Эту секцию своей библиотеки Гулд называет dress code, старательно произнося это выражение с безупречным английским выговором. (Он, хоть и бельгиец, всегда питал слабость к Англии и уверяет, что среди его предков был один из герцогов Монтроз, а также библиотекарь Георга II; в его гардеробе много твидовых костюмов, и он с сожалением признается, что предпочитает кофе чаю, ибо кофе, по его словам, напиток «не столь британский».) Перед тем как достать с полки книгу, Гулд подозрительно оглядел меня с головы до ног, словно искал пятно на моей одежде; потом, процедив сквозь зубы «сойдет», попросил прочесть вслух первую страницу.

Автора звали Артур Летруссо дю Лонжан, книга — это был роман — называлась «Холод». Я открыл ее и, глубоко вдохнув, начал. Вернее, хотел начать, но, как ни странно, споткнулся на первой же строчке и не мог разобрать ни слова. Что со мной? Шрифт четкий, буквы мне знакомы — и все же текст не дается, как я ни вчитываюсь. Я перевернул страницу, другую — безуспешно; я, словно неграмотный, не мог прочесть ни строчки.

— Сожалею... — пробормотал я, подняв глаза на Гулда.

Гулд прыснул в ладонь, потом, протянув руку, поправил воротничок моей рубашки.

— Дело в том, что вы недостаточно хорошо одеты, — объяснил он.

— Простите?

— Идемте со мной.

Мы прошли из библиотеки в гостиную, где на кресле лежал взятый напрокат смокинг в чехле.

— Надевайте, — велел мне Гулд и, указав на черную картонную коробку, добавил: — А вот лакированные туфли. Переоденьтесь и приходите. Жду вас в библиотеке.

Он тихонько притворил за собой дверь и ушел, посмеиваясь. Ничего не понимая, я повиновался; туфли оказались мне впору, смокинг тоже. Я вернулся в библиотеку, где Гулд, одобрительно присвистнув, попросил меня повторить давешний опыт. О чудо! Буквы на сей раз сложились в слова, и я с легкостью прочел начало: «Открыв в то утро глаза, Аделина почувствовала пронизывающий холод. Она протянула руку к мужу и, с ужасом ощутив пальцами ледяную кожу, поняла, что он мертв». Успокоившись — слава Богу, я не разучился читать, — я закрыл книгу и посмотрел на Гулда, очень довольного произведенным эффектом.

— Что за чудеса?

— Я же вам сказал! Чтобы читать Летруссо дю Лонжана, надо быть одетым с иголочки.

И Гулд объяснил мне, что Летруссо был рафинированным денди и ярым ревнителем этикета; знаток хороших манер, он ревностно соблюдал их сам и учил им других, никогда не упуская случая сделать замечание — что само по себе не очень этично, но не в этом суть. Больше всего на свете он боялся оплошать прилюдно и скорее бы умер, чем допустил промашку. Говорят, однажды в жаркий день он машинально вытер капельку пота со лба; после этого, подумав, что его могли видеть, он залился краской, убежал стремглав и полгода не показывался на людях, — мы с вами так не мучились бы стыдом, даже если бы брызнули слюной на короля.

— А какая тут связь с его книгой?

— Прямая! Требовательный к себе в жизни, он столь же требователен к нам в своих книгах. Он написал четыре романа, все были опубликованы в восьмидесятых годах девятнадцатого века, — лучший, тот, что вы держите в руках, вышел в тысяча восемьсот восемьдесят пятом. Не знаю, каким образом, но он добился того, что читать их можно только при полном параде (по возможности в смокинге или, на худой конец, в пиджаке и при галстуке). Читателю, одетому «не комильфо», его книги не даются: вы сами видели, слова — вот они, но ничего не понятно, как будто на иностранном языке. Изумительно, не правда ли? Разоденьтесь в пух и прах — и читайте на здоровье. Книга, кстати, превосходная — я дам вам ее почитать, если хотите.

— Костюм, я полагаю, вы тоже мне одолжите?

— Не поверю, что в вашем гардеробе не найдется ничего подходящего! Я нечасто вижу вас при галстуке, но все же. Так что доставайте-ка костюм и ваши лучшие туфли. А еще надо хорошенько побриться и чуть-чуть надушиться одеколоном — только не переборщите, Летруссо не любит сильных запахов. Ну а если у вас ничего этого нет — что ж, придется потратиться. Хорошая одежда всегда пригодится. И потом, может быть, еще войдете во вкус и станете заправским щеголем.

Я заверил Гулда, что конечно же у меня найдется в чем читать Летруссо.

— Я его прочту! — воскликнул я.

— Только смотрите, — предупредил Гулд, — чтобы читать его книги, мало быть хорошо одетым, надо еще и держаться подобающе. Хоть вы нарядитесь, как принц, все равно не прочтете их, если развалитесь на диване. Только в кресле, спина прямая, нога на ногу. Главное — выправка! И никакого шума в комнате, в крайнем случае тихая музыка. Да уж! Читать Летруссо, поверьте, это не каждому дано.

И Гулд поведал мне, что, несмотря на отменные манеры, которые признают за ним все, ему тоже порой случается быть не на высоте.

— Я открываю один из его романов и — о ужас! — не могу понять ни слова. Книга артачится. Тогда, бросив все дела, я спешу в ванную, бреюсь, причесываюсь, меняю рубашку, чищу обувь. Обычно после всего этого строптивый роман покоряется мне. Если же нет, значит, я и вправду неважно выгляжу, несмотря на новенький с иголочки костюм. Тогда остается только хорошенько отдохнуть или показаться врачу, отложив книгу до лучших времен.

Гулд любезно доверил мне свой экземпляр. (Он редко кому дает почитать свои книги.) Я прочел его дважды и могу подтвердить: это действительно превосходный роман. В те вечера, когда мне предстоит выход в свет, я всегда даю себе труд прочесть страницу-другую, прежде чем заказать такси. Если мне это не удается — значит, пиджак помят, на рубашке пятно или галстук плохо завязан, и надо еще разок посмотреться в зеркало перед уходом.