Майкл

Жалкие людишки от страха готовы были носом землю рыть, лишь бы поскорее спрятаться от нас. Ужас, который они испытывали, мерзкой гнилой вонью распространялся по воздуху. Не обделались бы. Глаза двух переростков безотрывно следили за мной и с каждым моим шагом они становились все больше. В один прыжок и я около них. Вцепился каждому в мясистую шею и без проблем поднял над землей их отвратительные туши.

— Майкл, надеюсь, ты не будешь единоличником и поделишься одним? — Обманчиво спокойный тон Дэна вызвал непроизвольные дерганья в обоих мешках мяса.

— О. Очень боюсь разочаровать тебя… — мое зловещее нечеловеческое шипение не укрылось от жертв, и страх полностью сковал их, позволив мне беспрепятственно впрыснуть немного железы в их безвольно болтающиеся ладони. Немного времени и они расскажут нам все, что я уже и так знаю, тогда я смогу убить их со всем смаком, позволю прочувствовать каждую пытку, каждую крупицу боли. Применение железы к этим представителям мерзости было совершенно не обязательным… но я не стал лишать их такого чудесного удовольствия. В этом я настоящий мастер. Дэн, выпустив клыки и когти, присел на корточки и молчаливо взирал на корчившиеся фигуры на асфальте. Лица их испещряла агония, которую они испытывали. Я прекрасно знаю, как действует железа. Она словно раскаленное железо медленно разливается по венам, проникая даже в капилляры, повторяет весь кровоток. И боль ярким фейерверком вспыхивает при каждом новом ударе сердца, что не позволяет привыкнуть к ней и полностью абстрагироваться.

— Что вы с ней делали? — Дэн рычал каждое слово, яростно встряхивая уродливо дергающие тела, но они были подозрительно молчаливы. — Что-то тут не так. У тебя раскалывались даже самые стойкие, что говорить о них, это ведь простые смертные.

— Не так, не так… — шаг к еле сдерживающемуся Дэну, и тут я улавливаю громкий шорох, офисный стул медленно, но верно пытался удрать с места преступления. — Дэн, ты только посмотри, самый главный герой стремится покинуть представление, — Едко процедил сквозь зубы и перегородил путь убегающему креслу. Когтями разрезал подобие веревки, которыми так старательно был привязан врач. Диана не жалела сил, на руках и ногах у последнего от передавливания посинели конечности, а следы от пут наливались фиолетовым цветом. Моя кровожадная девочка. Выпустив когти, я с наслаждением погрузил их в бесформенные плечи. Алмазные пики глубоко вошли в желеобразную плоть прямо до кости, словно нож в масло. Теплая вонючая кровь устремилась прочь из его тела. Жуткий нечеловеческий ор разнесся бы по округе, привлекая излишнее внимание, но Дэн побеспокоился об этом.

— Я накинул завесу невидимости, да и… — наклонился к искаженному лицу доктора, рыча почти по слогам, произнес каждое слово — кричи, сколько влезет, вас все равно никто не услышит. — И уже обращаясь ко мне. — Только быстро не убивай, заставь их помучиться, я знаю, ты умеешь. — После такой пламенной речи, врач засобирался покинуть нашу вечеринку, потеряв сознание, но я не дал. Еще на этапе обучения Сульяниром искусно научился держать своих допрашиваемых на тонкой грани бодрствования, когда все ощущения находятся на пределе, и жертва уже с радостью приняла бы в свои объятия саму смерть… но я лишь дарил призрачную надежду на освобождение, и вновь возвращал их к жизни и допрашиваемые уже с великой радостью говорили мне все. Обе всем и обо всех.

— Дэн, неужели ты думаешь, что без практики я растратил все свои таланты? — Кривая усмешка приклеилась на лицо моего напарника. Он со всей ожесточенностью пнул урода в живот, отправив того в незапланированный полет.

— Дэн. Да подожди ты, так и убить его недолго, — Схватил друга за плечи и развернул его к себе. — Неужели ты решил облегчить их участь скорейшей смертью?

— Извини, — Дэн пожал плечами, и сузившимся взглядом посмотрел на упавшее тело — как-то… не удержался, я… я, как представлю, что они делали с Дианой. Не могу. А, — Громкий крик и его глаза наливаются чернотой. Ему безумно тяжело себя контролировать. И сквозь выросшие клыки, сквозь рычание, смешанное с речью мало походящей на человеческую он цедит каждое свое слово. — Я готов прямо сейчас выпустить им кишки, Майкл. Ты прекрасно понимаешь, что эти ублюдки творили с моей девочкой.

— Не только твоей, Дэн, не забывайся, — я крепко схватил его за предплечье, сильно тряхнув при этом. Испепеляющий взгляд на меня и я понимаю, лучше было промолчать. Потому что Дэн, всегда держащий себя в руках, наша вечная Мать Тереза вот-вот сорвется и переступит за грань. Но Аэль не видел такого быстрого исхода для него, ведь Дэниэль всегда был в этом плане сильнее нас, он лучше контролировал свои чувства и эмоции. Нам проще, я и император уже долгое время находимся на этой хрупкой грани, а так как нам знакомы эти ощущения мы титаническим усилиями в состоянии быстро погасить приступ. Но Дэн… я начинаю слишком сильно переживать за него.

— Да как же тут забыть? — Обреченно прошептал он, устремляя свой взор на меня, но при этом ничего не видя. — Я не смогу ее делить. Ни с тобой, ни даже с Аэлем. Заткнись, — Дэн поднял руку в останавливающем жесте. — Дай мне сказать. Я видел твою реакцию на нее. Как собственнически ты смотрел и пожирал ее взглядом. Ты не сможешь спокойно терпеть конкурентов, признайся и в первую очередь себе, будь честным перед собой, ты не потерпишь рядом с Дианой другого, — И по мне прошлась энергетическая цепкая волна, вызывающая дрожь и слабость.

— Хм… быстро ты вспоминаешь приемы, но не нужно воздействовать на меня, я не собираюсь тебе врать и выкручиваться. — Присев к дрожащему, как лист на ветру врачу, медленно, еле касаясь, провел когтем по его спине, без труда разрезая кожу, словно она была бумагой… успокаивает, но не так как раньше. Врач уже не орал, он тихо и жалобно поскуливал, как побитая собака. Легко скинул с себя воздействие симурана. Его легкомысленная расслабленная поза, обманула бы кого угодно, но только не меня. Даже не смотря на Дэна, я ощущал его как себя. Его напряжение, его жажду крови, страх, многообразие страхов, обреченность и сжигающую ненависть. Ох. Боги. Эта связь, как нам пережить это? — Да, — Стряхнув капли крови с испачканной руки, я резко поднялся и подошел к напарнику. — Я не смогу делить Диану, ни с одним из вас, ты это хотел услышать? — Напряженная волна исходящая от Дэна немного схлынула, приподнятая бровь и его спокойный ответ ввел меня в ступор

— Да.

— Отлично. И чем это знание тебе поможет? — Злость кипела и расплескивалась по моей сущности словно яд. Я перестал сдерживать себя, ничего, на ублюдках отыграюсь.

— Да хотя бы тем, что я не один такой и думаю, Аэль думает так же. Нет… — медленно протянул он, вглядываясь в ночное небо. — Тут и думать смысла нет. Он сделает ее своей. Так что быстро тут все заканчиваем и за ними, пока не слишком поздно, мы не знаем, чем это все может закончиться.

— Убиваем или стираем?

— Нет, эта мерзость не заслужила жизни, от них за километр разит Дианой, от врача — кивок головы в сторону скрученного окровавленного тела, уже даже не пытающегося шевелиться, — запах самый сильный, у него был более тесный контакт. Если бы время… я бы присоединился к твоим играм. — В одно смазанное движение и Дэн поднимает над землей окровавленную жирную тушу. Его громкий, наполненный едкой иронией смех разнесся по округе. — А ты посмотри, этот кусок мяса лишен мужских отличий, интересно… — устрашающе медленно протянул Дэн — что же ты, мерзкая крыса творил с моей женщиной? Отвечай.

— Я… просто… — булькающий хрип, вперемешку с кровью вырвался из груди врача.

— Ублюдок, — прорычал Дэн, теряя остатки человечности. — Мразь. Выбор сейчас за тобой, если ты сейчас вздумаешь играть в молчанку и увиливать, я по частям поотрываю твои оставшиеся конечности, и знай, ты все еще будешь при этом жив. Последними будут твои глаза, я заставлю тебя, их сожрать, и ты будешь наслаждаться процессом и в красках рассказывать, как они изысканы. Либо второй вариант, я обещаю, он будет менее болезненный для тебя и твоих молчаливых друзей, я как понимаю они немые? — Дрожащий утвердительный кивок от будущего мертвеца. — Ты кратко рассказываешь, что произошло, не забыв уточнить, чьей больной идеей было выдать Диану за умершую и я просто вырву твое гнилое сердце. Врать не советую, я почувствую твою ложь. Ты меня понял? — И тряхнул тело так, что у того клацнули зубы.

— Д-д-а… — и врач зарыдал, громко, протяжно, подвывая и поскуливая. До него наконец-то дошло, что перед ним не обычные люди, и их нет смысла просить о милосердии. Высшим проявлением их благосклонности, это было обещание быстрой смерти.

— И советую не затягивать с объяснениями, видишь ли, мы очень торопимся, — Я позволил себе вмешаться в их информативный диалог, и был безмерно благодарен напарнику, за то, что он взял допрос в свои руки, в таком состоянии я скорее вспорол бы ему глотку, лишь бы не слышать того ужаса, что пришлось пережить моей риссан.

— В операционной, — плача и заикаясь, начал шепотом свой рассказ врач — девушка умерла, по-настоящему умерла, у нее остановилось сердце на десять минут, а потом оно снова забилось, словно ничего и не было… это нонсенс, такого быть не может… и я… исследовал ее кровь…

— И, — Мы с Дэном неосознанно придвинулись вперед, я подошел ближе, наплевав на безмолвные искривляющиеся тела, все равно в них толку ни какого, немые. Вот сейчас закончится исповедь этой падали, и я просто сверну им головы.

— Такой крови не существует, она способна победить все болезни… я… вы должны понять меня… во мне проснулся исследовательский интерес… я лишь, хотел изучить ее кровь, чтобы помочь многим людям, найти панацею от всех болезней… и отпустить девушку… А-а-а, — Хрипящий наполненный адской болью крик вырвался из доктора, и его оторванная рука отлетела на пару метров прочь. Дэн в гневе был не менее ужасен, чем мы с Аэлем. Еще бы, этот будущий труп решил увильнуть и солгал на последних словах, чем вызвал незамедлительное наказание. И чтобы доктор не умер раньше положенного срока, Дэн остановил поток хлынувшей крови, немного уменьшил его боль, иначе рассказ может прерваться на самом интересном месте.

— Не. Врать, — Энергия пульсировала и клубилась вокруг симурана, требуя незамедлительного выхода, очертания его лица ежесекундно приобретали звериные черты, но Дэн упорно держал над собой контроль. Если он сейчас выпустит своего зверя, который требует немедленного отмщения за свою драгоценную шерриан, то может легко уйти за грань. Ну нет у нас еще четкой стабильности силы и необходимого баланса.

— Я… — судорожный вздох сквозь омерзительный скулеж, — не собирался ее отпускать, но ей бы ничего не угрожало, я лишь хотел погрузить ее в кому…

— Но перед этим, вы, мрази, решили поразвлечься с беззащитной девушкой? Я прав? — Выделяя каждое слово, едко спросил я, уже прекрасно зная ответ.

— Да… — выдохнул врач и широко распахнул глаза, которые до этого старательно держал закрытыми. В них отражалось приближение скорейшей смерти и гнев на тех, кто помешал ему в осуществлении его коварных планов. Такие индивиды не осознают свои поступки, это самые настоящие маньяки, которые очерняют окружающий мир.

— Как далеко вы зашли? — Обманчиво спокойно спросил Дэн, продолжая удерживать доктора на весу.

— Я лишь… потрогал… и все… больше ничего… она вырвалась… — и слезы бессилия вновь покатились по его уродливому лицу.

— Потрогал… — едва различимое рычание — ты потрогал… то… ЧТО ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ, — Черно-лазурные клубящиеся энергетические потоки вырвались из Дэна. Они молниеносно устремились в разные стороны, словно пытаясь причинить максимум разрушений, выместить всю злобу и гнев своего хозяина, но мужчина мастерски направил бурлящую энергию ужасающей силы на врача, и будто разрывая ненавистную фотографию, он легко разделил изуродованное тело на две части. В моем сознании вспыхнула яркая мысль: с нами происходят странные вещи. То, что я сейчас увидел, не поддается логическому объяснению, а как можно объяснить то, что сейчас вырвалось из Дэна? Это даже мне внушило ужас. У каждого из нас, магический поток имеет свой определенный цвет. Он может лишь незначительно меняться в течение жизни. Его тон иногда становится ярче и насыщеннее и все эти изменения зависят от силы, которая растет и увеличивается у многих со временем, если заниматься своим постоянным развитием. У меня он ярко-золотой, мерцающий до такой степени, что можно ослепнуть и я по праву горжусь этим, ведь до этого поток был блекло желтым. У Аэля насыщенный глубокий изумрудный, с черными сверкающими вкраплениями, и если мне не изменяет память, в детстве его поток был цвета молодой травы. Но сейчас я наблюдал непостижимую картину, я не узнал магию Дэна. Мало того, что я не увидел привычных ажурных плетений, так и цвет его магического потока был мне совершенно не знаком. Вместо темно лазурных оттенков, его окружали черные пятна, что липкими неровными кляксами уродовали его ауру, разрушая данную ему от рождения силу созидания. Что происходит? Темный кровавый дождь окатил его с головы до ног, на меня попало лишь пару капель, я успел во время отпрыгнуть.

Штормовой порыв ветра внезапно возник в защитном куполе, снеся нас с ног. Он принес освежающую прохладу, аромат морского бриза и раскаленного песка. И как по команде сердце затопило теплом и щемящей радостью. Мы уже и не надеялись, что когда-нибудь это произойдет. Слезы навернулись на глаза… не может этого быть. Лишь с Дианой, нам удалось испытать эти давно утерянные ощущения.

— Нет. Я не успела, — Сначала мы услышали звонкий голос, который раздавался по всему периметру купола и буквально через пару мгновений, словно из ниоткуда около разорванного тела возникла ослепительно сверкающая фигурка, которая совершив пару изящных взмахов над окровавленными частями начала их восстановление. По мере сращивания тела, свечение стремительно меркло, являя нашим глазам ту, что мы давно считали умершей. Не сговариваясь, мы рухнули перед ней на колени и опустили головы, боясь спугнуть столь желанное видение. — Мальчики мои, что же вы наделали? — Раздался усталый голос нашей Матери. А мы так и смотрели себе под ноги, боясь поднять голову и удостовериться в том, что великая Альдения сейчас перед нами. Наша Первая Матерь, наша создательница. Она ни сколько не изменилась. Божественное тепло и всепоглощающее счастье разливалось по венам, ни с чем несравнимые ощущения. Я хотел выразить ей свою благодарность, я долго сожалел, что не успел этого сделать в свое время, ведь лишь благодаря ее своевременному вмешательству в моем далеком прошлом я остался жив.

— Это все моя вина, моя… — приближающиеся шаги и наших голов коснулась нежная рука. Она поглаживала, успокаивала, будто саму себя. Богиня осторожно взяла обоих за подбородок и приподняла наши головы. — Дети мои, как же я по вам скучала… — ее мелодичный голос обволакивал, а легкая улыбка заставляла забыть обо всем, что произошло. Огромные серые глаза с лазурными переливами гипнотизировали, и не было ни каких сил и возможности оторваться от их созерцания. В тот самый момент не существовало ничего важнее их. Альдения тяжело вздохнула и по ее щеке покатилась одинокая слезинка.

— Прошу вас, встаньте — не приказ, а скорее мольба, и мы ее безропотно исполнили. В голове царила эйфория, она накатывала мягкими волнами, оставляя после себя легкое головокружение. Все тело словно парило в невесомости и медленно таяло не оставляя после себя ничего.

— Моя ошибка, лишь моя. Прошу простить меня за это. — Взмах ее изящной руки, словно в замедленно съемке и грудь охватывает сжигающим огнем. Дыхание сперло, перед глазами потемнело, и не было сил удержаться на ногах. Лишь по причине того, что мы с Дэном оперлись друг на друга, мы не рухнули на землю. Но после этой болевой терапии, разум к нам вернулся, радужное настроение, что сковывало нас, растворилось не оставив после себя и легкого привкуса счастья. И я смотрел на ту, благодаря… нет, скорее из-за которой мы все сейчас находимся в этом положении. Да, я не имел права высказывать ей свои претензии, обвинять ее в чем-либо. Но какой же нужно было обладать жестокостью, чтобы сначала бросить нас всех, а потом появиться перед нами, как ни в чем не бывало, словно богиня не отсутствовала столько времени. Если бы она заявилась ранее, когда я уже смирился с тем, что скоро сдохну, я бы даже слушать ее не стал. Но я встретил Диану, и все изменилось, и как бы я не желал высказать ей все в лицо, мне необходимо сдерживаться. Ведь у нас столько вопросов, на которые мы не в состоянии ответить самостоятельно. Но сейчас задать нам было их не суждено, так как по не ведомой нам силе, мы не могли вымолвить и слова.

— Я чувствую вашу злобу и неверие, но поверьте, я не могла поступить иначе. Да и — уже жестче добавила богиня, резко взяв себя в руки — на корню пресеку ваши нелепые обвинения по поводу не состоявшейся мести. Это же, какими надо быть глупцами — нахмурившись, гневно бросила Альдения, пристально смотря на нас, — чтобы так открыто применять магию и плодить трупы, нарушая прямой приказ самого альфы? Совсем обезумели? — Она нервно вскинула руки и, подхватив подол своего белоснежного балахона, дергано направилась к извивающимся немым медбратьям, беспрестанно бубня что-то себе под нос. В этот момент она была так похожа на обычную девушку, раздосадованную на своего непутевого парня, посмевшего опоздать на свидание. До нас долетали лишь обрывки ее ругательств, и идиоты было самое ласковое, что мы услышали. Мы с Дэном виновато глядели друг на друга, осознавая, что богиня целиком и полностью права. Очередной взмах ее руки и наши жертвы медленно поднимаются с земли, на их телах не осталось ни следа нашего воздействия. Целые и невредимые, наши бывшие смертники, с пустым безжизненным взглядом потянулись друг за дружкой в больничное здание. Озадаченная богиня, недолго смотрела им вслед, после сделав глубокий вздох, резко выдохнула и послала лазурную туманную волну, которая стерла следы нашего пребывания здесь. И после нее не осталось: ни крови, ни покореженного стула, ни помятой травы, ни вспаханного и исполосованного крепкими когтями асфальта, словно и не было нас здесь вовсе. После этого Альдения покачнулась, лицо ее посерело, а все тело осунулось, и складывалось впечатление, что она обессилела. Мы кинулись к ней, но были остановлены одним ее жестом и замерли в метре, безвольно опустив руки.

— Хм… уже нашел… скоро явиться. — Без эмоционально произнесла богиня и метнула полный ненависти взгляд в небо, затем рухнула на траву, и, похлопав возле себя, пригласила к ней присоединиться.

— Зачем ты отпустила их? — Дэн постарался прикрыть жуткую досаду обычной заинтересованностью, отказываясь смотреть на девушку.

— Эх, мужчины, — Богиня горько усмехнулась, и устало свесила голову. — Чувства совсем затмили ваш разум, но не мне вас винить. Думаю, минут пятнадцать у меня есть, поэтому слушайте меня внимательно и очень прошу, не перебивайте. — Альдения растянулась на отсыревшей траве, будто это была самая мягкая постель, потянулась всем телом, закрыла глаза и начала свой рассказ монотонным обволакивающим голосом. Мы по инерции расположились рядом, по бокам от нее, прикрыв глаза. Потому что как бы сильно мы не были обижены на нее, нам необходимо было почувствовать ее тепло, которого были лишены столько лет, мягкое касание ее энергии, умиротворение, что накрывало все существо от одного ее присутствия.

— По поводу этих человеческих отбросов, не переживайте, они ответят сполна за содеянное. Поместили Диану в психушку… — ухмыляясь, протянула богиня, — что ж… теперь сами в ней окажутся. Всех троих начнут преследовать самые душераздирающие видения, постоянные ужасы, невиданные монстры, желающие их тела, — Нас охватила ненормальная радость. Справедливость восторжествовала и действительно, смерть стала бы слишком мягким наказанием для них. Я им даже немного сочувствую, но фееричное ликование перекрывает все.

— Покинуть вас, было вынужденно мерой. — Альдения вернулась к главной теме своего рассказа. — Это я сделала, чтобы защитить Артрас от полного уничтожения. Если бы у меня было больше времени, то можно было что-нибудь придумать. — В ночной тишине раздался звонкий нервный всхлип, богиня старательно боролась с нахлынувшими на нее чувствами, и чтобы немного успокоиться, она наощупь нашла наши руки и крепко сжала их в своих прохладных ладошках. — Всему виной стала любовь. Яркая, запоминающаяся и неподдельная. Я безгранично влюбилась, но долго нашей любви просуществовать было не суждено. Меня посчитал своей избранницей другой: жестокий, мстительный, безумно сильный мужчина, который всегда добивался своего. И за это внимание поплатилась не только я, а и вы вместе со мной. Мне так жаль… — прошептала она, затем распахнула глаза и резко села. Ее забило мелкой дрожью, которую она, как ни старалась скрыть от нас, ей это не удалось.

— Альдения, что с тобой? — Тревожно поинтересовался Дэн.

— Расплата за любовь, — Ядовито выдавила из себя богиня и поднялась. — Сама виновата, — Взмахнула руками и, удерживая наше внимание на себе, продолжила, — Диана, моя дочь, — Мы ошалело уставились на нашу Мать. Что скрывать, этим заявлением она отмела большинство вопросов, которые возникали по отношению к нашей девочке. И как теперь с этим жить? Что дальше делать? Как себя вести? Но Альдения словно и не замечала наших шокированных лиц.

— И не смейте более что-либо делать с ней насильно. Иначе печати не сломать. Я спрятала ее на земле, заблокировала способности, чтобы уберечь от смерти, и я никогда не могла подумать, что все это выльется в проблему такого масштаба. С моим исчезновением запустился процесс разрушения. Сначала вы стали терять магию. — Наши вопросы, откуда она все это знает, мгновенно пресекла. Она была рассерженна, зла, но только на себя. — Если я не находилась рядом, это не означает что мне было плевать, я наблюдала за вами, без возможности вмешаться и помочь. А. Как это было мучительно, — Она остервенело, вцепилась в свои белоснежные волосы, внося хаос в их идеально ровную гладь. — Потом началась потеря баланса…

— Но… где ты была столько времени? — Не удержавшись, спросил я.

— В Пеномбре…

— О. Боги. Как такое возможно? — Воскликнул Дэниэл и мгновенно приблизился к обеспокоенной богине.

— Обычно, — Альдения отмахнулась от него как от надоевшего насекомого, словно сейчас нам рассказывала об очередном походе по магазинам, — когда дело имеешь с обезумевшим мужчиной, все возможно, — И уже сладковато — язвительным тоном добавила, сощурив полыхающие лазурно-серые глаза — Вам ли не знать? — На последний вопрос я понуро опустил голову, признавая свои ошибки по отношению к Диане. Альдения права, то, что я сотворил с ней в лифте, как до этого общался… мне нет оправдания. Я действительно обезумел, я сходил с ума от этой девушки. Сможет ли она меня простить после всего этого? Ведь я ее чуть на тот свет не отправил. Сердце больно заныло, и я незаметно потер зону сердца, что не укрылось от внимательного взгляда Дэна, сейчас он понимал меня как никто другой. Одно слово — связь. И благость, и наказание, ведь ничего невозможно скрыть друг от друга.

— Отправление, бегство… — девушка изрядно напряглась, подбирая правильно слово, потом плюнула на это гиблое дело, — да называйте это как хотите. В конечном итоге я оказалась в Пеномбре. Сама я не горела желанием прозябать в месте перехода. Силы моей там не было, лишь жалкие крупицы от былого величия, отсутствие чувства времени. Это было ужасно. Находится в полном одиночестве, наблюдать за тем, как медленно разрушается мой мир. МОЙ, — Альдения резко отдалилась от нас.

— Первые накопленные силы я преобразовала в предсказание, на большее меня не хватило и только благодаря ему, вы сейчас находитесь здесь — в этом мире. По моему плану Диану в любом случае притянуло бы к вам, так как в ней течет моя кровь, а в вас всех частичка моей силы. Это был идеальный вариант. Медленно, но верно сила, которая дремала в Диане, проснулась бы, а там уже я бы подсказала, что делать дальше. Но тут вмешался Майкл, — Резко я почувствовал удушающую волну, которая частыми рваными потоками исходила от богини. Стало не хватать воздуха, и я закашлялся, в глазах замерцали багровые пятна, а все тело словно сдавливало обжигающими тисками. Встревоженный Дэниэл подхватил меня за плечи, всеми силами стараясь удержать меня. Что ж, если сейчас я умру от руки Альдении, буду только рад. Она в своем полном праве покарать меня.

— Альдения. Великая. Умоляю. Прошу тебя, остановись. Он ни в чем не виноват. Мы ведь не знали, мы ничего не знали… — Взмолился Дэн. Безжалостные разрушительные волны старались зацепить и его, но симуран переживал только за меня и мучился от того, что все сейчас происходит так. Все прекратилось так же внезапно, как и началось.

— Идеальный вариант. Вы понимаете? — Воскликнула богиня. Но ей не нужно было наше понимание, она кипела, безумствовала и готова была взорваться. А кто бы повел себя иначе? Столько лет, провести в месте перехода, в этом пустом месте на границе жизни и смерти, видеть, как бывшие живые сущности устремляются к свету и полностью растворяются в нем. Наблюдать за тем, как гибнут ее дети. Придумать план, накопить силы, обрести надежду. Но тут подоспел я со своей неконтролируемой страстью, и все разрушил, ее создание ее дитя. Как же ей сейчас больно.

— Прости нас. Прости… — Дэниэл упал перед ней на колени, заключил ее колени в своих объятиях. И все шептал извинения, искренне раскаиваясь, хотя единственный из нашей троицы был не виновен. Он не сделал ничего плохого Диане, наоборот, вернул ее с того света, когда я сорвался. Симуран прижимался щекой к ее ногам, и богиня, поддавшись порыву начала гладить его по голове.

— Ох, Дэниэл, мальчик мой, — она со щемящей нежностью смотрела на симурана. Мое сердце кольнула иголочка ревности, и я с усилием отогнал это чувство, понимая, что испытывать это — высшая степень глупости. — Ты всегда был самым рассудительным, а ведь именно ты должен был стать императором. — Дэну хватило ума, не кидаться на Альдению с вопросами, и мелькнувшее удивление он задушил зародыше. Ведь боги никогда не говорят что-то просто так. — Но тогда не пришло твое время, а сейчас ты вполне созрел для этой роли. Да и, к слову о действующем императоре, все забываю сказать, сильно не ругайте Аэля, ему пришлось тяжелее вас вместе взятых. — Она сильно прикусила губу, было заметно, с каким трудом ей дается каждое слово. — В свое время самый сильный из вас, стал слаб, он через многое прошел, вам нужно понять его и помочь, как он помогал вам.

— О чем ты говоришь, что не так с моим братом? — Дэн напрягся всем своим телом и неосознанно подался вперед, желая услышать объяснения ее странным словам.

— Просто запомните мои слова, ему сейчас жизненно необходима ваша поддержка, он балансирует на тонкой грани, еще немного и им овладеет безумие. Слишком долго он делился с вами своей силой, что не могло, не отразится на его состоянии.

— Альдения, ты, наверное, что-то путаешь, — Беспардонно перебил ее я. — Не было ни каких вливаний силы со стороны, мы бы обязательно это почувствовали. Добровольно делиться крупицами магии в нашем-то положении было смерти подобно, — Из меня вылетел нервный смешок, я был уверен в своих словах, но после того, как богиня посмотрела на меня, как на несмышленого детеныша, мой запал начал резко сходить на нет. — Или… все же нет? — На мой выброс Альдения отреагировала довольно спокойно, улыбнувшись слишком неестественно.

— Да если бы не он, ваши грудные клетки уже давно ощутили бы холодную сталь Альтеллана. Просто вспомните, как часто вы оказывались на грани? — Вопросительный взгляд на обоих и она довольна результатом. Я вопросительно посмотрел на Дэна, ища у того ответа. На его лице замерла гримаса печали. Он обреченно покачал головой, в ответ на мой не озвученный вопрос.

— Но я не знал, что он делил силу и с тобой… про то что он пополнял меня он приказал молчать и я… я ничего не мог поделать с его приказом. Майкл, ты же знаешь. Я не знал, он мне врал, он не говорил что все настолько скверно, он мастерски закрылся от меня, я уже давно не могу пробить его щиты… — смотря себе под ноги, прошептал Дэн. Значит, вливание все же имело место быть. И император не удосужился сказать собственному брату о том, что спасал и мою душу. Это сколько же раз Аэль нас выдергивал? Боги. Да как еще можно жить после такого? Вязкая волна паники нас накрыла одновременно. Понимание того, что мы в любую секунду могли потерять Аэля, но сейчас-то с ним Диана. Спокойно, Альдения знает что делать. Хотя перепады ее настроения. И, как по заказу очередная странность от нашей Матери. Белки ее глаз заполонила затягивающая чернота и этими бездонными дырами она словно просканировала всю сущность Дэна, не оставив ни одного не тронутого уголка. Удовлетворившись тому, что увидела, девушка кивнула своим мыслям, весь ее вид выражал довольство.

— Очень хорошо, — Смакуя, протянула девушка, разом помолодев и выпала из реальности, об этом сказал ее блуждающий расфокусированный взгляд. Она что-то представляла себе, но что творилось в ее белоснежной головке, нам было неведомо. А меж тем вопросов становилось все больше.

— Альдения… — вкрадчиво позвал я девушку, выводя ту из состояния задумчивости.

— Ах, простите меня, — Она озорно улыбнулась и подмигнула нам обоим. — Все должно получиться, — Богиня нас откровенно пугала, мы уже всерьез начали опасаться за ее стабильность. Все же длительное пребывание в Пенобре сказалось на ее психическом состоянии, и мы не знали чего ждать от нее в следующую секунду. — Слушайте и запоминайте. Ничего не заставляете делать Диану насильно, это не моя прихоть, иначе печати, которые я поставила на блокировку ее способностей не сломать. Она должна раскрыться самостоятельно, хотя я ей помогла недавно, когда открыла суть ее магического резерва, — Она мельком взглянула на Дэна, тот улыбнулся уголками одних губ. Сложилось впечатление, что эта пара знает то, о чем не ведаю я. — Одна печать уже разрушена, когда она доверилась вам. Вы должны были почувствовать это.

— Прости меня за вопрос, но когда это именно произошло? — Я не удержался и вклинился в ее повествование, за что получил одобрение со стороны Дэниэла, так как это заинтересовало не только меня. Богиня забавно сморщила носик, но все же удостоила нас своим ответом. Хоть что-то.

— Когда вы всем скопом ринулись ее спасать. Помните преграду, что сдерживала вас и ваши способности? — Мы дружно закивали. — Так вот, тогда одна из печатей окончательно и разрушилась. Ваше появление подействовало как катализатор. Хотя разлом этой блокировки начался еще в больнице, Диана девочка сильная, вся в меня, — Гордо воскликнула Альдения, ударив себя в грудь, ярко сверкая глазами. — Вы должны ей помочь, рассказать то, что знаете сами, научить пользоваться своей силой, как когда-то учили и вас. Не давите на нее, постепенно приучайте к себе, узнайте ее. — Она горестно вздохнула, понурив голову. — Вы давным-давно связаны, у вас одна судьба на четверых. И чем скорее Диана вступит в свою полную силу, тем лучше будет для всех нас. Я знаю, что будет нелегко и порой страшно. Моя дочь, достаточно упертая особа, — богиня грустно хмыкнула, — но и вы, мальчики мои отличаетесь завидным упорством. Если бы в моих силах было изменить ход истории, я бы с радостью это сделала, тяжело жить и видеть, как сбываются мои видения…

— Альди, душа моя, вот мы и встретились, — Глубокий низкий вибрирующий неторопливый голос раздался позади нас. Богиня испуганно сжалась, обхватив себя ладонями, но головы не подняла. Мы попытались встать на ее защиту, но мощная энергия, что накрыла нас с головой, сковывала все движения и все наши способности. Все инстинкты вопили о смертельной опасности. Эта ужасающая сила пробирала до костей и сводила с ума. Сущности испуганно сжались внутри нас, боясь шелохнуться и выдать свое присутствие. Если бы на нашем месте сейчас находились обычные люди, их мозг бы выгорел полностью. Тихий шелест травы, говорил о медленном приближении хозяина этого кошмара. К нам приближалось нечто. Божественно прекрасное и удивительное создание вселенной. Ее гордость и ее очередная ошибка. От него веяло превосходством, каждое его движение было наполнено ленивой хищной грацией. Он был рожден повелевать и править, убойный коктейль, который вызывает в душе самолюбование, вседозволенность и гипертрофированный эгоцентризм. Это был высокий статный мужчина, с изящной аристократичной фигурой, скрытой под белоснежным костюмом, сидевшим на нем как вторая кожа. Длинные иссиня-черные волосы были заплетены в замысловатую косу, которая доходила ему до колен. Лицо его было достойно картин великих человеческих художников, и если бы он жил на земле, его красоте бы поклонялись. Он покорял с одного взгляда. Бескровное породистое лицо с высокими скулами, тонким носом с хищными трепещущими ноздрями, было идеально гладким, без признаков щетины. Со стороны казалось, будто античная мраморная статуя ожила и сошла со своего постамента. И только черный разлет его дугообразных бровей, и карминовые очерченные правильной формы губы, которые ярким пятном бросались в глаза и невольно притягивали внимание, придавали ему живости. Он мазнул ледяным взором и медленно прощупал нас двоих. Его глаза были отражением его я. Прозрачно голубые, словно подернутые хрупкой корочкой льда испещренной мелкими трещинками, подтверждали его неземное происхождение. И под ними хотелось крепко зажмуриться, раствориться, лишь бы не испытывать его созерцание на себе. Ощущения были поистине смертельные, словно в каждую клеточку сущности проник обжигающий колючий арктический холод, замораживающий все до причудливых кристалликов льда, одно неверное движение и мы рассыплемся на множество осколков. Это чудовище знало, какую боль, и страх он доставляет своим присутствием, и осознание этого приносило ему неземное блаженство. Он ликующе улыбнулся, сверкнув парой белоснежных клыков, и смазанным пятном оказался за спиной у Альдении. Он мог сделать это так, что мы бы и не заметили его перемещение, но очередная демонстрация своей силы была ему приятна.

— Я же говорил, что дождусь, а ты не верила. — Вкрадчиво проговорило чудовище и словно чего-то, опасаясь, обняло трясущуюся девушку за плечи. Мужчина закрыл глаза, замер на мгновенье, напрягшись всем своим телом, он как будто привыкал к своим ощущениям. После этого на его лице появилось ликующее выражение, и, не удовлетворившись одними объятьями, он стало неспешно поглаживать ее острыми черными когтями, вызывая новую волну паники у Альдении. — Как долго я ждал того, чтобы притронуться к тебе, моя малышка. Посмотри на меня, неужели не рада меня видеть?

— Безумно рада, аж трясет от переизбытка радости, что не видно? — Прошипела богиня, скрывая свой страх за сарказмом. Мужчина наигранно скривился.

— Разве так нужно встречать будущего мужа? — Весело поинтересовался он, разворачивая испуганную богиню к себе лицом. Он не выпускал ее из своих рук, и невооруженным взглядом было видно, какие удовольствия приносят ему прикосновения к ней.

— Ты мне не муж. И никогда им не будешь, у меня уже был один, — Прокричала девушка ему в лицо, резко вытирая рукавом слезы, которые и не думали останавливаться.

— Был, не спорю, но этот союз был ошибкой. — Мужчина спокойно отреагировал на выпад Альдении и пожал плечами. Перед нами разворачивался настоящий театр абсурда. Мужчина беседовал с ней так, как родитель разговаривает с подростком во время его юношеского максимализма. Медленно, доходчиво, без повышения интонации. Но все бы хорошо, если бы не одно но. Альдения его смертельно боялась, и не зря, мы в полной мере испытывали на себе всю силу этого монстра.

— Да. И за эту ошибку твой брат расстался жизнью. Бессердечная ты тварь, — Богиня и не думала прекращать свою истерику, она плюнула ему в лицо, и, размахнувшись, попыталась ударить, но это чудовище, перехватив тонкую руку, сначала запечатлело на ней поцелуй, затем крепко сжало изящное запястье в своей внушительной ладони. Девушка громко вскрикнула и упала на землю.

— Сейчас я спишу твою агрессию на космические бури. — Он не повышал интонации, и лицо его оставалось холодным и безучастным. Мужчина присел на корточки и обхватил ее лицо двумя руками, смотря прямо в ее заплаканные глаза, резко произнес. — Я давал ему шанс одуматься, но он меня не послушал. Ты предназначена только мне, а я всегда беру свое, чего бы мне этого ни стоило.

— Я не принадлежу тебе, я не твоя собственность. — Глотая слезы, прошептала девушка.

— Собственность. И пора бы тебе это запомнить. Ссылка в Пеномбру тебя ничему не научила? — Звучание его бесцветного голоса пробирало до костей. Альдения испуганно вздохнула и дернула головой, вырываясь из плена рук ее мучителя. — Не научила. — Холодно констатировал монстр. — Слишком быстро ты из нее выбралась, надо было полностью заблокировать твою силу. — Он замолчал на мгновенье, припоминая что-то. — Хотя ты достойна похвалы, признаю. Я хотел выпустить тебе и раньше. Невыносимо было жить без тебя, и постоянно искать замену. — В его ледяных глазах на один миг промелькнуло настоящее чувство, которое невозможно было разобрать. — Но каково было мое удивление, когда я не смог к тебе пробиться. Ты закрылась. Как понимаю, благодаря моему брату у тебя тогда появился не один талант? — Он подцепил острым когтем ее за подбородок, вынуждая Альдению высоко и неудобно запрокинуть голову. Девушка судорожно забилась под его цепким и колючим взором. — Я пожалел тебя, пожалел твой мир, твоих детей, — недобро протянул мужчина свое последнее слово и посмотрел на нас, проникая внутрь своей арктической натурой. Я думал, что невозможно испытать новую порцию холода, когда все внутренности сковало вечными льдами, но я глубоко ошибался. Как покрывалом, стужа издевательски окутала уже полностью промерзшие части тела, вызывая мелкую вибрацию и еле различимый стук наших зубов. Я, конечно, хотел умереть не так давно, но только от руки Альдении.

— Гирран. Не трогай их, пожалуйста, — слезно взмолилась Альдения и прижалась мокрыми щеками к его рукам. — Я твоя, как скажешь. Я все сделаю, только не трогай их… отпусти. Прошу, — Мужчина победно улыбнулся, сверкая белоснежным оскалом. Он знал, что так и будет, но не мог без этого представления, этот тиран желал видеть как гордая и величественная богиня ползает перед ним на коленях и умоляет его о пощаде. Если бы она сразу признала его право, а не устраивала глупые игры в любовь с его братом, то он бы не допустил это грязное коленопреклонение. И в связи с произошедшими событиями… пусть поползает, как никчемная букашка, будет ей уроком. Но слова о пощаде звучали не те, что он жаждал услышать. Она не попросила за себя, слишком хорошо выучил он эту девушку, она молила за своих детей. И было в ее поведении что-то странное. Гирран нутром чувствовал, что что-то ускользает из его виду.

* * *

Задолго до настоящих событий.

Мир Артрас

Империя Гринария

Замок Великой Матери.

Тронный зал.

Густой туман светло-аспидными клубами стелился по белоснежному полу, хаотично украшенному извилистыми прожилками пульсирующим благородным лунным светом. Он пока еще держал оборону, но скоро рухнет и последняя его крепость. Ведомая чужой завистливой ненавистью давящая бархатистая темнота медленно сгущалась к центру тронного зала, она стремилась поглотить дерзко бьющиеся сердца и беспощадно сжимала свои убаюкивающие объятья. Она, считая себя истинной хозяйкой этого места, вытесняла не только весь свет, но и, раскинув свой непроницаемый черный плащ, заглушала всевозможные звуки, создавая вакуум. Тишина, давящая, снедающая душу, стала предвестницей разрушительной и неведомой доселе бури. Две связанные судьбой сущности, крепко обвивали друг друга. Каждый из них считал важным в эту последнюю для них встречу, передать своей истинной половине все-то светлое и чувственное, что еще они не успели подарить

— Нэйри… — испуганный девичий шепот слишком быстро растворила бесчеловечная мгла. Их больше никто не услышит, как бы громко они ни кричали.

— Альди, любовь моя, ну, что ты плачешь? Не надо… — Мужчина тихо убаюкивал ее своим низким ласкающим голосом, ему было безумно горько, что он не смог провести с ней больше времени, и в то же время он благодарил вселенную за то, что она сделала ему самый щедрый подарок: благородный, самый искренний, чистый и желанный. Она одарила его истинной, его парой. В тот самый момент он понял, что значит чувствовать и парить от эмоций. Этот отрезок времени, отмеренный им судьбой, он проживал, наслаждаясь каждой прожитой секундой. У него был выбор, стать как его брат — всемогущим, до одури жестоким, но не иметь возможности встретить свое сердце. Либо отказаться от силы, и взамен приобрести нечто более ценное, чем безграничную силу и абсолютную власть. Ему позволили окунуться в омут страсти, оказаться в красочном и богатом мире всепоглощающей животрепещущей любви.

— Я не смогу жить без тебя. — Как проклятие шептала его любимая, терзая его сердце.

— Тихо-тихо, все хорошо. — Он нежно гладил ее по белоснежным волосам. Они всегда ему нравились. Волосы цвета девственно-белоснежного снега сверкающие на морозном солнце и слепящие до слез глаза. До встречи с ней, он думал, что никогда не сможет полюбить снег. А как можно полюбить то, что приносить только боль, страдания и смерть? Его сила и сила его брата, была связана с холодом. Не простым, после которого обязательно должна наступить оттепель, а самым жутким, выгрызающим вытягивающим любое тепло и энергию. После такой мертвой магии не оставалось ничего живого, и ничто не подлежало восстановлению. Промерзлые окостенелые пустыни, завихрения сумасшедших вьюжных бурь и пустота. Одинокая, глубокая и вечно голодная звенящая пустота. Хоть и ненадолго, но он смог вырваться из уродливых скрюченных ледяных пальцев его мертвого мира.

— Альди, Альдения… Любимая, ну не плачь… — его голос начинает дрожать, но он держится из последних сил, ему нельзя плакать. Не сейчас и никогда более. — Посмотри на меня, пожалуйста. — Она поднимает на него свое заплаканное лицо, шмыгает носом, а он начинает смеяться, весело, задорно, в последний раз… Она все понимает, натянуто улыбается, ему это необходимо, им не нужны слова. Он целует ее покрасневшие щеки, собирает с них соленую горьковатую влагу, старается запомнить, сохранить в своем сознании ее вкус, запах, образ. Она останется самым светлым пятном в его памяти перед смертью, и никакая сила не в состоянии стереть этот отпечаток. — Держись, слышишь? Ради нас. Ради нашего продолжения, ты обязана. Понимаешь? Не доставляй ему такой радости. — Он легонько тряхнул девушку, она согласно кивнула и сжала зубы до громкого скрежета. Слезы еще продолжали литься из ее глаз, но сейчас это были слезы бессилия и злости.

— Нэйри… ну почему так? Почему? Я не понимаю. Я же люблю тебя, — Эмоционально кричала ему девушка в лицо, комкая рубашку на его груди в своих маленьких кулачках до треска. Ткань под напором последний раз хрустнула и разошлась по швам. Она рванула остатки ткани, и они мелкими ошметками упали на пол, обнажая крепкое белоснежное тело ее возлюбленного. Девушка безжалостно вцепилась в густые длинные иссиня черные волосы своего любимого, заставляя того резко наклонить голову к ней, ведь разница в их росте была значительной, и припала к его горячим губам в обезумевшем поцелуе. Она пила его дыхание, безумно, безудержно, до смертельного головокружения и дикой дрожи в коленках. Каждый ее стон, приближающееся черное марево впитывало с большим удовольствием, словно эта вязкая темнота была живым существом, голодным и жаждущим эмоции. Стоны смешивались, ее жадные губы не перестали терзать его искусанные уста, она не сдерживалась, не сейчас. Она покрывала пылкими болезненными поцелуями его шею. Его грудь, все до чего могла дотянуться. Она царапала его сильную спину и жилистые плечи до крови, оставляя глубокие борозды от ногтей. Она запрыгнула на него, крепко обхватив своими ногами его узкие бедра. Девушка уже давно перестала себя контролировать. Ей было плевать на все. Путь она умрет вместе с ним, она не в состоянии вынести его смерть. Ей незачем жить. Без него она будет лишь пустой оболочкой.

— Нэйри… пожалуйста… прошу… еще есть время… не сдерживайся, — девушка жадно шептала ему, покусывала и облизывала солоноватую терпкую кожу. — В последний раз, пожалуйста, — ее судорожные всхлипы, крупные слезы и шепот. Она снова и снова беспорядочно гладила его тело, щипала и царапала, словно хотела оставить хоть что-то на память. — Любимый мой… милый… как же я люблю тебя… люблю… Нечеловеческий мощный принадлежащий ему крик, в котором смешалось многое. Безнадега, страсть, дикое желание, от которого он сгорал. Мужчина резко опрокинул ее на пульсирующий мягким светом пол, замедлив падение в самом конце, чтобы ни причинить травмы.

— Альди… маленькая моя… нежная… хрупкая… — Он целовал ее в ответ так же жадно и с такой же самоотдачей, как и она. Он отдавал себя всего, в эти последние для них минуты. Им было наплевать на эту потустороннюю темноту, что как извращенный больной разум следила за ними. Он дарил ей свою любовь, свое мягкое тепло и жар своего сердца. Он вкладывал в каждое свое слово, что шептал ей на ушко, всю экспрессию. Он впечатывал в ее сознание их разукрашенную богатыми эмоциями жизнь. Остатками сил он доносил до ее разума необходимость продолжения жизни, ведь его милой Альди есть, ради чего продолжать дышать и двигаться дальше. Комкаными рваными, нетерпеливыми движениями он разорвал ее белоснежное свободное одеяние, обнажая хрупкое совершенное фарфоровое тело, созданное для него, для его бесконечной ласки. Мужчина внял пылающим мольбам своей избранной не сдерживаться и в одно мощное движение слился с ней в единое целое. Чем вызвал новый всплеск накрывших их с головой эмоций. Она кричала, стонала и изгибалась под его звериным напором. Их дыхания смешивались, а сердца начинали биться в один такт. Он уткнулся в ее густые длинные волосы, рассыпавшиеся сверкающим облаком, вдыхал их аромат и позволил себе тихо беззвучно заплакать. У него не было сил, держать железный контроль. В его душе в тот момент рождалась буря. Она несла в себе многое… слишком много всего. Горькое негодование и острую боль, щемящую нежность и обжигающую, почти смертельную тоску. Но во всем этом богатом океане преобладало одно — признательность, наравне с уже испытываемой им великой благодарностью. Эта признательность помогла погасить ему смертельную грусть, которая начинала растворять его истинное я. За свою долгую бессмертную жизнь он наконец-то познал, что значит чувствовать и понял разницу между существовать и жить, и своими глазами увидел, все многообразие красот, которые способна сотворить вселенная. Он любил и был любимым…

Красочная, сотканная из осязаемых энергий вспышка, сотрясала фундаментальное строение. Переплетение магических резервов разрывало материи всех форм и размеров. Взрыв и во все стороны устремляется бархатная густая дымка, которая на первый только взгляд казалась идеально черной. Это был изначальный цвет его магии, его силы. Но если всматриваться чуть подольше, то можно было заметить нежные аквамариновые всполохи, которые разукрашивали эту скучную тьму. Эта особенность появилась у него уже после того, как его сердце, которое с рождения было скованно льдом, покорила хрупкая, юная и молодая богиня, с взрывным и сумасбродным характером. Мужчина приподнялся на руках и посмотрел в глаза своей возлюбленной. Они всегда говорили намного больше, чем просто слова. Ему никогда не нужны были ответы на его вопросы, достаточно было сконцентрироваться на этих притягательных омутах, и он уже заранее знал то, что она скажет. Для него, она всегда была открыта, чиста и невинна, как глоток свежего морского бриза. Она подарила ему свою душу, и он читал ее как единственный экземпляр редкой книги: с благоговейным трепетом и нескрываемым наслаждением. Сейчас, в насыщенной серой глубине плескалось невообразимое количество недосказанности и та боль, что ненадолго затаилась в глубине его древней души, с новыми силами вырвалась наружу, ломая его хрупкое самообладание. Он невесомо коснулся кончика вздорного носа своими губами и тряхнул головой, стараясь сбросить томление и негу, что горячей патокой растеклись по его телу, расслабляя, вынуждая прикрыть глаза, забыть обо всем и ни о чем не думать.

— Тебе пора. — Обреченно выдавил из себя мужчина, поднимаясь с пола и помогая своей любимой. Он заботливо поправил сползающую с нее тунику и связал разорванные концы несколькими узелками. — Выглядит не лучшим образом, но голышом тебя, точно никто не увидит. — Он старался шутить и вести себя как обычно, но выходило из рук вон плохо. На его попытку ее развеселить она попыталась улыбнуться. Но улыбка вышла до безобразия жалкой и вымученной.

— Нэйри… я… — ее голос снова дрогнул, и девушка, громко всхлипнув, уткнулась в его грудь. Она постаралась укрыться от его взора, и сейчас безостановочно ругала себя за проявленную слабость. Она должна держаться, ради него, ради их продолжения, чего бы ей это не стоило.

— Альди… — мужчина устало вздохнул. — Малыш, не думал, что ты у меня такая плакса. — Он ласково потрепал ее по голове. — Никогда за тобой такого не замечал. Давай, заканчивай лить слезы, иначе покроешься морщинами и умрешь перед зеркалом от страха. — Он хохотнул, а она отпрянула от него, судорожно вытирая слезы и слишком громко шмыгая носом.

— Я не буду морщинистая. Не буду, — Буркнула девушка, разом успокаиваясь.

— Успокоилась, вот и молодец. Иди ко мне. — Он раскрыл объятья, в которых тут же оказалось хрупкое тело. Она обняла его в ответ и, не поднимая головы заметила.

— Вообще-то боги не покрываются морщинами. Мы не стареем. Вот.

— Вот-вот, еще язык мне покажи. Устроила тут болото. — Оба знали, что откладывать разговор, уже совершенно нет времени. Промедление может стоить не одной жизни, а гораздо, гораздо больше. Но до чего же тяжело говорить об этом вслух… Откладывать больше нельзя, подумал мужчина, сильнее сжав руками миниатюрные подрагивающие плечи.

— Альди… — девушка замотала головой и попыталась закрыть свои уши ладошками. Он перехватил их и поднес к своим губам, и поцеловал ледяные пальцы. — Замерзла? — тихо спросил он и стал согревать их своим дыханием. Девушка крепко зажмурилась, прикусив губу, и отвернулась. Она не могла смотреть в его глаза, такие же, как и у нее. Раньше они были другими, пугающими до дрожи во всем теле, до того как он впустил ее в свое сердце. Словно два кристаллика, прозрачно голубые, покрытые тонкой потрескавшейся корочкой льда. Высокомерные и смертельно холодные. Все изменила любовь: его силу, его характер, она изменила очень многое в них самих. Но, к сожалению, она не смогла изменить их судьбу. Альдения шумно выдохнула и заставила себя всмотреться в них, запомнить каждую их деталь. Она жадно впитывала каждую черточку его прекрасного лица и боялась упустить что-либо. Она коснулась его щеки и провела ладонью по его высоким скулам, обвела контур его карминовых нежных губ, слегка надавила их, заставив приоткрыться. Он давал ей время проститься, хотя сил уже почти не оставалось. Он с закрытыми глазами наслаждался этой последней лаской. Она приподнялась на цыпочках и захватила в плен его губы. Пробуя их на вкус, отрываясь от них и снова к ним припадая, как пугливая бабочка, которая знакомилась с незнакомым ей цветком. Если это не прекратить, будет только хуже, больно била гадкая мысль в его сознании. Он с рычанием раненого зверя отстранил богиню от себя.

— У меня уже почти нет сил, и ты это знаешь, прекрати. Соберись, наконец, — Мужчина сильно тряхнул ее, бессердечно вырывая из того состояния, в котором она сейчас находилась. Он говорил резко, грубо. Каждое его слово как острие ножа резало ее сердце. — Я не могу его больше сдерживать. То, что я дал тебе, должно хватить, чтобы спрятать наше дитя. Единственный мир, где он не сможет до нее добраться, это мир забвения, и тебе об этом прекрасно известно. Не перебивай. Слушай, — Она понуро опустила голову. — С ней все будет хорошо, запечатай ее силы, и она сможет спокойно жить. Со временем силы к ней вернуться, к тому времени она будет готова. Я знаю, ты найдешь выход, ты поможешь ей. Альди, звездочка моя, — его голос смягчился, — все будет хорошо, верь мне. Дочь богов не пропадет. Она взяла от нас только самые сильные стороны. Твою безграничную красоту и обаяние, — он осторожно заправил выбившуюся прядь ей за ухо, — твое умопомрачительное чувство юмора. Мою силу и упорство. И не забывай, что в ней течет наша сила. Альди, наша. Она будет намного сильнее нас. И только вселенная знает, на что она будет способна. Спаси ее. Тебя он не посмеет тронуть и тебе об этом известно, он давно считает тебя своей собственностью. Перед отправкой сделай ей привязку на достойных и ищущих дитя, пусть наша дочь будет им подарком свыше. Ты сможешь вложить в это достаточно сил, и пусть твои слова обретут силу.

Мужчина крутанул девушку на месте, на мгновение крепко прижал ее спину к своей груди. Он уткнулся в белоснежную макушку, вдохнул ее свежий аромат с привкусом солнца и поцеловал.

— Я люблю тебя Нэйри, и всегда буду любить. Я спасу нашу дочь, чего бы мне это не стоило… придет время и я отомщу. Верь мне. — Глухо проговорила девушка, не разжимая зубов, и не оглядываясь, бросилась прочь из тронного зала. Она растворилась в вязкой черноте без следа, без малейшего намека на недавнее присутствие. Не осталось даже ее запаха.

— Как раз вовремя. — Скупо обронил мужчина, до острой рези в глазах вглядываясь в плотный туман. Он уже давно ощущал своего брата. На уровне инстинктов, мужчина кожей чувствовал его приближение. Заигрывающие ледяные покалывания начинали свою игру. — Ну, здравствуй, брат. — Осознание родства давалось ему с великим трудом, и последнее слово Нэйри выплюнул как самое мерзкое ругательство.

— Вы думали, сможете спокойно скрыться от меня? — Безразличный, пробирающий до костей голос раздался позади. Нэйри медленно обернулся, стараясь этим действием оттянуть неизбежное и выиграть больше времени для своей любимой. Его собеседник довольно легко и свободно ощущал себя здесь, он уже заочно был хозяином этих мест и вжился в свою очередную роль всем своим существом. Расслабленная, полная показной небрежности поза, отвратительно раздражала, но с этим ничего нельзя было поделать. Высокомерная, нахальная улыбка, блуждающая на его губах говорила об истинном отношении, которого достоин Нэйри. Собеседник был его точной копией — брат близнец. За исключением некоторых деталей. Он не чувствовал ничего. Вернее не умел чувствовать ничего хорошего. Удовольствие он испытывал от боли, страха и ужаса, которые сам же и доставлял. Как получилось так, что два совершенно одинаковых на вид бога, внутри оказались настолько различны? Как неба и земля, как черное и белое. Очередная загадка вселенной или ее очередной, непостижимый для обычных умов, план? Ледяной, наполненный множеством смертей взгляд, вызывал неконтролируемый страх, даже у самых древних и опытных богов. Его брат был олицетворением бессердечности и отражением всего темного и злого, что существовало во вселенной.

— Уходи. Тебе здесь не место Гирран. — Зло прошипел Нэйри, яростно сжимая кулаки.

— Не смей указывать мне Нэйр. Я всегда к месту. — Где Альди? Я пришел забрать ее, поигрались и хватит. — Он медленно, с хищной грацией подошел к брату, встав слишком близко от него. Его холодное дыхание обжигало, шевелило волосы, но отстраниться сейчас, значит проиграть. Позорно. И все усилия, которые Нэйр делал для того, чтобы задержать Гиррана, прошли бы впустую. Мужчина гордо вздернул подбородок и собрал все свое самообладание.

— У тебя нет права ее так называть. — Нэйри смотрел в ледяные глаза, пытаясь предугадать дальнейший ход его собеседника, и все было тщетно. Гирран был непробиваем, как скала. Невозможно было понять, что он сделает дальше.

— Нэйран, думаешь тягаться со мной, а силенок то хватит? — Его брат издевательски подмигнул. — Брось все эти глупости. Я дал вам достаточно времени все обдумать. Альди, дорогая моя, у меня нет времени забавляться с тобой. Альдения, — Гирран начинал злиться, эти два упертых существа решили противостоять ему. Какая глупость. Они до сих пор не поняли, что все это время он позволял им играть в глупую любовь, потому что ему было интересно… и немного забавно. Но сейчас его терпение было на исходе. Гирран пришел забрать, то, что должно было принадлежать ему по праву сильнейшего.

Нэйри знал, что в гневе его брат ужасен и, собрав последние силы, постарался связаться со своей возлюбленной мысленно. Ему необходимо было убедиться, что Альдения все успела сделать.

— "Альди…" — Его сила мягко стала ускользать из его тела, ненавязчиво погружая того в сон.

— "Все хорошо, Нэйри. Все хорошо. Я сделала все как ты, и сказал, он не сможет найти ее". — Обреченный усталый голос раздался в его голове.

— "Беги, прячься, так далеко, насколько ты сможешь…" — Обжигающая боль пронзила его шею, горячая кровь устремилась по коже, гулко капая на пол. Нэйри крепко стиснул зубы, изо всех сил сдерживаясь, чтобы ни закричать.

— Где твоя жена, не задерживай меня, — Длинные когти Гиррана легко пронзили плоть его брата.

— Она никогда не будет твоей, — Прохрипел Нэйри, даже не пытаясь вырваться из смертельной хватки. Он слишком обессилел.

— Нэйри, какой же ты глупец. Зачем? — На какое-то краткое мгновенье в холодных глазах мелькнула боль, и Нэйри успел ее заметить. Но Гирран молниеносно спрятал это постыдное для него проявление слабости. — Зачем ты пошел на это? А, Нэйри-и-и? — Издевательски протянуло это бесчувственное чудовище, хитро щурясь, и свободной рукой провел по окровавленной шее. Он поднес влажную ладонь к лицу и шумно втянул в себя воздух. В его глазах всполохнула непроглядная тьма. Нарочито медленно, он облизнул свой когтистый палец и заурчал как сытый зверь. — Как божественно сладко, я чувствую ее в твоей крови, Нэйри. Для чего тебе нужны были эти чувства? Ты посмотри, каким слабаком ты стал…

— Глупец ты, а не я. Ты так ничего и не понял. — Брат грубо прервал речь Гиррана. — Провести вечность, оставаясь лишь бесчувственным куском льда, хуже судьбы не придумаешь, — Нэйри грустно улыбнулся. — За то короткое время, что я провел с ней, я познал больше, чем мог себе представить и стал по-настоящему счастлив.

— Счастлив? — Гирран хищно оскалился. — У тебя могло быть все. Вся вселенная была бы в наших руках, прими ты мое предложение.

— Делить ее с тобой? Ты еще более глуп, чем я мог себе представить, я бы никогда не согласился на это. Никогда. Да она без страха взглянуть на тебя не может, — Гиррана накрыла новая волна гнева, и он еще глубже погрузил свои когти в податливую плоть.

— Заткнись. Чем ты лучше меня? Чем? Почему она выбрала тебя? Мы с тобой совершенно одинаковы…

— Ты ошибаешься, Гирран. — Тихо произнес Нэйри, давясь своей кровью. — Я сделал выбор в свое время и смог пожертвовать силой в пользу чувств. А ты бы никогда не пошел на это. В тебе всегда было слишком много тьмы. Этим мы и отличаемся друг от друга. Мы с тобой не соревновались, а Альдения не приз, который достается победителю.

— Считаете себя лучше меня? — Едко процедило разгневанное божество, прожигая беспроглядной тьмой в своих глазах. — Чище, светлее? А? Нэйри, мой милый брат, ты сам виноват в том, что произойдет. — Он клацнул зубами у уха Нэйри и тот слегка вздрогнул. — Ты так уверенно говорил о наших отличиях, но почему то ты упустил одну небольшую деталь, я всегда беру то, что хочу. И Альдения, МОЙ приз, как ты выразился, мой трофей, который спустя время будет боготворить меня. — И на этих словах он с силой отшвырнул от себя обмякшее тело своего брата в живую темноту, что так и жаждала с ним встречи.

— Альдения, Альди. Я чувствую тебя. Хватит прятаться, — Прорычал Гирран и резким взмахом руки рассеял клубящуюся мглу. Его взору предстала желанная добыча. Богиня стояла в паре метров от него и ее глаза пылали яростной ненавистью. Ему льстило такое проявление чувств. Раз существует ненависть, со временем появится и любовь. Богиня не сможет долго отворачиваться от того, кто выглядит, так же как и Нэйран. Бог довольно ухмыльнулся, уже ощущая сладостный вкус своей победы. Он с жадностью рассматривал хрупкое тело, облаченное в белоснежные свободные одеяния, представляя в красках, как она будет выглядеть обнаженной. Богиню невольно передернуло от такого пристального внимания. Она крепко стискивала кулаки и не решалась посмотреть в ту сторону, где сломанной куклой находилось тело ее возлюбленного. Она ощущала, как стремительно покидает его жизнь. Нэйри, ее милый Нэйри, до последнего делился с ней силой, чтобы она смогла надежно спрятать их драгоценное дитя. Она все сделала для этого. Главное, чтобы Гирран не прознал о существовании их дочери. Альдения судорожно молила вселенную об этом. Сейчас основной задачей для богини — это выкинуть все мысли о малышке из головы, иначе это чудовище сможет уловить их. Все-таки они не зря скрывали факт ее рождения. Ее тело бил озноб, но она с поистине королевской гордостью встречала свою судьбу. Высоко поднятая голова, до боли прямая спина. Нет, она не будет умолять его остановиться. Время их рассудит.

— Гирран, приветствую тебя. — Легкий наклон головы. Ни лишним жестом, ни интонацией она не показала, насколько она ненавидит его всей душой и всем своим сердцем. Она не удостоит его чести видеть ее слабой. — Что привело тебя в мои владения? — Она вопросительно приподняла брови.

— Ох, дорогая, к чему этот глупый фарс? — Он широко распахнул руки, и в одно мгновение оказался около богини, заключая ее в свои крепкие объятья. — Малыш, я так по тебе скучал, — Наигранно восторженно воскликнул бог и стал покрывать обжигающе холодными поцелуями ее лицо. Альдения отворачивалась, как могла, но это не помогло ей. Гирран впился в ее губы до боли, и она почувствовала во рту резкий металлический привкус. Собрав жалкие крохи своей силы, она отбросила его прочь, но нужного эффекта это не дало. Гирран плавно отпрыгнул от нее и мягко спланировал на пол, грациозно и легко, как перышко, ехидно скалясь.

— Не смей прикасаться ко мне, бездушная тварь, — Богиню теперь не просто мелко трясло, ее начинало заметно лихорадить. Она резко рухнула на колени, но продолжала испепелять ненавидящим взглядом своего мучителя. — Я тебя ненавижу. Убирайся, — Прокричала она, ничего не видя из-за пелены слез застилающих ее глаза, все-таки она не смогла удержать себя в руках.

— Все сказала? — Его тон был предельно вежливым и обманчиво спокойным, словно он и не обратил внимания на ее выпады. Гирран сложил руки перед собой и посмотрел на нее своим устрашающе-ледяным взором. Бог был очень зол и агрессивен и чтобы проучить непокорную, выпустил свою темную силу погулять и пока не планировал загонять ее обратно в себя. Черное марево по желанию своего тирана хозяина обволакивало несчастное дрожащее тело, чем доставляло ей немыслимые страдания. Оно медленно замораживала все клеточки организма, замедляло работу жизненно важных процессов, затем снова отпускало, позволяя запускать болезненный процесс регенерации. И так раз за разом. Девушка перестала ощущать чувство времени и уже начала балансировать на хрупкой грани забытья и яви. — Ты моя, Альдения, — Шаг и он грубо поднимает девушку с пола, стискивая ее плечи до хруста. — Запомни и никогда об этом не забывай, — Богиня жалобно заскулила, ей было очень больно, но ощущение физической боли вытеснила боль иного рода. Чувство безысходности накрывало разъедающим покрывалом и рвало ее на части. Она сейчас ничего не могла противопоставить ему. Не сейчас, когда она слабее обычного человека и когда он сможет эту слабость обратить в свою строну. Альдения крепко стиснула зубы, чтобы ни закричать в полный голос и не начать умолять своего мучителя о милосердии. Просто она всегда знала, что это бесполезно. Она видела исход этого события, разные его варианты, и конец был всегда один. Гирран шумно выдохнул и нежно ее обнял. Богиню не удивляли резкие перемены его настроения, он не утруждал себя самоконтролем, чем смахивал на маленького, жестокого и эгоистичного ребенка. Он жадно сжимал ее тело, позволял своим рукам беспорядочные блуждания по нежной бархатной коже. Гирран урчал, как сытый зверь, который после долгой голодовки наконец-то насытился вдоволь. Подцепив белоснежную гладь ее шелковых волос своим свинцово черным когтем, он с наслаждением втянул их запах, и его глаза цвета голубого льда, опять погрузились в непроглядную тьму.

— Прекрати дрожать, ты меня раздражаешь, — Недовольно скривился черноволосый бог. — Расслабься, пора бы тебе начать получать удовольствие от моей близости. — Гирран жестко схватил ее за подбородок и завладел ее вниманием, не давая отвести взгляд в сторону. Альдения упрямо поджала губы, сморгнула злые слезы, застилавшие обзор и подчинилась его безмолвному приказу. — Малыш, — вкрадчиво начал он свою беседу, — ты моя и всегда мне принадлежала, хочешь ты этого или нет. Любая другая отдала бы все силы, лишь бы оказаться на твоем месте, но они не ты. Ш-ш-ш, еще не пришло твое время говорить. — Он властно накрыл ее губы своей ладонью. — Твое противостояние пока меня забавляет, но это пока. Ты интересна, с тобой не скучно, впервые за столько тысячелетий во мне проснулся азарт, — Клубы тьмы, чувствуя настроение своего хозяина, взметнулись к высокому потолку, бурля и перекатываясь по всей площади зала, словно неукротимые морские волны во время дикой бури. — И я не могу упустить тебя и позволять другим владеть твоим вниманием. Оно целиком и полностью должно быть моим. — Не отрываясь от созерцания ее лица, он демонстративно, только для Альдении нарочито плавно взмахнул своей рукой и по его желанию живая тьма начала просачиваться в обессилевшее тело его брата. Альдения знала, какие страдания этот мрак приносит одним лишь невесомым касанием, но что говорить о проникновении этого кошмара внутрь. Нэйрана неестественно выгнуло дугой, но ни крика, ни даже стона не последовало.

— Хм, — в почерневших глазах Гиррана мелькнул крохотный интерес, он отпустил богиню и развернулся к умирающему брату, — я знал, что ты ослабел, Нэйри, но чтобы настолько. Мне даже взять у тебя нечего, очень жаль, и как ты жил? — Он полупрозрачной туманной дымкой перетек к повисшему на бушующих черных волнах телу и дотронулся до него когтистой рукой. Все произошло настолько стремительно, что девушка даже не успела моргнуть. — Для чего ты отдал все? — Взревел Гирран. Альдения испуганно сжалась, судорожно желая раствориться в пространстве, и услышала последние слова ее возлюбленного, звучавшие в ее голове, как вечерний летний ветер после полуденного зноя, освежающий и приносящий долгожданное успокоение для разгоряченной кожи. В ее случае они стали бальзамом для ее истерзанной души.

— "Я отдаю тебе свой последний вздох и с ним всю свою любовь, что не успел подарить за это время. Поставь "запрет" и он не сможет через него пробиться долгое время. Будь сильной, моя яркая звездочка, я люблю…"

— И я тебя люблю… — еле слышно прошептала девушка, захлебываясь тихими рыданиями. Горячие слезы обжигали нежную кожу, она крепко зажмурилась и позволила мягким волнам последней силы ее возлюбленного впитаться в ее сущность, в каждую свою клеточку. Теперь Гирран не сможет прикоснуться к ней, не доставив себе страдания. Как бы он ни старался, он не сможет проникнуть в мир, который был рожден из самых светлых и благородных чувств.

Гиррану было мало просто убить брата, он разорвал его тело и отдал на растерзание своей черной мерзкой силе. Марево жадно поглотило подаяние, уплотняясь и становясь материальным. Богиня закрыла глаза, не желая видеть такую жестокость. Теплая влага попала на ее лицо, она стекала по щекам, устремляясь вниз. Бог подплыл к оцепеневшей от страха богине и попытался дотронуться до нее и в тот же миг молниеносно отдернул руку.

— Что это? Альдения, ко всем богам, — Он в ужасе уставился на свою ладонь. Ее стремительно покрывали уродливые кровавые волдыри, которые лопались и оставляли после себя отвратительное обгорелое месиво. — Я спрашиваю что это? — Он вновь прикоснулся к ней здоровой рукой, и произошло то же самое. — Так вот, для чего он отдал всю силу, — Гирран обессиленно зарычал и заметался около девушки как раненный зверь, загнанный в ловушку. — Ты моя. ТОЛЬКО МОЯ. Ты должна быть моей. Сними этот чертов запрет. Сейчас же, — От его гнева сотрясались стены. — Снимай, иначе пожалеешь.

— Нет, Гирран, я больше никогда не позволю тебе прикоснуться ко мне. Лучше я вечность проведу в одиночестве, чем еще раз испытаю твои мерзкие прикосновения, — прокричала девушка ему в лицо. Чувство смелости захлестнуло ее, пьяня не хуже вина. Она закинула голову и звонко рассмеялась, но от этого ее смех не наполнился искренней радостью. Он был пропитан терпкой злобой. Богиня в этот краткий момент наслаждалась и упивалась своей хоть и маленькой, но все же победой.

— Что ж… — Лицо обманутого бога исказила устрашающая маска ненависти. — Твое желание закон для меня, дорогая, — Усмехнувшись, сквозь зубы процедил Гирран и, откровенно издеваясь, слегка поклонился. — Выполнить его в моих силах. Ты знаешь, — многозначительно протянул мужчина, и Альдению посетило нехорошее предчувствие.

— "Это чудовище что-то задумало" — подумала она, стараясь незаметно отступить подальше от разгневанного бога.

— Как долго ты сможешь оставаться в Пеномбре? — Спокойно произнес Гирран и замолчал, выжидательно смотря на нее. Он расслабился, взял себя в руки, и к нему вернулась его высокомерная холодность, безразличие к окружающему миру. Тьма растворилась из его глаз, являя ее взору два голубоватых кристаллика льда, подернутых потрескавшейся корочкой. Девушка испуганно вздрогнула, такого Гиррана она боялась намного больше, чем кипящего от переполняющих его эмоций.

— Только не это… — пискнула Альдения и зажала рот руками. Это же верный путь к сумасшествию. Он собирается запереть ее в месте перехода, откуда она не сможет самостоятельно выбраться в ближайшее время. Бесконечная серая гладь, голая безжизненная пустыня, главное олицетворение ничто. Где из собеседников будут лишь жалкие подобия на живых: души готовящиеся раствориться в просторах вселенной. — Ты… ты не посмеешь, ты не сможешь, — Из ее горла вырвался сдавленный всхлип. — Лучше убей меня.

— О, нет, моя дорогая, — Он оказался слишком близко к ее лицу, и его дыхание обжигало, рождая на ее коже неприятные колючие мурашки. — Мне твоя смерть ни к чему, я же говорил что мне с тобой интересно, а интересными игрушками не разбрасываются. — Он опасно клацнул клыками у основания ее шеи. — Посидишь, подумаешь над своим поведением и через пару десятилетий с радостью прыгнешь в мои объятья. — Он белозубо улыбнулся, слишком явно демонстрируя свой хищный оскал, его ядовитый туман мазнул по ее ногам, вызывая очередную болезненную вспышку. Альдения судорожно пыталась найти варианты выхода из этой ситуации, но, к сожалению, ничего не приходило ей на ум. Из нее вырвался горестный вздох, она крепко сцепила руки перед собой и, высоко подняв голову, бросила ему в лицо.

— Спасибо тебе за такое милосердие. О. Великий, — Сарказм щедро струился из нее. — Лучше я вечность проведу там, чем окажусь в твоих руках, — Глаза Гиррана резко сузились, и он зашипел сквозь зубы, как ядовитая змея.

— Глупо, моя дорогая, очень глупо, — медленно протянул он, яростно сжимая кулаки, не замечая того, что ранит сам себя. — Подумай хорошенько, тебя ждет не завидная участь… — Альдения на эти слова лишь горько рассмеялась, покачав головой, собираясь с силами.

— Я уже все решила тут, и думать нечего, я никогда не буду с тобой, никогда Гирран, тебе этого не понять. — Она крепко обняла себя руками, желая хоть как-то отгородиться от всего происходящего.

— Поживем, увидим, Альдения… поживем, увидим… — с едва заметной грустью произнес бог, но девушка не заметила проявления этого чувства у него. Она полностью погрузилась в себя, в свои переживания, в свое горе. Богиня всеми силами захотела оказаться там, где ее ничего не ждет. И ощущая ее неконтролируемое стремление исчезнуть, черная вязкая пелена ласково, будто прощаясь с ней, окутала ее, начиная с ног, затем выше к голове, пока Альдения не скрылась в этом непроницаемом коконе. Потусторонний туман бережно поглотил сгорбленную, потускневшую от пережитого фигурку богини, перенося ту в обитель пустоты и небытия, и как только облако силы рассеялось, являя его взору опустевший зал, мощная серо-лазурная вспышка грубо вышвырнула Гиррана из ее мира в его ненавистную ледяную обитель. Бог лишь криво улыбнулся, он ожидал чего-то подобного, от этой хрупкой и слабой на вид молодой и неопытной богини. Она заблокировала ему проход в ее мир.

— Сколько же в тебе спрятано секретов, моя маленькая богиня? — Гирран глубоко втянул морозный, колючий воздух, что свободно проникал в распахнутое окно его спальни. — Мы будем отличной парой. Я подожду, пока ты одумаешься.

* * *

Гирран словно со стороны наблюдал сцену, достойную высшей награды за актерское мастерство. Альдения, его желанный приз и добыча, та, из-за которой он не мог нормально спать и все мысли обязательно возвращались к ней, судорожно молила о милосердии. Бог хмыкнул, и на мгновение погрузился в себя, вспоминая ту переломную ночь в ее мире. Когда он избавился от брата, который отдавшись на волю чувствам, стал слишком слаб и жалок, чтобы носить свое имя. И она, гордая и непоколебимая, и он не смог прикоснуться и сделать ее своей в ту же ночь. Он думал лишь припугнуть ее ссылкой в Пеномбру, но ее противостояние было невозможным. Она перечила ему, бросала ему вызов и, он проучил ее, но не ожидал, что не сможет к ней пробиться после. И даже тогда, она не вела себя подобным образом. Она не ползала перед ним на коленях, не унижалась и не умоляла его ни о чем. В голове у Гиррана проносились мысли, он вспоминал, складывал мозаику из слухов и обрывков информации, которую в свое время докладывали ему многочисленные шпионы. Альдения что-то скрывает и это факт. Бог искал рычаги давления на богиню. Единственное что он мог точно сказать по отношению к ней: смерть мужа не сломила ее, так же как и медленное увядание ее излюбленного мира. Гирран подозревал, нет, он уже точно знал, что Альдения припасла козырь в своем рукаве. Мужчина с ног до головы еще раз осмотрел девушку, внимательно, ища не состыковки в ее ауре, и выводы напрашивались сами собой. Богиня не так слаба и беззащитна, как кажется. Она не стала бы просто так совершать такую глупость, как появиться сегодня здесь и этим самым подставиться, позволить себя поймать. Что мешало ей и дальше прятаться в Пеномбре? Во всех временах и во всех мирах есть мудрое высказывание: бойся женщину, которой причинили боль. Сейчас ей точно есть что терять. Альдения, за столько лет своей ссылки осознала, на что способен Гирран. Он крепко сжал в своих объятьях богиню и зарылся носом в районе ее шеи.

— М-м-м, — Он мечтательно закрыл глаза и сладко облизнулся. Его руки стали жадно ощупывать все ее хрупкое тело, последней их остановкой стали ее волосы. Он спрятал свои когтистые ладони в белоснежной голове и уткнулся носом в ее макушку. — Теплая моя. Как же мне не хватало твоего огня. Ты заставила меня померзнуть, — Он обиженно надул губы и, крепче ухватившись за волосы, резко откинул ее голову, чтобы взглянуть в перекошенное от страха лицо. — Альдения. Какая коварная ты все-таки женщина, — Мужчина хихикнул. Ему удивительным образом удавалось примерять на себя множество образов, и если бы мы не видели его истинного я, то могли бы легко впасть в заблуждение. — Признай, ведь это был твой план, ты всегда знала, как я люблю охоту, и доставила мне истинное удовольствие, от твоих поисков. Долго же я пытался к тебе пробиться, но все было тщетно. Я уже и не надеялся увидеть тебя так скоро. — Мужчина беспощадно расхохотался и крепко прижал к себе девушку, стараясь вдавить ту внутрь себя. Все это время богиня не подавала признаков жизни, она вела себя как затихший зверек, который прячется в своей глубокой норке от хищника. — Ты мой самый-самый бесценный трофей. И я тебя никому не отдам. И чтобы у тебя не оставалось времени на всякие глупости, я уничтожу твоих детей. ВСЕХ твоих детей, — Яростно прошипел он. Глаза богини широко раскрылись от ужаса. Она попыталась возразить ему, но Бог запечатал ее рот грубым и властным поцелуем. В этом поцелуе не было ни капли чувства, хоть чего-то отдаленно похожего на любовь. Нет. Он подавлял, заявлял права, присваивал ее себе. Беспощадно и жестоко ломая ее нежную сущность. — Долго же ты морочила мне голову, Альди. Дочь или сын? — подозрительно тихо поинтересовался он. Девушка крепко зажмурила свои глаза и до крови закусила губу. Она боялась даже подумать о том, что дальше будет. Это крах всем ее планам. Альдения даже в самых страшных кошмарах не могла представить, что события будут развиваться таким образом. Гирран опасно сузил глаза и проследил за тонкой струйкой крови, что протянулась от ее побледневших от страха губ до изящной шейки, где в дикий ритм отбивала голубоватая жилка. Он утробно зарычал и медленно облизал алую дорожку. — Дочь или сын? — Уже более жестко спросил Гирран и резко поднял ее лицо. — Хм… дочь. — В его глазах полыхнула тьма, которая плотными бурлящими кольцами разлилась наружу. Альдения беззвучно плакала, боясь пошевелиться. — Вот он, твой главный козырь и твоя главная слабость. Я нашел это. Сколько ей?

— Д-двадцать шесть… — заплетающимся языком пролепетала девушка.

— Значит двадцать шесть. — Бог приложил когтистые пальцы к подбородку и задумчиво уставился вдаль. — Что-то не сходится. А, — Встрепенулся Бог. — Это ведь по земным меркам, так? Ведь это ты ее тогда прятала, когда Нэйри мастерски отвлекал меня. Провели, молодцы. Столько лет ведь не мог понять, почему тебя все это время не было в зале. Я ведь даже присутствия твоего не ощущал. Сколько ты в Пеномбре провела, лет семьдесят? — Альдения зло уставилась на него и едко процедила.

— Девяносто восемь лет, если быть точнее.

— Ах, да. Извини, дорогая, как тебя увидел, обо всем забыл, — Бог взъерошил ей волосы. — Сейчас твоей дочери двадцать шесть, а по факту должно быть намного больше, ровно столько, сколько ты провела на импровизированном курорте. Я прав? — Альдения быстро кивнула головой, она боялась вызвать его гнев, поэтому не затягивала с ответом. — Расскажи, мне очень интересно, что за заклинание ты к ней прикрепила? — Он сел на траву, не боясь запачкать белоснежный костюм, и потянул ее за собой. Девушка неуклюже рухнула на колени и попыталась отползти, но бегство ей не удалось. Гирран мгновенно вцепился в ее волосы и притянул к себе, заставляя лечь к нему на ноги. — Так-то лучше. — Пробормотало божество и, не обращая ни на кого внимание, принялось расчесывать ее белоснежные локоны длинными черными когтями, которые он отрастил еще длиннее по этому случаю. Он не торопил богиню, стремясь получить какое-то свое извращенно удовольствие от полной власти над ее хрупкостью, ведь она слишком слаба, чтобы дать ему отпор. Гирран закрыл глаза и наощупь начал заплетать ей невероятной красоты косу. Он ощутимо дернул ее за прическу, напоминая о необходимости отвечать на его вопросы. Альдения громко вздохнула и закрыла глаза, она вспоминала тот день, что было до и стало после. Одинокая слезинка скатилась по ее щеке.

— Я сделала привязку на достойных.

— Ты? — Удивился Гирран, затем кивнув собственным мыслям, продолжил, не выпуская косу девушки из своих рук. — А силой с тобой Нэйри поделился, ты бы не смогла охватить территорию такого масштаба. — Это была констатация факта. Гирран просто и безошибочно сейчас распутывал клубок, который был запутан много лет. Если бы тогда, в ту ночь, гнев не затмил бы его разум, то он понял бы их хитроумный ход. — И твое дитя, ожидая этих самых достойных, плавало в реках силы Вселенной. Занимательно. Великая честь, великая… А ты у нее любимица, моя дорогая, раз Вселенная не сразу выкинула твое дитя в этот захудалый мир, а взяла на себя право распоряжаться его судьбой в тот момент. Значит двадцать шесть лет. Альди, я бы с удовольствием посмотрел на свою племянницу… перед ее кончиной. — Он озвучил вслух то, о чем все боялись подумать. — Знаешь, меня просто разрывает от любопытства, на кого она все же похожа. — Он сосредоточенно закрыл глаза и провел свой ладонью над головой девушки, черный туман на мгновение окутал белоснежную голову и растворился без следа. — М-м-м, красоту подарила ей ты… — мужчина ненадолго замер, словно уточняя для себя что-то, в ночной тишине раздался скрип его зубов — а вот сердцем и разумом она пошла в Нэйри. — На последних словах Гирран крепко стиснул кулаки и резко поднялся, поднимая за собой и девушку. — Удивительно, как она похожа на вас обоих, и у меня нет ни малейшего желания, оставлять напоминание о слабости брата. Не будет ее, быстрее привыкнешь и ко мне. — Гирран притиснул ее к себе, пряча заплетенную голову на своей могучей груди, неосознанно, но, все же пытаясь огородить свой ценный приз от жестокой расправы, которую он уготовил двум молчаливым наблюдателем, скованным его силой.

— Сначала твои создания, ну а после мы наведаемся к ближайшей родственнице. — Он взмахнул рукой, и черное марево по его желанию взметнулось ввысь, начиная неистовый танец буйства. До совершения задуманного ему оставалось не так и много, но в этот момент, его груди, коснулась прохладная маленькая ладошка, выбивая его из колеи. От этого прикосновения, по всему его телу расползлись обжигающие лавовые ручейки, что растапливали его сознание и глушили мощь его силы. Гирран не мог вздохнуть и пошевелить и пальцем, сейчас он походил на маленького слепого детеныша. В его сознании билась только одна мысль, что он хорошенько накажет свою шаловливую девочку, за ослушание. Хорошенько накажет. На большее мыслей его не хватило, так как серебристо-лазурная вязь, которая тонкой полупрозрачной лентой тянулась к его сердцу, увеличивалась в своих объемах и до слез ослепляла своим свечением. Альдению окутывало густым лазурным переливающимся облаком, а волосы на ее голове свободно развевались, как во время смертельной бури. Глаза ее полыхали всеми цветами радуги, и она улыбалась, дикой пугающей улыбкой, что делала ее более мертвой, чем живой. Девушка упивалась минутной властью над этим жестоким богом, что разрушил ей всю жизнь. Они оба знали, что это силовое превосходство ненадолго. Гирран чувствовал, как Альдения слабела с каждой секундой, что сдерживала его. Да, бог не ожидал от нее такого шага, он снова оказался слишком самонадеян и недооценил эту девушку. Но как бы он не был зол на ее, он смеялся, и глубоко в душе был рад тому, что его любимая игрушка не утратила за столько лет свои полезные качества — она разжигала в нем дикий интерес и возбуждающий азарт.

— Любовь… моя… — голос девушки изменился до неузнаваемости, он скрипел как заржавевшие дверные петли. — Ты хотел быть со мной, так давай же наслаждаться нашим совместным общением. Только выбор места, где мы с тобой остановимся, я решила оставить за собой, ты не против? — Альдения приподнялась на носочки и заглянула в его глаза, не разрывая зрительного контакта с ним, запустила в его грудь свои острые коготки, и его белоснежный костюм стал окрашиваться алым пятном. — Нам там никто не будет мешать. Я в полной мере испытала прелесть этого потрясающего места на себе. И это все благодаря тебе, — Смех Альдении искрил истеричными нотками. Девушка резко отдернула руку, которой прицепилась намертво к груди свое мучителя и выдернула не только кусок его костюма, а так же частичку его тела. Она поднесла окровавленную руку к своему рту и, продолжая так же внимательно смотреть в глаза Гиррану, медленно стала ее облизывать. И если бы она не облизывала его кровь, то это зрелище несло бы в себе чувственный и эротичный контекст. Она сделала из этого действия целое представления, где главным зрителем был сам раненный. Девушка, играючи, по одному погружала пальчик в свой рот, щурясь от удовольствия, затем причмокивала с таким аппетитом, словно она слизывала божественный нектар, и принималась проделывать то же самое с другим. Это она проделывала до тех пор, пока вся ее рука не стала чистой. Не удовлетворившись этим, девушка решила совершить следующий шаг, чем ввела в состояние шока не только малочисленных окружающих, но и самого Гиррана. Богиня припала своими губами к ране на его груди и сделала пару громких глубоких глотков его крови. Все это время Гирран был скован ее магией, но те чувства, что появлялись на его лице, вызвали бы теплое и желанное удовлетворение у Альдении, но она, к сожалению, слишком глубоко погрузилась в себя и не замечала ничего вокруг. К богу пришло осознание того, что Альдения теперь не будет молчаливо отступать и соглашаться со всеми его требованиями. За время пребывания в Пеномбре она приобрела сумасшедшую жестокость, которой у нее не было ранее. До этого, она ни одному живому существу, не смогла бы сделать больно, это не в ее природе создания, не то, что самостоятельно пустить кровь. Сейчас она была олицетворением самого хаоса или если сказать проще древним кровавым божеством. Они не имели имен, были безумны, безгранично сильны, опасны, и настолько непредсказуемы, что их уничтожили боги, которые пришли после них, не без помощи Вселенной конечно же. В груди у Гиррана зарождался первобытный страх, который он не мог погасить, паника медленно запускала в него свои уродливые пальцы. Неужели в Альдении течет сила хаоса? Гирран гнал эту мысль прочь. Это не могло быть правдой, просто она как истинная мать, бросила все свои силы на защиту своего дитя. Но методом, которым Альдения собиралась защитить всех, не поддается логике, в таком направлении может думать только сумасшедший. Это насколько она ненавидит Гиррана, что согласна вернуться в место своего заключения и судью, что обрек ее на это, тащит за собой. Альдения сошла с ума, Гирран сам обрек ее на это. Некого в этом винить.

— Мальчики, — Ее голос звенел и переливался тысячами отголосков. Ее образ был удивительным и непередаваемым. Альдения сверкала от волн своей силы, как яркая звезда в морозную ночь. Она была до дрожи прекрасна в своей божественной мощи и неповторимо великолепна в своем недолгом превосходстве. — Мы с Гирраном решили уединиться, не обращайте внимания на его плохое поведение, просто его не кому было воспитывать. — Она шутливо погрозила пальчиком перед носом ошалевшего и временно замороженного бога, затем грациозно, словно крылом, она взмахнула своей рукой и двух пленников, жестоко скованных беспощадной силой, стало отпускать. Их ощущения сейчас были похожи на то, словно каждую клеточку организма опускали в обжигающий вязкий сироп, это приносило одновременно и удовольствие и жуткую слабость. — Помните все, что я сказала, сейчас вы в первую очередь ее хранители и не переживайте… мы долго не сможем выбраться. — Девушка звонко хлопнула в ладоши, ее глаза вспыхнули солнечным сиянием, а сила, что мягким коконом скрывала ее фигуру, вырвалась на свободу. Ветер сходил с ума, он прижимал гибкие кроны деревьев к земле, та в ответ содрогалась от ужаса, пыль забивала глаза, уши, было невозможно дышать. И в этой насыщенно событиями ночи стало резко тихо и темно, словно выключили весь мир или ненадолго поставили его на паузу.

— Все в ваших руках… — напоследок прошелестел удаляющийся голос Альдении, чтобы раствориться без следа в этом ночном сумасшествии. И как прощальный небольшой дар от нее — двух еще не до конца пришедших в себя друзей, без предупреждения перебросило в главное место их назначения. Тихо, без лишних спецэффектов, в одно мгновение они наконец-то оказались у загородного дома, где сейчас их Император готовился совершить непоправимую ошибку. Не сговариваясь, оба мужчины бросили все свои силы на то, чтобы помешать Аэлю, совершить это.