Оуэн пошел за Монро и Наталией обратно по коридору в лабораторию, где Монро провел их в отдельную комнату с тремя «Анимусами», похожими на те, что он видел везде в Эйри, только не такими блестящими. Они казались более техногенными, похожими на скелеты, так что можно было видеть их внутренности и провода.

– Они сработают как надо? – спросил Оуэн.

– Конечно, – ответил Монро, подойдя к одному из приборов и с силой хлопнув по нему. – Эти использовались в основном для исследований. Их создали рабочими лошадками. Они не такие симпатичные, как другие, но покажут себя в лучшем виде.

Оуэн поежился и взглянул на Наталию.

– Как скажете.

Монро посмотрел на обоих и вздохнул.

– Давайте располагаться.

– Вы, похоже, нервничаете, – отметила Наталия.

– Я долго исследовал коллективное бессознательное, – сказал Монро. – Надеялся однажды посмотреть на него своими глазами. А теперь, когда оно так близко… Просто постарайтесь беречь себя, ладно?

Оуэну хотелось бы услышать что-то более жизнеутверждающее.

– Хорошо.

Монро подвел их с Наталией к двум кольцам «Анимуса», соединенным друг с другом. Это позволяло загрузить общую симуляцию. Оуэн ступил внутрь и облачился в экзоскелет, который оказался более крепким и жестким, чем казалось на первый взгляд. Монро помог сначала Наталии, а потом Оуэну пристегнуться.

– Еще пара замечаний, – сказал он. – Я изучил код «Анимуса» для этой симуляции, и он весьма атипичный. Это не воспоминание о прожитом опыте, к каким вы привыкли. Это не последовательность событий с причинами и следствиями. Это нечто более цельное, более организованное.

– Синхронизироваться будет легче, так? – спросил Оуэн. – Мы не будем привязаны к определенному воспоминанию. Нам не придется беспокоиться о том, чтобы сделать правильный выбор.

– Возможно, – сказал Монро. – Но есть и другое. Симуляция старинная. Точной даты нет, но мы говорим о самой заре человечества. Вообще, это невероятный момент. В смысле, я понимаю, что мы делаем это, чтобы помешать Исайе, но есть нечто гораздо большее. Вы двое вступаете в ту область, которая, собственно, и делает нас теми, кто мы есть, то есть людьми.

– Мы запомним это.

– Да, лучше запомните.

Монро надел шлем на голову Оуэна и спустя несколько мгновений полной тишины Оуэн услышал его голос:

– Вы слышите меня?

– Да, – отозвалась Наталия.

– Да, – ответил Оуэн.

– Отлично. Готовы начать?

Оба ответили утвердительно.

– Держитесь крепче. Запускаю париетальный ограничитель через три, два, один…

Оуэн скорчился от сильного давления – чувства, будто кости его черепа трутся друг о друга, пока, наконец, ощущение тяжести не исчезло и Оуэн не оказался в безграничной серости. Наталия стояла рядом и терла виски, проявляясь в своем обычном виде. Оуэн огляделся, ожидая, когда из ничего начнут материализовываться объекты.

– Как у вас дела?

– Хорошо, – ответил Оуэн.

На нем были его любимые рваные джинсы, самые удобные, которые Оуэн обычно надевал по выходным, и футболка. Должно быть, каким-то образом «Анимус» вытащил эти детали из его воспоминаний. Наталия была одета также в джинсы и просторную темно-синюю блузу.

– Я в порядке, – сказала она, зажмурившись.

– Готовы к следующему шагу? Он большой. Прямо как шаг Нила Армстронга.

Оуэн посмотрел на Наталию и дождался, когда она открыла глаза, несколько раз моргнула и кивнула ему.

– Думаю, мы готовы, – сказал Оуэн.

– Окей. Один большой прыжок ради человечества через три, два, один…

Вместо того, чтобы принять какие-либо формы, Коридор памяти потемнел – из серого он превратился в черный, словно чернота внутри шлема «Анимуса». На мгновение Оуэну показалось, что что-то пошло не так, и он уже был готов позвать Монро, но затем вдалеке замелькал слабый проблеск света. Сначала это была еле заметная искра, но постепенно она разгоралась, становилась ярче, приближалась, пока свет не стал таким ярким, что Оуэну пришлось прищуриться.

– СЛУШАЙТЕ МЕНЯ ВНИМАТЕЛЬНО, – женский голос звенел в голове Оуэна, подобно колоколу, и звон разносился по всему его сознанию. – ПУТЬ БУДЕТ ПРОЛЕГАТЬ СКВОЗЬ СТРАХ, ПРЕДАННОСТЬ И ВЕРУ. НАЙДИТЕ ПУТЬ СКВОЗЬ НИХ, И Я БУДУ ЖДАТЬ ВАС НА ВЕРШИНЕ.

Затем свет стал медленно угасать, и, сжавшись, он в тот же момент изменился, приобретая твердые геометрические очертания. Когда он, наконец, окончательно оформился, Оуэн понял, что они стоят в туннеле, и свет сияет из выхода в дальнем его конце. За спиной у них осталась лишь темнота, которая подталкивала их вперед.

– Ты это слышал? – спросила Наталия.

– Да, – ответил Оуэн.

– Все в порядке? – спросил Монро. – С моей стороны «Анимусу» очень трудно преобразовывать все эти данные в картинку. Лучше расскажите, что вы видели.

– Здесь был свет, – сказала Наталия.

– Говорящий свет, – уточнил Оуэн. – Теперь мы в туннеле.

– Говорящий свет? И что он сказал?

– «Путь лежит через страх, преданность и веру», – ответила Наталия. – И что-то про «ждать нас на вершине».

– Так, это очень интересно. Значит, вы на верном пути.

– В смысле? – спросил Оуэн.

– Зубья Трезубца имеют разное воздействие на умы людей. Один вызывает страх, другой – преданность, третий – веру. Это не может быть совпадением, значит, ваша симуляция каким-то образом связана с Трезубцем, как мы и хотели.

– Думаю, надо идти, – сказала Наталия. – На вершину.

– Пожалуй, – кивнул Оуэн.

Они двинулись к отдаленному выходу, и эхо их шагов разносилось по туннелю. Его стены, похоже, были сложены без раствора из шероховатого тесаного камня. В туннеле пахло пылью. По прошествии какого-то времени они достигли точки, где свет на границе туннеля перестал ослеплять Оуэна, и тот разглядел огромные стволы деревьев.

– Это лес, – сказала Наталия.

– Лес? – спросил Монро.

– Мы почти там, – произнес Оуэн.

Добравшись до выхода, они остановились и немного постояли на пороге, вглядываясь в густые темные заросли, совершенно отличные от того, что окружало их в Эйри. Деревья были не похожи ни на что, известное Оуэну. Толстые стволы стояли близко друг к другу, их кора была поедена жуками, а ветви простирались во все стороны, как и корни, которые были видны над поверхностью земли, и казалось, что деревья с их помощью могут ходить. Сквозь густые кроны из листьев и иголок проникало довольно мало солнечного света, но там, куда он падал, росла сочная трава, похожая на волосы, а там, куда свет не доходил, чернела земля.

– Тут можно заблудиться, – сказала Наталия.

Оуэн согласился. Не так глубоко в чаще начиналась сумрачная непроницаемая тень, поглощавшая все вокруг. Более того, на краю тьмы, где лес будто проглатывал сам себя, деревья, кажется, искривлялись или даже двигались. Оуэн моргал и щурился, размышляя о том, не выдумал ли он все это, в то время как издали доносились еле уловимые звуки древесного скрипа и рева. Выглядело так, будто симуляция дает помехи.

– Монро?

– Да?

– Симуляция стабильна?

– Да, все хорошо.

– Вы уверены? – спросила Наталия.

– Подождите.

Оуэн и Наталия одновременно вздохнули.

– Не хочу туда идти, – сказала Наталия.

– Я тоже.

Но куда им еще идти, если не в лес? Они не могли пройти обратно сквозь туннель. Света на другом конце Оуэн не видел.

– Окей, – Монро вернулся. – Я все проверил. Симуляция стабильна, поэтому, что бы вы ни видели, так и должно быть. Это воспоминание.

– Она приводит меня в замешательство, – отметила Наталия.

– Может, и нет. Я же говорю, эта ДНК отличается. Здесь не будет все так, как в обычной симуляции. Она более… первобытная.

– Тут лес распадается, – сказал Оуэн. – Но единственный путь – через него.

– Может… может, это не обычный лес?

Оуэн снова уставился на шевелящиеся деревья.

– Ох, да. Определенно, не обычный.

– Нет, я имею в виду, может, это не просто лес. Может, это Лес. Архетипический Лес.

– А что, есть архетип леса? – спросила Наталия. – Это как?

– Архетипы – это не только люди. Это могут быть и места, и объекты. Лес фигурирует во множестве мифов.

Воздух за пределами туннеля был тяжелым и пах чем-то, что Оуэн никак не мог опознать. Пахло чем-то зеленым и отвратительным. Было в этом запахе что-то такое, что заставляло его тело напрягаться и сдавливало горло, но он не мог распознать, что это, и не понимал, что его беспокоит. В остальном ситуация не менялась.

– То есть, ты полагаешь, нам надо идти через Лес…

– Ну, не стоять же здесь, – сказала Наталия. – Или покидаем симуляцию.

Оуэн кивнул и вздохнул.

– Да.

– Я буду здесь, – отозвался Монро. – Если будет совсем плохо, я вас вытащу. Но помните, зачем мы все это делаем. ДНК коллективного бессознательного, которая у вас есть, связана с Трезубцем.

– Понятно, – Оуэн шагнул вперед, переступив порог. Мягкая жирная почва на полдюйма просела под ногами, и он заметил растущие повсюду грибы. Он сделал еще шаг и еще один. Через несколько ярдов они с Наталией остановились и обернулись к туннелю. С этой стороны проем, сквозь который они прошли в Лес, выглядел не туннелем, а каменным порталом. Две грубые массивные глыбы стояли вертикально параллельно друг другу, а третья лежала сверху как перекрытие, образуя что-то в виде прохода, по другую сторону которого не было ничего, кроме леса. Серый камень, из которого были изготовлены столбы, нес на себе отпечатки непогоды и зарос лишайником. Одинокий монумент возвышался среди деревьев, безмолвный и величественный, и Оуэн не мог сказать, что появилось раньше: он или лес.

– Пути назад нет, – сказала Наталия. – Туннель пропал.

– Это воспоминание нестабильно, – отметил Оуэн. – Мне это не нравится.

– Монро сказал, все нормально. Давай еще немного пройдем. Посмотрим, что будет.

Оуэн огляделся. Со всех сторон Лес казался бесконечным.

– Куда?

– Думаю, это не важно, – сказала Наталия. Она посмотрела по сторонам и жестом указала направо. – Давай сюда, может.

Оуэн пошел туда, куда она указала, и когда набрел на первый солнечный участок, поросший травой, то остановился, посмотрев вверх. На него смотрела прореха, в которой виднелось пустое небо, и из Леса казалось, что дыра в кроне – это рана, полная голубой крови. Они с Наталией покинули освещенный пятачок и пошли глубже в чащу, стараясь идти по прямой линии, насколько это возможно при отсутствии тропы среди деревьев. Их движение, похоже, заставило сдвинуться и искривления. Те виднелись впереди, как будто путники шли по островку реальности, который перемещался вместе с ними, и реальность создавалась вокруг по мере путешествия. Оуэн слышал птичье пение и стук по дереву. Он слышал жужжание и гудение насекомых, чувствовал запах листьев, цветов и грязи, и иногда ощущал этот тревожный мерзкий запах.

Невозможно было сказать, сколько они прошли, и Оуэн чувствовал течение времени лишь приблизительно, однако в какой-то момент он набрел на место в лесу, которое заставило его остановиться против воли. Он взглянул на свои ноги, и вдруг разум его наполнился ужасом, который его тело почувствовало чуть раньше.

– Мы здесь не одни, – прошептал он дрожащим голосом.

Наталия замерла и уставилась на деревья.

– Не одни?

– Да.

Его глаза расширились, а сердце забилось быстрее.

– Чувствуешь?

– Чувствую что?

– В Лесу что-то есть, кроме нас.

Он не видел, что это, но ощущал так же уверенно, как землю под ногами.

– Что это?

– Не знаю.

Однако Оуэн знал: что бы это ни было, он все это время чуял это.

– Пойдем дальше. Тихо.

Они продолжили путешествие, но старались шагать так, чтобы не наступать на ветки и корни, оба молчали. Дерево за деревом возникало и исчезало. Сотни их, тысячи, наверно. Затем Оуэн заметил что-то впереди. Что-то новое в бесконечном лесном узоре. Он не видел, что там, но оно было большим и лежало на земле. Он остановился и прошептал:

– Может, обойдем?

– Нет. Давай посмотрим, что это.

Он кивнул, и они пробрались ближе, прячась за деревьями, пока не подошли достаточно близко, чтобы увидеть, что это нечто не было ни живым, ни даже подвижным. Оуэн вышел на открытое пространство и приблизился, все еще пребывая в растерянности. Кажется, это нечто было сделано из полупрозрачного просвечивающего материала, все скрученное, примерно шести футов шириной. Затем Оуэн оценил длину – нечто простиралось сквозь чащу в обоих направлениях.

– Это что? – спросила Наталия.

– Я не…

Оуэн вдруг заметил повторяющийся узор, покрывший материю, и понял, откуда ему знаком противный запах. Так пахло в классной комнате, когда он учился в третьем классе. У учительницы был террариум, и в начале учебного года она познакомила учеников с его жителем. До тех пор Оуэн не знал, что змеи пахнут – большую часть времени они и не пахли. Но иногда они все же источали запах, наполняя им террариум.

Наталия склонилась.

– Погоди, это что, кожа?

– Да, – сказал Оуэн. – Сброшенная кожа.

Наталия повернулась к нему.

– Змеиная?

– Похоже на то.

Оуэн снова оценил ее размеры, подсчитывая.

– Она огромная. Не просто как анаконда. Она просто чудовищно огромная.

Оуэн подумал о том, куда мог деться владелец кожи.

– Хотел бы я посмотреть, насколько она длинная. Поищем голову? Или хвост?

– Пожалуй.

Оуэн решил на этот раз повернуть налево, и они пошли в Лес вдоль змеиной кожи, повторяя все ее изгибы. Они прошли несколько ярдов, потом еще, ожидая, когда кожа кончится, но она продолжалась и продолжалась, пока они не миновали несколько сотен ярдов, так и не найдя конца. Позади них кожа, кажется, растворилась в тени деревьев, и Оуэн задумался, была ли это очередная неполадка в стабильной, как заверял Монро, симуляции. Бесконечная змеиная петля.

– Это еще один архетип, так?

Оуэн кивнул. Это было то самое присутствие, которое он ощущал.

– Давай попробуем выбраться из этого Леса, пока оно нас не нашло.

Но пока они не знали иного способа выбраться, кроме как продолжать идти. Это они и делали, но теперь уже гораздо более осторожно. Оуэн вздрагивал от каждого шороха на земле и от каждого хлопка в ветвях над головой. Спустя какое-то время его непрекращающийся ужас уже настолько опалил все чувства, что он начал видеть и слышать вещи, которых на самом деле не было. Голоса шептали что-то неразборчивое. Лес поглотил его.

– Как у вас дела? – спросил Монро. – Я вижу скачки уровня адреналина и кортизола. У вас обоих. Повышенное кровяное давление и пульс.

– Это всё змеи, – сказала Наталия.

– Змея?

– Думаю, вы бы сказали Змей, – уточнил Оуэн.

– А, вы нашли Змея.

– Только его кожу, – ответил Оуэн. – Но змей где-то рядом.

– Может, это хороший архетип, – отметила Наталия. – Типа как змеи на медицинских штуках.

– Кадуцей? – сказал Монро. – Сомневаюсь. Почти всегда змея символизирует страх и смерть. Если не учитывать, что часто мы пытаемся взять этот страх под контроль, меняя значение символа на противоположное, даже поклоняясь ему.

– Прошу прощения, это вы так пытаетесь помочь? – поинтересовался Оуэн.

– Да, пытаюсь. Просто помните, это воспоминание. Вероятно, из тех времен, когда наши предки были меньше, а змеи – больше. Но это воспоминание не буквальное, оно символическое. Символы не могут нанести вам вред.

– Вы уверены? – спросил Оуэн.

– Да. Просто крепче держите себя в руках, свой разум и свой страх.

– Что, если мы не сможем? – Наталия выглядела бледной в тусклом свете. – Что, если…

– Тшшш! – прошипел Оуэн.

Звук достиг его сознания. Тихий, похожий на шум волны вздох пронесся над землей, вырвавшись откуда-то из ближайших зарослей. Оуэн стоял неподвижно и ждал, слушал, наблюдал за деревьями.

Ничто не издавало ни звука.

Затем он увидел Змея.

Сперва из заросших глубин появилась его голова размером с кожаный диван. Черные и багряные насечки виднелись вокруг его пасти и ноздрей, обрамляли медные глаза, которые будто сверкали. Его раздвоенный язык хлестал воздух по мере того, как Змей скользил прямо к ним, все больше и больше извлекая свое бесконечное тело из сумрака. Его взгляд обездвижил Оуэна, будто он был застывшим в панике грызуном.

– Беги! – прошептал он в равной мере себе и Наталии.