Осенние ветра.

Наблюдая, как за окном кружатся мертвые листья, Флинт Огненный Горн забросил подальше свою пивную кружку и проглотил остатки пойла. Он удовлетворенно рыгнул сквозь густые усы. Флинт пришел к выводу, что для дешевого эля напиток оказался далеко не так уж и плох. Но эль закончился. Гном поднес к свету огня пустую бутылку – последнюю из его запасов. Он по привычке пригладил свою встопорщенную бороду. Обдумав содержимое своей опустевшей кладовой, Флинт решил, что настало время проверить, управился ли зеленщик с его заказанным элем. Ведь вскоре он собирался покинуть свое уютное жилище, а огонь и вовсе горел здесь лишь третий раз за месяц с тех пор, как его друзья покинули Утеху, селение на вершинах деревьев.

Пути гнома и его товарищей – Таниса Полуэльфа, Тассельхофа Непоседы, Карамона и Рейстлина Маджере, Китиары Ут’Матар и Стурма Светлого Меча разошлись. Они хотели проверить достоверность странных слухов об истинных целителях, договорившись о встрече ровно через пять лет. За последние несколько лет, Флинт провел много времени в путешествиях со своими друзьями, во много раз младше его самого или же в поездках на местные ярмарки, чтобы продать то немногое, что он делал в кузнице или вырезал из деревянных обрубков. А теперь, когда их не стало, он понял, что действительно соскучился. Но правда скорее была в том, что в возрасте ста сорока лет, уже немолодой гном явно притомился. А посему, будучи затворником от природы, он часто оставался дома и редко занимался чем-то более обременительным, чем еда, выпивка, сон, растопка да резьба по дереву. И это спустя месяц после их отъезда.

Желудок у Флинта бушевал. Похлопав по своему недовольному товарищу, он неохотно приподнялся со своего мягкого креслица у огня, стряхивая при этом стружку с коленей. Гном натянул свою шерстяную жилетку поплотнее и обшарил свое жилище взглядом в поисках кожаных башмаков. По меркам людских строений, притаившихся в кронах деревьев, жилище гнома было мало. Но его дом, построенный у основания старого и пустого уже валлена, по стандартам гномов был довольно таки велик, даже шикарным, не без гордости подумывал сам хозяин. Да, кончено, в нем не было больших углов и щелей, как то в пещерных обиталищах его родных угорий Харолисовых Гор, не было здесь также и вечного запаха раскаленной добела наковальни. Но он перекроил каждый клочок внутренностей дерева на полочки, бордюрчики, изображающие живые и исполненные воспоминаний фрагменты его далекой родины. Здесь было и состязание кузнецов, и гномы-шахтеры за работой, и простые контуры деревни, где прошло его отрочество. Такие резные фигуры нелегко было бы изобразить на каменных стенах домов большинства гномов с холмов.

Строгать ножиком крепкий деревянный чурбан – вот оно удовольствие, которому у Флинта не было равного, хотя ворчливый гном с холмов и не признавал подобных сантиментов. Он лениво протянул руку к одному из бордюрчиков и коснулся пальцами резного герба зубчатого гребня, исследуя его выемки и выпуклости. Он опустил руку к резному орнаменту темных сосновых лесов под гербом, наслаждаясь искусной работой ножа, благодаря которой, каждое дерево смотрелось, словно живое на стене.

С громким и дрожащим вздохом, Флинт выудил из-под лавки у двери пару тяжелых, изношенных кожаных башмаков и натянул их на толстые ноги. Ничего не поделаешь. Дальше оттягивать с этим дельцем уже было просто некуда.

Массивная входная двери из древесины валлена заскрипела, когда Флинт открыл его, а ставни на окнах захлопали от прохладного ветерка, а их петли провисли, словно старые женские чулки. Надо будет их починить. Столько еще предстояло всего сделать до того, как выпадет первый снег.

Дом Флинта был одним из тех немногих в Утехе, что стояли на земле, ибо он был единственный и неповторимый из той горстки иноземных народцев, проживающих в Утехе, учитывая и гномов. Не смотря на то, что вид из окон открывался бы просто чудесный, Флинт не имел желания жить в сквозистом и вечно качающемся доме. Деревянные аллейки, подвешенные на прочных шнурах к огромным ветвям, служили в Утехе дорогами. Возможно, именно они обеспечили достаточно защиты против армий грабителей, бушевавших на равнинах Абанасинии еще на заре Катаклизма. Сейчас же огромные деревья исполняли скорее эстетическое предназначение, они были своеобразной меткой Утехи. Путники стеклись из отдаленных земель порой только лишь для того, чтобы поглазеть на город, выстроенный на вершинах валленов.

Денек выдался зябким, но не холодным, и солнечные лучи рассекали толстые стволы приятными белыми линиями. Лавка зеленщика возвышалась прямо в центре восточного края городской площади, немного неподалеку. Флинт направился к ближайшей витой лестнице, ведущей на мостки наверху. Ко времени, когда его далеко не длинные ножки донесли гнома до вершины круговой тридцатифутовой деревянной дорожки, его лоб уже покрылся мелкими бусинками пота. Флинт дергал за меховой воротник своей жилетки, тайком проклиная себя за то, что умудрился так тепло одеться; убрав руки, Флинт забросил свое одеяние из кожи и меха через плечо. Он увидел лавку зеленщика в конце длинного прямого прохода.

Впервые, за долгое время Флинт обратил внимание на окружающие его предметы. Деревня Утеха была умыта настоящим потоком цветов. Но в отличии от кленов или дубов, таких распространенных в других местностях, каждый большой лист валлена становился обычно красным, зеленым или золотым, чередуя угловые полоски где-то в дюйм шириной. Поэтому вместо того, чтобы лицезреть один яркий сплошной однородный комок листвы, вашему взору открывалась настоящая сумятица разноцветного ландшафта. Солнечный цвет превращал листву в сияющую радугу, которая меняла оттенки и насыщенность при каждом дуновении ветерка.

Вид, который открывался с мостка, позволял Флинту видеть довольно далеко. Он поглядел на кузницу Тероса Железодела, где он как раз подковывал какого-то ярого скакуна, в то время как его хозяин, облаченный в мантию, расхаживал поблизости от нетерпенья.

Искатель, подумал Флинт, и на ум сразу полезли мрачные мысли. Было похоже на то, что сейчас искатели были повсюду. Эта секта возникла на пепелище Катаклизма, который, в свою очередь, был накликан старыми богами, дабы урезонить гордость и блудливость наиболее влиятельного религиозного поводыря тех времен, Верховного Жреца державы Истар. Члены этой самой секты, провозгласившие себя искателями, во всю глотку кричали о том, что старые боги оставили Кринн. Они же искали новых богов. Спустя некоторое время, где-то через три столетия после, они заявили, что отыскали их. Многие жители Абанасинии клюнули на искристую приманку новой религии искателей. Флинт, да и другие, подобные ему прагматичные личности, видели в доктрине искателей лишь пустышку, коей она и являлась.

Их можно было легко узнать по коричневых и золотистых мантиям, эти миссионеры искателей разъезжали по равнинам, собирая стальные монеты для своей казны. Большинство из этих миссионеров представляли собой лишь юных и скучавших оппозиционеров, кои произрастали в каждом городке в завидном множестве. Обещания сказочных богатств и власти, кроме откровенного отчаяния людей в поисках хоть какого-то знака существования богов, притягивало таких духовных бахвалов, словно магнит. В близлежащей столице искателей, Гавани, путем интенсивных «тренировок», из них плавились предприимчивые купцы, заявляющие, что они уже обратили на общую цель тысячи последователей.

Искатели были ближе, как никто, к правящим органам равнин. А у таких органов, как правило, бывает и силовая поддержка: последователей новой религии поровну делили на рьяных служителей, несущих слово и методы новых богов, и тяжело вооруженных головорезов, которые располагались в городках без какой-либо видимой причины.

– К сожалению, – подумал про себя гном, – их концепция управления включала нечто большее, чем обычное околачивание в городках и деревнях, которым откровенно не повезло быть избранными в качестве места расположения их храмов и застав.

Флинт еще более уверился в этом, когда увидел группку искателей, реющих у дверей лавки Зеленщика Джессаба. Он в этой кучку неотесанных, драчливых, чрезмерно болтливых жуликов, которые себе не могли даже палец сами забинтовать теперь, когда они научились «общаться» с их так называемыми богами. Как-то раз, в один из тех нечастых вечеров, когда Флинт сподобился выбраться из своего жилища в прошлом месяце, ему встретился один из местных, подавившийся куском мяса. Именно эту группу позвали на помощь. После немногочисленных отчаянных просьб со стороны зрителей, лидер троицы, прыщавый недоросль, начал звучно вздыхать и бесполезно жестикулировать над головой пострадавшего, имитируя произнесение целительного заклинания. Чуда не произошло. Бедняга отдал душу богам, пока двое других пытались ему помочь. Троица лишь недоуменно пожала плечами и без задней мысли удалилась в ближайший трактир.

Флинтом уже обуял гнев, когда он приметил эту толпу у дверей. Новички, заключил он, судя по их грубым белым мантиям, украшенными вышитыми стеблями болиголова и до боли знакомой эмблемой горящего факела на левой стороне груди.

– На что глазеешь, малыш? – поинтересовался один из них, надменно скрестив руки.

Глаза Флинта раздраженно сузились, но он лишь встряхнул головой и ответил на поставленный вопрос фырканьем, исполненным омерзения к собеседнику. Слегка коснувшись головы кончиками пальцев, гном протиснулся между ними к зеленщику.

Ему в плечо уткнулся костлявый палец – давление, едва достаточное, чтобы гном его даже заметить мог.

– Я задал тебе вопрос, гнусный гном. – Друзья искателя рассмеялись при этом оскорблении.

Флинт остановился, но взгляда не поднял:

– И, полагаю, ты получил ответ, которого заслуживал.

Подстрекаемый товарищами, юноша надавил сильнее.

– Как для старика, пребывающего в меньшинстве, у тебя слишком острый язык, – прорычал юнец, выступая перед Флинтом. Он нагнулся, чтобы схватить гнома за лацканы.

– Преподай ему урок, Гар! – возбужденно проурчал друзяка. Раздражение Флинта переросло в гнев. Он посмотрел в лицо своему противнику. В нем он увидел лишь смешанное выражение ликования и страха, как у зверя, загнавшего легкую добычу. Ну, по крайней мере, так думал искатель.

Флинт решил, что человечку определенно бы не помешал урок скромности и этикета. Со скоростью молнии, он утопил свой кулак в животе мальца. Оглушенный искатель перегнулся пополам, схватившись за больное место. Крепкие пальцы гнома взметнулись, чтобы натянуть обвислый грубый капюшон на красное лицо хозяина. Флинт быстро потянул за завязки, крепко-накрепко завязывая капюшон, пока оттуда не показался прыщавый нос. Отчаянно размахивая руками, искатель выдал нечто наподобие визга и грохнулся на дощатый проход.

Флинт как раз отряхивал ладони от пыли, когда острый слух гнома уловил знакомый свистящий звук обнажаемого клинка. Крутанувшись с молниеносной быстротой, кряжистый гном выбил маленькие кинжалы из рук второго мальца. Металлическое оружие лишь блеснуло на солнце, улетая в другой край прохода.

– Кинжалы! Осторожно! – крикнул Флинт за парапет, на случай, если кто-то оказался внизу. Глянув вниз, он увидел, как кучка жителей Утехи без лишних вопросов рассыпались в стороны, и кинжалы воткнулись в землю, не причинив никому вреда.

Когда Флинт поднял взгляд, он увидел лишь спины искателей, спасающихся бегством, двое этих лягушат тащили за собой своего лидера, который все еще не мог стянуть с головы капюшон.

– Бегите к мамочке, щенята! – не удержавшись, бросил им вдогонку Флинт. Эх, какой же все-таки погожий денек, про себя подумал гном, взглянув в синее небо перед тем, как энергично переставить ногу через порог лавки.

В магазинчике хозяйничал его владелец. Этому человеку по имени Амос Картни едва перевалило за пятьдесят. Флинту мигом вспомнился тот случай, когда он с Танисом и Тассельхофом заглянули сюда за перекусом для ночной братской посиделки у гномьего очага, незадолго по приезду Таса в Утеху, каких-то пару лет назад.

– Эй, Амос, а кто такой этот Джессаб, а? – как всегда, не подумав, ляпнул Тассельхоф, перебирая интересовавшее его содержимого кондитерского прилавка. – Должно быть, для тебя он многое значит, раз ты назвал в его честь свою лавку. Я ведь знаю, что тебя зовут Амос Картни, а не Джессаб.

Флинт как-то уже успел прослышать ответ на этот вопрос из местных слухов, поэтому попытался прикрыть мозолистой рукой без меры большой рот кендера, но безуспешно – быстроногий бесенок лишь юркнул в сторону.

– Осторожнее, Флинт, ты едва не задушил меня! – укорил он гнома. – Может, он твой отец? – кендер не сдавался и повернулся к лавочнику, лицо которого неожиданно побледнело. – Тогда, дед? Хммм…

– Человек, который владел магазином до меня. – тихо ответил Амос.

– И все? – недовольно проверещал Тас.

– Не суй свой нос не в свое дело, кендер! – звучный рык Флинта исходил, казалось, из самых его глубин.

Но Амос лишь осадил его пыл взмахом руки:

– Нет, он украл мою жену и оставил взамен эту лавку. Я назвал лавку его именем лишь для того, чтобы она служила мне напоминанием того, насколько непостоянными бывают женщины. Это на случай, если меня еще раз угораздит кому-то из них довериться.

Глаза мягкосердечного кендера вмиг наполнились слезами, и он поспешил подбежать к Амосу, чтобы дружески похлопать его по плечу. При этом из его карманом посыпались сокровища, только что «приобретенные» в магазинчике:

– Как мне жаль… Я же не знал…

Легкая и стоическая улыбка украсила лицо Амоса Картни, когда он с трудом вырвал ладонь из объятий настойчивого кендера:

– А знаешь что? Все эти десять лет меня ко мне ни разу не закрадывался соблазн.

В тайне от всех, Флинт полностью поддерживал подобное мировоззрение Амоса – у него самого хватало такого горького опыта, этот человек был гному другом.

А сейчас, увидев гнома на пороге, лавочник вытер руки о передник, и приветливо поманил его внутрь с теплой улыбкой на лице.

– Вижу, в этот раз ты не захватил с собой того любопытного кендера. – продолжал он махать Флинту. – Давай, входи поскорее, у меня тут уже были неприятности с парочкой искателей, что терлись у входа, докучая моим хорошим клиентам. Никак не мог от них избавиться. – Амос устало встряхнул головой.

Флинт дружески похлопал старого приятеля по спине:

– Уже пять лет прошло, как Тас отправился путешествовать. Да, и те искатели больше не будут тебе докучать.

Амос поймал в глазах Флинта веселую искорку, и в его улыбке затеплилась благодарность, но усталость так никуда и не делась:

– Прими мою благодарность, но они всегда возвращаются. Пусть, может, и не те смутьяны, но каждый день приходят все новые и новые искатели… – Амос прикрыл глаза ладонями, потирая их.

Хорошее настроение Флинта слегка остыло, когда он был вынужден с ним согласиться. Утеха уже давно перестала быть приветливым поселком, после того, как она подверглась настоящему нашествию искателю пару лет назад.

– Но, что это я все о плохом!? – Амос заставил себя улыбнуться. – Ты же не мои причитания сюда слушать пришел. Так, где там мой список? Пойду раздобуду твои товары.» с ухмылкой бывалого конспиратора, Амос ткнул Флинта локтем в бок. «И та бутылка солодового рома, что ты так ждал, тоже прибыла. – Заполучив кусок пергамента, который Флинт сжимал в руке, Амос, крякнув, отправился собирать провиант для гнома.

– Спасибо, Амос. – мягко сказал Флинт, отрешенно изучая окружавшие его полочки.

Перед его глазами оказались глиняные горшки с солеными огурцами, луком, и другой зеленью. Здесь витал тяжелый аромат уксуса, поэтому Флинт попятился. Гном прошел мимо ряда бочек с пшеничной, ржаной и овсяной мукой, далее следовали небольшие жбаны с сахаром и солью. На противоположной стене, Флинт с интересом вчитался в странные названия пряностей: абсинт, батис, клойв, тумерик. Что заставляло людей класть столь странные вещи в еду? Что плохого в простой, дымящейся мясной вырезке?

Флинт смотрел на банку с солеными морскими улитками, когда услышал позади скрипучий голос. Обращение, которым его не именовали вот уже несколько лет:

– Так здесь еще один гном с холмов. Я уже было ощущал себя здесь, как тот пресловутый хобгоблин на воскресном пикнике у кендеров! – прогудел незнакомец, весело хлопая Флинта по спине. -Мое имя Ханак.

Флинт слегка отступил в сторону и взглянул на говорящего. Ладно-ладно, он столкнулся лицом к лицу с таким же гномом, как и он сам. Нечесаные, ярко-рыжие волосы торчали на голове незнакомца, словно медные завитки, а между ними и встопорщенной бородой с усами можно было проглядеть глаза, синие, словно небо в ясный день. Флинт попытался навскидку определить его возраст: лицо было не так уж и глубоко исполосовано морщинами, а во рту не хватало двух передних зубов, но выпали ли они сами от старости, или же были потеряны в драке – этого Флинт не мог сказать наверняка.

На странном гноме была плотная короткая кольчуга до пояса да отличная кепка из гладкой кожи. Его сапоги могли сравниться по легкости с мокасинами, но они несли на себе следы долгих странствий. Ханак причмокнул губами от удовольствия и потер ладони, увидев такое изобилие продовольствия на полках.

– Ты, должно быть, новичок в Утехе. – обратился к нему Флинт.

– Да я, собственно, просто мимо проходил. – пожал плечами гном. – Я направляюсь в Гавань. Родом я с южных холмов, довольно далеко отсюда, это почти что в низовьях равнин Тарсиса. Никогда еще до этого так далеко не забирался. – признался он.

Флинт отвернулся было к своим покупкам, но почувствовал на себе взгляд гнома.

– Если мои глаза меня не подводят, ты тоже с юга.

– Не подводят. – признал Флинт, вновь обернувшись к собеседнику. От пытливых речей гнома, Флинту стало не по себе.

– Однако, ты не с такого далекого юга, как я – восток страны холмов, я полагаю. – сказал другой гном с холмов, задумчиво водя пальцем по подбородку и косясь на Флинта. «Быть может, к северу от Торбардина?

– Как ты догадался? – бесцеремонно прервал его Флинт. – Никогда еще не видел, чтобы кто-то так точно мог угадать местность.

– Ну, это было не так уж и сложно. – похоже, что гном собирался заинтриговать Флинта. – Я странствую, зарабатывая себе на жизнь продажей изделий из кожи. Я заметил легкий акцент и смоль в твоих волосах – практически каждый гном на моей родине ходит с рыжей или карой шевелюрой; а эта длинная, просторная сине-зеленая туника и мешковатые башмаки – ты давно уже не навещал своих родичей-гномов, так ведь? Знаешь, я уже много лет не видел, чтобы кто-то так одевался. Скажи-ка, из какого же ты все-таки селения?

Флинта слегка смутили подобные комментарии о его наряде – свои ботинки он получил в подарок от матери много лет тому назад, но он решил, что гном сказал все это без задней мысли:

– Я вырос в небольшом поселке под названием Хиллоу, который примостился между Торбардином и Скулкепом.

– Хиллоу?! Да я побывал там каких-то двадцать дней назад, торговал башмаками и передниками. Однако, он не так уж и мал, как бывало. Стыдно вспомнить о том, что там произошло, верно? – сказал он с сочувствием. – Но теперь мало что можно противопоставить прогрессу, так ведь? Ох-ох-ох… – пробормотал гном, грустно покачивая головой.

– Прогресс? В Хиллоу? – Флинт лишь фыркнул. – Стали подрубать оборки на полдюйма выше?

– Да я о горных гномах! – выкрикнул Ханак. – Шляются по городу, загромождают дороги своими обозами. Они даже оккупировали постоялые дворы холмовых гномов.

– Да этот перевал возведен потом и кровью гномов с холмов! – Флинта подобные новости вывели из колеи. – Они бы никогда не позволили горным гномам его использовать!

«Да, ни за что!» – неистово повторял себе под нос Флинт.

История о холмовых и горных гномах была исполнена горести. По крайней мере, в период со времен Катаклизма. В те далекие времена, когда с небес на Кринн упала погибель, горные гномы отступили в свое великое подгорное королевство Торбардин и намертво заперли врата, оставив своих холмовых собратьев прочувствовать все «прелести» божьей кары.

Гномы с холмов посчитали подобные действия Великой Изменой, и Флинт был лишь одним из немногих, кто унаследовал от своих предков глубокую ненависть к этим родичам. И в самом деле, отец его отца, Регар Огненный Горн, стоял во главе армий гномов с холмов во время трагических и братоубийственных войн за Гномьи Врата. Флинт теперь просто поверить не мог, что гномы Хиллоу смогли закрыть глаза на вековечную кровную вражду.

– Боюсь, что это так. – ответил Ханак, слегка снизив тон. – А именно, Тейвары, гномы рода дерро из Торбардина.

– Дерро? Да это невозможно! – прорычал Флинт. Это было еще хуже. И в самом деле, гномий народец дерро составлял едва ли не большую часть клана Тейваров – они были известны, как самые жестокие из всех горных гномов. Их владеющие магией шаманы слыли основными зачинщиками Великой Измены.

В этот раз, гном отступил назад, поднимая в защите руки:

– Я говорю только о том, что видел своими глазами, а я видел, как дерро праздно шатались среди гномов Хиллоу – и я что-то не заметил, чтобы хоть кто-нибудь из холмовых гномов на них плевать стал.

– Поверить в это не могу. – пробормотал Флинт, покачивая головой. – Неужели мои братья могли это позволить? Когда-то моя семья имела достаточный вес в селении. Может, ты слышал об Огненном Горне? Моего брата звали Айлмар Огненный Горн.

На какое-то мгновение, по лицу гнома пробежала тень и, похоже, он даже уже был готов кивнуть в знак согласия, но потом спохватился:

– Нет, понятия не имею, о ком ты. – сказал он, а потом быстро добавил, – Но я там не слишком-то долго задерживался, чтобы кого-то хорошо узнать.

Флинт пробежал пятерней по своей всклокоченной бороде. Неужели, Ханак мог оказаться прав относительно его родного селения, наводненного горными гномами?

Флинт ощутил, как его плечо сжала крепкая рука.

– Если бы моя родня якшалась с негодяями, то я бы хоть поглядел на это. – по-дружески сказал Ханак. – И да укажет тебе путь сам Реоркс. – и с этими словами, гном вышел через двери магазинчика, оставив Флинта наедине с его тревожными мыслями.

Амос со стуком поставил перед нм на прилавок коричневый сверток.

– Соль, яблоки, четыре яйца, кусок бекона, кувшин соленых огурцов, две буханки вчерашнего хлеба, четыре фунта прекраснейшего корня Нордмаарианского цикория, столь любимого людьми и гномами. – сдавленно хмыкнул он. – Склянка смолы, чтобы починить твои скрипучие ставни до прихода зимы, и столь востребованный солодовый ром. – удовлетворенно закончил он.

Флинт потянулся через плечо рукой в карман жилетки и рассеянно сказал: «Пожалуй, смолу можешь оставить себе. Похоже на то, что приход зимы я в Утехе не застану.»

Заметив мрачные нотки в голосе гнома, Амос посмотрел на него с тревогой, но он прекрасно знал, что лучше ни о чем не спрашивать. Лавочник еще никогда не видел Флинта настолько озабоченным, даже когда в городке присутствовали его юные друзья, вечно несущие с собой кучу хлопот. Он принял плату за покупку и молча кивнул Флинту на прощанье.