1
Это была просто меблированная комната: диван, стол, стеллажи, где лежало несколько книжек, зато много карт и папок, несколько стульев, расставленных кое-как, шкаф, засунутый в нишу, почти голые стены, несколько фотографий со спортивными сюжетами над стеллажом, косой потолок, выкрашенный в какой-то странный голубой цвет, и именно поэтому кто-то ее окрестил голубой комнатой. Но несколько дней назад она начала называться по-иному. И об этом новом тайном названии знали только двое и еще кто-то третий неясно догадывался о нем. — Какое новое название? Наблюдательный пункт. — Кто те двое, которые ее переименовали? Сергей и Трясогузка. — А третий, кто об этом догадался? Тик!
Комната принадлежала Стефану, брату Трясогузки, находилась она в мансарде трехэтажного дома в восточной части города, возле перекрестка. Одна из улиц, которая проходила там, называлась Черешневой, и из голубой комнаты видно было, словно на ладони, весь квартал Черешен. И это сразу проясняет многое.
Гость, Сергей, прибыл на место встречи раньше «хозяина» и ждал уже с полчаса перед домом. Ждал — легко сказать. Так как он суетился, словно воробей, и если бы имел перья, то все время был бы взъерошенный и колючий. Бедняга! Он ходил так, словно ступал босиком по стеклу, а голова его — словно шарниры на плечах. Левая рука нервно сжималась на каждом шагу, но правая ни на миг не отрывалась от груди. Тетрадь с бесценным сокровищем обжигала ему пальцы, а этот шалопай Трясогузка шляется неизвестно где. И что мог написать Виктор?.. Вопрос донимал его, не оставляя ни на секунду. Из-за него он даже не пообедал, а проклятый Трясогузка…
Трясогузка неожиданно выскочил из-за угла, едва переводя дух:
— Стой… подожди… — попросил он. — Я уже думал, что нам конец. Стефан не хотел давать ключ… Сказал, что мы разведем грязь в комнате. Пришлось ждать, пока он уйдет, чтобы стибрить второй ключ.
Сергей вдруг ощутил, что ноги у него прикипели к земле:
— А если он нас застукает?
— Не застукает, я спрашивал у него. Даже проследил, куда он пошел. А пошел он на тренировку по волейболу. Я видел его в трико на площадке…
— А если он все же вернется? — снова задрожал голос у Сергея.
— Не вернется! Я сам слышал собственными ушами, когда он сказал тренеру, что до семи не уйдет. В воскресенье у них трудный матч… А сейчас нет еще и четырех… Три часа нам хватит с излишком…
Сергей немного успокоился, но от его задора, с каким он пришел на встречу, не осталось почти ничего. Успокоился он окончательно только на наблюдательном пункте. Трясогузка был в замечательной форме: у него тоже имелся сюрприз…
— Трясогузка, я не говорил тебе до сих пор: я раздобыл важный трофей..
— Оставь меня со своими россказнями. Сейчас я покажу то, что сделал за последние дни… Иди-ка сюда!
Из какой-то папки Трясогузка достал большой лист бумаги и начал торжественно разворачивать его перед Сергеем. На листе было нагромождение геометрических линий и тел, сделанных красным и голубым, обозначенных цифрами и буквами.
— Угадай, что это? — спросил Трясогузка.
— Понятие не имею… Может, шпаргалка по геометрии…
— Это карта, оригинальная карта…
— Карта!!! — оторопел Сергей. — Тогда я могу сказать, что эти пуговицы — миски…
— Ничего ты не понимаешь! — разошелся Трясогузка. — Иди-ка сюда, к окну. Посмотри и скажи, что ты видишь вон там?
Сергей покорился и глянул туда, куда показывал рукой Трясогузка.
— Улица Черешневая, очень много мозгов надо иметь, что бы догадаться…
— А здесь что? — пренебрежительно спросил Трясогузка, ткнув бумагу под самый нос Сергею.
— Итак, ты хочешь сказать?..
— Именно это я и хочу сказать! Ты что, ослеп? Вот дом Марии, квадрат обозначен цифрой три. А вот Виктора. Вот Урсу, вон там Дана, в этом треугольнике с буквой Д…
— А этот круг с буквой Й, — заторопился Сергей, — помещения Ионела…
— Естественно! Теперь видишь, какое большое дело я сделал. Теперь все черешары у нас в руках…
Сергей вынужден был сейчас признать правоту Трясогузки, но одна неожиданная и злорадная мысль посетила его:
— А для чего, собственно, нам может пригодиться твоя карта?
— Как это для чего пригодиться? Ты хочешь, чтобы я лег перед тобой на обе лапы? Три дня я мучился, пока сделал ее, а ты спрашиваешь, для чего она может пригодиться… Разве здесь нет помещений всех черешар?
— Если ты так говоришь, — сдвинул плечами Сергей. — Но их же очень легко увидеть из окна. Вон тот белый дом с крыльцом, обвитым плющом и с круглой беседкой — Марии. А там, в глубине…
— Ты что, думаешь, я не знаю? — разозлился Трясогузка. — В глубине виднеется дом Урсу. И я тебя прошу, не прикидывайся бестолочью, не то я тебя подцеплю так, как это ты делаешь с рыбой… Ты злишься, что я сам догадался сделать карту, а ты не сделал ничего…
— Оп-па! — сказал Сергей, смотря полным пренебрежения взглядом на своего друга и врага одновременно. — Прошу!
Он с проворностью фокусника выхватил из-за пазухи тетрадь, та по кривой пролетела в воздухе и упал прямо к ногам Трясогузки.
— Тоже мне трофей! — отверг его Трясогузка, выслушав рассказ Сергея. — Спрячь его снова за пазуху. Это, наверное, конспект какого-либо урока, а сейчас нам не до уроков.
— Именно сейчас… — не уступал Сергей.
— Ну! — снова разозлился Трясогузка. — Если ты и дальше будешь такой бестолочью, я тебе двину по почкам. Приходишь ко мне домой и вместо того, чтобы говорить: «Добрый день»…
— А ты, когда приходишь ко мне, что делаешь? Бабушка затыкает уши ватой, чтобы не слышать твою болтовню…
— Пусть она будет здорова, но я не учил ее подслушивать под дверью…
— Ты наглец! — разозлился Сергей. — Если так, то скажи мне, есть ли на весь город еще хоть один с такими роскошными ушами, как у сына твоего отца?
Только чудо способно было остановить жестокую рукопашную схватку, которая вот-вот должна была вспыхнуть. И это чудо явилось: в дверь трижды постучали, пауза, потом — снова трижды.
Оба спорщика сразу стали похожи на чучела, из которых высыпали труху. Каждый ждал помощи от второго…
— Кто принудил меня думать о роскошных ушах сына твоего отца? — шепотом пожаловался Сергей.
— Что нам делать?
— Это не он! — пояснил вдруг Трясогузка и не смог удержать дрожания, которое охватило его от головы до пят. — У него есть ключ…
— Словно он не мог потерять ключ, — мрачно возразил Сергей.
— Тс-с! Могила! — скомандовал Трясогузка.
Стук повторился снова, и они услышали голос, который не могли не узнать:
— Открывайте!.. Это я…
Храбрецу даже не пришлось назвать себя по имени — это был Тик.
— А пусть ему пусто будет! — обругал его шепотом Трясогузка. — Сейчас я ему покажу, где раки зимуют!..
— Это же друг Урсу! — испугался Сергей.
— Эй там! Вы слышите?.. — снова прозвучал голос за дверью. — Я же видел вас обоих в окне.
— Что будем делать? — спросил Трясогузка.
— Классно! — осенило теперь уже Сергея. — Ты знаешь азбуку Морзе?
— Понятия не имею… Да и ты тоже не осмелишься утверждать, что знаешь ее…
— Мы используем Тика! — сказал Сергей. — Он ее знает. Мы заставим его расшифровать то, что написал Виктор.
Трясогузка сразу же согласился, потом спросил, словно издалека:
— Кто там стучит в эту пору?
— Я пришел бы раньше, — ответил Тик, заходя в дверь, — но мне не дал… Цомби.
— Кто тебе сказал, что мы здесь? — начал допрашивать его Трясогузка.
— Никто… Если бы я вас не увидел в окне… А чья это комната?
— Ты об этом не узнаешь никогда! — буркнул Сергей.
— Неужели? — улыбнулся наименьший из черешар, осматриваясь вокруг. — Но если здесь… если здесь…
Тик глянул на фотографии над стеллажом, где были зафиксированы моменты волейбольных матчей. В центре каждой фотографии — один и тот же герой.
— У тебя знаменитый брат, — подмигнул шалопай Трясогузке. — Я не рискнул бы оставить на вас такую комнату, как эта…
— Мы время от времени приходим сюда убираться, — ответил ему Трясогузка, подмигивая в ответ. — А почему ты не рискнул бы оставить на нас комнату?
Вопрос был задиристым, и Сергею, который все время думал про тетради, он не понравился. Тику тоже.
— Ну, говори! — настаивал Трясогузка. — Почему ты не оставил бы ее на нас?
— Так как… у меня ее нет… — рассмеялся малыш.
— И что ты говоришь! — вмешался Сергей. — Если ты в самом деле такой мудрый, то скажи, кто изобрел телеграф?
«Что это он хочет от меня?» — подумал Тик, а вслух сказал: — Конечно, я знаю…
— И телеграфную азбуку знаешь?
— С закрытыми глазами! — ответил малыш.
— Азбуку Морзе? Ты — хвастун…
— Пари? — подколол его Тик.
— Пари! — согласился Сергей. — Но с одним условием. Ты должен написать ее тут, при нас, вот на этом листе бумаги и не более чем за пять минут!
Тик хоть и ощущал какой-то подвох во всем этом, все равно согласился на такое условие: если он напишет азбуку Морзе за пять минут, то сможет взять из этой комнаты любую книжку не более чем на двести страниц: если не успеет написать, то три дня будет перерисовывать карты из учебника географии для восьмого класса.
— Ага-а! — понял Тик. — Вы хотите похвастаться образцовой тетрадью на экзамене!.. Только не видеть вам этого… Согласны?
— Честное слово! — поддержал Сергей пари.
— Честное слово! — торжественно подкрепил Тик.
Одно только забыли все: сверить часы. И кто об этом думал тогда? По меньшей мере, не Тик. Малыш быстро взялся за работу и меньше чем за пять минут написал всю азбуку Морзе. Видя, что остается немного времени, он прибавил еще одну колонку, и именно в тот миг, когда подавал Сергею лист бумаги, его часы показали: прошло ровно пять минут.
— Ты проиграл! — воскликнул Сергей, взяв лист. — Ты перебрал… десять секунд…
— Это неправда! — запротестовал Тик. — Я отдал тебе лист секунда в секунду по моим часам. Спроси у Трясогузки!
— Нет! Он перебрал не десять секунд, — ответил Трясогузка, глянув на часы, — а… тринадцать…
— Честное слово, — начал убеждать их Тик. — Я мог бы отдать и раньше, так как закончил за четыре минуты, но решил сделать вам подарок и дописал также цифры. Вот они, смотрите… За сколько я мог их написать? По меньшей мере за тридцать секунд, не так ли? Итак даже если бы я перебрал время, как вы говорите, то все равно успел бы переписать азбуку своевременно…
— Ты не старайся обманывать нас, — угрожающе задрал нос Трясогузка, — а то подцеплю тебя ногой так, что надолго запомнишь! Ты перебрал время, ясно!
Тик понял, что здесь он проиграл. В особенности тогда, когда почувствовал, как Сергей спросил:
— А, в сущности, чего он пришел сюда?
— Я увидел вас через окно и подумал, может, у вас есть книжка со старыми сказками. Я уже везде спрашивал…
— Хочешь сказать, что ищешь сказки? — угрожающе спросил Трясогузка.
— Это правда… Если бы я хотел вам наврать, то придумал бы что-то более разумное… Честное слово! Нам надо подготовить работу по одной сказке, так как заканчивается год, а я…
— А ты… — не дал ему договорить Сергей. — Было бы лучше всего, что бы ты исчез отсюда, пока мы тебе не помогли…
Они стали по бокам его, заслонив дорогу к двери, и малыш решил искать другой путь к спасению:
— Я пойду сам… И пойду прямо к Стефану. Я знаю, где он…
Страх Трясогузки длился лишь миг:
— Ты напрасно собьешь ноги… Сегодня у него нет тренировки…
Маленький черешар бросил камень наугад и почти без надежды попасть в какого-либо несчастного зайчика — и вот тебе на: получил даже двух, и еще и каких, зайцев! Во-первых, он узнал, что «хитрецы» боятся Стефана, а потом узнал и о месте, где его можно найти. Поэтому быстро выработал план мести, которая начиналась из очень невинной попытки:
— Но в воскресенье он должен прийти на матч.
— Ха-ха! — натянуто рассмеялся Сергей. — В воскресенье мы будем отмечать конец учебного года…
— Итак, следующее воскресенье… — окончательно успокоился Тик. — Но если вы и мне дадите папиросу, то я не скажу…
— Папиросу? — пришел в изумление Трясогузка. — А где ты видишь папиросы?
— А вон там, на полке, за голубой папкой.
Черешар подошел с протянутой рукой и достал с полки пачку папирос «Карпац». Открытие Тика ошеломило обоих хитрецов. Они смотрели на пачку папирос, спокойно положенную на стол, припоминали просьбу гостя, и как он ее нашел, но ничего путного ответить не могли.
Черешар воспользовался моментом и прилип к двери, хорошо, что полка, с которой он взял папиросы, была возле порога. Когда оба в конце концов опомнились, то только увидели Тикову спину, а нога Сергея, хоть он и бросил ее, словно стрелу, пронзила пустоту.
— Как жаль, что я не достал его! — едва не расплакался Сергей. — Он вплоть до потолка подлетел бы! Вот проныра! Ты видел, какой у него шпионский взгляд? Держи меня, я вылезу в окно за ним…
— Обожди, уймись… — успокаивал его Трясогузка. — Зачем нам сердиться? Зачем, скажи?! Нам следует хохотать до упаду и похвалить самих себя. Ха-ха! Он пришел к нам с мордой кота, а мы из него сделали скумбрию! Мы принудили его написать азбуку, обманули его с моим братом, посмеялись над ним, а вдобавок ко всему он раздобыл нам папиросы… И как он их увидел, шпион этакий! Мы сто раз смотрели сюда, ходили возле них и не видели… Но в конце-концов клоп все равно клюнул на крючок. Мы выкачали из него все!
— Твоя правда! — повеселел и Сергей. — Теперь видишь, что такое быть умным? Тебе нужно признать. Трясогузка, что мысль о пари и об азбуке была замечательной…
— И моя мысль о карте замечательная. Мы сможем отмечать на карте каждый их шаг… Но… расшифруем лучше текст!
Почти через час мучений и усилий, страданий и вздохов Сергею удалось, в конце концов, прочитать вот такой текст:
«Черешары! Остерегайтесь Сергея и Трясогузку. Они хотят узнать о месте нашей экспедиции и дате выхода. Никто не имеет права произносить слова: «Форельное озеро» и называть дату — 5 июля. Виктор».
— Прекрасно! — воскликнул Трясогузка. — Вот это мы нанесли удар! Или сейчас они в наших руках, или никогда! Весь секрет черешар в наших руках! Чудесно! — Ну, может, ты хотя бы теперь признаешь, что я гениальный? — прошил его взглядом Сергей. — Без этой бумажки мы ничего не узнали бы о планах черешар и ничего не…
— И без карты было бы нехорошо, — прервал его Трясогузка. — Признай и ты, что нельзя сделать ни одного интересного дела без карты. Так что мы не далеко один от другого. Я не говорю, что ты не имеешь определенного преимущества… но если ты сравниваешь все, то я тоже выскажу важную мысль: а что будет, если мы выкурим по папиросе? Увидим, как оно, а?..
Сергей нерешительно глянул на пачку, оставленную Тиком на столе:
— А я знаю?.. Я даже не очень знаю, как их…
— А ты вспомни, как в фильмах герои сидят в креслах и курят, когда обдумывают какие-то важные дела. Папироса — признак умного человека… Что ты скажешь на это?
Однако Сергей все равно колебался:
— А твой брат не заметит, что в пачке недостает папирос? Как бы чего не вышло ненароком из этого преступления…
— Ничего он не заметит, — уверил его Трясогузка, немного засомневавшись. — Так как мы купим еще одну пачку и положим ее вместо этой, начатой. Правда же, мудро?
— Но у нас же, кажется, нет спичек… — в последний раз попробовал возразить Сергей.
А спичек-таки нигде не было видно. Не нашли они их и через четверть часа, обыскав везде — то есть в ящиках, на полках и под диваном, в шкафу. Зато после этого комната имела такой вид, словно здесь прошли орды варваров, но молодые цивилизованные хитрецы двадцатого столетия даже не заметили этого.
— Эврика! — закричал Сергей так возвышенно, что, наверное, перевернулся покойник в известной могиле в Сиракузах. — Утюг!
— То есть?.. — не понял Трясогузка.
— Мы разогреем утюг до красна!.. Ну как?
— Годится… — признал Трясогузка. — Но ведь и карта моя…
Они не только разогрели утюг докрасна, а и оставили его так включенным, пока оба садились в кресла и протягивали ноги на перекинутые стулья. До сих пор они никогда не курили, но тысячи раз видели, как зажигаются папиросы, как они курятся, так что им не тяжело было это сделать со сноровкой опытных курильщиков. Кашель и слезы душили их, но они были весьма отважны, чтобы признать себя побежденными, в особенности потому, что между затяжками могли прославлять великие дела сегодняшнего дня, начиная с того, что произошло на перерыве, и заканчивая последним: курением. При этом все время вспоминали Тика и так удовлетворенно хохотали над своей затеей, что уже не могли отличить смеха от приступа кашля.
Такими их и застал Стефан, когда злобно распахнул дверь.
— Итак, в той записке, которую я получил на тренировке, написана правда! Что вы здесь натворили, варвары, преступники, засранцы!
К несчастью обоих, последние слова Стефан произносил не наугад. Пока его ладони хлопали звучно, уверенно и ловко, Трясогузка, съежившись, словно еж, который оттопырил иглы, попробовал отгородиться:
— Это не я, честное слово… чтоб мне провалиться… это он нашел утюг!..
— Что? — заорал Стефан, увидев утюг в гуще дыма. — О боже!..
Но мы лучше перевернем страницу.