"A, B, C тактических медиа"

Дэвид Гарсиа и Герт Ловинк

Знаменитый манифест A, B, C тактических медиа был написан амстердскими теоретиками Гертом Ловинком и Дэвидом Гарсиа к открытию второго фестиваля тактических медиа Next Five Minutes в 1996 году, и положил начало плодотворной и богатой жизни термина «тактические медиа». Последний, четвертый фестиваль тактических медиа Next Five Minutes прошел в сентябре 2003 года.

Тактические медиа — это то, что происходит, когда группы или индивиды, ощутившие себя исключенными или ущемленными со стороны широкой культуры, начинают использовать дешевые "do it yourself" ("сделай сам") — медиа, доступ к которым стал открыт благодаря революции в потребительской электронике и расширенным формам распространения (от общественных кабельных ТВ до интернета). Тактические медиа не просто сообщают о событиях, поскольку они никогда не беспристрастны; они всегда являются участниками событий, и это более, чем что-либо другое, отличает их от широкоформатных масс-медиа.

Возникли особые тактические этика и эстетика, обладающие культурным влиянием — начиная с MTV до последних художественных видео-работ. Они начались с быстрой и грязной эстетики, которая является не более чем еще одним стилем (по крайней мере, в форме переносной камеры), но стала представлять собой "реализм девяностых годов".

Тактические медиа — это медиа кризиса, критики и оппозиции. Это для них, одновременно, и источник энергии ("Ярость — это энергия", Джон Лайдон), и ее предел. Их типичными героями являются: активист, мобильный медиа-боец, проходимец, хакер, уличный рэппер, камкордер-камикадзе, — веселые нигилисты, вечно в поисках врага. Но с того момента, как враг опознан и назван, они — тактические медиа-активисты, и их работой является провокация кризиса. Тогда их — несмотря на их очевидные достижения — становится нетрудно поймать и выставить в смешном виде, используя ключевые клише правых, такие, как "политическая корректность", "культура жертв", и т. п. Говоря с теоретической точки зрения, политика идентичности, медиа-критика и теории репрезентации, послужившие интеллектуальным фундаментом для большинства тактических медиа на Западе, сами пребывают в кризисе. Эти способы мышления широко воспринимаются как эпизодические и репрессивные реликвии отошедшего в прошлое гуманизма.

Чтобы удостовериться, насколько несовременными являются представления о репрезентации, достаточно увидеть, насколько в малой степени популярные образы, циркулирующие в каком бы то ни было современном обществе, определяют и исчерпывают реальные жизненные возможности групп и отдельных индивидов. И тот факт, что мы более не рассматриваем масс-медиа в качестве единственного и уникального источника наших само-идентификаций, может сделать эти образы еще более ненадежными, но все еще не делает их излишними.

Тактические медиа — это качественная форма гуманизма. Это полезное противоядие от того, что Петер Ламборн Вилсон определил как "беспрепятственная власть денег над человеческим существом". И также от возникающих новых форм технократического сциентизма, стремящихся прекратить или ограничить любые дискуссии на тему общественной пользы и общественного пользования, и пользующихся для этого вывеской "пост-гуманизма".

Что же делает наши медиа тактическими? Де Серто в "Практиках повседневности" определил поп-культуру как не "сферу текстов и артефактов", а скорее как "набор практик и операций, производимых на уровне текстуальных или текстообразных структур". Он перенес акцент с репрезентаций как таковых на «выгоды», получаемые от репрезентаций. Другими словами, на то, как мы, в качестве потребителей, используем тексты и артефакты, окружающие нас. Он также предложил ответ: «тактически». Что значит, несравненно более творчески и революционно, чем это когда-либо можно было себе представить. Он описал процесс потребления как набор тактик, посредством которых слабый извлекает пользу из сильного. Он охарактеризовал революционного пользователя (термин, который он предпочитал термину "потребитель") как тактика, а производителя (к числу производителей он отнес: автора, преподавателя, куратора и революционера) как стратега. Формулировка этой дихотомии дала ему возможность разработать достаточно богатый и утонченный словарь тактики, чтобы он отвечал сложной и узнаваемой эстетике. Экзистенциальной эстетике. Эстетике браконьерства, вторжения, хитростей, чтения и говорения, актерского представления, желания, наслаждения. Умные трюки, охотничьи секреты, маневры, многоуровневые ситуации, радостные открытия, имеющие отношение к поэтическому искусству настолько же, насколько и к военному.

Представление об этой тактической/стратегической дихотомии помогло нам обозначить класс производителей — тех, кто представляются единственно осведомленными о значении этих временных перестановок в потоке власти. И, чем сопротивляться такого рода восстаниям, предпочитают делать все, что в их силах, для их развития. И, конечно, центральным в своей работе считают создание пространств, каналов и платформ для этих перестановок. Мы дали им название "тактические медиа".

Тактические Медиа всегда несовершенны, всегда в становлении, перформативны и прагматичны, вовлечены в непрекращающийся процесс проблематизации самых оснований тех каналов, с которыми они работают. Это требует уверенности в том, что содержание останется неповрежденным, путешествуя с интерфейса на интерфейс. Но нам не следует забывать, что гибридные медиа имеют в качестве своей противопожности — свое возмездие, Медийное Тотальное Произведение Искусства. Программа-максимум для электронного Баухауса.

Конечно, исполнять классические ритуалы андеграунда и альтернативщиков было бы гораздо безопаснее. Но тактические медиа основываются на принципах изменчивости и обратной связи, работы в разнообразных и каждый раз новых коалициях, на способности лавировать между различными объектами безграничного медиаландшафта, не теряя при этом из виду свои изначальные ориентиры. Тактические медиа могут быть гедонистичными или находиться в непрекращающейся эйфории. Но что, кроме всего прочего, характеризует медиа-тактика, — это мобильность. Желание и возможность комбинировать, или менять один медиа-жанр на другой, создает постоянный приток энергии для нас, мутантов и гибридов. Энергии к тому, чтобы пересекать границы, связывать и скрещивать множество дисциплин, всегда получая полное преимущество обитания в свободных медиа-пространствах, которые постоянно возникают и будут возникать как результат стремительных технологических изменений и неизбывного отставания упорядочивающих кодексов.

Хотя в разряд тактических медиа входят альтернативные медиа, мы не ограничиваем себя этой категорией. На самом деле, мы ввели термин «тактический», чтобы вырваться за пределы жестких дихотомий, до сих пор ограничивающих мышление в этой области, — таких дихотомий, как любительское/профессиональное, альтернативное/мейнстримное. Даже общественное/частное.

Наши гибридные формирования — всегда временны. Что имеет значение, так это временные связи, которые вы можете провести. Здесь и сейчас — а не какие-то туманные обещания на будущее. То, что мы можем сделать прямо сейчас с теми медиа, к которым имеем доступ. Тут, в Амстердаме, у нас есть доступ к локальным ТВ, цифровым городам, твердыням старых и новых медиа. В других местах могут быть театры, уличные демонстрации, экспериментальные фильмы, литература, фотография.

Мобильность тактических медиа связана с широким движением культуры мигрантов. Предпочтительно, защитники того, что Ни Ашерсон описал как "вдохновляющая псевдо-наука бродяжничества". "Раса людей сообщает, что ее представители входят в новую эпоху движения и миграции. Субъекты истории, некогда оседлые крестьяне и горожане, стали мигрантами, беженцами, гастарбайтерами, соискателями политического убежища, городскими бездомными".

Избирательный пример тактического можно увидеть в работе польского художника Кшиштофа Водичко, прослеживающего, как "ватаги обездоленных ныне обживают общественные пространства городских площадей, парков и железнодорожных вокзалов, когда-то празднично оформленных торжествующим средним классом — в память о завоевании им новых политических прав и экономических свобод". Водичко считает, что эти занимаемые пространства становятся нового рода агорами, и их следует использовать для публичных заявлений. Он говорит: "Художник должен научиться работать, как бродячий софист в полисе мигрантов".

Как и другие бродячие медиа-тактики, Водичко изучил техники, посредством которых слабый становится сильнее, чем угнетатели, посредством рассеивания, децентрации, быстрого передвижения через медиальные и виртуальные ландшафты. "Преследуемый должен найти способы, чтобы стать преследователем".

Но и капитал тоже радикально детерриториализован. Вот почему нам нравится размещаться в зданиях наподобие De Waag, старой крепости в центре Амстердама. Мы радостно соглашаемся с парадоксом «центров» тактических медиа. Не менее, чем воздушные замки, нам нужны крепостные стены и мортиры, чтобы держать осаду против мира неограниченно мобильного капитала.

Намерения планировать (а не только импровизировать) и соответствующие пространства для этого, а также возможности капитализовать приобретенные достижения, обыкновенно резервировались за собой "стратегическими медиа". Как мобильные медиа-тактики, не боящиеся власти, мы с радостью присваиваем эти свойства себе.

Каждые несколько лет мы намерены собирать на конференцию тактических медиа Next 5 Minutes участников со всего света. Мы рассматриваем Next 5 Minutes как часть движения, предназначенного для создания противодия тому, что Петер Ламборн Вилсон определил как "беспрепятственная власть денег над человеческим существом".

 

IT-выпуск Zaraz.org

(тактические медиа в оранжевой революции)

Спецвыпуск #06 [09.12.2004] — Выборы [второй тур]

"Алеєдинезнаюя:

ВікаВрадій, «Ганьба», 1990 рiк

Хтонеживе- тойневмирає,

Хтонезаснув- тойснинепросинає,

Хтоочіневідкрив, тойніцнебачить…"

Прошло уже некоторое время после второго тура выборов президента Украины, и теперь можно спокойно судить об изменении ситуации в уанете за последний месяц.

Как и перед 31 октября, украинский сегмент сети совершил качественный скачок, но тут есть некоторые различия.

В частности, после первого тура выборов никто уже не клепал множество дебильных сайтов, грубо агитирующих за того или иного кандидата. Вместо этого внимание интернет-пользователей сосредоточилось на нескольких основных информационных ресурсах.

Сотрудники информационных веб-сайтов, в свою очередь, довольно быстро продуплились, как можно выгрести при помощи выборов в плане популярности — на любой сайт со словом «выборы» ломились кучи людей. Особенно это было на руку русскоязычным ресурсам, так как чем дальше, тем больше событиями на Украине интересовались жители ближнего зарубежья, особенно восточной его части.

С ростом посещений возникла потребность в «устойчивости» — сисадмины и люди из техподдержки стали усиленно клепать «зеркала», по возможности «облегчая» их и заменяя динамически генерирующиеся страницы статикой.

Народ против Ларри Флинта

Информационная война, тем временем, пошла на спад. Ранее проправительственные электронные СМИ, поддерживающие Януковича, получили распоряжение сверху максимально полно реагировать на происходящие события, предоставляя на всё свою трактовку происходящего. Причём, даже если эта трактовка будет совершенно идиотской и абсолютно лживой.

Однако ещё после первого тура стало ясно, что янучарские сайты не справляются с поставленной задачей. Как и в случае с наклейками против того или иного кандидата, здесь Янек проиграл потому, что стал олицетворением существующего режима в общем и преемника Кучмы в частности. И если за ним стояли лишь усталые профессионалы, многие из которых работали просто ради денег, а вовсе не из-за убеждений, то за Ющенко выстроились не только его сторонники, но и больше количество тех, кому осточертели существующие расклады.

К чему я клоню — пока за Янека агитировали лишь те, кому он платил, против него ополчилась не только команда Ющенко, но и весь недовольный люд. Соответственно, о равности весовых категорий говорить не приходится — на каждую наклейку против Ющенко изготавливались десять разных против Януковича; в сети было примерно то же самое.

ЖЖ набирает обороты

Тем временем вечером 21 ноября, после выборов, и на протяжении нескольких следующих дней основные оппозиционные источники информации — Майдан, Украинская правда и сайт Пятого канала — усиленно падали и были всячески недоступны. Вот тут внезапно и выяснилось, что заведенное на Livejournal.com коммьюнити 2004_vybory_ua держится на плаву, сколько бы на него ни ломилось пользователей.

Неизвестно, насколько крутой сервер у "живого журнала", но он выдерживал абсолютно сумасшедшие потоки посетителей. На несколько дней это коммьюнити стало чуть ли не единственным оперативным источником информации в уа-нете, объединив там интересующихся выборами, а также сопереживающих тому или иному кандидату людей.

Так как писать в ленту коммьюнити могут только пользователи живого журнала, произошёл всплеск интереса к этому самому ЖЖ — люди массово заводили себе учётные записи, ломясь затем в коммьюнити. Причём некоторые заводили себе сразу по нескольку «виртуалов», которые ругались затем между собой [эдакий электронный вариант шизофрении].

В связи с этим 2004_vybory_ua стало модерироваться — чтобы вешать новости, новые пользователи должны были получить «добро» от админа. Ещё через некоторое время был введён и второй админ, так как первый не справлялся спотоком данных.

Также были запущены тематические коммьюнити ru_maidan, ru_pora и другие.

Медиа-группы: фотографы

Конечно, до андеграундных медиа-групп с собственными видеокамерами нам ещё далеко, однако группы людей с цифровыми фотоаппаратами — уже реальность. Больше всего ссылок на фотографии появляется на том же коммьюнити 2004_vybory_ua; затем под архив протестных фоток создаются целые сайты:

На ЖЖ заводят креативное коммьюнити colors_of_ua, на котором дизайнеры вывешивают идеи плакатов и листовок.

Кроме этого, неизвестные кибьерманьяки склепали сайт с трёхмерными панорамными снимками блокирования Кабмина, митингов на Майдане, демонстраций у Верховной Рады и т. д — . Таким образом, не присутствовавшие лично при данных мероприятиях люди могут почувствовать происходившее, «покрутив» при этом головой.

Медиа-группы: Майдан

Отдельно следует отметить и команду сайта Майдан — ребята работают очень профессионально. На главной странице ресурса были вывешены контактные мобильные телефоны, по которым любой желающий мог сообщить какую-либо информацию; её сразу же оперативно размещали. Кроме этого, люди разбирали шквал писем, выбирая и публикуя самые интересные, а также вешали в левой колонке тексты "прямого действия" — чем можно помочь палаточному лагерю, как разговаривать со сторонниками Януковича, куда звонить в случае экстренных ситуаций и тому подобное.

Майдан также инициировал создание мобильных групп — по сигналам о каких-либо ЧП ребята выезжали на место случившегося и разбирались в ситуации, по возможности фиксируя нарушения при помощи фотоаппаратов и видеокамер.

Кстати, Майдан был создан ещё во времена акции "Украина без Кучмы" в 1999 году, однако за минувшие несколько лет трансформировался из новостной ленты в огромный протестный ресурс. И хоть его структура тоже слишком уж разрослась [зайдя на сайт в первый раз, очень сложно найти там требуемую информацию], всё же влияние ресурса на нынешнее поколение молодых и решительных демонстрантов очень сложно переоценить.

Вебкамеры

С началом массовых митингов на Майдане особой популярностью стали пользоваться сайты телеканалов "1+1" и «Интер», а точнее — вебкамеры, размещённые на страницах этих ресурсов. Благодаря ним стало возможно в любой момент окинуть взглядом Майдан и оценить обстановку:

В частности, когда 25 ноября лживый канал российского телевидения ОРТ показал архивные кадры пустого Майдана, заявив, что сторонники Ющенко якобы свернули все палатки и отправились по домам, благодаря вебкамерам удалось выяснить, что это всё — враки. Однако Лента. Ру, вывесив лживую информацию на своём сайте, не убрала её и после того, как изображение вебкамер были переданы четырём (!!) модераторам новостей. Посему за короткий период времени доверия ко многим российским онлайн-СМИ (не говоря уже про телевидение) резко упало.

Оранжевые ленточки, десктопы и обои

С ростом популярности оранжевых ленточек, шапочек, шарфиков, флажков и вообще оранжевого цвета [кстати, гениальное изобретение] среди оппозиционно настроенного люда "помаранчова мода" перекочевала и в сеть. Вебмастеры стали добавлять ленточки к логотипам, менять не только цвет фона на сайте, но и всю цветовую гамму. Один мой хороший друг написал у себя в ЖЖ, что "оранжевый — это цвет сопротивления". Абсолютно верно, причём сопротивление стёрло рамки между виртуальным миром интернета и реальностью.

Неизвестные умельцы наклепали несколько вариантов оранжевых ленточек, предлагая размещать их на своих сайтах. Один из вариантов ленточки [правда, не для сайта, а для рабочего стола] можно скачать тут.

Тем временем некоторые админы сообщали, что баннеры с ярко выраженной оранжевой символикой снимались с показов, а одному парню звонил сбушник и настойчиво предлагал убрать ленточку с сайта.

Это имело бы смысл, если бы веб-ресурсов такой жизнерадостной раскраски было мало, но за короткое время чуть ли не половина УА-нета приобрела оранжевый цвет. Видимо, гэбэшники обломались обзванивать всех, либо же элементарно не хватило сотрудников [хе-хе-хе].

Чёрный пиар

Пока одни вводили в свою палитру оранжевый цвет, другие, тем временем, поспешно избавлялись от него. Это касается информационного «чуда» Zadonbass.org, который оперативно избавился от всего оранжевого. Вообще, данный ресурс заслуживает пару отдельных абзацев.

Почему-то получается, что проющенковские сайты, перегибая палку, делают это изящно и незаметно. Находясь на информационном канале, интернет-журналисты в состоянии отслеживать, какую информацию они не дают, а какую немножко изменяют для пущей убедительности.

Однако сайты, агитирующие за Януковича, перегибают палку абсолютно бронелобо. Это касается и сайта с замечательным названием Zadonbass.org, который распространяет настолько лживую информацию, что она даже не злит — прочитав заметки, людей разбирает истерический смех.

В частности, около статьи с названием "Оранжевые стали платить в 20 раз меньше, демонстранты в ярости" [а вы когда-нибудь задумывались, кстати, как можно проплатить по 200 гривен толпе из 250 тысяч человек?] находится чудная картинка, на которой сфотканы несколько демонстрантов. Неизвестный сотрудник сайта затёр слоган на их транспаранте и совершенно тупо написал в фотошопе "Ющенко, давай деньги", не потрудившись при этом достичь хоть какой-то естественности изображения.

Эту песню не задушишь, не убьёшь

В самом начале противостояния на Майдане несколько ребят из Ивано-Франковска записали песню "Нас багато", краткий смысл которой можно пересказать словами "наглой фальсификации — нет! нет! нет! а Ющенко, соответственно — да! да! да!". За короткое время мп3шка стала очень популярной в сети, а особо ярые фанаты назвали её гимном оранжевой революции.

Параллельно с этой мп3шкой по сети стали гулять и другие песни, исполнители которых поддержали восстание и стали выступать перед демонстрантами на майдане.

Поиграй в игрушку, вынеси злость на оппозицию

А технологию интернет-игр начинают осваивать не только противники Януковича, но и его сторонники. В частности, на дурацком сайте nousa.in.ua выложили довольно качественную забавку, сделанную по типу пресловутого пингвина. Только здесь вместо этого самого пингвина предлагают попинать Виктора Ющенко, его жену, Юлю Тимошенко и некоторых других лидеров оппозиции.

Слушать оппозицию, не сходя с рабочего места

Ещё одно нововведение, появившееся лишь недавно в украинском фрагменте сети — интернет радио. Не те онлайн-станции, которые гонят мэйнстрим-металл или что-либо подобное, а именно политические радио, передающие в реальном времени звук пятого канала, трансляции Верховной рады и т. д.

http://5tv.atspace.com/

mms://oleg412.ipnet.kiev.ua:8080/

и много других, сейчас уже и не упомню адресов.

Параллельно с этим пятый канал запустил онлайн-трансляцию видео:

Огромную роль продолжали выполнять и выкладываемые на сайт видеофрагменты — их усиленно качали и затем пересылали друг другу по мылу.

Шапокляк strikes back!

Ну не удержался! Ну не могу я не сказать про этот эпизод, не могу. Несколько дней назад украинские телеканалы показали дорвавшуюся до сцены жену Януковича. В сети практически сразу же появилась стенограмма её выступления, а позже были выложены и два видеофрагмента, показывавшие фрау с разных ракурсов.

Это был абсолютный бум — все прежние выходки Виктора Януковича, о которых потом слагали анекдоты и делали картинки, померкли по сравнению с выступлением его жены Людмилы. На протяжении нескольких дней после этого можно было спросить любого знакомого по аське: "Ты это видел?". И будьте уверены, знакомый сразу же понимал, о чём идёт речь.

Андрей Данилко, наверное, даже не подозревал, что в мире существует реальная Верка Сердючка, хоть и с другим именем. По сравнению с ней хамоватый и наглый Янукович выглядит просто Джеймсом Бондом.

После выступления уанет просто доверху наполнился шутками, анекдотами и картинками на тему жены кандидата в президенты от власти. На днях я даже встретил даб-микс, где самые козырные фразы фрау были наложены на размеренный ритм. А на Майдане появились как валенки с надписями made in usa, так и апельсины с воткнутыми в них шприцами.

Итог: торжество неиерархических отношений

Помимо того, что нынешние выборы отмечены небывалой активностью самых разных людей, считавшихся раньше аполитичными, заслуга выборов состоит ещё и в бурном развитии информационных технологий. За считанные месяцы интернет перестали воспринимать, как мусорную кучу из домашних страничек, мп3шек и порнухи. Теперь сеть для многих людей — альтернативный источник информации. Здесь намного легче донести свою точку зрения, подискутировать с оппонентами или узнать, что думают люди, скажем, во Львове и в Донецке.

Дурить людей становится всё труднее. Телевидение, при всех своих положительных моментах, однонаправлено — они говорят, ты слушаешь. Интернет двунаправлен — ты можешь как говорить, так и слушать; как потреблять информацию, так и создавать её. И в этом контексте грузить людей становится гораздо труднее, потому как каждый может найти какого-нибудь парня из Харькова и спросить — "слушай, а что у вас там на самом деле происходит?".

Другой мой знакомый из Питера, которому я написал недавно, что их телевидение часто говорит неправду, ответил: "я верю лишь друзьям". И правда — зачем верить пафосному телевещанию, за которым всегда стоят чьи-то деньги, когда просто можно зайти в аську и спросить друга: "расскажи, чего творится-то".

Впереди — третий тур выборов, так как третьего декабря Верховный суд признал ранее творившееся безобразие незаконным. Того и гляди, за эти три недели в уанете появится ещё чего-нить интересное. Удивительное — рядом, нужно только его создать:)

Всё будет хорошо, теперь я это знаю. До скорой встречи. Фраунгофер, Zaraz.org.

 

"Манифест городского телевидения"

Маттео Паскуинелли

 

Telestreet — telestreet.it — это возникшая на добровольной основе сеть в высшей степени тактических «уличных» телестанций (схожих с французскими телестанциями, вещающими в пределах небольшой прилегающей территории), которые, пользуясь недорогим оборудованием с дальностью передачи 400 метров, несколько часов в неделю транслируют видеорепортажи низкого качества. Telestreet была создана как средство протеста против монополии мистера Б. и по итальянским законам считается предприятием пиратским и противоправным. Это малобюджетный проект, находящийся на самофинансировании.

No War TV — спутниковый канал, созданный для альтернативного освещения событий войны в Ираке (в данный момент он прекратил вещание, однако вскоре должен возобновить свою деятельность под новым именем, с новой актуальной проблемой в центре внимания). No War TV объединяет медиа-активистов из самых разных политических объединений: Indymedia, Social Forums, Girotondi, группы критического медиа-мониторинга (такие как Megachip.info), а также сотрудников медиа из мейнстрима.

Global TV — спутниковый канал объединения Disobbedienti и Союза коммунистической молодежи. Он был организован во Флоренции, во время, но отнюдь не на время, Европейского общественного форума, и, по словам создателей, является не просто независимым каналом, а каналом с воинственно-партизанской позицией: этакий рэп по принципу "говорю, что думаю".

Urban TV — это проект (я принимаю в нем участие после работы на Telestreet), цель которого — создание в Болонье и других итальянских городах телевидения со свободным доступом, предназначенного занять промежуточную позицию между «уличным» и спутниковым ТВ. Если угодно, проект представляет собой попытку вещания в формате Open Channel, до сих пор неизвестном в Италии. Urban TV пытается разрешить проблемы, которые до сих пор остаются актуальными и для других проектов: организация, непрерывное вещание, обмен телепрограммами, участие местного населения, сотрудничество с европейскими коллегами (мы ищем партнеров в Европе), честные и открытые способы финансирования и экономическая самостоятельность, не связанная с коммерческой деятельностью. Все вышеперечисленное и побудило нас создать освещающий развитие проекта веб-сайт и сочинить манифест.

"Манифест городского телевидения" отражает современные итальянские дебаты вокруг медиа, а кроме того использует опыт эклектичных голландских проектов (подобных Public Domain 2.0) и методы французских и итальянских постфордистских критиков (я предпочитаю называть Urban TV именно постфордистским, а не тактическим телевидением). Я знаю, хотя и не уверен полностью, что эта шумиха вокруг ТВ вызовет чувство дежа-вю у многих «неттаймеров», разделяющих позицию тактических медиа. Однако новшество в данном случае, я убежден, состоит в том, что наш манифест связует (мощное) итальянское движение с новым медиа-активизмом.

 

Манифест городского телевидения

За демократию участия в масс-медиа (и осуществления первого в Италии проекта телевидения с открытым доступом).

1. Сценарий: независимая коммуникация и монополия в сфере медиа

По всему миру идет распространение новой медиакультуры: сегодня, наряду с такими традиционными средствами независимой коммуникации, как радио и Интернет, сотни экспериментальных проектов используют "старое доброе" телевещание — независимые ТВ-станции и Интернет-телевидение, «уличные» и спутниковые видеоканалы, веб-телеканалы и каналы, вещающие в пределах одного микрорайона. Эта волна видеоактивизма, нацеленная на ТВ, возникла как альтернатива монополии международных ТВ-корпораций и государственного телевидения.

На наш взгляд, в настоящий момент общество уже достигло достаточного уровня демократического развития и обладает культурными и техническими ноу-хау, чтобы самостоятельно организовать свои медиа по образцу Городского Телевидения — телеканалов с открытым доступом, тесно и напрямую связанных с жизнью города.

2. Новые права: право самостоятельной организации средств коммуникации

В течение последних десятилетий в обществе возникло новое понимание прав, касающихся коммуникации. Сегодня о них заявляют наравне с прочими общечеловеческими и гражданскими правами. В качестве примера можно привести Хартию общечеловеческой коммуникации ().

Это понимание следует развивать и дальше: в рамках нового общественного медиа-домена, общество должно осознать, что обладает не только пассивным правом доступа к средствам коммуникации, но и активным правом участия в их организации.

3. Новые пространства: общественный медиа-домен

Культура независимой коммуникации в любых формах (от видеоактивизма до свободного радио и программного обеспечения с открытым кодом) открыла новое пространство в сфере традиционных медиа и технологий — пространство, полноправный политический и культурный статус которого сейчас необходимо признать.

Культурная, политическая и юридическая основа этого движения — пространство, именуемое нами "общественный медиа-домен". Под общественным доменом мы понимаем пространство, принадлежащее не государству или рыночным институтам, а обществу в целом, им же управляемое и контролируемое (понятие "общественный домен" не следует путать с общественной службой, созданной государством).

Те, кто до сих пор вносил больший вклад в расширение общественного домена, теперь должны трудиться над его внутренним устройством и широкой декларацией его деятельности. См. сайт голландской кампании Public Domain 2.0 — .

Новый автономный общественный медиа-домен должен быть признан официальными институтами как орудие демократии участия и средство, направленное на развитие нового городского самоуправления. Институты, в конечном счете, должны оказывать содействие механизмам преобразования фордистского общества в постфордистское.

4. Новая политика: культура новых медиа

Институциональная политика в отношении новых медиа ограничивается лишь вопросом доступа (зачастую с точки зрения рынка) и не учитывает их ценность как орудия демократии участия, а также катализатора в области культуры и инноваций.

В последние годы новая медиакультура смогла развиваться лишь благодаря стихийным нововведениям, возникшим на добровольных общественных началах. Промедление со стороны институтов позволило пропагандирующему независимые способы коммуникации движению достичь критической массы и самостоятельно организоваться путем создания автономных образований.

Итальянская культурная политика направлена лишь на сохранение культурного наследия — и, следовательно, рассматривает новые медиа как новые вместилища, предназначенные для старого содержимого. В отличие от Северной Европы, Италия не вкладывает средства в инновации, что неизбежно влечет за собой отставание в интеллектуальной сфере. Новые медиа должны получить признанный статус автономной формы культуры и социального эксперимента.

5. Тактические медиа: взаимодействие телевидения и Сети

Для медиа, поддерживающих принцип гражданского участия, Сеть стала олицетворением периода первых шагов и открытий. Однако главную роль в обществе, культуре и политике по-прежнему играет телевидение. В этой связи необходимо переустроить телевидение в подлинно демократическом ключе и обеспечить его взаимодействие с Интернетом. Телевидение следует рассматривать как своего рода новый протез Интернета, его ответвление. Тем не менее нельзя допустить, чтобы возникло очередное «гетто» альтернативных медиа, поэтому наша задача — объединить «социализирующую» силу телевидения с горизонтальной структурой Сети.

Возможные стратегии в деле независимой коммуникации — это получение доступа к каналам и технологиям, рост числа телевещателей и создание альтернативных программ. Для городского телевидения ключевым моментом является не просто контроль над каналами или передачами, но и вновь обретенный коллективный подход к содержанию вещания — иными словами, отвоевание общественной и коллективной роли, присущей телевидению.

Сегодня работа на телевидении может быть интересной лишь в том случае, если оно представляет собой активное, открытое и этичное средство информации. Телевидение должно направлять свою мощь на культурное и экономическое развитие общества как такового, а не ограничиваться поддержкой рыночного или политического консенсуса.

6. Тактическое телевидение: телеканалы общего доступа

С этой целью необходимо организовать Городское Телевидение в виде телеканалов с открытым доступом и содействовать участию в их деятельности населения отдельных городских микрорайонов и общества в целом.

"Общий доступ" означает, что жители микрорайонов (которые в своей совокупности и составляют социальный портрет жизни города) могут не только смотреть тот или иной телеканал, но и управлять его работой. Общий доступ имеет смысл лишь в том случае, если с его помощью создается вещание, отвечающее интересам общественности, а отнюдь не список программ, спущенный директивой сверху.

"Локальное общественное телевидение" означает больше, чем просто телевидение, практикующее общий доступ и упражнения в риторике свободного слова (открытое обнародование). Оно также должно "формировать общество" и создавать прочную, ярко выраженную социальную ткань (не просто свободный доступ, а доступ для локальных сообществ жителей микрорайонов).

Городское Телевидение основано на широком общественном участии и привлекает не только медиа-активистов и профессиональных сотрудников, поскольку включает в себя несколько независимых проектов.

У Городского Телевидения есть общественная миссия и статус, которые охраняются "Этической хартией", в которой зафиксированы все права, обязанности и вольности средств коммуникации, поддерживающих принцип коммуникации участия.

Италия, где проблема медиа, открытых для общего доступа, долгое время обходилась вниманием, должна войти в соприкосновение с опытом других европейских стран, доказывающим возможность создания телестанций на основе общественного управления.

7. Содержание тактического телевещания: от национального к городскому

Городское Телевидение — это телестанции, которые готовят и транслируют информационные, развлекательные и культурные передачи, ежедневно создавая таким образом информационное пространство, предлагающее обществу его подлинное и реалистичное отражение.

Городское Телевидение возвращает телепрограммам смысл коллективного повествования. В отличие от национального телевещания, служащего основой политического консенсуса и социальных биоритмов, телевещание городское строится по принципу «снизу-вверх». Суть Городского Телевидения заключается в телевещании, содержание которого определяется локальным сообществом, жителями того или иного микрорайона, — подобное телевещание отражает всю социальную мозаику, приглашая сообщества и отдельных граждан составлять ее по своему усмотрению. Кроме того, такое общественное телевещание организует площадку для цивилизованной демократической конфронтации, относясь с уважением к любым, даже самым радикальным и нонконформистским стилям и направлениям.

8. Городская модель: телевидение, укорененное в городской жизни

Средства независимой коммуникации вновь должны избрать город ареной действия, ибо город является той первостепенной и обладающей правом выбора основой, на которой строится общество. Общедоступное городское телевидение может с легкостью внедриться в любой сектор гражданской, культурной и экономической жизни. Городское Телевидение, таким образом, оказывается ценным инструментом и образцом активного городского самоуправления. Нам пора перестать расценивать это движение как первый шаг в деле свободной коммуникации — вместо этого мы должны быть готовы к созиданию общества и завоеванию повседневного жизненного пространства. Цель манифеста Городского Телевидения — преобразование международного новаторского движения в движение, которое по-настоящему формирует и укрепляет общество.

9. Экономическая модель: некоммерческие кооперативные медиа

Новая модель общественной коммуникации служит альтернативой монополиям лишь в том случае, если она является экономически самостоятельной. Медиа-активизм не должен повторять прошлые ошибки: история движения знает примеры, когда пробитые им бреши, изобретенные им новшества быстро осваивались и завоевывались рынком (так, в 1970-х годах итальянское свободное радио проложило дорогу коммерческим радиостанциям).

Один из главных принципов Городского Телевидения — принцип некоммерческого общественного сотрудничества, подразумевающий, что полученная прибыль реинвестируется в создание новых программ и проектов для сообществ.

Городское Телевидение функционирует как метамедиум местной экономики в постфордистской перспективе: оно дает толчок мультимедийной экономике, превращает полученный по принципу «снизу-вверх» продукт в ценность и помогает создавать экономику содержания с социальной ориентацией.

10. Политическая модель: автономия общества

Городское Телевидение является результатом общественной инициативы и не обязано своим существованием политическим или рыночным институтам. Эти институты должны признать право на самоорганизацию в сфере культуры и медиа и воздержаться от преследующей политические или коммерческие цели симуляции "гражданского общества" и "социальной коммуникации".

Городское Телевидение знаменует собой новые взаимоотношения между обществом и упомянутыми институтами. Оно отказывается от старых вертикальных структур посредничества и политического представительства и переходит к новым, горизонтальным и автономным, сетевым структурам, более соответствующим действительности современного постфордистского общества.

Практические шаги

1. URBAN TV (г. Болонья)

Первый итальянский канал c открытым доступом начнет свою работу в Болонье под названием Urban TV. Мы приглашаем жителей других крупных городов к созданию Городского Телевидения на своей почве, с тем чтобы в дальнейшем, распространяясь по Италии и всей Европе, оно сложилось в единую сеть. Болонский проект представляет собой образец для всех городов Италии. Urban TV должен достичь эффективности посредством следующих шагов: создание некоммерческой ассоциации, открытие веб-сайта (), освещающего развитие проекта, и запуск общественной кампании в поддержку новой городской теле- и медиакультуры.

2. Кампания Public Domain 2.0

Public Domain 2.0 — это международная концепция, пропагандирующая новые идеи и средства современной медиа-культуры. Болонское Urban TV обращает особое внимание на три следующих пункта: новые дебаты вокруг общественного коммуникационного домена, широкополосный доступ в целях гражданской и общественной коммуникации и социально-ориентированная экономика, основанная на новых медиа.

 

"Свобода выражения и новые технологии"

Конрад Беккер

7 октября 2002 года Конрад Беккер, директор world-information.org, был приглашен прочитать вступительную речь на подготовительной встрече Средиземноморского семинара ОБСЕ (Организация по Безопасности и Сотрудничеству в Европе) по медиа и новым технологиям: их значение для правительств, международных организаций и гражданского общества (4–5 ноября 2002 г., о. Родос, Греция), проходившей в Вене.

Я бы хотел поблагодарить венскую штаб-квартиру ОБСЕ (Организация по Безопасности и Сотрудничеству в Европе) за приглашение и предоставленную возможность высказаться о Свободе Выражения в области информационных и коммуникационных технологий (ИКТ). Сейчас Свобода Выражения представляется очень приятной и важной фразой, но я не хочу углубляться в поэтические красоты на ее счет, и опишу область ее практического применения в глобальной инфосфере.

Чтобы подойти к вопросу о Технологии и Свободе выражения, я хочу рассмотреть три понятия, которые связаны с этим выражением и подразумеваются в нем: это Цифровые Права Человека, Цифровая Экология и Наследие Будущего.

8 начале существования интернета велось много разговоров о чудесном потенциале этих Новых Коммуникационных Технологий для образования, демократизации и культурного участия, и об их неслыханных возможностях, предоставляемых для человеческого выражения и обмена поверх географических границ. К несчастью, эти возможности так и остаются неразвитыми, и в сетевой публичной сфере на сегодняшний момент доминируют экономические интересы. Хотя интернет, подобно многим другим инновациям (включая самый распространенный поисковик Google), изначально развился за пределами рыночной конкуренции, и так называемая Новая Экономика потерпела сокрушительное поражение, — развитие новых сущностно важных технологий для общества, основанного на знании, было по преимуществу отдано на откуп "невидимым рукам" рынков. Но демократизацию и свободу выражения не следовало бы отдавать в распоряжение истеричных фондовых рынков или глобальных предпринимателей.

Свобода выражения — это право человека, заложенное в Хартии Объединенных Наций. Давайте же сначала рассмотрим тему Цифровых Прав Человека, — которая, конечно же, связана с двумя другими темами. Задача Цифровых Прав Человека состоит в том, чтобы каждый мог участвовать в цифровой коммуникации и использовать ее средства бесплатно и неограниченно. Цифровые Права Человека основаны на понимании того, что коммуникация является главным двигателем цивилизации и основой развития человека, также как и человеческих сообществ. Базисные цифровые права человека — это право доступа к электронной сети, право на неприкосновенность частной сферы, и право свободно выражать мнения и общаться в сети.

Большинство новых медиа и информационных и коммуникационных технологий имеют происхождение из технологий, предназначенных для войны и контроля. Поэтому первое, на что следует обратить внимание в отношении этих технологий — это их изначальное предназначение для осуществления политического контроля и репрессий. Не считая симуляционных цифровых театров войны, такое использования варьируется от высокотехнологичного "несмертельного оружия" до всепроникающих систем слежения и распознавания данных, распространяющихся во всех публичных пространствах и прокладывающих себе путь в приложения ИКТ персонального использования.

Это приводит к широкому распространению конфликта между наблюдением и одним из цифровых прав человека, а именно правом на приватность, которое является необходимым условием для свободы выражения. Также одним из аспектов наступления на индивида и на сообщества является недобровольное использование "цифрового тела", к которому их вынуждают экономические интересы.

В позитивном определении, доступ к информации и цифровой коммуникации есть другое базисное право человека. Можно видеть, что цифровое исключение действует не только как разделительная черта между севером и югом, но также и внутри обеспеченных западных демократических стран. Представляется, что большая часть населения будет исключена из высокотехнологичной информационной экономии и окажется выброшена за борт производственного цикла. Но даже те, кому посчастливится найти место внутри экономики манипуляции символами, должны ожидать ухудшения своих условий труда, возрастающего однообразия труда, и сужения своих возможностей к самовыражению. Цифровые компьютерные рабы и нечеловеческие экспертные системы вступают в конкуренцию с человеческой рабочей силой. Можно быть уверенными, что машины не возражают работать 24 часа в сутки 7 дней в неделю, и их не соблазнить участием в рабочих профсоюзах.

Теперь, во вторую очередь, я бы хотел ввести тему Цифровой Экологии. Это касается того, как электронная информационная сфера распространяется по планете в качестве нашего общего жизненного окружения. В интересах общества — сделать так, чтобы эти информационные ландшафты не были целиком отданы интересам краткосрочной выгоды или индивидуального контроля. Напротив, чтобы обеспечить демократическую дискуссию и участие, необходимо гарантировать независимость публичной сферы от прямого государственного или экономического контроля. Широкая публичная сфера и учреждения Цифрового Общественного Достояния — необходимое условие для здорового и оптимального развития информационного окружения.

Рост использования электронных сетей для заключения финансовых сделок перевел экономические структуры в виртуальное измерение. А в таких странах, как США, нормы Интеллектуальной Собственности и авторского права неуловимо определили собой значение экономических достижений военной индустрии. Сторонники интелллектуальной собственности ведут политику, представляющую опасность для публичной сферы, а также противодействуют развитию других форм обмена знанием, таких, как программирование на основе открытого кода. Использование правительствами и администрациями проприетарного программного обеспечения не только является неоправданно дорогим, но также ограничивает политические возможности и приводит к попаданию общественных интересов в зависимость от интересов софтверных компаний. Существует конфликт между общественными и частными интересами; идет сражение Виртуальных Картелей против Цифрового Общественного Достояния и Публичной Сферы; а также нарастает концентрация медиа-компаний и компаний по защите интеллектуальной собственности, открывающая возможность для захвата этой символической территории.

"Патентование программного обеспечения открывает путь к тому, чтобы в будущем оказались запатентованы все виды интеллектуального труда. Захват этой виртуальной территории может иметь катастрофические последствия для возможностей свободного доступа к знанию и для честной конкуренции" (Филипп Куо, World-Information.Org, 2000).

Новые конфликты, касающиеся распространения богатств, будут в меньшей степени сфокусированы на создании традиционных материальных ценностей и производстве энергии, и в большей — на неосязаемых Интеллектуальной Собственности и правах на распространение. План заключается в том, чтобы создать полностью контролируемое контентное окружение, которое будет включать в себя аппаратное и программное обеспечение всех аспектов, в рамках так называемых "систем доверия" ("trusted systems") и под руководством Управления Цифровых Прав (DRM). Мы видим расширяющийся разрыв и утрату равновесия не только в области контроля за коммуникационной инфраструктурой, но и за информацией как таковой, будет ли она существовать в форме патентов, контроля за авторским правом, программным обеспечением или содержанием медиа-вещания. Есть много стран, запертых в спираль возрастающей нищеты потому, что они не в состоянии оплатить высокие лицензионные сборы. Должны ли только богатые нации обладать доступом и быть видимыми в глобальных коммуникационных каналах? Должны ли только богатые люди получать преимущества распоряжения глобальными ресурсами образования и информации? Образование требует свободного доступа к таким технологиям культуры, как книги и онлайновые средства информации. Но культура движется к тому, чтобы превратиться из свободно доступной — в вид коммерческого сервиса, где источники информации автоматически самоуничтожаются после того, как истекает срок аренды.

Свобода Выражения нуждается в Свободе Информации и Свободе бесплатного доступа и пользования информацией. Творческое культурное выражение всех видов черпает из источников культурного наследия и в своем существовании основывается на строительных блоках из культурных достижений, накапливающихся веками. Большая часть достижений европейской культуры едва ли могла бы появиться в условиях сурового режима интеллектуальной собственности, какой создается на наших глазах. Но дело в том, что эта коммодификация информации не хочет ограничиваться неорганическим миром. Все в большей степени вся биосфера, включая человечество, вовлекается в рынок информационной экономики, что выражается в различных формах, от патентования экзотических видов растений и животных или человеческих генов — до биометрического сканирования, профилирования и сортировки людей.

Наконец, аккумулированный капитал свободного выражения — это основание нашего Культурного Наследия Будущего. Сохранение наследия будущего требует соответствующих законодательных, технических, научных и финансовых мер. Тесное взаимодействие и сотрудничество между практиками, артистами и учеными может обеспечить экспериментальное поле для широкой и разнообразной электронной культуры. Это должно включать постоянное обновление, сохранение и доступность цифрового искусства, улучшение некоммерческих, общественных электронных сетей, также как и усилия по представлению и распространению электронного искусства. Кроме того, сохранение наследия будущего требует широкомасштабного повышения осведомленности. Если человечество не возьмет на себя такие усилия, то наше поколение оставит оскудевшее, ущербное наследие тем поколениям, которые придут ему на смену.

Новые технологии не только открывают для нас новый мир коммуникации и распространения знаний, но также и предоставляют новые возможности для дезинформации и манипуляции. Если мы располагаем чистым, совершенно неограниченным объемом доступных данных, то естественно возникает потребность в том, чтобы отфильтровать это неограниченное количество информации, сокращая его до того объема, который может быть обработан. Такие системы фильтрации и обработки, будь они человеческими или программными, открывают массу возможностей для того, чтобы тайно ввести предвзятые параметры или рамировать информацию на основании скрытых интересов. Технология как таковая, в ее социальных приложениях, никогда не является нейтральной. В отличие от материального производства, информационная индустрия всегда остается индустрией знания, которая оказывает влияние на наши способы мышления и перспективы видения. Вот почему окружение, которое в действительности откроет свободу для выражения, должно основываться на таких информационных структурах, которые будут прозрачными, открытыми и подотчетными. Я отсылаю к исследованиям, которые на структурном уровне рассматривают общественные интересы как Культурный Разум, или Культурную Интеллигенцию (Cultural Intelligence).

Службы Культурной Интеллигенции нужны для того, чтобы растить и защищать публичную сферу и дискурс, так же как и разнообразие и богатство способов культурного выражения, в обществе, которое своей большой частью основано на информационных и коммуникационных технологиях. Наблюдая и анализируя культурные, социо-политические, технологические и экономические тенденции, культурная интеллигенция восполняет отсутствие у общества мета-информации как основы для принятия решений. Культурная интеллигенция уравновешивает действия традиционных военных и экономических разведок, собирающих информацию с целью усилить контроль, служа общественным интересам через получение гражданских полномочий и независимости, как адвокат гражданских прав на культурную свободу, свободу мнения и свободу выражения.

 

"Теория миксинга: Попытка инвентаризации методов амстердамского свободного радио"

Герт Ловинк

В начале 80-х годов в Амстердаме появляется множество свободных радиостанций Действуя в рамках движения сквоттеров, эти некоммерческие пиратские станции базируются в незаконно занятых помещениях. Власти терпят их, впрочем с большой неохотой. Время от времени станции подвергаются полицейским облавам, но, едва все стихает, снова возвращаются в эфир. Возникнув в недрах радикальных движений, в середине 80-х станции выходят на свой собственный путь и начинают экспериментировать с вещанием. С течением времени сквоттеры исчезли со сцены, однако радиокультура продолжала развиваться. Результатом стала эволюция всей традиции звука как такового, и подразумевается здесь нечто большее, чем просто сумма его этнических и экспериментальных составляющих.

После бесчисленных случаев слияния, закрытия, смены названия и отхода в сторону официального местного радио на плаву остались три радиостанции. Самая маленькая, но и самая старая и выносливая из них — активистское радио De Vrije Keijzer ("Свободный Кайзер"), специализирующееся исключительно на политике. "Свободный Кайзер" начал свое вещание в конце 1979 года из оказавшегося в бедственном положении сквота De Grote Keijzer ("Великий Кайзер") и, как и сам сквот — комплекс домов на набережной одного из каналов, — стал символом решимости его обитателей. На протяжении нескольких лет «Кайзер» служил единым рупором нескольких локальных радиогрупп самой разной направленности, но после случившегося в 1983 году раскола его главной тематикой стали активистские новости. Десять лет спустя радио выходит в эфир раз в неделю, а его коллектив состоит из четырех-пяти человек, по-прежнему питающих слабость к сквотам и «автономному» движению.

Радио 100 вещает семь дней в неделю, с пяти часов вечера до глубокой ночи, и считается крупнейшей пиратской станцией Амстердама. Здесь можно услышать все — от африканской музыки и регги до ду-вопа, хауса и индастриала. Несмотря на мощную полицейскую облаву 1991 года, в результате которой были конфискованы все пластинки и арестовано пятнадцать сотрудников, многие считают Радио 100 станцией консервативной и равнодушной к новым идеям и экспериментам.

Наконец, младшая непослушная сестрица Radio 100 — Radio Patapoe, возникшее на основе панк/хардкор-радиостанции Radio Dood ("Радио Смерть"). Многие годы Radio Patapoe оставалось практически никому неизвестным, однако с началом 90-х стало стремительно развиваться, привлекая все большее число неординарных личностей из среды андерграунда. Сегодня Patapoe транслирует сотню различных передач и может считаться по-настоящему мультикультурной радиостанцией.

Все три станции представляют собой ассоциации диджеев, каждый из которых ведет собственное шоу. Редакторский совет, равно как и совет директоров, отсутствует — управление осуществляется самими диджеями. Впрочем, все они питают неизменное и сильное отвращение к любым встречам и собраниям; большинство коллег в лучшем случае связывает поверхностное знакомство.

Финансовую основу свободных радиостанций составляют взносы самих диджеев, прибыль от благотворительных концертов и выручка имеющихся при радиостанциях баров. Большая часть сотрудников получает социальные пособия от государства, поэтому проблема погони за прибылью отпадает. Желающие работать ради денег могут отправляться на коммерческие радиостанции.

Информационная составляющая крайне ничтожна, «бумажная» работа практически сведена к нулю. Новости и репортажи блистают своим отсутствием. Сильная сторона заключается не в профессиональном оборудовании или журналистском мастерстве, а в живом аспекте, в непредсказуемом поведении диджеев и их увлечении музыкой. Наряду с самодельными FM-передатчиками в дело идет обычная бытовая электроника. В отличие от ТВ или видео, радио не требует существенных затрат. "У них полно денег, но нет времени. У нас море времени, но нет денег" — работа станций в полной мере отражает эту максиму. Именно это обстоятельство и позволяет беззаботно экспериментировать со звуком. Диджеи ведут шоу с участием случайных гостей, крутят релизы независимых лейблов, мировые хиты, радиопостановки, вместе с тем создавая в высшей степени уникальный саунд амстердамских радиостанций. Они ничего не пропагандируют, не выражают чьи-то интересы, они просто дрейфуют в море свободного времени, творя собственные вселенные звука. Существенный аспект их аудио-коктейлей — длительность. Если микс ограничен временем, он превращается в живой скрэтчинг или рэп, прекрасно обходясь без привлекательного ярлыка с именем исполнителя. В этих живых выступлениях есть гениальные моменты. Мимолетный, спонтанный шедевр возникает только для того, чтобы испариться в эфире. Немаловажным условием при этом является и наплевательское отношение к авторским правам. Беспардонное потрошение мирового медиа-архива не слишком поощряется правовым государством. Впрочем, последнее не признает и свободное радио. В противоположность духу времени, когда музыкальную среду рассматривают в микроскоп, пытаясь отыскать и выделить очередное модное течение, микс стремится к максимальному охвату. Любой звук, любая музыка может стать материалом. Микс не является особым жанром, приготовленным для узкого круга любителей. Микс — это экспедиция в самые отдаленные, укромные уголки радио. Склонность к миксингу отражает переход от альтернативных медиа, до сих пор пытающихся восполнить пробелы в предложении медиарынка, к суверенным медиа, не связанным с потенциальной аудиторией. Свободные радиостанции не считают себя элементом буржуазной (анти-) публичности или еще одним блюдом в меню шведского стола медиазакусок — ко всему этому они относятся, в лучшем случае, с позиций сторонних наблюдателей. В том, что транслируется другими, они видят лишь потенциальные ингредиенты. Архив новостей оказывается лишь одним из многих в их числе. Суверенные медиа не придерживаются никакой модели коммуникации, они — радиоактивные осадки, вызванные взрывом «медиа-эмансипации». Вендэкс (Radio Patapoe): "Я верю в случайных слушателей; я сам — один из них. У Patapoe нет аудитории, которой надо скармливать правду. Мы не делаем вид, будто мы единственные, кто может снабдить слушателя информацией. Patapoe — это не форум и не альтернатива, Patapoe — это самодостаточная цель". Амстердамские саунд-экспериментаторы отнюдь не считают себя техноавангардом. Забавляться с дорогими игрушками исключительно ради формы — удел эстетов. Ключевой момент — это не омоложение искусства, а выбросы в эфир, утилизирующие излишки производства обычных медиа. В отличие от денди, жаждущего присосаться либо к правящему классу, либо к богеме с ее неотъемлемым эксцентричным декаденством, суверенные медиа отдают должное всем происходящим событиям, которые, подобно обоям на стенах, определяют дизайн нашего медиапространства. Они не берут самбу, соул или слащавую попсу, не создают вокруг них ореола новейшей культовой вещи или заслуженного старого хита, с тем чтобы прокрутить их для коллективной памяти, обожающей подобные напоминания. Они не занимаются аудио-историей, не извлекают на свет без пяти минут вымершие музыкальные стили, чтобы вмуровать их в мемориальную стену поп-истории. Они собирают материал и выясняют, насколько он пригоден для обезличивания и трансформации. Информационным хламом не пренебрегают, более того, относятся к нему с известным уважением, как к незнакомому попутчику. Процессинг — это не акт насилия, не ритуал изгнания демона, которым якобы одержимы медиа. Микс показывает нам, что прежде чем найти новый смысл, мы должны проделать путешествие сквозь бескрайнее пустое пространство.

Что касается программного и технического обеспечения, суверенные медиа представляют собой полный винегрет. Старое и новое, популярное и неизвестное, пустяковое и серьезное — все образует один потрясающий сплав. Микс-мастеры подключают выброшенные за ненадобностью кассетники к hi-tech сэмплерам и украшают нарезку из речей Буша собачьим лаем, фрагментами языкового аудио-курса и звуками танцевального оркестра. В уличной или клубной субкультуре нет эквивалентов такого ироничного использования медиа. Суверенные медиа создают параллельную вселенную, совершенно не пересекающуюся с традиционным пространством полиса. Мусорщики тихо прочесывают неофициальную реальность торговых центров, блошиных рынков, барж с отходами. Эти европейские отаку уже не бродят по удобочитаемому городу, они движутся в новом пространстве, где вся начинка XX века громоздится кучами воображаемых миксов. Они бегло оценивают своеобразие некогда слишком причудливых и потому выброшенных на помойку культуртрегеров и собирают собственные передачи по кусочкам — в кинотеатрах, видеопрокатах, антикварных лавках и магазинах подержанных записей.

Микс-мастеры — это стервятники и паразиты аудиовизуального общества. Переработка, которой они занимаются, не имеет ничего общего с финансовыми соображениями, но питается их одержимостью вышедшими из употребления записями. Все, что только было записано, составляет их космос, и они растворяются в нем. Звуки «хаммонда», голоса зверей, речи Кеннеди, сказки, голландские песенки в стиле «спагетти-вестерн». Арьян: "Я почти никогда не покупаю новые пластинки. Я нахожу их на улице или в неприметных магазинчиках, иногда мне просто отдают их те, кто уже собрался их выкинуть. Я редко плачу за пластинку больше трех гульденов. Вдобавок, сочиняю музыку сам и собираю демозаписи. Это все равно, что быть археологом или архивариусом. На улице то и дело находишь кассетники и автоответчики, из которых не вынули пленку. Скоро повсюду будут валяться и CD-плееры".

Для сотрудников свободных радиостанций оборудование не инструмент, а горячо любимая игрушка. Официальные медиа все чаще и чаще сообщают о новшествах в медиатехнике, однако никогда не демонстрируют собственное оборудование. В их кругу необходимость звукорежиссерской работы по-прежнему считается препятствием, которое нужно преодолеть. Разработчики высоких технологий дают понять, что в один прекрасный день с помехами и шумом будет покончено навсегда. Вендэкс: "По-моему, если вы пропускаете сигнал через 40 км медной проволоки, у вас должна быть возможность слышать, что при этом получается. Дорогое оборудование, которое используют обычные станции, просто создает больше тишины. На обычной деке вольтметр средних значений опускается до -20dB, а на серьезном оборудовании — аж до -50dB. Тише не придумаешь. Громкие и тихие звуки растаскиваются все дальше друг от друга. Кому нужно столько тишины?"

Медиа не могут заслужить доверие тем, что показывают процесс своей работы. "На мой взгляд, это здравая привычка — подвергать сомнению образы, создаваемые на экране. И оттого, что при этом покажут оператора за камерой, убедительнее они вовсе не станут". Вендэкс рад тому, что Patapoe не привлекает внимание медиа. "Если мы хотим что-то сказать, у нас есть свой передатчик. Мы не расточаем комплименты другим медиа и сами их не жаждем". Девиз Patapoe — "Лучше встань и поддержи новый мир". В отличие от Radio 100, Patapoe предпочитает окутывать свои планы, равно как и все свое существование, завесой тайны. В манифесте, составленном в 1990 году, говорится лишь о том, что Patapoe возникло вследствие "все возрастающей потребности в пороках общества". Другой источник гласит: "Patapoe проводит границы там, где другие о них не подозревают. Благодаря нашей профессиональной монополии, то, чего никто не хотел, оказалось возможным". Radio Patapoe называет себя «мультирациональным». Оно стремится к большему, чем мультикультурность или мультирасовость. "Эти слова не указывают на решение проблемы; их смысл ограничивается терпимостью к другим. Но эффект от этого по-прежнему нулевой, поскольку каждый считает, что знает все лучше всех и обвиняет других в узколобости. Дескать, раз у них есть такой-то порок, значит, куда им до моих гениальных озарений. Мультирациональность против такого отношения, ее принцип — приятие разнообразных рациональных доводов, способных существовать, не исключая друг друга".

Эмансипация слушателя до сих пор была очевидной идеей, унаследованной от прекратившего свое существование панковского Radio Dood с его кредо "Слушай или подохни!" Вендэкс: "На Radio Dood народ любил при случае рявкнуть в микрофон что-нибудь вроде “А теперь выруби радио! Если б только мой голос мог убивать…” Обычный обыватель получал совет пойти и выброситься из окна. Или выкинуть все свои пластинки. Но рабы, рассевшиеся на мягких диванах в своих гостиных, разумеется, ничего этого не слышали, потому что непосвященным панк должен был казаться дикой какофонией. Это был просто маленький прикол, ведь те панки, которые слушали, понимали, что все это звучит не в их адрес. Если вдруг раздавался вопль “Выруби радио!”, все только пуще веселились. Радио выключали только тогда, когда оно само затыкалось. “Эй, ты все еще нас слушаешь? А ну проваливай!” Некоторые считали это идиотизмом — если есть возможность вести свое радио, как можно плевать на такую роскошь? Но, на самом деле, это свидетельствует о реалистичном взгляде на средство вещания как таковое — сказать, что если оно тебе не нравится, просто возьми да выключи. Мы крутим здесь свою музыку, и то, что ты о ней думаешь, нас совершенно не волнует. Вдобавок, взять все великолепные шоу… Нет, это было искусство".

В бардаке, обычно царившем на Radio Dood, была система. И ведущие, и толпа гостей, тусовавшихся на студии, все, как правило, были укурены или пьяны. Характерное для панка наплевательство естественным образом распространялось на вещание. Никто не заботился о звуке, никто не боялся вылезти за пределы частоты (альтернативные радиостанции до сих пор не могут избавиться от этого страха). Вендэкс: "Людям нравилось халтурить. Раздолбайство было нормой. У меня есть кассета, называется “Overplayed Top 20” — сборник самого занудного панка и хардкора образца 1986 года, сделанный Вихром. На пятом трэке в студии уже никого не осталось. На третьем Вихру так осточертело, что он ушел сам, и вести “двадцатку” дальше пришлось какому-то случайному гостю. На других станциях подобный номер не прошел бы. Мы же были кучкой оголтелых панков, настоящим радио мы так никогда и не стали — не могли стать по определению". Качество вещания было хуже некуда. Перемодуляция и фонящая аппаратура были обязательным элементом любого шоу. Хрипящие ручки громкости, сломанные микрофоны, деки, жующие кассеты, не поддающиеся синхронизации каналы — никто и не думал пытаться это исправить, все это было неотъемлемым, «фирменным» атрибутом конечного сигнала.

Барт почти ничего не помнит о Radio Dood, где он крутил новый хардкор. "Это был очень туманный период моей жизни — потребление гашиша било все рекорды". Правда, он помнит, как выглядела студия: "Первая размещалась в бывшем сортире — чулан два на три метра. Там стояла печка-буржуйка, которая постоянно дымила. У тебя был выбор: либо затопить печку и угореть, либо открыть окно и замерзнуть. Негде было зад развернуть — обязательно заденешь стол и собьешь иглу с пластинки. Там, куда мы переехали потом, было чуть просторнее и хватало места для стульев — по крайней мере, можно было нормально передвигаться, можно было спокойно сесть и поглазеть в окошко. А вот наша главная студия, уже позже, была на первом этаже, прямо над затопленным подвалом. В полу были люки с набросанными на них половиками. Кругом грязь, все стены в граффити. На нашем пульте не хватало каналов, зато был переключатель, и те, кто хотел поставить после пластинки кассету, постоянно про него забывали — звука нет, а народ сидит и не может сообразить, в чем дело. Отопления не было, а тут как раз зверская зима 1986/87 года. Мы вели шоу при -15. В полу была дыра, через которую виднелась глыба льда. Даже косяк нельзя было нормально свернуть — пальцы тут же коченели".

Вести хардкор-шоу довольно трудно, поскольку песни очень короткие. Вендэкс: "Обычное правило для шоу, чтобы не дать ему скиснуть, — “песня—треп—песня”, но если ему здесь следовать, можно свихнуться. Поэтому лучше запустить небольшую подборку, песен пять, а потом снова вклиниться с чем-нибудь вроде “Вот это панк!”, или “Просто офигенное пого!”, или “Крушите мебель, бейте окна!” Замечательный формат для своих шоу отыскал впоследствии Бронко Шэмблбатт. Как только он включал микрофон, тот начинал зверски фонить, Бронко, стараясь перекричать фон, орал название следующей песни и врубал ее на полную громкость. Шоу получалось реально диким. Бронко всю дорогу был укурен в хлам. Рассказывают, однажды он заснул за пультом. Пластинка кончилась, потом еще с полчаса раздавалось только шарканье иглы, наконец, кто-то прибежал в студию и разбудил его".

Достижением Radio Dood было то, что оно ограничилось выбранным музыкальным жанром и раскопало его глубже всех. Пришедшее ему на смену Patapoe предлагает слушателю самые разные стили, но предпочтение по-прежнему отдается «плохой» музыке. Вендэкс: "У нас всегда было какое-нибудь альтернативное радио, где крутили последние релизы независимых лейблов, — недостатка в этой роскоши никто не испытывал. Что касается меня, гори она вся синим пламенем, эта альтернатива. Для нас сейчас самая важная вещь — пластинки c “Non-Stop Hits A-Go-Go” Франка Вальдора. Это такой немецкий Джеймс Ласт, который делал танцевальные попурри в суперкоммерческих аранжировках. Записи сделаны с “живым” эффектом — все песни обрамляются воплями публики. На самом деле, далеко не такая плохая музыка, как кажется. Все привыкли поливать ее грязью, но толком послушать, конечно, никто не удосужился. А между прочим, для того времени это был настоящий хаус".

Как и в случае с фонящим хардкором, суть в том, чтобы отпугнуть слушателей: если вдруг ты на это наткнулся, выключи. Radio Dood ввело в обиход уникальный способ скрещивания двух медиа — трансляцию фильмов, от начала и до конца. Вендэкс: "Чтобы в передатчике не было сбоев, мы держали его включенным круглые сутки, но при этом вещали всего четыре дня в неделю. Отличный способ скоротать ночку при таком раскладе — запустить какой-нибудь ужастик: во-первых, страшно, во-вторых, у них отличный звук. Видеоряд я считаю излишеством. Спецэффекты сделаны так топорно, что это сразу же бросается в глаза. Большинство этих фильмов, на мой взгляд, неубедительная фальшивка. Все пытаются добиться так называемой “реалистичности”, но это глупо — нужного эффекта все равно нет и не будет. Ты веришь ушам, а вот картинка доверия не вызывает". Главные достоинства прослушивания фильма или "просмотра радио" — неизвестность и предположение. "В отношении звука один из лучших здесь — “Зловещие мертвецы”. Еще, конечно, “Техасская резня”. Или что-нибудь из той дерьмовой фантастики, где какая-нибудь тетка вопит весь фильм напролет — отвратительно не то слово. Или, скажем, “Инфрамэн” — первый китайский фильм про супергероя, помесь фантастики и кунфу. У каждого монстра свой характерный звук. У каждого движения Инфрамэна свое особое качество. Немецкие полицейские сериалы, вроде “Инспектора Деррика”, тоже очень даже ничего. По радио фильмы звучат естественнее. Они не так искусственны как радиопостановки. Можно слушать и представлять себе видеоряд, точно так же, как если ты читаешь книгу. Мелкие детали только усиливают впечатление — звяканье посуды, шарканье, шорохи. В фильмах все это очень хорошо и точно схвачено".

Все по-настоящему яркие шоу тоже используют потенциал догадки и предположения. Вендэкс: "Каждые три минуты у слушателя должна мелькать мысль: “Интересно, что будет дальше? Пожалуй, стоит еще немного послушать”. Мне нравится разбрасывать обещания еще во время аудио-заставки, при этом не факт, что они будут выполнены. Что-нибудь такое, что всем всегда хочется услышать: “О чем думают голые женщины?” Звонит телефон. “Алло?” Бросили трубку. Кто-то на самом деле звонил или это был кусочек записи шоу трехнедельной давности? Я хочу, чтобы все было тонко, искусно — тиканье часов, скрип дверей, звуки, которые почти не слышно, но которые как раз и создают атмосферу".

Группа STORT ("Свалка"), помимо радио занимающаяся музыкой, видео и перформансом, вела на Radio Dood передачу Vox Christiana (название заимствовано у ватиканского лейбла звукозаписи). Члены группы определяли свой жанр как "ненаправленный радиотеррор". "Мы изображали из себя новообращенных христиан — это был чистый гон. Все, что нам попадалось, мы потрошили, перемалывали, превращали в кучу-малу. Чудесная оргия звука, в которую можно уйти с головой. Наши нарезки — это очень кропотливая работа, двадцать минут ради двух минут звука. Во время шоу мы не можем поддерживать связь с аудиторией по техническим причинам, но когда мы выступаем на сцене, начинается светопреставление, настоящее буйство. Превращать общечеловеческие чувства в балаган очень легко. Просто радио — вещь менее грубая и шокирующая; контакт со слушателями опосредованный, их прямая реакция исключена. Никто не знает, где находится станция, поэтому о нападках можно не беспокоиться". Большую часть материала STORT берут с телевидения. "Мы отделяем картинку от текста. В ТВ-новостях главным идеологическим носителем служит, как правило, текст. Понимание смысла картинки приходит чуть позже. Когда слышишь только звук телевизора, в голову сразу же приходят образы. Как источник ТВ лучше радио, потому что обычно подача материала там очень проста. Тот или иной фрагмент может обладать огромным контекстом. Некоторые передачи настолько плохи, что просто руки чешутся учинить с ними что-нибудь злостное".

Сейчас STORT ведут ночное шоу на Радио 100. В качестве одного из источников они используют собственную электронную музыку. Мрачные, апокалипсические тона, перемежающиеся вкраплениями Дорис Дэй и Фрэнки Лейна. "Нас интересует контраст между словами. Создавая нарезку, ты создаешь новую историю. Но она остается линейной, поскольку мы не используем перемотку вперед-назад. Фон у нас, как правило, тяжелый и мрачный. Конечный результат микса непредсказуем. Качество не гарантируется. Записи прошлых передач мы не используем. Наш шум вовсе не предназначен изменить мир, но он выражает наш взгляд на современные медиа. Персонажи вроде Буша появляются в медиа постоянно, мы то и дело натыкаемся на него, и то, что он говорит, отнюдь не лишено значения. Мы не испытываем уважения к медиа, может, в этом и есть что-то политическое".

STORT не любят, когда их с ходу причисляют к индастриалу. "Это бы противоречило идеям, которые стоят за нашим творчеством. Мы создаем звуковой ландшафт, и это пространство нельзя так легко впихнуть в рамки какого-то одного жанра. Летопись миксинга стремительна: ситуационисты с их методами высвобождения “конкретная музыка”, нарезки Берроуза, Джон Кейдж"…

STORT: "Да, мы, конечно же, футуристы, дадаисты и сюрреалисты все вместе взятые. Кстати, еще футуристы проводили в свое время подобные эксперименты. Как только появились магнитофоны, люди тут же начали резать звук на кусочки. Первая запись с использованием монтажа была сделана в 48-м. Ее автора, Пьера Анри, можно смело поставить в один ряд с таким индастриалом, как Etant Donnes. Мы используем те же приемы гротеска, что и сюрреалисты, но еще больше ориентированы на карнавальный элемент, который всегда присутствует в наших оргиях. Авангард стал составной частью культуры, и на его основе можно делать все что угодно. Так что можно даже вообще ничего не знать об этих движениях, и уж тем более совершенно необязательно причислять себя к одному из них". Действительно, амстердамская школа миксинга бессознательно ставит себя вне рамок дискурса на тему истории искусства, итогом которого в любом случае было бы усталое "все это уже делали". STORT: "Мы стараемся избегать классической модели постмодернизма. Разумеется, мы много цитируем, но при этом мы не согласны с тем контекстом, который постмодернизм уготовил цитатам. У нас нет ощущения конца света, напротив, мы очень оптимистичны и при этом не впадаем в пророческое настроение. Все, что нам попадается, мы хотим контролировать, находя ему применение. Мы хотим сохранять власть. Ты не станешь жертвой медиа, пока используешь их. Поэтому-то мы с ними и не церемонимся, а устраиваем основательный, можно сказать, раблезианский разгул. Мы с преогромным удовольствием бултыхаемся в медиаболоте". Их собственная история также остается неизвестной, что ж — одним грузом меньше. Дедушка амстердамского миксинга, Radio Rabotnik, некогда создававшее аудиоландшафты с помощью записанных на пленку лупов, исчезло за чертою сумерек богов.

По принципу панка, микс — это атака на слушателя. Арьян, один из ведущих OK-Show, с этим не согласен, он видит цель микса в создании атмосферы: "У меня нет вообще никаких музыкальных предпочтений. Мой единственный критерий — это ответ на вопрос: дает ли мне что-нибудь та или иная музыка, происходит ли со мной что-нибудь, когда я ее слушаю? Когда ты делаешь передачу, ощущение очень странное — может быть, сейчас тебя слушает тысяча людей, а может быть, ты просто сидишь и говоришь в пустоту. Слушатель становится абстрактным понятием. Но при этом ты сам такой же слушатель, и можешь сказать, насколько хорошо или, наоборот, плохо, все сделано. Если что-то нравится мне самому, значит, слушатель тоже это одобрит". Согласно философии OK-Show, искусство миксинга состоит в том, чтобы бесшумно нарушать созданную атмосферу. Арьян: "Мои миксы состоят из музыки, живой речи и фоновых шумов. Я всегда хожу по улицам со своим плеером и что-нибудь записываю. Например, звуки впереди идущего человека, которые потом можно прокрутить в обратном направлении. Последняя дорожка пластинки тоже отличная штука, если дать ей позвучать минут пять. Я не прошу вас понять, как это я так перескакиваю с одного на другое. В идеале, радио — это массаж для ваших ушей. Даже если на пластинке полный китч, там должно присутствовать чувство. Если же его нет, если это просто расхожая дешевка, мне хочется над ней надругаться. Допустим, я беру какую-нибудь фоновую музычку и накладываю на него гитарное соло или какую-нибудь паршивую историю. Никакие курсы и лекции не научат тебя удачно совмещать записи. Ты просто делаешь это раз за разом и вырабатываешь слух к созданию хорошей атмосферы. Взять хотя бы Public Enemy — у них это здорово получается, чего не скажешь об остальных рэперах". Ведущие OK-Show используют множество приемов, например, меняют скорость воспроизведения на кассетной деке, вращают пальцами играющие пластинки, или с небольшим зазором пускают две одинаковые записи на двух проигрывателях. Арьян: "Сначала мы делали нарезки из рекламных роликов, новостей и сводок погоды. Еще была целая серия — “Истории дядюшки Боба”, в которых перемешивалась вся мировая история. Например, Джимми Хендрикс в Голландии во время Второй мировой — совершенно невероятно, но мы старались, чтобы все звучало как можно более правдоподобно". Среди тех, с кем некоторое время сотрудничал Арьян, были Мисс Акира и Доктор Видеодиск. "Он всегда носит с собой плеер, записывает повсюду голоса — целые пленки где-нибудь в супермаркете. Если ему понравилась какая-нибудь фраза, он тут же записывает ее на клочок бумаги и помечает время. Дома у него все завалено этими бумажками. Когда он хочет сделать историю, то берет и составляет их в определенном порядке — на самом деле, очень трудоемкое занятие. Далее кладет на пленку лупы с фоновой музыкой и соединяет голосовые фрагменты. С Мисс Акирой мы делали спонтанные шоу. Тут ты просто переключаешь мозг на нейтралку, и все выскакивает само собой".

Сейчас Арьян ведет ночные шоу на Radio Patapoe: "Шоу начинается в полночь и идет часа три-четыре, потом часов до пяти утра я занят тем, что потихоньку его сворачиваю, так сказать, желаю слушателям “спокойной ночи” посредством музыки — кручу длинные, “расширяющие сознание” композиции 60-х в миксе с психоделическими записями 30-х годов, Кэб Кэловэем, например. Последние, кстати, могли бы стать в свое время хитами, хотя, конечно, слишком уж они странные".

Многие приемы Арьян перенял от DFM Radio-Television. В течение нескольких лет DFM делали миксы в прямом эфире на Radio 100, а сейчас, уже под названием ARTburo, занимаются перформансом. "DFM были настроены критически по отношению к популярному радио, и поэтому устраивали на Radio 100 полный бардак. Могли разгромить студию, могли пустить передачу по каким-то совершенно левым рельсам, могли подойти к передатчику и как-нибудь испоганить сигнал. DFM выходили в эфир по субботам, начиная с полуночи, а потом перемещались в кафе Radio 100 и после целой ночи в студии вели оттуда утреннее шоу. Всем другим диджеям это казалось нереальным". DFM соединяли микс с театральными элементами. Члены группы постоянно принимали на себя разные роли, изображали новых персонажей. Когда становилось скучно, они придумывали новое имя и новую легенду. DFM мгновенно создавали впечатление, что в деле участвует вся медиамафия. Крис (один из участников DFM): "У нас был целый радио-оркестр. Он состоял из кучки кассет. Нехватка гостей? Не проблема, у нас в запасе всегда было несколько alter ego. Из всех медиа радио самое интимное, особенно если речь идет о ночном эфире. Пара друзей и приятная атмосфера в студии — все что нужно, чтобы заполнить пару часов. Если звонят слушатели, ты выслушиваешь их интерпретацию своих творений. Отзывы записываются, потом транслируются, но уже в виде нарезки или микса, чтобы сохранить “деформативный аспект”. Деформация означает не только повторное использование своих или чужих фрагментов. Она также показывает степень вовлечения аудитории в твой новый продукт. Только в этом случае можно сказать, что слушатель подвергся деформации". Для DFM деформация не сводится к преобразованию текущей информации. Эти понятия равноценны. Крис: "В ремиксе сырьем для деформации служат уже существующие фрагменты. Мы берем их из самых разных медиа. Запись старой передачи может стать технической основой для новой передачи. Прочти половину статьи, добавь чуточку рекламы, как следует перемешай, готово!" Вендэкс (Radio Patapoe) считает, что нужен более тонкий подход: "В случае с DFM, от слушателя требуется немало терпения. Мне кажется, сейчас короткие, интригующие радиопостановки выигрывают по сравнению с необъятным полотном звука, в котором одновременно смешаны четыре исходника. Но ощущение такое, что меньше, чем в три часа миксмастерам просто не уложиться".

Вендэкс со своим коллегой Дэном Кервеллом наткнулись на идею миксов без ритма: "В классической музыке нет перкуссии, что существенно отличает ее от подавляющего большинства прочих микс-материалов". Так родилось Cafe Bartok: "Отправной точкой стали кафе в окрестностях оперных театров — кроме яппи, там никого не увидишь, атмосфера самая что ни на есть презрительная, а фоном всегда играет классика. Мы никогда не разбирались в классике и по-прежнему ничего в ней не понимаем. Однако нас ждали замечательные открытия — например, Шестая симфония Малера, которая прекрасно сочетается с Мусоргским. Мы даже уже не смогли бы сказать, где там что, они совершенно сливаются друг с другом. Или, скажем, смесь Эрика Сати и Шопена на 45 оборотах — звучит изумительно. Потом сами собой возникли радиопьесы о композиторах. Мы помещаем их вместе в одно время. 1882 год, Гендель, Григ и Брамс сидят за столиком пивной в городке Гран-Кваль, неподалеку от Арля — пьют, постоянно ссорятся и продают друг другу свои опусы. По ходу то и дело появляется Альберт Швейцер, привезший братьев Телеман из Индонезии в Вену изучать музыку. Сам он купец и владеет монополией на сочинения композиторов". От прослушивания симфонии в убыстренном или замедленном режиме по коже бегут мурашки. Но, в конце концов, Cafe Bartok — это пародия на классические радиостанции, объявившие классику священной. Вендэкс: "Это был бы чистый панк — начать фрагментом классики, а потом напугать слушателя до смерти зверским грохотом. Но тогда они б тут же выключили радио. Куда приятнее позлить их подольше".