ударом на удар с ослепительной скоростью и невероятным проворством. Но ни один воин не может биться вечно, тем более что ее окружили еще несколько хускарлов.

– Тира, – прошептал Стирбьорн и снова упал на колени. – Нет.

– Кто она? – спросил Эстен. – Говори скорее.

– Моя королева, – ответил тот.

– Твоя жена?

– Да.

Эстен помчался к месту схватки.

– Назад! – закричал он. – Назад!

Но его не слышали. Он схватил одного из хускарлов и отбросил прочь. Когда еще двое повернулись к нему, дева-со-щитом попыталась воспользоваться моментом и убить одного, но Эстен помешал ей с помощью своего топора.

– Назад, Тира! – проревел он.

Услышав свое имя, она остановилась и опустила плечи. Эстен указал на Стирбьорна.

– Иди к нему. Пока можешь.

Она перевела взгляд с Эстена на Стирбьорна и бросилась к мужу. Эстен простер руки, чтобы убедиться, что хускарлы останутся в стороне, затем приблизился и встал рядом с ней. Он не слышал, о чем супруги говорили, их речь заглушали звуки, которыми сопровождалось полное уничтожение йомсвикингов. Однако он понял, что Стирбьорн умер, когда Тира низко склонила голову, хотя тот еще стоял на коленях, сгорбившись, и его безжизненное тело склонялось ей на грудь. В этот момент Эрик поднял копье и пошел в сторону того, что осталось от армии йомсвикингов.

– Я приношу вас в жертву! – кричал он. – Мертвых! Умирающих! Тех, кому еще предстоит умереть! Я приношу вашу кровь в жертву Одину! Всеотцу, даровавшему мне победу!

Сказав это, он метнул копье в самое сердце толпы йомсвикингов.

Никто из них не покинул Поля Фюри. Все до единого, они остались и погибли там.

К концу боя Эрик взял Тиру в плен и позвал Эстена пройти с ними. Они покинули Поля Фюри, где командиры и хускарлы искали выживших среди своих людей, и вернулись в лагерь. Пройдя сквозь него, они подошли к каменной ограде, где ждала Астрид на цепи. Медведица пошевелилась и встала на ноги, завидев Эрика. Эстен заметил глубокие следы от ее когтей на земле. Тира смотрела на медведицу, стиснув зубы и высоко подняв подбородок, но ее руки тряслись. Эрик ничего не сказал.

– Зачем ты привел эту женщину сюда, мой король? – спросил Эстен.

– Я еще не кормил Астрид, – ответил Эрик.

Губы Тиры разомкнулись, но она не вздохнула, не вскрикнула, не отвела взгляд от медведицы.

– Мой король, – сказал Эстен, – ты же не собираешься это делать?

– Почему нет? Это жена моего предателя племянника. Того, кто хотел убить меня ради короны и забрать Свеаланд себе. Того, кто грозился уничтожить эту землю, если не сможет ею управлять.

– То был Стирбьорн, – вступился Эстен. – Не она.

– Если я оставлю ее в живых, не станет ли она искать отмщения?

– Не стану, – ответила Тира.

Это были ее первые слова с момента смерти Стирбьорна.

– Я хочу лишь вернуться домой.

– В Ютланд? – спросил Эрик. – Ты датчанка?

Она кивнула.

– Ты вернешься сюда с Синезубым, – сказал король. – Или, может, пойдешь в Йомсборг и приведешь сюда еще йомсвикингов…

– Нет, – снова ответила она.

– Ты воительница! – крикнул Эрик. – Ты дерешься как три моих хускарла, вместе взятые! Я не верю, что ты оставишь меня в покое…

– Не стоит тебе кормить ею медведя, – произнес толкователь законов, внезапно возникший рядом с ними вместе с Торвальдом.

Эстен даже не видел и не слышал, как они подошли.

– Среди твоих подчиненных есть те, кто тайно оплакивает Стирбьорна. Если сделаешь такое со Стирбьорновой женой, наживешь злейших врагов среди них.

– Тогда что мне делать? – спросил король.

Лагман взглянул на Эстена своими молочными глазами.

– Отдай ее в качестве рабыни своему чемпиону. Человеку, который убил ее мужа.

Это предложение разозлило Эстена, который не убивал Стирбьорна и не хотел брать его вдову в рабыни. Разозлило оно и Дэвида, который ненавидел предка за то, что тот держал раба.

– Это будет уместно и справедливо, – сказал Торвальд.

Эрик посмотрел на Эстена.

– Хоть ты и дрогнул в конце, ты хорошо сражался.

Затем Эрик повернулся к Торвальду.

– Что там с моим командиром?

Торвальд склонил голову.

– Прости, что не предупредил тебя, но времени не было. Он собирался убить Эстена.

И снова Эстен склонил голову в знак благодарности скальду.

– Зачем? – спросил Эрик.

– Чтобы Стирбьорн мог убить тебя, – ответил лагман. – Командир искал способа свергнуть тебя, и мы полагаем, что не он один. Со временем мы найдем гнездо этих гадюк. А пока делайте все возможное, чтобы никто больше не обернулся против вас.

Эрик несколько мгновений смотрел на Астрид, а затем передал веревки, которыми была связана Тира, Эстену. Он принял их без благодарности. Король зашел за каменную ограду и отсоединил цепь медведицы от столба. Пройдя вместе с ней мимо остальных, он удалился в сторону своих палат.

– Пойду с ним, – сказал лагман. – В ближайшие дни ему понадобится мой совет.

Старик пошел прочь, окликнув Эрика, который остановился и дождался его, затем Астрид снова заковыляла вперед. Эстен смотрел, как они уходят – медведица на цепи у короля и король на цепи у человека, куда более мудрого и сведущего.

Торвальд обернулся к Эстену.

– Как твой бок?

Эстен посмотрел вниз.

– Нужно будет уделить ему внимание. Но кишки он мне не вскрыл.

– Тогда можешь уходить прямо сейчас. Выведи ее отсюда, прежде чем начнутся еще какие-нибудь неприятности, – Торвальд дал ему пригоршню серебра – небольшое состояние. – Брось свои вещи, купи все, что нужно, по дороге.

– Мне она не нужна, – сказал Эстен.

Торвальд взял его под руку и отвел на некоторое расстояние.

– Тогда и не бери ее себе, – прошептал он. – Только сначала уведи в безопасное место.

Затем он вытащил странный клинок, и хотя Эстен не узнал его, узнал Дэвид.

– Еще я хочу, чтобы ты взял этот клинок и хорошенько его спрятал, – сказал Торвальд. – Подальше отсюда.

– Зачем? – спросил Эстен.

– Может, и непохоже, но этот кинжал опасен, – ответил Торвальд. – Никто и никогда не должен его использовать, даже я. По этой причине он не должен остаться в Уппсале, а ты, пожалуй, единственный человек во всем Свеаланде, кому я могу его доверить. И не показывай его датчанке.

– Ты необычный человек, – громко произнес Торвальд. – Сомневаюсь, что наши пути снова пересекутся, но для меня честь, что я знаком с тобой.

– То же самое могу сказать и о тебе, скальд, – ответил Эстен. – Сложишь песню про сегодняшний день?

– Разумеется, – ответил Торвальд. – Слишком многие слышали, как Стирбьорн назвал его Эриком Трусливым. Такое нельзя терпеть. Он будет Эриком Победителем, потому что именно таким он нужен Свеаланду.

Эстен покачал головой.

– Что ж, оставлю тебя наедине с твоим ремеслом, – сказал он, имея в виду скорее ремесло отравителя или владение узким клинком, закрепленным на запястье.

На этом они простились. Эстен вывел Тиру из Уппсалы и провел до переправы через Фюрис. Миновав реку, они прошли немного на юго-восток, по пустым торговым путям. По дороге они тратили выданное Торвальдом серебро, чтобы покупать все необходимое в поселках и на фермах, и почти не разговаривали. Эстен держал Тиру связанной, но не потому что боялся ее, а потому что слух о них мог разлететься по округе, а они ушли еще не так далеко.

Несколько дней спустя они пересекли границу его земель, и он разрезал путы. Когда они вернулись на его ферму, родные бросились навстречу Эстену. Сперва он сжал в объятиях Хилью, и целовал и обнимал ее, пока она не пожаловалась на его запах. Затем он обнял Торгильса, Агнес и Грету. Затем подошли Эрн Датчанин и пес Каменный, который потянулся и облизал пальцы хозяина.

– Хозяйство выглядит как надо, Эрн, – отметил Эстен. – Я не забыл о своем обещании.

Затем он представил Тиру семье и назвал ее скорее гостьей, нежели рабыней.

Тем вечером они как следует наелись, а потом Эстен и Каменный под лунным светом побрели к роднику, где Эстен отмылся в ледяной воде, которая, по его мнению, только и могла смыть с него следы прошедшей битвы. Затем он завернул странный кинжал, который дал ему Торвальд, в промасленную кожу и закопал его рядом с ручьем, насыпав сверху небольшую горку камней, и только пес был этому свидетелем.

Отдельно от сознания Эстена Дэвид приметил место и ориентиры, которые не должны были сильно измениться даже по прошествии веков.

– Вот оно, – сказал он. – Есть.

– Есть, – отозвалась Виктория. – Отличная работа, Дэвид. Если ты готов, я вытащу тебя…

– Пока нет, – ответил Дэвид. – Если… если можно. Мне хочется кое-что увидеть.

Повисла пауза.

– Хорошо, еще несколько минут.

Дэвид снова воссоединился с сознанием и воспоминаниями Эстена. Его предок вернулся к дому и обнаружил, что Тира стоит снаружи и смотрит на луну. Эстен попытался пройти мимо, не беспокоя ее, но она окликнула его и попросила задержаться. Он остановился.

– Ты везучий человек, – сказала она. – Тебе повезло жить такой жизнью.

– Я готов умереть за нее, – сказал он.

Тира уставилась в землю – несомненно, она думала о погибшем муже. Эстен же понимал, что плохо умеет подбирать слова, и не знал, как поправить сказанное.

– Я была уверена, что он это сделает, – сказала она. – В Уппсале я думала, что Эрик скормит меня медведю, что бы ни сказал лагман.

– Почему?

– Сила символов, – ответила она, – и значение имени моего мужа. Стирбьорн – дикий неуправляемый медведь. И я – вдова, съеденная ручным медведем на цепи.

Эстен немного помолчал.

– Я об этом не думал.

Этот разговор напомнил Эстену о его собственных мыслях относительно медведей – в частности, о том, лучше ли медведю жить на цепи у короля или на воле, рискуя погибнуть от рук охотников или от тягот жестокой зимы в диких местах. Эрик сделал свой выбор точно так же, как Стирбьорн сделал свой. Что касается самого Эстена, он знал, что он выбирает и чего заслуживает каждый человек.

– Мой трэлл – твой соотечественник, – сказал Эстен.

– Да, я знаю его поселок.

– Я собираюсь освободить его. Можешь остаться или уйти, если пожелаешь, конечно. Но тут еще осталось прилично Торвальдова серебра. Я подумал, ты можешь взять его и вернуться с Эрном в Ютланд.

Это был тот самый момент, ради которого Дэвид задержался. Не потому что нуждался в этом, но потому что надеялся.

Тира повернулась к Эстену, ее лицо было бледным и непроницаемым, как луна над ними.

– Торвальд был прав. Ты необычный человек, – она посмотрела в небо. – Я поговорю с Эрном, но я пока не думаю возвращаться.

Эстен нахмурился.

– Тебе опасно здесь оставаться. Зачем тебе рисковать?

Она посмотрела на свою правую руку.

– Когда Эрик связал меня, один из его хускарлов забрал у меня меч Стирбьорна. Этот меч он дал мне, когда приносил свадебные клятвы.

Эстен начал понимать и занервничал еще больше.

– Хочешь вернуть его?

– Да, – она положила правую руку на живот. – Однажды он мне понадобится.

– Дэвид? – позвала Виктория. – Пора.

Но он не хотел уходить. Он хотел знать, что было дальше с этими людьми, что стало с Эстеном, с его детьми и их детьми. Он хотел знать, вернула ли Тира меч Стирбьорна, вернулся ли Эрн Датчанин домой и…

– Я должна вытащить тебя, Дэвид. Вспомни, почему ты там. Подумай об Исайе.

Он не хотел думать об Исайе, но понимал, что должен.

– Окей, – ответил он и вздохнул. – Окей, я готов. Пойдемте спасать мир.