Вот так: приходит не спросив, Как старый ностальгический мотив, Уколом в сердце растревожив память. Как раньше, в день рожденья мамин, Всех не сумеет примирить — Почти забыты ваши лица, Но август всё-таки случится, И никогда… нас не простит.

Детство звонким мячиком укатится — Не успеешь, скроется из глаз… Ты стоишь в простом цветастом платьице Без высокомерий и прикрас. Яблочком по блюдечку пускается И Хранитель за твоим плечом — Письмецо уже лежит и мается, Склеено горячим сургучом. И читать его и перечитывать, (В путь обратный пятятся часы), Как живую летопись пролистывать, Взваливать на совести весы. Где же вы, родные незабвенные, Где же ваши правила внахлёст? И святая правда совершенная, Бороздой от мельничных колёс…

И пришла… и смотрела внимательно Из-за мутной преграды стекла, Поняла, что должна обязательно Осторожнее быть – не смогла… Облачившись в платок неожиданный, А беретку носила всегда, Ты как ангел неслышный, но видимый, В вещий сон заглянула тогда. Я потом вспоминала нечаянно, Этот взгляд, не мигающих глаз. Безусловной заботой, прикаянной, Ты давала оттуда наказ.

Так и жили… Во дворе верёвки, Флагами колышется бельё. Руки разогретые в сноровке, Кажется, одним движеньем ловким Соберут простынок громадьё. С дружеским участием рябина Гроздьями стучала по стеклу. Незаметно жизни половина Пролетела стайкой воробьиной, И вослед – воздушный поцелуй. Старый дом исчез за перекрёстком, Растворился в снисхожденьи лет. Как ты поживаешь, друг неброский? Соберу под сердцем отголоски — Немудрёной песенки куплет…

Мы делим всё на до и после: Что было раньше, что теперь И ждем друзей с надеждой в гости И номер вешаем на дверь. Но нынче случай правит балом, Он ловко рвет тугую нить, Нам остается очень мало На то, чтоб помнить и любить. И нас с тобой, наверно, вспомнят И кто-то, может чуть всплакнёт… Случайный шапочный паломник Цветы к надгробью принесет.

Флоксами пахнет в саду, Сонно качаются ветки. Вспомнилось: как наяву Мама стоит у беседки… Знаю, уже не вернуть Дней подмосковного лета, И не отправиться в путь — Кончились в детство билеты. Флоксами пахнет в саду — Мама их очень любила — Осени сладостный дух. Как же давно это было…

Настоян на дымных закатах лиричный сквозил вечерок. Осины в зелёных халатах стояли вдоль белых дорог. Арбузное солнце катилось с нагруженной тучной арбы, на острые брызги разбилось и сумрак вставал на дыбы. Казалось: что все ещё живы, порхают над мамой цветы, и дачных построек массивы раскрыли укропа зонты. …лениво на горках покатых ромашки трепал ветерок, настоян на дымных закатах лиричный сквозил вечерок….

Доснята с кустов черноплодка. На даче протоплена печь. Не жалует нынче погодка. Пытаясь остатки сберечь Тепла, что сочится из окон, Ложишься под сто одеял. И, в миг, превращаешься в кокон, И, кажется, мир задремал. Летаешь в других измереньях, Сияет на крыльях пыльца. Теперь там разор, запустение… …транзистор и шляпа отца…

Как себя не уговаривай, Не вернутся голоса, Эти вьюги, эти валенки, Эти добрые глаза. И таких сугробов за зиму Никогда не наметёт, И таких не будет праздников, И подарков в Новый Год. Нам остались только холмики, Фотографии рядком. В тишине московских двориков Плачут ивы за окном. И мелькает нитка памяти, И продёргивает вновь Пожелтевших строчек памятки, Незажившую любовь.

Мы ехали в «Победе» — Кругом леса, леса… Я думала: «Доедем, Полны корзины снеди», И день не угасал. Дед пыхал папироской И вжаривал на газ. Присесть бы под березкой Да чай попить в нахлёстку, Вдали от чуждых глаз. Уклоны и подъёмы, И лета благодать, И радостно такому Шофёру удалому Безмерно доверять. Враз кончилась поездка, Дед высадил народ — Стоим в тени подлеска, Негаданного всплеска Никто не разберёт… Уверенно, в машину, Садясь, как господин, Он кинул через спину: «Нельзя назвать причину, Но дальше – я один»…

Стихи подкрашены разлукой, Непониманьем и тоской И, может быть, вчерашней скукой, Но нахожу себе покой… …и всё же, сердцем прикипела, Своим сиротством давних слёз, Своей душой заиндевелой К стране штрихованных берёз. Где даже к радостным обьятьям Подмешаны крупицы лжи, Где я, всё та же, в детском платье, Считаю в доме этажи И вижу маму на балконе, В горшке красуется цветок, Ещё не вывернут, не сломлен Добра и верности росток…

Преломленье вечернего света Над кудрявой головкой твоей. Оттого, что не будешь согрета, Прижимаю я снимок нежней. Чесучёвое платье и книга, Сколько лет ты читаешь её… А хохочущий ветер-расстрига Заготовил ажура литьё, Где осенние высветлив дали — Память сердца с годами острей. И торжественен свет, и печален Над кудрявой головкой твоей…

Когда совсем невмоготу, А ночи холоднее мрамора, Отодвигаю маету И открываю книжку – ту, Где можно почитать Шаламова. Там ветра лёгкая рука Записки старые осыпала — Не разгадать, наверняка, Его встречали облака Да птицы дружескими криками. Из тяжелейшей жизни той, Что бременем проклятым выпала, Он принял Музу на постой, Топили печь в глуши лесной И не было другого выбора. И доверительности слов Какие надо доказательства? Найдёшь душе своей покров У светлой заводи стихов От всевозможного предательства.

А был ли выбор, Когда кругом война И поезд на Восток уносит… Теперь уже никто не спросит — А был ли выбор. Когда на полустанке тёмном С больным ребенком на руках И за плечами только страх За жизнь его, А эшелон со стоном Уже качнулся и пошёл, Твой силуэт в ночи теряя… Назавтра будет день, Но жизнь до горечи другая — Сыночка нет, Ведь Бог его нашёл и принял — Он сделал выбор.

И опять за вагонным окном: Проплывающих станций безличье, Утомлённых людей безразличье Шевелилось кривящимся ртом. Ты не знала, что будет потом, Но уже за крутым поворотом Заждалась лиходейка-судьба, Задувая свечу раньше срока. Ты не знала, что ждёт впереди Обиванье больничных порогов, И как сердце взорвётся в груди, Когда падала доктору в ноги, Умолявшая мужа спасти. А пока за вагонным окном Перепутанных дней вереница, Белым снегом на прядки ложится, Притаившись под чёрным платком.

Вновь весна превратится в надежду Жизнь идёт обретая итог, Но не будет уже так как прежде — Отгремел эшелон на Восток Всё пройдёт и останутся живы: Старший сын, изболевшийся муж, А война переполненной жилой В небо тянется сотнями душ…

Я опять возвращаюсь. Знакомые строки. Ухожу, не прощаясь… Как же мы одиноки, недопоняты, спешны — пролесками к небу, не залатанной брешью — ханжам на потребу. Я иду через годы, я с тобой через память, где гудят теплоходы, где зовут огоньками черноморские порты. …где простимся друзьями У последнего борта…

И кто тебе толкнёт тугую дверь, Подвинет тапочки и щёлкнет светом? Не связаны заботливым обетом — Их нет сегодня, верь не верь. Там падают остриженные косы, Коричневый кофейник явит свет, А впрочем, и кофейника-то нет, Но есть любовь и вечные вопросы. Шкатулка-окунь плавает в серванте, Туркменский мальчик держит виноград, Фужер гранёный, что светиться рад На скатерти китайской. Перестаньте Играть в кино со мной, в молчанку… Мой сон испорченной шарманкой Опять выходит на парад.