Люсинда? Быть того не может!

Или может?

Всадница скрылась среди деревьев, чего нельзя сказать об обуявшем меня любопытстве. Оно-то, наоборот, с каждым мгновением разгоралось всё сильнее. Я даже попыталась шагнуть вслед за наездницей, но Кейтен упёрся одной рукой в ствол, преграждая мне путь.

— Дани, ты что?

— Кейтен, это Лорд Грей, — сообщила я, махнув лилией вместо указки.

— Кто? — нахмурился оборотень.

— Конь. Лорд Грей — любимчик Люсинды, она всегда выезжает только на нём.

Кейтен тоже посмотрел в сторону скрывшейся всадницы, а пуще того принюхался.

— Хочешь сказать, это была Её высочество наследная принцесса Люсинда? — недоверчиво уточнил он. — Одна, без свиты, в лесу?

— Конь точно её.

— Некоторые лошади бывают очень похожи.

— Это Лорд Грей, я его узнала. Он единственный такой масти в королевской конюшне, — я попробовала поднырнуть под руку оборотня, однако он перехватил меня за талию и ловко развернул лицом к себе.

— Хорошо, предположим, это конь принцессы и везёт он Её высочество, а не кого-то ещё. Только тебе не кажется странным, что принцесса разъезжает в одиночку по лесу?

— Кажется, — согласилась я. Конечно, мы с Лансом тоже выбираемся на прогулки без свиты в полсотню голов, однако мы-то не единственные и драгоценные наследники трона. — Она или ускользнула без разрешения из замка, или сбежала от своей охраны. Между прочим, королева запретила ей ездить без надёжного сопровождения.

Но Люсинда всё равно каким-то образом ухитрилась нарушить или обойти запрет Террены. И нападающие на честных русалок оборотни, похоже, ни капли девушку не смутили, не напугали и даже не встревожили. Как её пропустила замковая стража? Или как принцесса улизнула от охраны, если отправилась на прогулку не одна?

— Пожалуй, визит на капище придётся отложить до следующего раза, — с досадой заметил Кейтен. — Если хочешь, можем вернуться в город и…

— Идём за ней, — азартно предложила я.

— Зачем? — опешил оборотень.

— Как зачем? Она наверняка встречается с кем-то тайком, — может, с возлюбленным? Уж точно не на свидание с Лансом Люсинда спешила.

— И что? — Кейтен определённо не проникся моей неожиданно проснувшейся страстью к пикантным и скандальным сплетням. — Ты уверена, что тебе вообще надо это знать? За годы работы в «Лепестке» я на всякое насмотрелся и могу сказать, что не каждая правда стоит того, чтобы быть открытой.

— Ланс мне ближе, чем мог бы быть родной брат, и я обязана знать, не обманывает ли Люси его. Вдруг у неё уже есть кавалер, в которого она влюблена по уши?

— Твоего брата и принцессу ждёт политический брак, выгодный обоим королевствам, и наличие тайных поклонников не изменит решения ни отца принца, ни королевы Террены.

Рассуждает как лорд Брук! И так же занудно.

— Не хочешь — не ходи, я и сама быстренько сбегаю.

— Видел я твоё быстренько. Ладно, пойдём уж, — смирился Кейтен, на секунду подняв недовольный взгляд к небу. — Только не удивляйся, если увиденное тебе не понравится.

Как и следовало ожидать, Люсинда не уехала далеко. Мы прошли по тропинке до самого берега, поднялись вверх по течению и обнаружили и девушку, и Лорда Грея на небольшой лужайке, одной стороной выходящей на реку, а с трёх других обрамлённой полукругом деревьев. Подходить слишком близко оборотень мне запретил, однако и издалека, сквозь ажурное переплетение листвы кустарников и тоненьких молодых осин я заметила, что рядом с серым привязана гнедая лошадь. Сама Люсинда благоразумно держалась под сенью крон, но капюшон откинула, позволяя рассмотреть длинные тёмно-каштановые волосы, в беспорядке рассыпанные по плечам, — неужели так торопилась, что не успела заколоть шевелюру как следует? — и опознать её бледный профиль с искажёнными тревогой чертами. Я видела, как шевелились губы девушки — с такого расстояния слов расслышать я не могла, — и как она стискивала в руках снятые перчатки. Если минутой раньше ещё какие-то сомнения во мне и теплились, то теперь они рассеялись окончательно.

Ох, Люси-Люси, что ж ты делаешь-то?

Только вот никакого мужчины или прекрасного юноши не было и в помине.

Рядом с Люсиндой стояла Киаран, одетая в чёрный женский костюм для верховой езды, и с озабоченным выражением лица слушала принцессу.

Я дёрнула Кейтена за рукав куртки, снова махнула несчастной лилией в сторону девушек, всем своим видом вопрошая, понимает ли оборотень, что тут происходит? Почему Люсинда встречается тайком с танцовщицей из кабаре, откуда волчица вообще знает принцессу лично? Но Кейтен лишь нахмурился, не выказывая, впрочем, особого удивления. Если он и слышал, о чём разговаривали девушки, то делиться со мной не торопился.

Наконец Киаран что-то сказала Люсинде, сочувственно улыбнулась, коснулась ободряющим жестом тонких пальчиков, старательно мнущих перчатки, и, кивнув на прощание, направилась к лошадям. Лорд Грей шарахнулся к деревьям, чувствуя хищника в человеческой шкуре, гнедая же смерила волчицу на редкость флегматичным взглядом. Наверное, привыкла уже.

Люсинда осталась на месте, выражение лица такое, будто ей сообщили о смерти любимого родственника или она получила отказ в месте работы своей мечты. Кейтен взял меня за руку, потянул в обратную сторону. Мы спустились вниз по течению, по становящемуся всё более пологим берегу к самой воде.

— И что это было? — вопросила я, как только мы отошли на достаточное, на мой взгляд, расстояние и от места встречи, и от тропинки.

— Я предупреждал, — отозвался оборотень.

Предупреждал он! Хотя…

Я проскочила вперёд, встала перед ним, преграждая ему путь, посмотрела внимательно в лицо.

— Ты знал?!

— Скорее у меня были подозрения, — ответил Кейтен невозмутимо. — Сегодня я их подтвердил.

— И что же это были за подозрения?

— Что у Киаран и принцессы… хм-м, свои дела.

— Дела? Какие могут быть дела у наследной принцессы и дочери альфы? И давно у них эти загадочные дела?

— Насколько мне известно, уже около двух недель. К тому же они обе состоят в местном обществе защиты животных и пару раз участвовали вместе в пикетах.

Теперь нахмурилась я.

Вроде та тропинка, на которой я наткнулась на оборотня, была недалеко. И ведь изначально шла я берегом, это уже чуть позже какой-то скат дёрнул меня свернуть на случайно замеченную среди зарослей тропу. На поиски капища мы с Лансом и лордом Бруком отправились примерно в полдень. Люсинда на прогулки ездила в то же время и хотя нам не случалось сталкиваться на кривых лесных дорожках, зато мы регулярно пересекались на конюшне… собственно, потому-то я и хорошо знаю Лорда Грея. И на свидание меня по удивительному стечению обстоятельств пригласили именно в это время и в это место. Совпадение?

Я скрестила руки на груди и смерила Кейтена подозрительным взглядом.

— Так значит вот что ты делал в лесу позавчера — следил за Киаран?

— Да, — соврать или увильнуть от честного ответа оборотень даже не попытался.

— А сегодня решил продолжить, только с прикрытием в виде меня? Дескать, если кто-то увидит, то ничего плохого не заподозрит?

— Нет. Дани, если бы я хотел продолжить слежку за Киаран и сделать это незаметно, тебя я бы с собой не взял. Ты красива и очаровательна, но передвигаться быстро и бесшумно не умеешь. Не говоря, что по лесу удобнее бегать на четырёх лапах, а не на двух ногах.

Уже легче, да.

А теперь, Дани, переходим к моменту, в детали которого ты не то чтобы очень хочешь вдаваться. Потому что проще малодушно закрыть глаза на отдельные нюансы, чем постоянно о них думать и теряться в догадках. Если Кейтен тогда был занят отнюдь не охотой, то почему погнался за мной?

— Выходит, ты… э-эм-м… следил себе за Киаран, никого не трогал, — и какого угря оборотня так волнуют личные встречи той, кто, по его же словам, ему никто? Волчица имеет полное право встречаться хоть с мужчиной, хоть с женщиной, хоть с самой королевой. — И вдруг попалась тебе я, отвлекла, можно сказать, от благого дела…

— Немного отвлекла, — согласился Кейтен, глядя поверх моего плеча на речную гладь.

Да ещё кто кого отвлёк!

— Мне стоит извиниться? — осторожно уточнила я.

— Извиняться надо мне, — оборотень провёл рукой по своим волосам, взлохмачивая короткие светлые пряди, отвернулся к реке. Помолчал минуту-другую. — Наш разум человека сохраняется и в ипостаси зверя, равно как и инстинкты хищника остаются в человеческом теле. В идеале обе половины должны быть сбалансированы и гармоничны, но, тем не менее, у каждого оборотня бывают моменты, когда одна часть перевешивает другую и полностью её подавляет. Остаётся или слишком правильный, насквозь логичный человек, или лишённый человеческого рассудка зверь. Чаще всего подобное происходит во время полнолуния и по молодости лет, когда ещё не умеешь как следует контролировать себя в обеих ипостасях.

Всё-таки хорошо, что у русалок нет такой разницы между половинками. Да, собственно, мы вообще не делим себя на части. Здесь хвост, тут ноги, а вон там верхняя человеческая половинка, при смене ипостаси внешне практически не меняющаяся. Это уже какая-то мечта хирурга получается.

Или мясника.

— Твой запах, Дани… — Кейтен помедлил в нерешительности, а я подавила неэлегантный порыв на всякий случай принюхаться к себе. Вдруг я чего-то не замечаю? — В первые минуты он так ударил по инстинктам, что на какое-то время сознание словно отключилось, прочие запахи отступили на второй план, я забыл, куда направлялся, что делал и кто я есть как человек. Осталось только одно желание — добраться поскорее до источника, поймать его, вернее, тебя.

— А я побежала, — пробормотала я. От собак-то убегать не рекомендуют, а тут оборотень здоровенный, в состоянии лёгкого помешательства на запахе одной конкретно взятой девицы.

— И желание догнать тебя стало… неодолимым.

Для оборотней запахи играли важную роль, это часть их природы и мировосприятия. По запахам оборотни определяли чужое настроение, преобладающие в данный момент эмоции, границы территорий других стай и готовность представителей противоположного пола к спариванию, могли с одной встречи запомнить человека и впоследствии ни с кем его не путали. Конечно, юные оборотни, как и всякий неугомонный, склонный к юношескому максимализму и крайностям молодняк, хуже себя контролировали и оттого славились своей несдержанностью и необузданностью. В целом, тут-то как раз ничего нового я не узнала, но я впервые слышала, чтобы запах русалки мог ТАК подействовать на оборотня! Не уверена, что хоть кому-нибудь вообще известно о подобном влиянии русалок на оборотней! Да я, честно говоря, и вовсе полагала, что мы если и пахнем, то слабее, чем люди. В воде запахов нет, русалки, находясь в естественной среде обитания, полагались прежде всего на слух и тактильные ощущения, воспринимали информацию через кожу и чешуйчатый покров, чутко улавливающие малейшие изменения в окружающем мире.

Отчего-то вспомнилось замечание Киаран про еловый запах, почуянный даже на сцене… угу, и хорошо сохранившийся на Кейтене. Вероятно, волчица имела в виду меня… и ёлочкой ещё обозвала.

Да-а, русалка — и пахнет ёлками?

Хорошо хоть, не мандаринами.

— Потом, полагаю, в дело вступил инстинкт… э-э… — даже не столько размножения, сколько желания обладать свежепойманной добычей. — Ну, сам понимаешь, — не то чтобы я рвалась обсуждать несостоявшееся изнасилование, но выбора особого не было. Раз уж начали, то надо по возможности пролить свет на все вопросы.

— Это трудно объяснить, — смотреть на меня Кейтен по-прежнему старательно избегал. — В голове туман, как в алкогольном забытьи, и ни единой внятной мысли, только одно желание — догнать источник столь привлекательного запаха и… — оборотень умолк и нахмурился сильнее.

— И поиметь? — решила я закончить фразу. Кейтен искоса глянул на меня, и я торопливо поправилась: — То есть я хотела сказать, пометить.

Оборотень тяжело вздохнул и отвернулся к реке.

— Примерно.

— Но ты же не… — теперь реплику оборвала я.

— Нет. Однако благодарить мне за это надо отнюдь не себя.

А кого?

Как кого, Дани? Кто решил проявить инициативу и первым полез с поцелуями к жертве ароматического забытья? А через несколько минут так вошёл во вкус, что и останавливаться не хотел?

— Всё ведь обошлось, — неуверенно заметила я.

— Дани, я не в том возрасте, чтобы слепо следовать велению инстинктов или бездумно подчиняться влиянию полнолуния, — раздражённо ответил Кейтен. — И меня зверски бесит и это помутнение, и факт, что я мог причинить вред тебе или любому другому человеку, попадись он тогда на моём пути. Я не из тех диковатых одиночек, которые считают, что раз над ними нет альфы, то им вообще никакие законы не писаны. Я достаточно давно живу в этом городе, у меня здесь дом, работа, друзья и нет никакого желания отказываться от нынешней жизни, опять переезжать и начинать всё заново.

— Кейтен, я не думаю, что это… помутнение может носить характер регулярного явления. Ты же не на всех подряд девушек кидаешься… я так понимаю, ты вообще на них не кидаешься, — да и, сказать по правде, зачем ему, с его внешностью и фигурой, гоняться за случайными девицами по лесу, которые, может, там будут, а, может, и нет? Поди, сами на него гроздями вешаются, и ловить не надо. — А только… на меня и, значит…

Значит, поздравляю, Дани, ты своим запахом — но почему, во имя владычицы океана, почему именно ёлки?! — привлекла к себе оборотня. Морская царевна поймала волка. Как в старых человеческих легендах о речных русалках, что заманивали своим чарующим пением смертных мужей, домогались их по-всякому, а после топили несчастных в глубоких омутах.

— Я уже говорил, что возвышенно-романтические истории об обретении истинной пары плод богатой человеческой фантазии. В реальной жизни мы выбираем пару точно так же, как и люди: когда-то по своему желанию, когда-то по велению старших.

— Но тебе не кажется, что всё это слишком странно для случайной… встречи?

— Я не верю в высший промысел, — Кейтен наконец удостоил меня снисходительным взглядом закоренелого атеиста. — Другое дело, что есть определённые, освящённые временем и опытом предыдущих поколений традиции.

— Какие, например? — почему-то насторожилась я.

И ведь он меня уже спрашивал об обычаях оборотней, точнее, что мне о таковых известно.

— Разные, — туманно пояснил Кейтен и взгляд опять отвёл.

Стыд? Вина? Смущение? Или банальное замалчивание некой важной информации?

Чем дальше, тем больше ситуация располагала к последнему.

— Я… что-то не так сделала? — уточнила я на всякий случай.

— Да нет, всё… так. Просто… неожиданно вышло.

Что верно, то верно.

— Я же не… не нарушила ненароком какие-нибудь ваши… традиции?

— Нет, — последовал быстрый ответ.

Слишком быстрый, на мой подозрительный взгляд. Или это паранойя проснулась?

Кейтен вдруг шагнул ко мне, нежно, бережно взял за руку и о-очень проникновенно и даже торжественно посмотрел в глаза. Того и гляди, вот-вот опустится на одно колено и сделает предложением лапы, сердца и всего движимого и недвижимого имущества. Я аж насторожилась сильнее — мало ли? В высшую божью волю можно верить, можно не верить, однако сомневаюсь, что на молодых, привлекательных и честных оборотней каждый день русалки озабоченные кидаются с самыми развратными намерениями. Да и что-то же сподвигло Кейтена проникнуть на территорию королевского замка, разыскать мою комнату и, так сказать, приятно завершить вечер? Только ли необходимость выяснить, не составили ли с моих слов его портрет для раздела «Их разыскивает королевская служба безопасности»? И для чего-то же он оставил мне значок кабаре? Значит, хотел, чтобы я его нашла.

— Дани, ты простишь меня? — совершенно серьёзно спросил Кейтен.

На секунду я растерялась — а что, собственно, я должна прощать? Запах мой. Я подвернулась под ноги, точнее, под лапы оборотню, я накануне предложила Лансу поискать то злосчастное капище, я пусть и нечаянно, но спровоцировала всю эту донельзя странную ситуацию. Конечно, кто же знал, что так сложится, однако и терзаться чувством вины из-за недавнего прошлого, которое всё равно уже не изменить, смысла я не видела. Это люди склонны воображать, что было бы, поступи они иначе, скажи другое, выбери третье, а мы редко сожалениям предаёмся. Зачем, если толку один краб никакого?

— Я тебя и не винила, — возразила я.

— Дани, — Кейтен выразительно поднял брови, намекая недвусмысленно, что сейчас он хочет услышать от меня отнюдь не заверения в его невиновности.

— Но если тебе так будет спокойнее, то да, я тебя прощаю.

Кейтен улыбнулся с заметным облегчением, и я тоже улыбнулась в ответ, решив пока воздержаться от расспросов на щекотливую тему. Что-то подсказывало, что на данном этапе оборотень не настроен делиться сведениями. Надо или покопаться в библиотеке замка, или снова зеркало королевы навестить, может, ему больше известно о загадочных волчьих традициях. Интересно, а представители других народов в эти обычаи как-то вписываются?

Впрочем, один вопрос можно и сейчас задать.

— Кейтен, а я правда пахну… ёлками?

— Ёлками? — озадаченно повторил оборотень.

— Киаран меня ёлочкой обозвала… то есть назвала. Вчера в кабаре.

— Не обращай внимания, — с досадой поморщился Кейтен. — У Киаран довольно… хм-м, специфические представления. Обо всём.

— Но на что-то ведь мой запах должен походить, верно?

— Лёгкие хвойные нотки. Совсем чуть-чуть. И запах летней грозы.

Гроза — это уже лучше. Ближе к истине и водной стихии, по крайней мере.

И если очень постараться и хорошенько попросить, то грозу я могу организовать не только в виде запаха.

— Если у тебя ещё не пропал интерес, можем сходить к капищу, — предложил оборотень. — Киаран и принцесса наверняка уже уехали.

— Конечно, — с готовностью согласилась я.