Кое-что Эвлалия вспомнила, но остальному её пришлось обучать заново, как маленького ребёнка. К новому опыту с применением «эликсира откровенности» королева прибегнуть не рискнула: после первой же маленькой дозы принцесса, выдавив из себя несколько фраз, погрузилась в магический сон. Килиана же знала, что, увеличь она порцию снадобья, дочь, может быть, вспомнит больше, но и заснёт надольше – а то и совсем не проснётся…

Рассудив, что в таком состоянии принцессу выдавать замуж нельзя (хотя принц Перотин ручался, что будет уважать её и любить, даже если она совсем лишится рассудка), королева Килиана с мягкой категоричностью посоветовала ему запастись терпением, пока принцесса снова не осознает всю значительность и ответственность своего высокого положения. Торжества по случаю совершеннолетия наследницы отменены не были – королева посчитала, что незачем сеять в народе и, главное, в стане зловредных недругов лишние слухи. Но об одновременной помолвке и скорой свадьбе речь пока не велась.

Эвлалии и без того было, чем заняться: помимо ежедневных уроков по истории Мидонии, этикету, изящной словесности, музыке, танцам и основам практической магии, её мучили примерками ста новых платьев, накидок и пар туфель, в которых ей предстояло блистать на многодневных празднествах и балах. Между делом с нею разучивали её будущие речи во время официальных церемоний и ритуалов – никакие случайности тут не допускались, принцесса должна была говорить только то, что нужно, ровно столько, сколько нужно и непременно тогда, когда нужно.

Поэтому у Эвлалии не было времени не только на то, чтобы предпринять какие-то поиски выхода из всей этой истории, но даже и спокойно поразмыслить о своем теперешнем положении.

Единственное, что она теперь четко осознала: жизнь принцессы – увы, не сахар. И экзамены тут приходится сдавать каждый день.

Великий маг Асканий в её покоях больше не появлялся.

И Эвлалия не знала, стоит ли этому радоваться.