1

Мош Тимофте долго копошился в сундуке, пока нашел то, что искал. Это была трубка, старейшая в его коллекции, разбросанной по всему дому, ее подарил ему тридцать лет тому назад один из директоров лицея, известный собиратель народного творчества. Это была красивая трубка, тонкой работы, мастерски выгнутая. Учитель раздобыл ее в каком-то древнем немецком городке, известном своими научными учреждениями и фольклорными традициями. Он подарила ее деду Тимофте, правда, тогда дед Тимофте еще не был дедом, в знак благодарности за ту ревностность, с которой сторож выискивал по чердакам старинные книжки и журналы. Старик берег трубку как бесценное сокровище и доставал ее очень редко. Почему ему пришло в голову раскурить ее именно этим вечером, трудно сказать… Но только он услышал просьбу Тика, как его охватила невыразимая радость… Курносый малыш с вечно лохматым чубом, при котором всегда полный мешок шуток и затей, согревал ему сердце…

Неторопливыми, по-стариковски мягкими движениями дед Тимофте набил табаком трубку, степенно разжег ее, несколько раз пыхнул дымом, потом глянул на Тика и заговорил:

— Так, так… Нет никого в городе, кто знал бы такие красивые сказки, как я… Это чуточку похоже на хвастовство? Да, но совсем немного — словно следы земли под ногтями…

— Даже меньше, — удостоверил Тик.

— Ну, если даже меньше этого, — сказал старик, пряча усмешку, — тогда ты услышишь старинную сказку, очень давнюю, может, даже древнейшую в здешних краях…

Старик еще несколько раз затянулся из трубки, не торопясь обвел взглядом скромно меблированное, которое просто сияло чистотой, помещение и, разогнав ладонью перед глазами клубы дыма, снова уперся взглядом в своего гостя, который почти с боязнью следил за этим неизвестным ему ритуалом:

— Та-а-ак… Старая, очень старая сказка… Я слышал ее, когда еще сам был ребенком, от одного старого пастуха. Начинается она и заканчивается, как и всякая сказка, но мудрость в ней великая…

Малышу не терпелось услышать сказку, и он поудобнее примостился на стуле. Деду Тимофте даже смотреть на него не надо было, чтобы знать, что происходит с мальчуганом, и он решил не тянуть дальше:

— Так вот, жил когда-то один богатый и славный царь. С ним никто не мог сравняться в мире, а слава про его силу и богатство достигала даже края земли. И было у того царя три дочурки… Что за девчата это были!.. Красивые, как весна, и трудолюбивые, словно пчелки. И любил царь дочерей больше, чем зрачки собственных глаз, и не жалел для них добра и ценностей. Кто хоть раз видел девушек, не мог забыть их до смерти… И вот однажды, как раз перед заходом солнца, царь, сидя на троне, позвал девчат и сказал так:

«Я, дети мои, ощущаю, что уже старею, и дни мои на исходе. В один прекрасный день наше замечательное царство останется без меня, и тогда надо будет, чтобы одна из вас надела корону и начала править в нем. Одна-единственная, дорогие мои дети, таков закон, и так будет справедливо. Хотя я люблю вас всех одинаково сильно, но для отчизны будет лучше, когда она останется единой в руках одного правителя. А если мы поделим ее на три маленьких царства, то их легко смогут захватить враги… И чтобы убедиться, кто из вас заслуживает чести править страной, я решил испытать вас.

Здесь дверь растворились, и меж советников, которые стояли рядами, склонив голову, появился смуглый человек, который держал в руках блюдо, покрытое черным бархатом. Человечек поставил блюдо перед троном и ушел так же молча, как и появился. Дверь затворились, царь снова остался со своими дочерьми с глазу на глаз. Когда он открыл блюдо, то оно все засветилось, словно взошло солнце: на подносе лежали три бриллианта невыразимой красоты, каждый был огромный, как голубиное яйцо. Девушки пришли в изумление, от того что они такие большие и так сияют, потом посмотрели на трон и стали ждать, что скажет их гордый отец.

«Вот, дети мои, — сказал царь, — пусть каждая из вас возьмет по камню и сделает с ним, что захочет. А послезавтра под вечер тут, на этом самом месте, вы расскажете мне о своих делах. Делайте все без спешки, справедливо, а ваши поступки удостоверят, кому из вас править царством».

И царь, опираясь на золотой посох, усеянный бриллиантами, пошел к своим советникам, которые ждали его за дверью, оставив девчат наедине с их мыслями…

Мош Тимофте на минутку замолк, чтобы прикурить давно погасшую трубку и посмотреть из-под бровей на пораженного мальчика. Глубоко затянувшись дымом, он продолжил дальше:

— Та-а-ак… И вот на следующий день утром старшая царевна побежала к золотарю и велела ему сделать к обеду маленькую золотую коробочку и цепочку из золота. А перед обедом она появилась перед царем, показывая, что ценный камень находится в коробочке, с которой она никогда не расстанется.

Довольный царь сказал своей дочурке так:

«Мудро ты сделала, доченька моя! Твой поступок достойный всяческой похвалы. Ты посчитала, что царство — наиболее дорогая вещь, с которым нельзя никогда расставаться, так как его судьба — твоя судьба, а твоя судьба — его судьба. Ты доказала своим поступком, что можешь хорошо править страной. Но справедливость требует от нас посмотреть — что сделали твои сестры…»

Средняя царевна еще с ночи созвала умелых мастеров-каменщиков со всего царства и велела им за один день построить исполинскую башню, верхушка которой тонула бы в тучах.

Только мастера достроили эту башню, девушка в самой высокой комнате поместила свой бриллиант. И засиял он оттуда, с высоты, так сильно, словно над миром взошло второе солнце. А девушка поставила вокруг башни огромное количество вооруженных до зубов воинов, от одного вида которых пронзала дрожь.

Увидев все это, царь удовлетворенно улыбнулся, и радость осветила его стариковское лицо. И он сказал так:

«Ты мудро поступила, дочь моя! Ты посчитала, что честь страны должна сиять как солнце над всей землей. И еще ты подумала, что все это надо защитить от врагов. Ты доказала своим поступком, что можешь хорошо править страной. Но справедливость требует от нас дождаться, что сделала твоя третья сестра».

Тем временем младшая царевна, которая, как и все меньшие девицы в сказках, была самая красивая, бродила полями и лесами вокруг дворца, горько терзаясь мыслями: что сделать с этим ценным камнем, чтобы доказать свою мудрость и силу, как будущего правителя. Уже давно и ночь опустилась на землю, а девушка все никак не могла ничего придумать.

Тогда решила она возвратиться во дворец и попросить у отца еще один день на раздумье. А когда шла назад, углубившись в свои мысли, то сбилась с дороги. Итак идет она, идет и, может, шла бы очень долго, если бы ей не послышалось, будто где-то кто-то плачет. Остановилась девушка, прислушалась, и снова послышался плач. Добрая по характеру, она пошла на этот звук, рвущий ей сердце, и оказалась перед лачугой за исполинскими деревьями, перед бедной разваливающейся хижиной, каких она до сих пор не видела, не читала и даже и не слышала о таких.

Заглянула девушка внутрь через окно и увидела убогое помещение, освещенное одной-единственной свечкой, да и та уже догорала. За низеньким трехногим столиком сидели двое людей: мужчина и женщина, оба в лохмотьях. Они просто захлебывались от плача.

Царевна пришла в изумление, увидев все это, так как, я говорю, до сих пор она никогда не видела ни лачуг, ни людей в лохмотьях, а как люди плачут — видела только на похоронах. В царском дворце люди всегда смеялись и были веселы. Девушке захотелось немедленно узнать, почему эти люди так горько плачут. Она зашла в хижину, забыв постучать в дверь, и кротко спросила этих двух людей, напуганных неожиданным посещением:

«Что произошло, люди добрые, почему вы так горько плачете?»

Мужчина помрачнел еще больше и не решился сказать ничего, так как узнал в нежданной гостье дочку самого царя, а жена его, как и всякая женщина, начала изливать перед девушкой душу, а та окаменело слушала ее:

«Как же нам не плакать, принцесса, когда нашу лачугу облепила бедность, как мухи падаль. Семеро детей послал нам господь, и все семеро больны и голодны, и мы не знаем, дотянут ли они до завтрашнего дня. Каждый грош бежит без оглядки из нашего дома, словно серна от волка, хлеб в нашем доме — такая же редкость, как и горе в доме богача. Целебные лекарства никогда не появлялись у нас, равно как не заходила сюда и радость. Единственные свет и надежда, которые отважились прийти сюда, — это ты, величественная и прекрасная принцесса».

Царевна вздрогнула от всего услышанного, но еще сильнее она вздрогнула, когда увидела семерых детей-желтых, как воск, и тоненьких, как лист камышины, в беспамятстве от боли и голода, которые лежали на деревянных кроватках.

«Люди добрые, — сказала она с неуемной болью в голосе, — я расскажу царю обо всем, что здесь видела, и он поможет вам, так как он чрезвычайно сильный, богатый и справедливый. Но пока он поступит по-справедливости, возьмите этот ценный камень, пойдите с ним в город и скажите купцам, что это я дала его вам и велела продать только за его настоящую цену. Иначе их ждет наказание».

И прежде, чем несчастные люди успели упасть на колени, девушка положила ценный камень на низенький трехногий стол, быстро вышла из лачуги и не останавливалась, пока не пришла к своему царственному отцу. Глубоко поклонившись ему, как и положено по обычаю, она сказала голосом, который весь дрожал от радости:

«Преславный отец, ты всегда учил нас, что страна и все ее богатство — для жизни и счастья людей, которые ее населяют. Я отдала ценный камень одним бедным людям, обойденным счастьем и справедливостью в твоем царстве. С его помощью семеро детей спасутся от смерти и будут жить в радости и благосостоянии до конца дней своих».

И девушка рассказала царю и советникам, которые поспешно собрались, про свое приключение в лесу.

Царь сперва побледнел, потом позеленел от злости, дальше покраснел, словно свекла, и гаркнул так, что даже вздрогнули стены дворца, а души советников ушли в пятки:

«Сгинь с глаз моих, мерзавка, дуреха, если ты способна была выставить на посмешище и отца, и страну! Сгинь с глаз моих, сумасшедшая, если не умеешь беречь ценнейшие из вещей! Иди к своим нищим и даже близко не появляйся здесь никогда. Сейчас же ступай отсюда, безрассудная!»

А потом сказал придворным, которых охватил страх:

«Пусть знают во всем царстве, что теперь у меня только две дочки, а кто осмелится принять у себя третью или хотя бы имя ее вспомнит, тот будет брошен в глубокую и сырую темницу, он будет подвержен самой страшной пытке и никогда не увидит света солнца. И пусть знают во всем мире, что после моей смерти царствовать будут две мои старшие дочери, которые своими поступками доказали свою мудрость и умение!» А меньшая царевна этой же ночью убежала из дворца, и никто не посмел посмотреть сочувственно ей вслед или хотя бы промолвить одно-единственное кроткое слово. Может, это сестры оговорили ее, нашептав царю на ухо, будто она безумна и выступает против порядка в стране.

И отправилась младшая царевна в дорогу без конца и без края в холодную и зловещую ночь. Остановилась только ночью через много дней, когда царская обувь напрочь истерлась, а платье, красивое платье из пурпурного шелка, превратилась в лохмотья. Ноги ее покрылись кровавыми пузырями, жестоко донимали ее голод и усталость, но поскольку девушка все время бежала через лес, то нигде не нашла человеческого жилья или ворот, в которые можно было бы постучать. Но больше всего мучила ее тоска по отцу и родным сестрам.

Вышла девушка на полянку с густой шелковистой травой. Обессиленная от усталости, упала под каким-то дряхлым деревом и, заплакав, словно маленькое дитя, вмиг заснула…

Дед Тимофте начал набивать трубку, а Тик, воспользовавшись паузой, высказал вслух одну мысль, которая не давала ему покоя.

— Как же царь мог прогнать девушку, когда она сделало такое хорошее дело?.. Я на его месте оставил бы ей царство!

— Конечно, однако, не все люди размышляли подобным образом в те времена. Но раз сказка стоит на своем, то пусть так и будет…

— А как звали меньшую дочку?

Дед Тимофте бессильно сдвинул плечи:

— Это, скажу тебе по правде, я забыл или, может, не спросил тогда пастуха. А впрочем, кажется, звали ее то ли Илана, то ли Мария, не припомню уже точно… Хорошо, на чем мы остановились?.. — спросил старик, чтобы убедиться, внимательно ли слушает гость сказку, так как сам хорошо знал, на чем он остановился.

— Там, на лужайке, под деревом…

— Ага, так… Там… Так… Только заснула девушка, как неожиданно ее разбудил какой-то шум. Она напрягла слух и взглянула туда, откуда он слышался, — это было очень близко, под самым деревом, где она спала. И увидела там, между корнем, горбуна, старого карлика с длинной бородой — от мучился, стараясь закинуть несколько камешков в дупло на дереве.

Девушка вскочила на ноги и помогла карлику. Вместе с последним камнем исчез во тьме и карлик, но вскоре появился и так сказал изгнаннице:

«Красивейшая и добрейшая из принцесс! Я знаю твою судьбу и знаю, почему твой отец в минуту неправого суда выгнал тебя из дома. Ты совершила доброе дело там, в хибарке, оно достойно совсем другой отплаты, а сейчас, оказав мне помощь, ты еще раз доказала, что душа у тебя добрая, справедливая и честная. Хотя я тебе и не обещал никакого вознаграждения и даже не просил о помощи, ты сделала это сама. Добрая и прекрасная принцесса! Все мое имущество — эта коробочка, которую ты сейчас увидишь…»

И при этих словах карлик показал девушке маленькую серую коробочку, самую обычную металлическую коробочку, только очень блестящую.

«Эта коробочка — это все, что я могу тебе подарить, — сказал дальше карлик, — но учти, она — волшебная, в ней скрыта неслыханная сила. Когда тебе будет грустно, ты открой коробочку, и пусть твои слезы падают внутрь. А когда тебе будет угрожать опасность, прижми коробочку к груди и трижды произнеси волшебное слово».

Карлик подошел к принцессе и прошептал ей на ухо волшебное слово. А потом заговорил уже вслух:

«Коробочка и волшебное слово спасут тебя от любой опасности, какой бы она ни была. Но остерегайся, дорогая принцесса, открыть кому-то другому волшебное слово! Коробочка в тот же миг утратит всю свою волшебную силу. А теперь будь здорова и верь в доброту своего сердца!»

И прежде чем девушка успела опомниться, карлик исчез. Она искала его, искала везде, чтобы хотя бы словом поблагодарить, но не нашла нигде. Тогда девушка взяла коробочку, спрятала ее за пазуху да и пошла своей дорогой. И поскольку голод, усталость и грусть росли в ней с каждым шагом, она, измученная, села на камень и начала плакать, как это всегда делают женщины, чтобы успокоиться. Горемычная принцесса, как горько она плакала!..

Но сразу же, вспомнив совет карлика, достала коробочку, открыла ее и поставила так, чтобы слезы падали внутрь. И чудо, большое чудо произошло! Каждая слеза, едва достигнув дна коробочки, превращалась в драгоценный камень. Скоро коробочка наполнилась бриллиантами и рубинами.

Услышав человеческие голоса, которые приближались, девушка закрыла коробочку и хотела уже убежать, но остановилась, так как увидела лесорубов — уставшие и голодные, они возвращались с работы.

Увидев ее в таком жалком состоянии — утомленную, бледную, ободранную — лесорубы проявили сострадание. Они взяли девушку с собой, поделились с ней куском хлеба. От них она узнала об их горькой и тяжелой жизни. Но прежде чем пойти дальше, девушка оставила беднякам, которые так заботливо помогли ей, все ценности из серой коробочки.

Затем царевна, забытая семьей и изгнанная из дворца, обошла пешком всю страну. И каждый раз, когда она видела бедность и горе, слезы ее падали в волшебную коробочку. Много, очень много несчастных и нуждающимся людей, которые жили в этом «прекрасном царстве», испытали на себе помощь прекрасной принцессы.

Однажды, когда она была в где-то в середине пути, она услышала вдали звуки труб. Поспешив туда, она к огромной радости увидела своего отца вместе с обеими сестрами во главе царской свиты.

Забыв обо всех несчастьях, которые выпали ей, о своих страданиях, которые испытала после жестокого указа царя, девушка бросилась навстречу тем, кого она ни на минуту не забывала.

Но царь, увидев ее, ужасно разозлился. Выхватив из-за пояса саблю, он громовым голосом велел слугам зарубить девушку, которая бросилась к его ногам.

Но девушка, вспомнив давний совет, прижала коробочку к груди и быстро-быстро трижды произнесла волшебное слово.

И тотчас услышала, как царь, который был в двух шагах от нее, закричал дико, словно израненный зверь:

«Где она, эта сумасшедшая? Куда исчезла бунтовщица, которая посмела появиться перед моими глазами? Найдите ее и убейте!»

Но царские воины с обнаженными саблями бегали вокруг девушки и не видели ее, хотя она лежала тут же, свернувшись клубочком под копытами коней.

Тик встрепенулся и напряг слух. Дед Тимофте ласково глянул на него и продолжил дальше:

— Так оно было! Коробочка могла делать невидимым того, кто ее открывал и знал волшебное слово. Так что воины искали напрасно. Девушка невидимой выбралась на край поля, а царская свита пошла дальше. И когда проехал последний воин из свиты, пошла она своей дорогой, куда глаза глядят.

Она исходила все дороги царства, деля хлеб с бедняками, ночуя, где придется, и всегда платила за добро и гостеприимство ценностями из серой коробочки. И если по правде, то кто другой, как не бедняки и труженики, заслуживали это богатство?

Когда ее донимала тоска по дому, когда она ощущала, что не может дальше жить, не видя отца-матери и сестер, девушка шептала коробочке волшебное слово и проходила, днем или ночью, между охраной, отворяла, невидимая, ворота и двери царского дворца и заходила у комнаты, где жила раньше. Никто ее не видел, никто не слышал, зато она видела и слышала все. Иногда, когда сестры спали, она гладила их по волосам, спящих, и говорила шепотом слова любви. А потом снова бродила по стране, заходила в отдаленные закоулки, жила среди людей, которые благодаря своей доброте и честности стали для нее такими же близкими, как отец с матерью и сестры.

И вот однажды на дорогах страны появились царские гонцы, которые оповестили людей, что царство оказалось в большой опасности. Враги собрали огромное войско и хотят напасть на страну одновременно с трех сторон. Царю, как он не старался, не удалось собрать столько войск, как у врагов. Люди были недовольны его жестокостью, несправедливыми порядками и не спешили защищать страну, в которой они жили в страданиях и мучениях.

Услышав все это, младшая царевна прошла вдоль и поперек всю страну, стучала в дверь к тем людям, которым она помогала, говорила всем со страстью и болью об опасности, которая приближается, и люди, услышав ее мудрые слова, соглашались с нею и недолго медлили. Они прощались со своими домами и шли за принцессой, вооруженные кто чем для страшной битвы.

И вот к величайшему удивлению царя, стража в один из дней известила, что к стольному городу подходит обвитое тучей пыли огромное войско. Царь сперва задрожал от страха, но разведчики вскоре принесли добрую весть — войско, которое приближается к дворцу, не вражеские отряды, а царское ополчение.

Когда предводители этого войска, в доспехах, с блестящими мечами, появились перед царским двором, все придворные замерли, а когда царь спросил, по чьему приказу они отправились на битву, те ответили без малейшего страха:

«Мы пришли по велению милостивой и мудрейшей твоей дочери, которую ты когда-то прогнал из дома и которая, проникнувшись нашими болями и страданиями, всегда была вместе с нами».

И они рассказали царю о делах славных младшей принцессы.

И лишь тогда царь понял, что его меньшая дочь была самая мудрая, так как она лучше всего показала, какой может быть судьба богатств страны. И еще царь вспомнил, что свои ценные камни его старшие дочери давно утратили: одна потеряла, купаясь, а камень с вершины башни украли хищные птицы…

Дед Тимофте замолк на минутку, чтобы разжечь трубку и взглянуть на гостя, потом, удовлетворенный, продолжил дальше:

— Та-ак… Сказочники рассказывают: увидев такое сильное войско, враги не посмели напасть на страну, а отправили послов, так как поняли, что им придется воевать не с войском, а со всем народом. И еще они рассказывают: после смерти царя страной правила младшая царевна. Она никогда не нарушала принципов справедливости, всегда была честная и человечная. А еще говорят рассказчики, как было бы хорошо, если бы и в других странах правители брали с нее пример…

Тик понял, что дед Тимофте закончил сказку, но не уходил. Он замер от волнения, которое охватило его, и сидел, молча, на стуле.

— А та коробочка, с которой царевна становилась невидимой, куда она девалась? — опомнившись в конце концов, спросил он.

— Одни сказочники твердят, — ответил дед Тимофте, — что царевна завещала перед смертью похоронить коробочку вместе с нею, а другие говорят, якобы она в свое время перешла к Стефану Великому, тот последним владел ею.

— А потом никто о ней ничего не слышал?

Дед Тимофте ответил не сразу. Он словно перебирал воспоминания:

— Если я не ошибаюсь, — в конце концов сказал он, — тот пастух, который мне рассказывал сказку, твердил, что коробочку как-будто спрятали в какой-то пещере. Но все это сказки, басни…

Однако Тик не разделял мыслей деда Тимофте. Он был твердо убежден, что волшебная коробочка существовала, а потому не могла исчезнуть бесследно. Больно уж она ценная, что бы так просто могли забыть о ней, ее где-то очень хорошо запрятали, да и только.

— А тот человек, который пас овец, не сказал, в какой именно пещере спрятана коробочка? — продолжал расспрашивать малыш деда Тимофте.

— Говорил, что это могло бы быть даже здесь, в наших горах, может, и в Черной пещере… Но разве можно так прямо верить словам, когда речь идет о басне, о сказке?

Тик мысленно решил не прекословить деду Тимофте, а попробовал узнать как можно больше:

— А волшебное слово, каким оно могло бы быть, дед Тимофте?

— Ага-а! Волшебное слово… — пробудился старик уже от других мыслей. — Припоминаю, я тоже спрашивал рассказчика, когда он закончил рассказывать сказку… А был я тогда в том самом возрасте, как ты… Но он не знал. Никто его не знает… Забрала волшебное слово принцесса с собой в могилу…

— Не может быть, дед Тимофте! — возразил Тик. — Я знаю от Марии, своей сестры, что девчата болтливые. Не может такого быть, чтобы она не проговорилась кому-нибудь.

Дед Тимофте спрятал улыбку в усы, услышав слова Тика, а в особенности его весьма серьезный и уверенный тон. Поэтому добавил:

— Принцесса, может, что-то и сказала кому-то, но об этом в сказке не рассказывается.

— Та-а-ак?.. А я думаю, что тот человек просто не захотел вам сказать. И я все равно узнаю!

— А может, оно написано на коробочке? — высказал догадку дед Тимофте.

— Это плохо! Кто же сейчас знает древний язык?

Старик достал часы и сказал вслух, который час. Тик вскочил, словно очнувшись, так как давно уже так не опаздывал. Он от чистого сердца поблагодарил деда Тимофте и собрался идти. Но дед остановил его на миг, ровно на столько, сколько надо было, чтобы достать из ниши завернутый в тоненькую красноватую бумагу апельсин.

— Держи. — сказал он. — Я же знаю, что ты любишь апельсины.

Малыш не знал, что делать. Он схватил апельсин и стремглав метнулся в дверь, забыв сказать «Доброй ночи!». Он боялся, что дед заметит его слезы. Дорогой поклялся, что никогда больше не разрешит себе ничего плохого против деда Тимофте и сотрет в порошок каждого, кто будет скверно с ним себя вести. А дома, когда уже заснул, ему приснилось, словно он стал властителем волшебной коробочки. Прошептал волшебное слово и стал невидимый. Теребил за нос Ионела, толкал Трясогузку, пошел в кино без билета, услышал все тайные разговоры черешар, исправлял оценки в журнале. И никто его не видел, никто. Прошептал волшебное слово — и вмиг сделался невидимым… И каких только шуток он напридумывал бы, благодаря этому!..

Встав утром, Тик помнил все, ну, все, вот только напрочь забыл волшебное слово…