Догадывалась ли Вера Сергеевна Кострова о похождениях своего мужа? Ответить однозначно сложно. Если мы скажем, что своего благоверного она ни в чем не подозревала, то, разумеется, погрешим против истины. И догадывалась, и подозревала, и ревновала, но, не имея явных доказательств и прямых улик, предпочитала не знать — так было спокойнее и легче, как говорится, меньше знаешь — лучше спишь. Ей было достаточно уютно и комфортно за широкой спиной Ивана, тем более, что как только он получил первое генеральское звание, Вера Сергеевна уволилась с последнего места работы — какой смысл горбатиться, если доходов мужа хватало не только на хлеб с маслом, но и на многое другое. Лучше уж она будет обеспечивать тыл — вести домашнее хозяйство, не забывая при этом, конечно, и о себе, любимой, чем за копейки каждодневно вкалывать на государство.
И хотя у Веры Сергеевны не было иного хобби, кроме чтения книг, она считала себя натурой творческой, неординарной, достойной своего талантливого мужа. Свою главную задачу она видела в том, чтобы прекрасно выглядеть, быть всегда элегантной и яркой, накрашенной и причесанной, чтобы её тонкие пальчики украшал безукоризненный маникюр, а тело орошало окрестности изысканными ароматами французской парфюмерии.
Но несмотря на все старания, приближаясь к сорокалетнему рубежу, Вера Сергеевна стала все чаще находить на своем некогда безукоризненном теле признаки катастрофы — надвигающейся старости. В уголках глаз явственно проступали морщинки, носогубная складка становилась все глубже и отчетливее, тонкой сеточкой покрылась шея, на голове стали появляться седые волоски, а однажды — к своему ужасу, — смотрясь в зеркало сзади и в полный рост, она обнаружила на ягодицах заметный целлюлит!
В то же время Вера понимала, что с запретом КПСС и логично последовавшим после этого разрушением системы полиотделов в армии, её мужа в семье едва ли что держит! Уют и тепло, вкусные борщи и изысканные салатики, всегда выглаженные рубашки и брюки, аккуратно сложенные вещи, начищенные до блеска ботинки и туфли, наконец, ее ухоженность и элегантность, — даже взятые вместе все эти факторы слишком слабы, чтобы надежно удерживать рядом с собой достигшего своего акмэ генерала… Вера понимала, возможно, замечая всё большую холодность мужа, что надо что-то делать, но что именно? Овладевать искусством плотской любви, штудируя «Кама-Сутру» и новейшие западные руководства, принося в жертву свою натуру, преодолевая отвращение и брезгливость? Но не будет ли она казаться ему тогда смешной? Да и как научиться тому, что ее душа два десятка лет отвергала как непристойность и мучительный позор? Как осмелиться делать то, что ее самость всегда считала отвратительным и унизительным?
И пока она находилась на распутье, однажды ночью ей приснился шокирующий сон, заставивший от дум перейти к действиям…
Они ехали по узкому горному серпантину вдвоем — только Он и Она. Однако не на новеньком «Мерседесе», и даже не на много более старой и скромной «Ауди», а на чёрной «Волге», которой в их семейном гараже никогда не водилось. Солнце палило нещадно, и горячий ветер, дувший в открытые окна, не приносил заметного облегчения… Но природа всё же сжалилась над путешественниками — слева внизу, в котловине показалась серебристая гладь горного озера…
Они остановились на обочине — метрах в двадцати от береговой линии. Иван, сбросив всю-всю одежду, стремглав, словно мальчишка, плюхнулся в воду…
— Верунчик, иди ко мне! — закричал он, выныривая.
Но Вера, несмотря на жару, не спешила ни раздеваться, ни входить в воду. Ей казалось, что вода таит какую-то жгучую тайну, и эта тайна не просто опасна, а смертоносна!
— Ну, давай же, быстрее! — торопил её жизнерадостный Иван.
— Вода грязная, Ванечка! — она не могла сказать об охватившем её страхе, потому нашла для отказа иную, более простую и очевидную причину.
— Это только у берега грязная, а дальше — прозрачная-препрозрачная! — поспешил её заверить настойчивый муж.
Наконец, она решила потрогать воду пальчиками ног, затем сделала один робкий шаг, потом другой… И тут с удивлением обнаружила, что стоит по колено в воде совершенно нагая, а ведь она не раздевалась! И тем не менее одежда бесследно и совершенно незаметно чудесным образом испарилась с ее тела!
Иван же, устав от медлительности супруги, проплыл незамеченным под водой пару десятков метров и неожиданно вынырнул прямо перед женой. Радостно улыбаясь и разбрасывая теплые брызги, он схватил Веру за руку и потащил на глубину, несмотря на отчаянный визг протеста, вырвавшийся у нее из гортани…
Действительно, полоса грязной воды скоро закончилась, и Вера оказалась в плену приятной и абсолютно прозрачной ласковой стихии, дарящей свежесть и прохладу… Иван же, заведя жену на глубину, поплыл еще дальше — в сторону центра водоема…
Оставшись одна, стоя по плечи в воде, Вера стала разглядывать свое тело, большей частью скрытое водой… Сквозь блики колышущейся на солнце воды, оно казалось таким же свежим и привлекательным, каким было в далекой уже юности… В какой-то момент ей даже почудилось, что это не её тело, а… И тут вдруг подтвердились худшие опасения…
Из неведомо-невидимых донных норок-щёлок разом выскользнуло штук семь-восемь змей — тонких, длинных, черных, резвых… Они споро курсировали вокруг неё, проплывая между ног, делая резкие и непредсказуемые повороты, и каждое их прикосновение к коже доставляло такое же чувство дискомфорта, какое всегда на ее уши производил скрип пенопласта…
Вера вскрикнула и бросилась к берегу, на мелководье. Змеи содружно последовали за ней, но теперь они не просто неприятно задевали кожу, а жалили её за икры, бедра, ягодицы… Когда вода стала доходить ей только до лобка, женщина принялась ногами давить гнусных созданий, и те очень скоро попрятались по норам, не получив, однако, ни одной травмы, ни единого повреждения …
Иван же как ни в чём не бывало продолжал резвиться на глубине метрах в тридцати от неё…
— Ваня, тут змеи! — закричала встревоженная супруга.
— Где? Какие змеи? Ты что? Плыви сюда! — поспешил успокоить её муж.
— Нет, я выхожу, прости! — твердо заявила Вера и двинулась в сторону спасительной суши.
Но не успела она сделать и двух шагов, как сзади ее талию охватило нечто длинное, упругое и в то же время — пушистое, приятно ласкающее кожу… Обхватило и потащило на глубину… Но через несколько метров отпустило, и только тут, обернувшись, Вера увидела перед собой крупного, белоснежного, длинношеего лебедя. Глядя прямо ей в лицо, птица раскинула крылья, несколько отклонилась назад, приподнялась над водой, выгнула шею и грозно зашипела. Казалось, своим телом она закрывает ей, Вере, путь к Ивану — тот оказался как раз позади агрессивно настроенной твари.
— Ваня, Ваня! — закричала со всей силы перепуганная женщина.
Но ответа не услышала! Напротив, её крик только разозлил белоснежное грациозное водоплавающее создание, и то, продолжая шипеть и махать крыльями, стало медленно приближаться, готовясь к атаке…
Вера проснулась в холодном поту… В ту ночь она, как это случалось нередко, ночевала в квартире одна: муж отправился в очередную командировку, а сын продолжал учиться в Москве. Одиночество только усиливало её страх. Сначала Вера выпила десятка три капель корвалола, а затем, вернувшись в постель, при свете ночника стала лихорадочно листать страницы толстой книги — это был новейший сонник…
«Змея ядовитая — соперница либо недоброжелательница, — читала она про себя, — много змей — невзгоды и болезни… Лебедь — счастье в супружестве и дети. Одиноко плывущий — разлука… Горы — защита и польза, полученные без больших усилий. Но горы, поросшие лесом — неверность… Озеро — вода, заключенная в берега. Знак сей может быть добрым либо злым… Если вода грязная — обман, несчастье, чистая — радость, любовь. Говорят также, что озеро, увиденное во сне — отражение совести сновидящего…»
В эту ночь Вера так и не заснула. А наутро, едва часы пробили начало девятого, отправилась в парикмахерскую, ставшую с недавних пор носить гордое имя: «Салон красоты «Аэлита»…