Введение

Даже торговец шерстью должен думать не только о том, чтобы подешевле купить или подороже продать, но и о том, чтобы вообще беспрепятственно могла вестись торговля шерстью.

Б.Брехт, "Галилей"

Континент Linux — это основа будущей цивилизации. Свободное программное обеспечение и распределенная разработка — это новые, некапиталистические способы производства, открывающие человечеству возможности изменить свое существование к лучшему (можно назвать их коммунистическими, или анархическими, или как-то еще). Как и многие другие возможности из прошлого, они могут быть не использованы, использованы неэффективно, забыты, проданы, — но с начала 1990-х именно благодаря им были заложены новые модели общественного взаимодействия и сотрудничества. У скептиков наверняка готовы возражения, но пусть они ответят на вопрос: когда еще в истории каждый единичный индивид, овладев навыками работы, мог получить в свою полную собственность свои средства производства? Когда еще целая сеть таких индивидов получала возможность обмениваться сведениями и разрабатывать совместно, без всякого контроля и наблюдения, собственное производство, а также усовершенствовать сами основания этого производства — коды? И эта возможность была бы непосредственно внедрена в производственную технологию? И — что, может быть, самое главное — у этой технологии имелись бы столь обильные предпосылки для совершенно свободного и бесплатного распространения? В свете этого становится понятно, насколько на самом деле велики возможности, которые уже существуют в мире и которые многие из нас не замечают. Коммунизм уже построен — пусть и внутри малого сообщества open-source программистов и хакеров.

В свете этого становится понятным возникновение смелой утопии open source'ного коммунизма, предложенной немецкой группой Oekonux:

Представляется, что общество труда, и, таким образом, обмен как основа общества пришли к своему историческому концу. На первый взгляд это пугающе напоминает сценарий коллапса, но это также открывает возможность для нового общества, которое преодолеет недостатки предшествующего; общества, для которого главной задачей будет благосостояние всех людей на планете. Тезис заключается в том, что GNU/Linux представляет собой столбовой камень на пути к этой задаче. Столбовой камень опознается по тому факту, что он обладает определенными специальными характеристиками, которыми не обладают никакие другие продукты.

Здесь, конечно, нет возможности рассказывать историю Linux, или углубляться в подробности open source-программирования, — любое такое поспешное описание только ограничит тему, которой следовало бы посвятить, и уже посвящают, целые библиотеки. Я могу только коснуться программирования с открытыми кодами как области, развивающейся самостоятельно и параллельно с тактическим медиа, и часто неизбежно входящей с ними в симбиоз: подавляющее большинство тактических ТВ-станций в Аргентине и Италии работают на свободном программном обеспечении, также как и сотни других тактических инициатив. От проблематики open source я перейду к другой проблеме большого масштаба — интернет-сервисам, электронной публичной сфере и вообще публичной сфере, как сфере, в которой информация и коммуникация становятся независимы от посягательств частного капитала, правительств и разведок. И на этом закончу книгу.

 

Краткая история UNIX и интернета

На заре истории вычислительной техники подходы к ПО еще не были выработаны. Преобладало убеждение, что программные продукты должны распространяться бесплатно, по крайней мере, в образовательных целях — компания AT&T, из недр которой появилась первая ОС UNIX, продавала право на ее использование коммерческим структурам, но уступала за просто так университетам.

ОС UNIX разработали программисты Деннис Ритчи и Кен Томпсон в 1969 гг. в Bell Laboratories концерна AT&T. Начиная с 1969 года, AT&T и Bell Laboratories выпускали версии UNIX, переписывавшиеся на разных языках (языки В и С). В то время, в результате действующих в США антимонопольных законов, AT&T могла разрабатывать, но не продавать программные продукты. В 1974 году OC UNIX была передана для использования университетам вместе с исходным кодом и разрешением вносить в него изменения. Право на использование кода с тех пор определяется лицензией, под которой распространяется ОС или отдельные программы. Тем не менее, в 1984-м AT&T сделал попытку заявить права собственности на UNIX, в знак протеста против чего программист Ричард Столлман учредил Фонд Свободного программного обеспечения (Free Software Foundation), начавший распространять программные продукты под лицензией GNU — что означает право бесплатно распространять их с тем условием, что тот, кто их получил, будет распространять их также бесплатно. Для этого FSF патентует программу, а затем распространяет ее под лицензией GNU. Также для этого предложен термин «копилефт» — как противоположность "копирайту".

В 1986 году по заказу DARPA (Агентства перспективных исследований) Министерства обороны США в университете Беркли на основе UNIX была разработана свободная ОС BSD (Berkeley Software Distribution) с интегрированным протоколом TCP/IP, которая впоследствии стала основой интернета. Также она положила начало целому ряду свободных ОС — NetBSD, FreeBSD и OpenBSD. А в 1991 году двадцатидвухлетним финским хакером Линусом Торвальдсом, также на основе UNIX, создается главная на сегодня свободная ОС — знаменитая Linux. Именно она, появившись одновременно с мировым интернетом, создала основу для развития свободного программного обеспечения. Linux разрабатывается множеством программистов-любителей, а также коммерческими компаниями, специализирующимися на свободном ПО; создаются новые программные ядра, приложения, «железо», растут Linux-сообщества и сетевые сервисы, также в последние годы все больше правительственных структур задумываются об отказе от слишком настойчивых услуг Microsoft'а и переходе на свободное программное обеспечение (об этом позже). Также, основа функционирования интернета — серверы — остается пока единственным сегментом рынка, на котором корпоративный натиск терпит поражение: около 60 % серверов в мире действует под управлением ОС для серверов Apache, написанной с открытым кодом под Linux.

Теперь немного об истории интернета. Как уже говорилось, впервые прообраз сети в 1956-62 гг. разработали советские учение С.Лебедев и В.Бурцев и применили его в 1958-м на испытаниях на полигоне Сары-Шаган в Казахстане. Исследователь Александр Нитусов утверждает, что США приступили к аналогичным исследованиям, только получив соответствующие «новости» от разведки. С другой стороны, Мануэль Кастельс приводит убедительные примеры того, что на Западе также имелись разработки в духе будущего интернета, например, идеалистические утопии всеобщих сетей знания Нельсона и Энгельбарта. Как бы то ни было, брежневская командная система быстро отказалась от развития советских информационных технологий при опоре на собственные силы и примерно со второй половины 1960-х годов предпочитала красть готовые машины и программы с Запада. А инициатива по разработке сетей последовала в 1969 году и исходила от Агентства перспективных исследований (DARPA), главного мозгового центра высокотехнологичной военной машины США. Проект отвечал задачам создания такой сети управления, которая бы не подвергалась опасности мгновенного разрушения в случае направленного ядерного удара (очевидно, со стороны Советского Союза). Для построения первой интерактивной компьютерной сети была использована смелая для того времени технология коммутации пакетов. Сети начали действовать в нескольких университетах и исследовательских лабораториях, постепенно объединяясь (военные вскоре выделили для себя отдельную изолированную сеть Milnet). Пользователи из университетских кругов видели в ней все больший толк. Одни из первых пользователей Arpanet, хакеры-студенты, впоследствии заслуженные гуру интернета Карр, Крокер и Сёрф, писали в 1970-м году: "Мы обнаружили, что в процессе подключения машин и эксплуатации объединенных систем устанавливается большой объем связей между персоналом, работающим в разных узлах сети. Возникающая в результате этого смесь идей, дискуссий, разногласий и решений была в высшей степени освежающей и благотворной для всех участников, и мы считаем это человеческое взаимодействие ценным побочным продуктом всех усилий". Именно пользователями-хакерами, а не военными, в течение последующих лет были выработаны основные технологии, составившие ценности интернета: в 1972 году — электронная почта, в 1979 — электронные конференции, а в начале 1990-х, при ведущей роли англичанина Тимоти Бернарса-Ли — Всемирная Паутина. И только в 1994 году у интернета возникает "графический интерфейс" для пользователя — браузеры, сначала Netscape, потом Internet Explorer.

Именно слияние этих двух технологий — операционной системы и интерактивной всемирной сети в единое целое — открыла нынешнюю эпоху Всеобщей Информации. Удивительным образом, они смогли избежать патентования, выйти за пределы и военно-промышленного комплекса, и корпораций. Информационные технологии развивались благодаря доброй воле и солидарности исследователей, первых программистов и хакеров: Денниса Ритчи, Билла Джоя, Роберта Кана, Винта Сёрфа, Тимоти Бернерса-Ли и тех сообществ, которые организовывались вокруг них. С самого появления компьютеров их творческое, а не коммерческое использование приобретало все больший размах: на небольших конференциях-встречах распространялись коды (в самые ранние времена — еще на магнитных носителях), по первым сетям ARPAnet и Usenet, имевшим военно-университетское происхождение, происходил обмен данными. Мануэль Кастельс указывает на тот парадокс, что именно введение сети в использование военными заложило основу для ее последующего распространения, поскольку послужило причиной для инвестиций, новых разработок, адаптации новых решений; но сеть не могла бы развиться в то, чем она стала, находясь исключительно под контролем военных (как в Советском Союзе), или в ведении государственных чиновников, или в руках частного бизнеса, ориентированного на быстрые прибыли, она стала такой потому, что оказалась в пограничной области всех этих интересов, и смогла распространиться также за их пределы благодаря совместному творчеству коммерчески немотивированных людей. Именно последнее — «освоение» сети — позволило ей остаться вне коммерческой собственности, когда права на нее все-таки стали предъявляться (например, как в случае с компанией AT&T).

Первооткрывателей и пионеров интернета тоже можно было бы назвать "тактическими медиа-активистами", если бы для них не существовало более привычного аналога «хакер». Хакер, в изначальном понимании этого слова — не тот, кто взламывает коды и частные базы данных, а тот, кто пользуется программами, о которых знает, как они сделаны, потому что может разобрать их "по косточкам" и проверить качество. Хакерами были все пионеры интернета, потому что тогда не существовало "дружественных интерфейсов" с иконками, компьютер управлялся из командной строки, и ни одна программа не была закрытой. Поэтому Кастельс говорит, что история сети представляла собой "саморазвитие интернета: формирование сети путем ее использования". То есть, технология развивалась не потому, что ее кто-то по чьему-то указанию развивал, а потому, что каждый, кто имел с ней дело, относился к ней как к части своей жизни, которую можно совершенствовать.

Для нас в России это очень важно понять. У нас до сих пор сохраняется очень стойкое ощущение, с которым следовало бы бороться: в 1990-е мы, или многие из нас, много слышали о появлении и первых шагах интернета, однако воспринимали это как что-то очень далекое, открытое кем-то где-то далеко и без нас. Может быть, это ощущение было неотъемлемо от самосознания страны, потерпевшей крушение, или, может быть, это было общее ощущение того исторического момента накануне милленниума — теперь мы не можем себе этого позволить, теперь мы должны взять свое программное обеспечение в собственные железные руки.

 

Информация хочет быть свободной

Успех компании Microsoft был определен тем, что она попала к открытию рынка персональных компьютеров. Это был 1975 год, когда студент Принстонского университета Билл Гейтс и его приятель Стив Баллмер написали эмулятор языка BASIC для первой модели ПК Alltair 8800. По легенде, увидев в журнале сообщение о появлении модели Alltair, Баллмер тряс номером перед лицом Гейтса и кричал: "This is it! This is about to start with!" Создав эмулятор для языка BASIC — не уникальный, не гениальный, но своевременно выпущенный продукт, ставший промежуточной ступенью между языком вычислительной техники и первой моделью персонального компьютера. Следующим новшеством, последовавшим в 1982 году, была разработка операционной системы с графическим интерфейсом, которой стала Windows 3.1. Все остальное — дело коммерции. Как получилось, что создатели эмулятора Basic стали требовать за его использования деньги, как добились того, что Win 3.1 стала предустанавливаться на 80 % компьютеров, изготавливаемых в мире — это, как пишет историк вычислительной техники Дмитрий Румянцев, "совсем другая история". Случай Microsoft получил свое значение в свете истории значительно более поздней, когда в 1994 году компания получила возможность захватить мировой рынок ПК, присвоила себе фактически монопольные права и начала диктовать не только бизнесу, но и правительствам свои условия. Основная проблема в том, что программные продукты Microsoft выпускаются с закрытым кодом — то есть так, что пользователь лишен возможности проверить, как написана и работает эта программа и насколько конфиденциальны документы, создаваемые с ее помощью, он не может также просмотреть и модифицировать программное ядро системы, чтобы оптимизировать использование компьютера под свои потребности. Поэтому выпуски новых программ с проприетарным ПО/закрытым кодом сильно отличаются от выпусков программ, написанных на основе открытого кода Linux. Любую программу с открытым кодом (open source) можно модифицировать и предложить Linux-сообществу для обсуждения. В случае с релизами закрытого ПО пользователи вынуждены ограничиваться посылаемыми в штаб-квартиру компании баг-репортами. Как говорит один из экспертов в фильме "The code Linux" (реж. Ханну Путтонен), "Microsoft — это очень традиционная модель бизнеса: мы знаем технологическое ноу-хау; мы сохраняем его в секрете; мы производим продукт; и мы получаем за это деньги" . Свободное ПО совместимо со всеми, и в том числе MS-овскими, форматами файлов; с помощью ОС Suse вы сможете прочитать и файл в формате Open Office, и в формате Microsoft Word, в то время как Microsoft Word не прочитает ни одного документа, созданного в формате чужой ОС. Более того, MS не удовлетворено тем, что пользователи не отказываются от прежних версий собственно MS-вских программ при выходе новых, пусть эти новые даже обещают никакого особенного преимущества, и поэтому новые версии с "очаровательной непосредственностью", по выражению одного из авторов «Компьютерры», часто оказываются несовместимыми со старыми документами или железом.

Казалось бы, едва ли кто-то в богатых западных странах сейчас задумывается о революции, ставящей целью ниспровержение частной собственности. Частная собственность существует там уже многие сотни лет, и ни разу в повестке дня, даже у протестных движений, не стоял вопрос об ее упразднении. Однако вопрос теперь ставится иначе. Главным богатством в Информационную эру является не недвижимость, не банкноты и акции, а информация. Благодаря информации растут и падают акции, устанавливаются цены, то есть, приобретаются все остальные богатства. Но как сделать информацию частной собственностью?

Технологии Информационной эры таковы, что информация может передаваться и передается без траты сил, без потерь качества, бесплатно. Если в прошлом некоторая цена могла взиматься за материальные носители информации, такие, как книги, то теперь, совершенно безболезненно, экономика и технологии создали условия, в которых главная ценность может быть совершенно доступна для всех. Казалось бы, мечта всех социалистов; но не капиталистов. Условия жизни изменились, но ее хозяева остались прежними. Поскольку переход от старой формы распространения богатства к новой произошел внезапно, она вступает в отчаянное противоречие со всеми прежними кодексами и нормами. Для того, чтобы сохранить порядок вещей в старом виде, предпринимаются чудовищные усилия, совершаются с виду абсурдные и смехотворные действия, которые, однако, приводят к конкретным тюремным срокам и большим штрафам для многих людей. Информация может передаваться, не создавая дефицита — "давайте же создадим дефицит искусственно, ведь капиталистическая экономика не может без него существовать".

Джон Перри Барлоу, основатель Electronic Frontier Foundation, открывает статью "Продажа вина без бутылок" цитатой одного из отцов-основателей американского государства Томаса Джефферсона: "То, что идеи должны беспрепятственно передаваться от одного к другому по всему земному шару для морального и взаимного наставления человека и улучшения его состояния, кажется, было нарочито благосклонно задумано природой, когда она сделала их распространяющимися, подобно огню, по всему пространству без уменьшения их плотности в любой точке, и подобно воздуху, в котором мы дышим, двигаемся и имеем свое физическое существование и который не может быть ограничен или составлять исключительную собственность. Таким образом, изобретения по самой своей природе не могут быть предметом собственности".

Далее он пишет:

Говорят, что акулы умирают от удушья, если перестают двигаться. Практически тоже самое можно сказать об информации. Информация, которая не движется, существует только потенциально. По крайней мере, до тех пор, пока ей снова не разрешат двигаться. По этой причине, сокрытие информации, свойственное бюрократии, является специфическим порождением ложно направленных систем ценностей, основанных на законах материального мира.

Центральное экономическое разграничение между информацией и материальной собственностью состоит в способности информации быть передаваемой без отчуждения от исходного владельца. Если я продам вам свою лошадь, я не смогу на ней ездить. Если я продам вам то, что я знаю, мы оба будем знать.

Между тем, патентование — это один из самых успешных видов регулирования, наиболее широко применяющийся в высокотехнологичных областях производства. Патентование есть также один из тех китов, на которых держится глобализация: все страны, присоединяющиеся к мировым экономическим договорам, таким, как GATT, NAFTA, вступающие в мировые организации, такие, как ВТО, обязываются выполнять ограничения, касающиеся интеллектуальной собственности и авторского права. По идее, "авторское право" означает, что только автор может владеть правами на воспроизведение своего научного открытия, или произведения искусства. Но выяснилось, что авторское право можно купить. Как известно, музыканты группы The Beatles больше не могут исполнять ряд своих собственных песен, поскольку авторские права на них купил Майкл Джексон. В высокотехнологичной промышленности авторские права на те или иные технологические решения часто покупаются большими корпорациями, производящими тот же товар по иной технологии, — и покупаются для того, чтобы быть положенными под сукно, поскольку тогда ими не смогут воспользоваться конкуренты, а производство товара будет продолжаться тем же образом, что и раньше. Есть еще много преимуществ, которые приносит обладание пакетами патентов в какой-либо области. Есть патенты, которые формулируются максимально широко, с тем, чтобы вместе с уже готовым частным изобретением «застолбить» за фирмой-изобретателем всю область, и ею не мог бы свободно заняться кто-то другой. Существуют спекулянты-посредники — небольшие фирмы, вся работа которых сводится к тому, что они ничего не производят, а только занимаются патентованием с целью получать лицензионные отчисления или шантажировать изобретателей судебными тяжбами. Как признался руководитель одного из отделений IBM — крупнейшего патентодержателя — выгода от коллекции патентов на одну часть состоит в лицензионных отчислениях и на десять частей — в получаемом благодаря этой коллекции доступе к патентам других фирм. Таким образом может быть запатентовано фактически любое изобретение, уже используемое, но не защищенное. Бизнес патентования начал нарастать, как снежный ком, одновременно с коммерциализацией информационных технологий: в 1976 году в США было выдано 766 софтверных патентов, в 1992 — 5 938, в 2001 — 25 973. А четыре года назад в Австралии юристом Джоном Кеогом было запатентовано… колесо. На счастье, этот юрист сам известен как активист борьбы против интеллектуальной собственности и сделал это для того, чтобы показать всю нелепость нынешнего развития в этой области.

Появление патентования произошло на заре промышленного капитализма, чтобы защищать права капиталиста-изобретателя, внедряющего новую технологию. Но в индустрии программного обеспечения они не могут успешно выполнять даже этой роли, поскольку, словами обозревателя «Компьютерры» Федора Зуева, "тут нет механического конвейера или мануфактуры, которая из года в год, из десятилетия в десятилетие выпускает один и тот же товар, нет технологической цепочки — поля для изобретательства. А такое производство — важнейшая часть парадигмы, вокруг которой строится патентное право". Следует добавить также, что основные нормы патентного права, распространяемые сейчас в мире, — это нормы американского законодательства, оставшиеся фактически одними и теми же со времен Войны за независимость, когда они были созданы специально с целью облегчить «пиратство» технологических изобретений американскими промышленниками у английских.

Под влиянием унифицирующей глобализации американского образца по миру в последние годы широко распространяется патентование программных алгоритмов. Запатентованные алгоритмы больше нельзя использовать, потому что это будет нарушением авторского права. Это можно объяснить по аналогии с геометрией: закон позволяет патентовать авторские доказательства той или иной теоремы, но вот некто начинает патентовать аксиомы, чтобы никто больше на их основании не мог бы строить доказательства дальнейших теорем. Патентование алгоритмов открыто противоречит антимонопольному международному праву, однако практика такова, что вновь и вновь европейские национальные суды признают тот или иной патент недействительным, но патентование, осуществляемое патентными бюро, продолжается: суд сможет рассмотреть следующий инцидент не ранее чем через год, ему требуется время для изучения, а также юристы и адвокаты, в то время как здесь и сейчас могут быть упущены конкретные прибыли!

Тирания режима интеллектуальной собственности становится все более жестокой. Одновременно с борьбой за новые рынки, корпорации стремятся сохранить за собой рынки уже завоеванные и лишить пользователей проприетарного ПО возможности выбирать между их и какой-либо еще продукцией. По сравнению с откровенно грабительским отношением к пользователям, практиковавшимся в "дикие 90-е" (когда можно было выпустить новую версию «винды», которая отказывалась бы обслуживать периферийные устройства, работающие с прежней версией, так что покупка новой версии ОС влекла за собой покупку новых модема, принтера и т. д.), — теперь методы подчинения становятся более тонкими, но не менее ощутимыми.

В развивающихся странах, где потребители не в состоянии купить лицензионное программное обеспечение и используют пиратское, выдаются большие «гуманитарные» гранты и предоставляются льготные или бесплатные пожертвования в виде компьютеров и программного обеспечения, для того чтобы «подсадить» местный рынок на Windows и впоследствии продавать на нем свои продукты по обычной цене. В 2006 ожидается появление новой версии ОС Windows Vista, которая не позволит вам устанавливать на свой собственный компьютер ни одной программы, кроме купленных непосредственно у производителя и непосредственно вами: каждой программе будет присваиваться индивидуальный номер, и ввиду всеобщей подключенности компьютеров к интернету перед установкой ОС будет спрашивать сетевую базу, можно ли установить эту прогу. Компании пытаются привязать каждый проданный экземпляр к конкретному потребителю так, чтобы никто кроме него не смог им воспользоваться. Как говорит Конрад Беккер, это "что-то наподобие новейшего информационного феодализма, который учреждается в сфере интеллектуальной собственности, что значит также — в сфере контроля над сознанием… Уже есть примеры такого рода, касающиеся лицензирования книг, и если дела пойдут таким образом, то без лицензии вы не сможете читать "Алису в стране чудес" своим детям. Если песню "С днем рожденья" запатентовать, то ее надо будет запретить к показу на телевидении".

А Джон Перри Барлоу замечает:

Это судно, сиречь совокупный канон авторского права и патентного законодательства, было построено для транспортировки форм и методов выражения, сущностно отличающихся от того эфемерного груза, которым его нагружают сейчас. Оно протекает как изнутри, так и снаружи.

Юридические усилия удержать на плаву старый корабль проявляются трояким образом: как лихорадочная перестановка стульев на палубе; как строгие предупреждения пассажирам, что если корабль пойдет ко дну, то им грозит суровое уголовное наказание; и как невозмутимое отрицание происходящего.

 

Это драгоценное слово "share"

Самыми яростными ревнителями интеллектуальной собственности и авторского права в последние годы стали звукозаписывающие компании. Они требуют, чтобы их продукцию покупали в магазинах, поэтому любой способ послушать музыку как-то еще представляет опасность для их бизнеса. Такие же проблемы возникали в 1980-е в связи с распространением видеомагнитофонов, и тогда точно так же киноиндустрия видела в них угрозу, что потребители будут копировать друг у друга фильмы вместо того, что покупать каждую отдельную копию в магазине. Теперь музыкальная индустрия увидела угрозу для себя в файлообменных сетях. Кроме того, что музыку, записанную в файл в формате mp3, можно передать другу на CD-Rom'е, ее можно также послать по электронной почте, а также можно организовать файлообменные (пиринговые) сети, из которых пользователи будут скачивать то, что они хотят. Пиринговые сети (от «peer-to-peer» — приблизительно "от равного к равному") организованы так, что пользователи, установившие у себя на компьютере (опять же из сети) программу для скачивания, выставляют собственные mp3-коллекции для всех, и также могут скачивать у других пользователей то, что находится на компьютерах у них. Первой такой пиринговой сетью стала возникшая в 1999 году Napster. Когда группа Metallica узнала, что ее музыку можно скачать из сети за бесплатно, то подала иск, в результате которого Napster был закрыт. Теперь это — коммерческий интернет-магазин музыки, в котором за скачивание музыкальной композиции ты расплачиваешься онлайн со своей кредитной карты. Но с тех пор возникли новые сети E-Donkey, KAZAA, Soulseek и другие, которые пока избегают карающей пяты закона. Тем не менее, война идет пока не на смерть, но ее предметом является свобода. Иски, поданные звукозаписывающими корпорациями MPAA и RIAA в суды США осенью 2004 года, включали несколько сотен обвиняемых, среди которых больше половины составляли студенты, скачивавшие музыку из домовых сетей. Иски предусматривали штрафы в размере от 30 до 100 тысяч долларов за каждую скачанную композицию.

Неизвестно, что подвигло группу Metallica подать свой иск, но их случай был на всю катушку использован звукозаписывающими компаниями, которые кричат на каждом углу, что они "охраняют интересы музыкантов". Надо спросить, сколько же прибыли получают музыканты от компаний, так защищающих их интересы. Может быть, Metallica или какие-нибудь другие популярные исполнители, типа Бритни Спирс или Энрике Иглесиаса, продающие ежегодно несколько миллионов дисков, получают больше, но средний процент прибыли, которую музыкантам уделяют от продаж — 8-15 %. Для рядовых или молодых исполнителей, не имеющих столь обеспеченного менеджмента, звукозаписывающие компании — это "неизбежное зло", а, в частности, пиринговые сети — редкая возможность «раскрутиться», стать известными. Поэтому многие из них, например, испанский певец Игнасио Эскобар, выступают под лозунгом: "Please pirate my songs!"

Также существуют пиринговые сети для программного обеспечения, сети с «крякнутыми» программами и с «кряками» для программ, и с ними тоже ведется беспощадная борьба. Но дело заходит гораздо дальше. Современная культура и, в частности, цифровые технологии естественно породили ряд художественно-артистических практик, напрямую сфокусированных на свободном обмене информацией и непосредственном цитировании чужого труда. Хорошо известное представление культуры постмодернизма о «гипертексте», казалось бы, напрямую требует интеграции разных текстов в одно глобальное общее произведение, свободного цитирования разных текстов. Постмодернистская теория находит свое продолжение в практике диджеев, микширующих музыкальные трэки. Не так давно в Италии был арестован и приговорен к фантастическому штрафу в 1,4 млн евро бразильский диджей, за то, что использовал в своем сете нелицензионные трэки! В большинстве стран Европы и США за клубами наблюдают специальные аудиторы — официальные представители звукозаписывающих компаний в сопровождении сотрудников правоохранительных органов. "Музыкальный спецназ" следит за тем, чтобы в клубах звучали только лицензионные композиции. При этом музыка на самописных носителях априори считается пиратской — если диджей играет с CD-R, в той же Великобритании или Канаде могут запросто прекратить вечеринку, закрыть клуб и оштрафовать не только диджея, но и руководство заведения — почти как за распространение наркотиков.

Проблемы возникают, даже если на болванке записана еще нигде не изданная композиция, полученная лично от автора.

На фоне событий такого рода уже не кажется удивительным то, что в последние годы между предприятиями индустрии развлечений и индустрии потребительской электроники установился компромисс: последние платят первым своеобразные «отступные» за то, что их техника позволяет выполнять действия, нарушающие авторские права, и таким образом дает потребителям возможность бесплатно скопировать то, что они должны покупать, Например, производитель принтеров подсчитывает примерную сумму убытка, которую повлечет выпуск данного количества принтеров для книгоиздателей, поскольку на принтерах смогут бесплатно скопировать книгу, которую могли бы купить в магазине. Этим производителям есть что делить.

В России пока благополучно действуют законы "темного рынка", на котором нелицензионное копирование программного обеспечения имеет такие размеры, что с ним заранее безнадежно бороться. Но у нас — в отличие, например, от Венесуэлы или Бразилии, где нарушение монополии «Майкрософта» является почти государственной политикой — напротив, государство и надзирающие органы постоянно показывают свое желание поддерживать интересы корпораций и принимать для этого самые драконовские меры. Со вступлением в ВТО такие меры, безусловно, будут становиться все более драконовскими. По-прежнему можно ощутить традиционные русские нравы Горбушки и Митино в том, с каким вкусом и любовью к делу действуют российские пираты и хакеры, какие приятные послания часто можно обнаружить при использовании «крякнутых» программ. Технологически сознательные художники не уступают. Например, в 1997-98 гг. группа зАиБИ проводила артистическую кампанию против лицензирования видеокассет, требуя от своих друзей самостоятельно изготовить нелицензионную коробку для видеокассеты — только при этом условии изготовителю дарили запись собственно видеоработ зАиБИ. Одна из коробок была особенно замечательной: она состояла из сплошного куска свинца. В 2004 году в Рунете случились прецеденты с попытками запретить публикацию книги Наоми Клейн "No Logo" на портале Avtonom.org, а также наезды на сетевую библиотеку Максима Мошкова, с намерением потребовать с него деньги за публикацию отдельных произведений, — которые закончились показательными скандалами в прессе: общественное мнение неизменно поворачивалось в пользу обижаемых. Можно думать, что, пока тактические медиа не перешли в наступление, российские хакеры и пираты и дальше будут выполнять роль "дубины народной войны" в киберпространстве.

Ну и, наконец, первым прецедентом встречи русского кибер-андеграунда с корпоративной глобализацией стала описанная Евгением Горным в "Летописи Рунета" история с хакером Иванопуло:

1999, Март — Иванопуло vs Macromedia. Представитель американской компании Macromedia Inc. Стив Возняк требует, чтобы русский хакер Иванопуло удалил со своих сайтов программы, позволяющие взламывать продукты Macromedia. Иванопуло отказывается, ссылаясь на закон РФ "О правовой охране программ для электронных вычислительных машин и баз данных", согласно которому в России дизассемблирование программ само по себе законом не преследуется.

 

Свободное ПО и глючная винда

Open source существует и развивается, но с большим трудом. Очень большое внимание привлекли первые шаги по его созданию, но после того, как явление достигло уровня общепризнанного мирового движения, возникло множество проблем, требующих преобразований на новом уровне. Некоммерческое развитие программного обеспечения требует постоянной работы квалифицированных сотрудников, трудящихся над одними и теми же приложениями. Каждые два-четыре года требуется проводить фундаментальные обновления систем, модифицируя их для совместимости с новыми версиями программ, новыми устройствами, языками программирования и т. п. Джонатан Пайтцер, долго трудившийся в этом секторе, утверждает, что человек должен как минимум 6–7 лет работать в одной области свободного ПО, чтобы иметь право считаться экспертом. Это, естественно, связано с проблемой денег. Есть добровольцы, поддерживающие серверы и сайты по Open source, но достаточно ли их для того, чтобы сделать движение рыночно конкурентоспособным, снабдить программы необходимым интерфейсом для рядовых пользователей?

Есть совершенно некоммерческие версии свободного ПО, у которых совершенно не разработан пользовательский интерфейс и все команды подаются из командной строки (такие, как Debian), распространяемые совершенно бесплатно. Есть примеры противоположного характера — типа ОС Suse производства компании Novell, которые предельно облегчены для пользования и даже имеют игры (которых вообще-то в свободных ОС практически нет). Ее можно скачать из сети бесплатно, но только при условии хорошего соединения, причем качаться она будет около трех суток, а в продаже ее можно приобрести за 60–70 EUR — что на порядок меньше, чем проприетарную ОС, но все равно ощутимо. Оправдывая продажу свободного ОС, производители заявляют, что в соответствии с лицензией GNU цена берется за "носитель и руководство по использованию".

Одна из фундаментальных проблем — это «доведение» программ с открытыми исходниками до потребителя. Существует известное «высокомерие» Linux-программистов по отношению к тем, кто не умеет управлять своим компьютером из командной строки. В 2002 году автор "Собора и базара" Эрик Реймонд разразился новым замечательным сочинением "Роскошь неведения", когда обнаружил, что не может подключить к своей машине сетевой принтер из-за того, что любители-разработчики не предусмотрели этой простейшей опции. Он обвинил программистов Open source в невнимании к нуждам и потребностям рядового пользователя. С подобными проблемами приходится сталкиваться, встречая, например, местами смешную и неловкую русификацию Open source-программ.

Именно эти моменты использует Microsoft, утверждая, что свободное ПО «невыгодно» с точки зрения будущего человечества, поскольку неспособно обеспечить широкие инвестиции в разработку приложений, на некоммерческом распространении информации люди не смогут получать деньги, и так далее. Это действительно основная проблема «базарной» модели разработки ПО, но здесь есть и обнадеживающие тенденции. Заказанное Microsoft'ом в 2002 году компании IDC исследование рынка показало, что по общей стоимости оборудование предприятия продуктами Linux обойдется дороже, чем продуктами MS, но совершенно ясно, что разница в стоимости достигается засчет оплаты труда программистов, работающих на Linux, поскольку они более высококвалифицированны и их труднее найти. Также очевидно, что с распространением свободного ПО в мире, с его большей доступностью, такая проблема исчезнет.

Поэтому главный вопрос — это распространение свободного ПО в мире. Он также является вопросом о рынках сбыта софтверной продукции. И поэтому здесь в отношении не-западных и развивающихся стран Microsoft действует со всей жесткостью, продолжая классические традиции империализма. Одно измерение этой проблемы — аутсорсинг (использование дешевой рабочей силы программистов), но аутсорсинг непосредственно внедрен в экономические процессы глобализации и является только продолжением ее механизмов в сфере индустрии ПО. Другое дело — империализм, заложенный в саму структуру пользовательского интерфейса Windows, такой, как стандарт Unicode, необходимость регулярных обновлений, в результате которых под угрозой оказывается постоянный доступ к устаревшим данным (который должен быть неограничен), которые ставят пользователей в прямую зависимость от поставщика программного продукта, а также собственно закрытость кода, вызывающая подозрения о том, не отправляет ли регулярно система куда-нибудь отчеты о содержании компьютера. Результатом использования продуктов Microsoft становится ни что иное, как физическая зависимость от этой компании, продолжающаяся и после приобретения лицензии. Страны третьего мира, правительственные учреждения которых оснащены компьютерами под управлением Windows, часто подумывают о том, не перейти ли им на свободное ПО, что резко сократило бы затраты: была бы достигнута экономия на лицензиях, хотя, конечно, пришлось бы тратиться на миграцию и оплату специалистов. Английский теоретик и активист свободного софта Грэм Симэн суммирует выгоды для государств от использования свободного вместо проприетарного софта:

1. в отличие от закрытого ПО, которое легко научиться использовать, освоение свободного ПО требует повышения квалификации;

2. следовательно, использование свободного ПО в госструктурах может дать толчок развитию собственной программной индустрии.

По этой причине правительства Перу, Бразилии, Мексики не раз делали попытки перейти, или частично переводили свой парк госучреждений на Linux (см. часть I, гл. "Инновационная экономика"). Ответом были незамедлительные действия Microsoft, от обещаний широких инвестиций в образование и национальную ИТ-индустрию этих стран до прямого или косвенного подкупа лоббистов, сенаторов и президентов. MS широко практикует такие формы неформальных отношений с правительствами, как приглашение на региональные конференции, частные переговоры с Биллом Гейтсом, и тому подобное. Однако, последней среди решительных сторонников перемен была Бразилия, объявившая весной 2003 года о переходе на Linux 80 % парка госучреждений. Практически одновременно с этим на Linux стали переводиться управленческие инфраструктуры больших европейских городов Мюнхена и Парижа, а в октябре того же года Еврокомиссия призвала государственные учреждения европейских стран полностью отказаться от использования продуктов корпорации Microsoft. Также заявления о собственных национальных разработках в области открытого ПО сделали Южная Корея, Филиппины и Китай.

Отдельным фронтом работы по демократизации программного обеспечения являются усилия локальных активистов по адаптации интерфейсов программ для местных языков, например, представленный иранскими программистами на четвертом фестивале next5minutes перевод десктопа KDE на язык фарси.

Культура хакеров и активистов тактических медиа предлагает другой вид взаимоотношений между мировыми центром и периферией: вместо культурного империализма здесь происходит свободный обмен идеями и технологиями с налаженной обратной связью, в результате чего активисты западных стран имеют возможность наблюдать свои изобретения в новом, усовершенствованном и адаптированном к новым условиям, виде. Словом, свободное ПО развивается в надежде, что оно сможет дойти, и будет востребовано, даже в самых отдаленных уголках мира. Может быть, поэтому приверженцы свободного софта отличаются склонностью к экзотическим видам животных: символом движения Linux является пингвин, Фонд свободного программного обеспечения выбрал для своей эмблемы антилопу гну, а ОС Suse компании Novell имеет своей визитной карточкой саламандру.

 

Политика открытого кода

Угрозы в отношении новых технологий знания, связанные с коммерциализацией, стали появляться, как только программное обеспечение вышло за пределы лабораторий и университетов. Ричард Столлман покинул Artificial Intelligence Lab (MIT), чтобы начать целенаправленную борьбу за свободу информации. Борьба требовала не только противодействия монополизации ПО и интеллектуальной собственности на ПО, но и создания собственного софтвера, который не мог бы быть монополизирован и запатентован. В 1991 году, руководствуясь этим принципом, Линус Торвальдс создал свою Linux. Но значительно раньше Столлман и его товарищи из Фонда Свободного программного обеспечения приступили к работе над ОС Hurd. "Чтобы свободно пользоваться компьютерами, нашему сообществу нужна была свободная операционная система. У нас не было денег, чтобы купить и освободить существующую систему, но было умение, чтобы написать новую".

Эксперты говорят, что архитектура ОС Hurd необычайно глубока и интересна, и она намечает совершенно новые подходы к строительству программного обеспечения, в частности, благодаря примененной там технологии микроядра открывается возможность практически беспрепятственно совмещать Hurd с программами других ОС. Но факт, что ОС Hurd до сих пор нет. Этот проект встретил препятствия, имеющие основания в самой специфике работы свободных программистов и хакеров.

Признанный публичный оратор open source-движения Эрик Реймонд в 1999 году издал книгу "Собор и базар", где централизованные, запланированные попытки организовать что-либо уподоблялись строгой архитектуре "католического собора" с его иерархией, а сообщество Linux-программистов — «базару», на котором бывает возможно непродуктивное распределение усилий, но действия происходят стихийно, а решения принимаются сообща. Естественно, «базар» воспринимается как более демократичная и работоспособная модель. Можно также увидеть, что «собором» в этой аналогии оказывается не только иерархизированная и оптимизированная корпоративная структура Microsoft, но и идеологическая структура Столлмана. Опыт Linux показывает, что часто замечательные результаты достигаются как результат стихийности, веселой неупорядоченности, или, словами Ильи Пригожина, порядка, возникающего из хаоса. Впрочем, здесь есть и более далекоидущие заключения.

В небольшой книге, написанной Кастельсом совместно с автором "Хакерской этики" Пеккой Химаненом ("Информационное общество и государство всеобщего благосостояния. Финская модель"), авторы показывают, что из опыта open source-программистов, из самой структуры интернета вырабатывается новая модель межчеловеческого взаимодействия — "нодальная структура". Вместо иерархического способа организации, эффективным становится способ распределенной организации — в которой нет вершины власти, нет пирамиды, а есть оперативное взаимодействие структурных ядер, каждое из которых, при полной собственной ответственности и свободе принятия решений, выполняет собственной набор действий. Ядра сообщаются между собой внутри общей организационной структуры, обладают способностью взаимозаменяться и обмениваться функциями. Кастельс и Химанен разбирают пример финской компании Nokia, показывающий, что именно такой способ организации позволяет успешно действовать в условиях информационной экономики. Из книги возникает представление, что нодальная структура является своего рода новой эволюционной формой общества.

И действительно, можно подтвердить, что нодальная структура появляется в последнее время во множестве разных областей человеческой деятельности. Подчиняются и выполняют команды — подчиненные в традиционной иерархической организации, но не равноправные партнеры. А информационные технологии предоставляют свободу взаимодействия и требуют от участников способностей управления. Это означает новые широкие возможности для отдельного индивида, но только для того, кто обладает такими навыками. Чем больше автономных, выполняющих разумные действия индивидов, тем больше «ядер» в сети. Аналитик и координатор Молодежного Левого Фронта Илья Пономарев рассказывает об этом так:

Современные технологии позволяют нам уходить от традиционных иерархических построений, которые, с точки зрения математики, затрудняют прохождение сигналов, то есть, увеличивают количество звеньев, через которые сигнал доходит от одного центра к другому. С помощью информационных технологий мы переходим к распределенным сетевым структурам, где вообще политическая структура может не иметь четко выраженного центра.

При этом, в этой системе могут быть формально неравноправные ядра, которые будут выполнять какие-то текущие организационные функции. Но эту систему можно развернуть так, что ядра, которые в одном случае более важны, становятся в другом случае менее важны. Парадигма изменяется, из пирамидальной она становится шароообразной, — модель построения политической организации, — то есть, среднее время прохождения сигнала внутри этой конструкции существенно уменьшается.

По принципу распределения ресурсов создается в настоящее время т. н. «Интернет-2» (проект GRID): когда сеть будет строиться на основе взаимодействия мощных компьютеров-серверов, обладающих высокой пропускной способностью, и, например, сохранение документов будет происходить не на жестком диске, а документы будут «распыляться» в сетевое пространство, чтобы в следующей раз при простой команде их можно было точно так же обратно «собрать». Джон Лебковски анализирует предвыборные кампании 2003–2004 гг. в США и приходит к выводу, что в них значительную роль оказывают на общественное мнение и на результаты выборов формы «распределенного» политического участия граждан, такие, например, как блоги, поэтому он использует для обозначения нодальной политики также синоним "open source politics" ("политика открытого кода"): "информация распространяется от многих к многим, без какой-либо единой, предустановленной точки исхода. Информация может возникнуть из любой точки в сети и виртуально распространиться во множестве направлений" .

Естественно, что в терминах именно такой структуры понимается медиа-активизм — как возможность образования международной сети людей, обменивающихся опытом и делающих общее дело без всякой координации и общего центра.

По этой причине принципиально чужеродным явлением в мире "политики открытого кода" становится цензура: словами теоретика ПО Джона Гилмора, "Интернет воспринимает цензуру как техническую ошибку и обходит её".

Нодальная структура организации часто напрямую ассоциируется с левыми общественными движения. Алекс Каллиникос, английский социалист, далекий, однако, от понимания информационной парадигмы, в "Антикапиталистическом манифесте" часто повторяет определение "сетевой организации" как нечто уже давно выясненное и как бы «закрепленное» за антиглобалистскими «автономистскими» движениями. Но по-прежнему существует много примеров непонимания новой парадигмы и внутри самого движения, даже такой продвинутой его части, как Linux-сообщество. Например, фильм "The code Linux", посвященный истории open source-движения и лицензии GNU, не смог избежать наивной фетишизации образа Линуса Торвальдса: в фильме показаны видеокадры семейных хроник Линуса, его родители, рассказывающие о "детстве гения", и т. п. Все это выглядит забавно, поскольку там же Линус сам заявляет, что моралистические и политические оценки не нужны там, где действует другая модель деятельности и организации, где процесс производства и обработки информации распределен между десятками равноправных сотрудников — процесс, как бы, говорит сам за себя.

 

Public license

Фонд Свободного программного обеспечения Ричарда Столлмана распространяет программное обеспечение под публичной лицензией GNU. Ее содержание таково: "Разрешается копирование, распространение и видоизменение этой программы любым способом, при условии, что это разрешение сохраняется. При внесении изменений данные о них сохраняются". Текст лицензии поясняет:

Говоря о свободном программном обеспечении, мы имеем в виду свободу, а не безвозмездность. Настоящая Стандартная Общественная Лицензия разработана с целью гарантировать вам право распространять экземпляры свободного программного обеспечения(и при желании получать за это вознаграждение), право получать исходный текст программного обеспечения или иметь возможность его получить, право вносить изменения в программное обеспечение или использовать его части в новом свободном программном обеспечении, а также право знать, что вы имеете все вышеперечисленные права.

Чтобы защитить ваши права, мы вводим ряд ограничений с тем, чтобы никто не имел возможности лишить вас этих прав или обратиться к вам с предложением отказаться от этих прав. Данные ограничения налагают на вас определенные обязанности в случае, если вы распространяете экземпляры программного обеспечения или модифицируете программное обеспечение.

Например, если вы распространяете экземпляры такого программного обеспечения за плату или бесплатно, вы обязаны передать новым обладателям все права в том же объеме, в каком они принадлежат вам. Вы обязаны обеспечить получение новыми обладателями программы ее исходного текста или возможность его получить. Вы также обязаны ознакомить их с условиями настоящей Лицензии.

Лицензия GNU имеет второе название: "public license", "общественная лицензия". Концепция и воплощение в жизнь принципа "public license" очень действенны. В качестве расширения принципа "public license" за пределы индустрии программного обеспечения и манифестации неподчинения тирании "интеллектуальной собственности", в последние годы предложена также лицензия "creative commons".

"Commons" означает: природные и общественные богатства, которые достаются нам при рождении и бесплатно. На русский «commons» удобнее всего перевести как "общественное достояние". Соответственно, "creative commons" может пониматься как "творческое общественное достояние". Согласно базисным представлениям об общественном договоре, государству доверено управлять общими ресурсами и не отдавать их в частные руки, где они могут быть израсходованы в интересах частной и краткосрочной выгоды. Под «commons» обыкновенно подразумеваются природные ресурсы, земля, недра, научные исследования, образование, язык, культура, которые при глобализации подвергаются угрозе ввиду расширения частно-корпоративного сектора. Для антиглобалистского движения новую жизнь термину придала Наоми Клейн в заключительной главе "No Logo" ("The fight for the global commons"). В контексте споров об Информационном обществе, растущее значение приобретает также термин "digital commons" ("цифровое общественное достояние"), который обозначает программное обеспечение, подлежащее свободному распространению, коммуникационные каналы, качественную связь и общественное пространство в сети. Конрад Беккер говорит об инициативах за "цифровую экологию". Дж. П.Барлоу утверждает, что специфика информационной экономики такова, что в ней, чтобы быть производительным, вообще все должно стать «commons», т. е. должно совершенно исчезнуть понятие частной собственности. Для того, чтобы электронная сфера действительно стала таковой, требуется, чтобы каждый имел возможность беспрепятственно и бесплатно получать доступ к информации, обмениваться, брать и получать информацию. Активисты, сообщества, художники, все, кто использует «commons» на некоммерческой основе, являются их защитниками в интересах общества.

Лицензия "creative commons" представляет собой менее максималистский вариант общественной лицензии, чем GNU. В отличие от капиталистического "Все права сохранены", она может означать: "Права не сохранены" или "Некоторые права сохранены", в зависимости от того, какой способ лицензирования автор выберет на сайте. Характерный значок "creative commons" можно увидеть на большом количестве активистских сайтов. Ссылка с него ведет на основной текст лицензии:

"Вы можете:

— копировать, распространять, показывать и представлять произведение;

— создавать производные произведения;

— использовать произведение в коммерческих целях".

Сайт Creative Commons, однако, предусматривает несколько видов общественных лицензий, в части которых не разрешено извлекать из лицензированного таким образом произведения коммерческую выгоду или создавать производные от него произведения.

Самым максималистским и, надо сказать, самым привычным вариантом общественной лицензии является лицензия с прямым названием "public domain", которая позволяет любому копировать и использовать текст, программу или другую информацию, как ему угодно; автор не имеет исключительных прав, которые применимы к защищенной копирайтом работе. Но тексты, публикуемые на IndyMedia, автоматически лицензируются как "creative commons", а не "public domain".

По аналогии с Creative Commons появился также термин wireless commons — "беспроводное общественное достояние", запечатленный в "Манифесте беспроводного общественного достояния" ("Wireless commons manifesto"). Этот документ призывает к созданию глобальной международной сети на не требующих лицензирования частотах, предназначенной для экспериментов по созданию "демократии участия" и глобального обмена информацией. Он появился усилиями нескольких американских энтузиастов информационных свобод, и в частности известного писателя-фантаста, одного из самых известных борцов с интеллектуальной собственностью, участника Electronic Frontier Foundation Кори Доктороу.

 

Культурный провайдер

Концепция "культурного провайдера" берет начало в амстердамском «xs4all», но она была развита и получила это название в другой европейской столице — Вене, очевидно, от любителя острых формулировок Конрада Беккера. Беккер в течение десяти лет руководил работой медиа-центра Public Netbase/t0, кроме того, центр выполнял роль штаб-квартиры Института новых культурных технологий и портала World-Information.org. Public Netbase располагался в художественном центре австрийской столицы, известной как Museumsquartier. На нем происходили международные конференции, художественные выставки, с него начинались артистические интервенции интеллектуалов в публичные пространства Вены, а в год победы националистической партии под руководством Хайдера он стал и объектом атак со стороны консервативного правительства, и своего рода гражданским форумом левых. Кроме того, Public Netbase был центром независимой и некоммерческой интернет-политики. В рамках концепции "культурного провайдера" он предоставлял хостинг и сетевые сервисы для таких задач, не предусмотренных коммерческими интернет-провайдерами, как экспериментальное программное обеспечение для медиа-искусства и активизма, усовершенствованные сетевые сервисы, базы данных по экспериментальной культуре, мультимедиа-оборудование, курсы повышения компьютерной грамотности (особенно для молодежи, мигрантов и других непривилегированных слоев населения), мониторинг прессы и гражданских инициатив. В круг центральных интересов медиа-центра входили развитие медиа-культуры, сохранение "цифрового наследия", развитие свободного программного обеспечения, противодействие корпоративным усилиям по сохранению "интеллектуальной собственности", развитие свободной коммуникации и обмена знанием (в том числе и файлообмена), изучение корпоративных технологий и деятельности разведок. Проекты Public Netbase — такие, как "Культурный позвоночник Европы", "Правительство Австрия", «Nikeplatz» — освещались десятками газет и журналов по всей Европе, а фестивали и конференции собирали сотни артистов и теоретиков со всего мира, не говоря о десятках тысяч посетителей, и совсем не говоря о количестве посетителей многочисленных сайтов. Из описанных в этой книге художников на Public Netbase с выставками побывали Critical Art Ensemble, The Yesmen, Оливер Ресслер, Institute for Applied Autonomy, Surveillance Camera Players.

Public Netbase получал спонсирование в рамках культурных программ правительства Австрии и из фондов муниципалитета города Вены. В конце 2004 года правительство прекратило расходы на содержание Public Netbase. Вместе с этим прекратили существование десятки интернет-сайтов и художественных проектов, а технические службы медиа-центры были распущены. К сентябрю 2005 года центр намерен открыться вновь, вероятно, уже в другом месте, с более скромными средствами, и под более скромным названием — просто "Netbase".

Более андеграундным, низовым способом организации "культурного провайдера", существующим без централизованного спонсирования, стали знаменитые голландские бесплатные интернет-кафе, работающие под Linux. Они организовывались по аналогии со сквоттерскими радио: в сквоте ставился сервер и несколько устаревших машин, которые отдавали, например, обитатели сквота. Поскольку под Linux'ом следить за последними обновлениями системы не так необходимо, как под «Виндой», далее наладить работу оказывалось нетрудно: машины соединялись через сеть, оптоволоконный кабель подводился от какого-нибудь из соседних домов, и теперь любой мог воспользоваться услугами связи, даже не обязательно заказывая кофе или пиво в баре. Мне случилось побывать в двух из таких кафе — амстердамском ASCII и утрехтском PUSCII. К сожалению, в прошлом году ASCII выдворили из места его обитания, в связи с незаконностью этого обитания. Но остался расположенный над ним старейший в городе анархический книжный магазин.

Эстафету снова подхватили в Латинской Америке. Социалистическое правительство Бразилии приняло меры к тому, чтобы организовать бесплатные интернет-кафе favelas, работающие под Linux, на окраинах городов. Эта решение пришло в 2002-м — одновременно с другим известным решением о переходе 80 % парка госучреждений на Linux.

Культурный провайдер не обязательно должен находиться в одном городе с тем, кто пользуется его услугами. В сети, действующей поверх границ, есть возможность пользоваться интернациональной товарищеской помощью. Есть много сетевых сервисов, организованных сообществами. Например, хостинг большого числа антиглобалистских сетевых проектов, начиная от IndyMedia, осуществляет сервер Mutualaid.org, также он предоставляет бесплатные и очень удобные сервисы для интернет-рассылок. Недавно около сотни мировых активистских интернет-ресурсов создали общий поисковик Activista.org. Существуют пиринговые сети (наиболее «альтернативной» считается Soulseek), в данный момент разрабатываются сети, достаточно мощные, чтобы обеспечить возможность беспрепятственного и незатруднительного обмена большого количества видеофайлов.

России тоже требуются интернет-провайдеры и некоммерческие сетевые сервисы, производители свободного ПО и бесплатные интернет-кафе, работающие под Linux. Что могут сделать активисты? Создать десяток-другой некоммерческих интернет-кафе или точек беспроводного доступа. Чем могут заняться программисты? Писать на досуге программы для тактических медиа. Также требуется развивать цифровую публичную сферу. В течение долгого времени в Рунете действовал независимый интернет-хостинг Rema.ru для различных андеграундных и временами эзотерических проектов, но, к несчастью, исчез. Нужно открывать сеть для дискуссий, создавать незаказные социальные проекты. Проектом «гетто» однажды предпринималась такая попытка — создание интернет-парламента "легально/нелегально", предназначенного для интернет-дискуссий относительно легализации различных явлений и субстанций, от марихуаны до абортов. На основании имеющегося опыта можно сказать, что требуются большие и долгие усилия для того, чтобы организовать в интернете успешно работающий проект с конструктивным обсуждением и действующей обратной связью, а не большим количеством «флейма» и «флуда». В этой связи нельзя не упомянуть один интересный документ, выплывший ко мне однажды из глубин сети после рутинного сетевого поиска: манифест проекта Эволог — веб-ринга персональных сайтов, большей частью артистических и рассчитанных на узкий дружеский круг:

Мы, пролетарии умственного труда, программисты и дизайнеры, системные администраторы и технари, черные, серые, ибелые шапочки, хакеры, крякеры, варезники и гнус, юниксоиды, виндузятники и маковцы — мы и есть интернет, мы и есть информация, мы и есть власть.

Мы должны сделать свой, неуничтожимый, анонимный интернет, мы должны создать свои органы информации и свои, бескомиссионные сети магазинов-аукционов.

(…) Зачем нам посредник-регистрар доменов? Давайте делать свою подсеть, давайте использовать другие решения. Добавим криптографию и анонимность к хотлайну! Избавим freenet от уродливой явы, сделаем его на сях! Вынесем LiveJournal за пределы домена, используем идею технологии «паспорт» совка Micro$oft для возможности отправки комментариев на любую страницy друга без потребности введения пароля и логина! Объединим свои сайты в единую сеть, уничтожим посредника-баннер! Сообща работаем с поисковиками — чем больше ссылок по ключевым для проекта словам стоит на него, тем выше его рейтинг (простейший скрипт). Конкуренции нет, есть борьба с раком посредников! Начнем с простого — заберем то, что наше.

 

Независимость информационного пространства

Когда поколение битников только вошло в моду, когда Кен Кизи начал путешествовать по Америке со своими «Проказниками», когда происходил первый фестиваль «Вудсток» и зарождалась коммуна Хейт-Эшбери, когда университетские кампусы Гарварда наполнились палаточными городками и студентами, протестующими против войны во Вьетнаме, а советские танки вошли в Чехословакию, то самыми популярными музыкантами у "детей цветов" были Grateful Dead. Когда много позже Джелло Бьяфра, герой поколения панк, пел свою издевательскую песню "California Ueberalles", то он имел ввиду именно блаженных беззаботных «дэдхедов», которые обитали голыми на райских пляжах Калифорнии и надеялись, что скоро их образ жизни распространится по всему миру.

ДжонПерриБарлоу- текстовикгруппыGrateful Dead. Он, должнобыть, простоолдовыйхиппи. 8 февраля1996 года, услышав ослушанияхвамериканскомСенатепо" защитеблагопристойности" винтернете(аименно, речьшлаозапретенанецензурные выражения), Барлоунаписалтекстподназванием. Егоследовалопривести полностью, однакопослетого, какЕвгенийГорныйв1997-м перевелегонарусский, ондостаточноизвестен- поэтомуя ограничусьфрагментами:

ПравительстваИндустриальногомира, вы- утомленныегиганты изплотиистали; мояжеРодина- Киберпространство, новыйдом Сознания. Отименибудущегояпрошувас, укоторыхвсев прошлом, — оставьтенасвпокое. Вылишниесрединас. Выне обладаетеверховнойвластьютам, гдемысобрались.

Мынеизбиралиправительстваиврядликогда-либооноунас будет, поэтомуяобращаюськвам, имеявластьнебольшую, нежели та, скоторойговоритсамасвобода. Язаявляю, чтоглобальное общественноепространство, котороемыстроим, поприродесвоей независимооттираний, которыевыстремитесьнамнавязать. Выне имеетениморальногоправавластвоватьнаднами, ниметодов принуждения, которыедействительномоглибынасустрашить.

Истиннуюсилуправительствамдаетсогласиетех, кемони правят. Нашегосогласиявынеспрашивалиинеполучали. Мыне приглашаливас. Вынезнаетенинас, нинашегомира. Киберпространстволежитвневашихграниц. Недумайте, чтовы можетепостроитьего, какеслибыонобылообъектом государственногостроительства. Вынеспособнынаэто. Киберпространство является делом естества и растет само посредствомнашихсовокупныхдействий.

(…) ВКитае, Германии, Франции, России, Сингапуре, Италии и Соединенных Штатах вы пытаетесь установить информационный карантин, дабы предотвратить распространение вируса

свободомыслия, воздвигнувзаставынарубежахКиберпространства. Этимерыспособнысдерживатьэпидемиюнекотороевремя, нов мире, которыйскоровесьбудетохваченсредствомкоммуникации, несущимбиты, онинебудутработать.

Ваша все более и более устаревающая информационная промышленностьжелалабыувековечитьсвоегосподство, выдвигая законы, — каквАмерике, такивдругихстранах- требующиеправа собственностинасамуречьповсемумиру. Этизаконы провозглашают, чтоидеи- всеголишьещеодинпромышленный продукт, благородныйнеболеечемчугунныечушки. Внашемже миревсе, чтоспособенсоздатьчеловеческийум, может репродуцироваться и распространяться до бесконечности безо всякойплаты. Дляглобальнойпередачимысливашизаводыбольше нетребуются.

Эти все более враждебные колониальные меры ставят нас в положение, вкоторомоказалисьвсвоевремяприверженцысвободы исамоопределения, вынужденныеотвергнутьавторитетудаленной единообразнойвласти. Мыдолжныпровозгласитьсвободунаших виртуальных" я" отвашеговладычества, дажееслимыисогласныс тем, чтовыпродолжаетевластвоватьнаднашимителами. Мы распространимнаши" я" повсейпланететак, чтониктонесможет арестоватьнашимысли.

МысотворимвКиберпространствецивилизациюСознания. Пусть онабудетболеечеловечнойичестной, чеммир, которыйсоздали дотоговашиправительства.

Организация Джона Перри Барлоу — (Фонд электронного фронтира) — была учреждена в 1990-м году, после того, как Секретная Служба Безопасности США ворвалась в офис компьютерной компании по производству ролевых компьютерных игр и конфисковала оборудование, пытаясь найти мифическую хакерскую программу, с помощью которой, как полагали полицейские чины, хакеры вот-вот перегрузят телефонный траффик по всей Америке. Когда владельцам были возвращены компьютеры, то выяснилось, что все базы данных и почтовые архивы намеренно уничтожены. EFF взялся представлять дело в суде, поскольку ни одна из гражданских и правозащитных организаций на тот момент не обладала необходимой технической компетенцией.

Идея EFF заключается в том, чтобы с организованной помощью юристов вести судебные дела по защите граждан от претензий, касающихся авторских прав и интеллектуальной собственности. Его провозглашенная задача заключается в том, чтобы обеспечивать действие Первой поправки к Конституции США, в наше неспокойное дигитальное время. Вскоре EFF добился признания электронной почты настолько же защищенной от вмешательства и надзора, как обычная почта, и признания прав на криптографическое шифрование писем. EFF сыграл важную роль в деле российского хакера Дмитрия Склярова, и многих других персональных делах.

Конрад Беккер определяет информационные права человека как "расширение и применение универсальных прав человека к потребностям общества, основанного на информации". Кроме Public Netbase, он является также директором сайта , который учрежден ЮНЕСКО.

"Сайт World-Information.org осуществляет постоянный мониторинг инфосферы, невидимой мировой нервной системы из информационных сетей, а также глобальной информационной экономики, посредством научного и художественного исследования информационных и коммуникационных технологий; World-Information.org распространяет знание об их культурном, социальном и политическом значениях, и создает условия для подобной культурной практики в будущем. World-Information.org является агентом дигитальной демократизации и адвокатом дигитальных прав человека"

Сайт снабжен подробным описанием того, как работает мировая информационная система и как действуют препятствия на пути свободного обмена информацией. Здесь есть также усовершенствованная поисковая система по дружественным проекту сайтам, обозначенным в терминологии Конрада Беккера как "культурная интеллигенция". На лицевой странице World-Information.org вывешиваются редкие, но чрезвычайно важные новости по тенденциям развития в инфосфере, такие, например, как применение войсками США в Ираке несмертельного оружия или структуры индийской инфо-экономики в Бангалоре.

А что же Россия? Пока что Россия не участвует в этом инфо-обмене. Но зато Россия есть в знаменитом фильме «Хакеры» — одном из первых в мире кино-произведений на актуальную тему, снятом в 1995 году. Миру угрожает коварная интрига: злостный менеджер большой корпорации секретным компьютерным способом похищает деньги, рискуя при этом привести мир к глобальной экологической катастрофе. Английские тинейджеры, обитатели киберпространства, подают сигнал своим товарищам во всем мире: атака. В кадрах мелькают сидящие за компьютерами японцы, с комиксами в стиле «Манга», африканцы на солнечном пляже, индусы на фоне Тадж-Махала, и в конце концов — небритые русские, в свитерах, с папиросой, и с прикрученной над компьютером "лампочкой Ильича". Они говорят: "Поехали!"